Как легко обидеть человека! Взял и бросил фразу злее перца… А потом порой не хватит века, Чтоб вернуть обиженное сердце… Эдуард Асадов
Нацуми шла по дороге из идеально ровных плиточек, выложенных на вершине склона реки. Руки, которыми она обняла саму себя, чтобы унять дрожь, тряслись вместе с телом, таким же хрупким и тонким, как они сами. Гнев ушёл, уступая место жалости к самой себе и подкатывающей к горлу депрессии. Слёз не было: капитан третьего отряда сдерживала их, но чувствовала, что её от «прорыва» отделяет совершенно малюсенький внешний раздражитель. Им стала вдруг возникшая перед носом, когда Нацуми проходила мимо пикничка ЖАС, неподражаемая Мацумото Рангику. — Как прошла операция, цветочек? — лейтенантша радостно улыбалась своей подруге, но воздушно-окрыляющее настроение прошло мигом после того, как та на неё подняла свой взгляд. — Ух, ёлки-палки! Что с тобой? — Ничего. Я просто устала, — еле слышно ответила Урахара, сорвавшимся в конце голосом. Слёзы водопадом полились из её глаз, Нацуми всеми силами сдерживала грудью подступившую истерику, из-за чего та стала сотрясаться с каждой секундой всё быстрее и хаотичнее. Глаза у Рангику были по рублю, но всего несколько минут: она сложила в голове два и два и моментально приняла решение. — Стой тут, — Мацумото на сюмпо перенеслась к пялившимся на них всё это время членам женской ассоциации синигами. — Мы отлучимся с капитаном Урахарой. Примерно до завтра. А ты, — она схватила хлопающую глазами Рукию, — идёшь со мной. Рангику вернулась к Нацуми, схватила и её свободной рукой, и помчалась на всей скорости в свою квартиру в десятом отряде, окольными путями обходя главные улицы Сейрейтей. Влетев в свою обитель истинно женского хлама и бутылок из-под элитного алкоголя, она усадила притащенных синигами за стол, а сама захлопнула со всей силы сёдзи, отгораживая свою территорию от любопытных глаз. Рукия огляделась. Квартира лейтенанта Рангику была на удивление чистой, обставленной просто, но стильно. Кучики подметила у её хозяйки недурной вкус и полное отсутствие запаха перегара в этом месте. Тут её взгляд наконец-то упал на капитана третьего отряда, и её передёрнуло так же, как Рангику совсем недавно на набережной. — Нацу-тян, что случилось? — она подскочила с места и, налив воды в найденный в шкафу с кухонной утварью стакан, в момент оказалась с ним около подруги. Дождавшись, пока девушка отхлебнёт несколько глотков и вернёт ей тару, она отставила её в сторону на стол и присела на колени, хватая Урахару за ледяные руки. — Нии-сама чем-то обидел тебя? — Колись давай, — на кухню вернулась Рангику. Встав в дверном проёме она сложила руки под своей дородной грудью и, хмуро глядя на Нацуми, навострила уши. — Что этот поганец посмел сделать? Мусор не вынес? Носки по дому разбрасывает? С другими бабами общается? — Рангику-сан, ну что Вы в самом деле! — возмущённо осадила лейтенантшу Рукия и тут же вернула свой обеспокоенный взгляд на подругу. — Он что, ударил тебя? — Всё хорошо, девочки, — во взгляд Нацуми вдруг вернулось осмысление картины мира; она утёрла мокрые дорожки указательным пальцем свободной руки и с фальшивой улыбкой повернулась к синигами. — Никто меня не бил. Всё нормально. — Чё ты мне тут заливаешь? — максимально неверящим резким тоном, контрастирующим с нежным и почти неслышным голосом Нацуми, сказала Рангику. — На тебе лица нет. — Как нет? Вот же оно, — с той же фальшивой улыбкой Урахара подняла свои руки к щекам, вынимая их из захвата Рукии, и потрепала себя по щекам. — На месте. — Рангику-сан, водой тут дело не обойдётся, — Рукия пронзительно посмотрела на лейтенантшу. Та согласно кивнула. Через несколько минут на столе стояли три изящных бокала, а посреди них возвышалась бутылка изысканного белого полусладкого вина из личной коллекции Сюнсуйя Кьёраку, некогда проигранной рыжей бестии в поддавки в пьяные шашки. Нацуми пустым взглядом осматривало это «сокровище», по словам самой Рангику, и думала о том… да ни о чём она не думала. Ренэйт и Бенизакура в голове молчали, предпочитая дать хозяйке побыть наедине с собой и успокоиться. А девушки в реальном мире оставлять её в покое не собирались: к вину вскоре добавились пара бутылок саке, а так же шесть видов закусок, коих в доме лейтенанта Мацумото хватало всегда и на всех. Рангику оперативно и весьма умело откупорила вино, понюхала пробку, чтобы как истинная сомелье убедиться в отсутствии у него критических дефектов, и, элегантно вытерев горлышко, стала наполнять бокалы. Бледно-жёлтая жидкость пропела свою серенаду в воздухе до финальной ноты, пока Мацумото не налила последнюю каплю в стакан Кучики и не отставила бутылку в сторону. — Ну что, бабоньки, — Рангику продолжала стоять, взяв в руки свой бокал и проследив, чтобы это сделали и девушки за столом. — Пока наша дорогая Нацуми созревает для допроса, я возьму на себя ответственность за первый тост нашего как-то резко возникшего междусобойчика. — Девочки, я не тот человек, который после каждой неудачи готов напиться в зюзю. Настроение пьянку устраивать нет, — вздохнула Урахара, отодвигая от себя бокал. — Э-е-ей, — нахмурилась Мацумото, возвращая тару в бывшее местоположение на столе. — В смысле пьянку? Я же сказала «междусобойчик». Меж-ду-со-бой-чик, — по слогам для убедительности повторила лейтенантша. — Это эликсир правды, — с самым серьёзным в своём арсенале лицом заявила Рукия в поддержку Рангику. — Нам подвяжет язык, а тебе развяжет. А пьянку мы всегда успеем устроить. — А то! — и девушки дали друг другу пять. Рангику продолжила: — Итак, тост! — Мацумото задумалась, но тут на задворках её сознания вдруг возникла импровизированная строчка, произнести которую она посчитала своей святой обязанностью: — Чтобы елось и пилось, чтоб хотелось и моглось, чтобы всюду и везде было с кем и было где! — Рангику-сан! — Кучики покраснела до ушей, подавившись воздухом и чуть не опрокинув свой бокал. — Шутка-шутка, — рассмеялась Мацумото над вроде как злым выражением лица Рукии, как у мокрого взъерошенного воробушка. — Итак, притча! Плывет по реке черепаха, на спине у неё сидит змея. Змея думает: «Укушу — сбросит!» Черепаха думает: «Сброшу — укусит!» Так выпьем же за верную женскую дружбу, которая помогает преодолевать все преграды! Рукия всё ещё старалась быть недовольной, но посмеяться не могла, особенно рядом с Рангику, заражающей всех своим энтузиазмом. Девушки чокнулись, Кучики и Мацумото отпили из своих бокалов сразу же, а Урахара задержала его на полпути ко рту — под носом. — Что-то не так? — улыбаясь, спросила лейтенант десятого отряда. — Что это за вино? — Domaine Marcel Deiss Grasberg* 2005 года, — Мацумото показала подруге витиеватую надпись на этикетке бутылки. — Прекрасное ароматное вино с нотами розового грейпфрута, дыни, аниса, орегано, мяты. Пряные оттенки специй и солодки переплетаются со сложными нюансами цитрусовых! — воодушевлённо добавила она, подражая голосу самого языкастого сомелье. — Грейпфрут… — хмыкнула Урахара, странным взглядом с долей возникшего осмысления посмотрев на бледноватую жидкость в бокале. Рангику и Рукия переглянулись. — А что с ним не так? — спросила-таки Рукия. — Ты же вроде их любишь, Нацу-тян. — Я располагаю той же информацией, — поддержала Кучики лейтенантша. — Нет-нет. Всё хорошо, — она улыбнулась и пригубила вино. — Ммммм… оно потрясающее, — как-то «тихо» восхитилась девушка, посмотрев на бокал в руке другими глазами. — А то! Не зря я тренировала свою печень к тому фестивалю! — Выпьем за Вас, Рангику-сан! — тут же нашлась Рукия. Девушки одновременно кивнули, вновь чокнулись и осушили бокалы в руках. В ближайший час бутылка вина опустела (Мацумото сразу же убрала её в свою коллекцию в резной шкаф в гостиной), и вторая бутылка саке была уже почти опустошена. Рукия с покрасневшим лицом доказывала муляжу ананаса в декоративной корзине на кухне у рыжего лейтенанта, что тот ни капельки не похож на причёску Ренджи. Рангику обнимала Нацуми и перечисляла веские, по её мнению, причины, из-за которых та должна бросить Бьякую и переехать жить к ней от «Я буду тебе шикарной матерью, а он же просто мудак» до «Нельзя жить с мужчиной, который совершенней любой женщины во всех мирах». Та лишь слабо улыбалась, слушая её речи на ломанном японском с пьяным акцентом, пока всё же не решилась. — Я созрела, — вдруг прозвучало на кухне, заглушая все слова подруг. От такой новости девушки аж протрезвели и вмиг вернулись на свои места за столом, впившись голодными до сплетен и признаний взглядами в Нацуми. Рангику оперативно разлила всем саке, и, присев, сказала: — Начинай! — В общем… сегодня, когда я шла к Бьякуе, я… скажем так… напоролась на его плохое настроение. Он, видите ли, устроил день памяти по безвозвратно ушедшей из Сейрейтей сто лет назад какой-то девочке по имени Нацу. — Ты хотела сказать — день памяти по тебе, — «поправила» подругу Мацумото, не забывая отпить из своей масу**. — Нет… — грустно вздохнула Нацуми. — Я сказала именно то, что и хотела. В этом и проблема. Рангику потребовала потребностей, ибо её размякший мозг отказывался понимать намёки, и Урахара пересказала всё, что с ней произошло после того, как Мацумото оставила её у ворот поместья. — Вот же урод! — Рангику подскочила со стула и ударила ладонью по столу. — Прости, Рукия. — Нет, сейчас я с тбой пол… ик!.. плнстью согласна, — ответив почти не заплетающимся языком, Рукия сжала свои маленькие кулачки и зло уставилась в какую-то точку на столешнице. — Как нии-сама посмел так себя ик!.. вести! Он же воплщение благородства и мужи… ик! мужико… вости! — девушка хотела сказать что-то навроде «женственности», но нужный термин «джентльмен» никак не хотел находиться в её внутреннем словаре именно сейчас. Да и строчки в нём были капитально размыты двумя бокалами вина и ста пятидесятью миллилитрами саке. Ещё час Рангику и Рукия красочно описывали что, как и в какие сроки они сделают со всеми резко невзлюбленным Кучики Бьякуей под лёгкую улыбку Нацуми. Она была достаточно трезва, чтобы понимать, что девушки завтра проспят, в лучшем случае, до полудня и вообще забудут о своих угрозах, а, возможно, и о самой проблеме, но была достаточно пьяна, чтобы не мочь остановить их, проследить за тем, чтобы подруги легли спать, а после — самостоятельно добраться до своей квартиры. Ближе к трём часам ночи, когда алкоголь подвыветрился из её организма, а в организмы Рангику и Рукии только добавился, Нацуми уложила-таки почти не брыкающихся девушек под котацу***, убралась после их «междусобойчика» и легла между ними в тот момент, когда они уже видели десятый сон.***
POV Нацуми Проведя ночь без сновидений, благодаря вечеру минувшего дня, я проснулась в девять часов утра. Распяв себя по пути к своей квартире несчётное количество раз, я буквально влетела в своё жилище, приняла максимально быстрый душ, трижды почистила зубы убойной мятной пастой, выпила натуральный кофе, съела острую яичницу: в общем, сделала всё, что могло бы избавить меня от амбре перегара и этилового спирта. Решив на время абстрагироваться от человека по имени Кучики Бьякуя, я приступила к своим капитанским делам. Лейтенанта на рабочем месте я отчего-то не наблюдала. Первое время было всё прекрасно, но в двенадцать часов дня меня неожиданно решил навестить Ямамото-сотайчо. — Ещё одна. Но хоть более-менее нормально выглядишь. Эх… молокососы! Только и умеете, что алкоголем своё горе заливать, — старик хмуро осмотрел меня — ничем не выдающую своим внешним видом вчерашнюю пьянку девушку. Я не совсем поняла смысл его слов, но решила пропустить это без внимания. Как выяснилось в ближайшие три минуты, Генрюсай-доно пришёл ко мне с предложением о трёхдневной командировке на пару с Люмьер в Мир живых, которую он безуспешно весь прошедший день пытался всучить восьмому отряду. Я моментально согласилась, даже слишком бурно отреагировав на этот подарок судьбы — абстрагироваться от мистера совершенства будет гораздо легче! — но он, как, впрочем, и Белл, лишних вопросов не задавал и даже с радостью избавился от тех двух листов официоза, от которых так яро отбивался Сюнсуй. Последний так вообще чуть не расцеловал меня. Захватив с собой ещё и отряд Люмьер, мы впятером прошли сквозь Сенкаймон под изучающим взглядом Ренджи. Дело оказалось пустяковым — Арранкар, о буйстве которого предупреждали в отчёте от десятого отряда, оказался так себе соперником. Люмьер со своими артемидами сама бы справилась, но я, как капитан, не имела права спихивать на них всю работу, раз уж попёрлась сюда. Зато с братом встретилась и излила ему на пару с Тессаем и Йору всю душеньку. Он попросил понять его и поставить себя на его место, Сихоин предложила послать его, а Тессай молча заварил мне мой любимый чай. Так и живём… Вернулись мы не через три дня, а через четыре — удачно подвернулось очередное нашествие пустых на Каракуру. Сдав макулатуру главнокомандующему, я попросила вольную на пятницу, что означало неявку на негласное собрание капитанов в этот день еженедельно, чему он, к моему удивлению, не воспротивился. Иду я, значит, физически и морально вымотанная, в отряд, иду: еле ножками двигаю, в ушах звенит, в сон клонит… И тут слышу прямо у ворот голос знакомый: — Ну чё, девчонки. Где наш папа? …угадайте чей. — Папа уже здесь, доча, — я эффектно вырулила из-за поворота и теперь насмешливо смотрела на Катакуру, Киру и ещё нескольких офицеров. Девчонок среди них не было. — Что хотела, звезда моя? — Папа, тебя там мама ищет, — не выпадая из роли, ответил Аска и кивнул в сторону главного штаба. Логично подумав, что это кто-то из главных — навроде Генрюсая — я пожала плечами и, приказав лоботрясам работать, направилась в кабинет. Как только я вошла внутрь своего рабочего места и увидела явившегося ко мне гостя, тут же развернулась, чтобы уйти, но воздух рядом засвистел, и мужская рука, уже как долю мгновения державшая запахнутую ею прямо перед моим носом дверь, возникла перед глазами. — А говорила, что Урахара Нацуми не станет убегать, — горячее дыхание согрело кожу под ухом и бархат низкого голоса объял мой слух.