Мармеладные Кости.

      Тэен смотрит на часы и сжимает челюсть, пытаясь не злиться сильнее, чем уже есть, он опаздывает, а он ненавидит опаздывать, особенно к своему Ведьме. Уже не полночь, уже не чуть-чуть за полночь, уже, мать его, третий час. У вампира дергается верхняя губа, он почти близок к тому, чтобы зашипеть. Он сидит со своими подчиненными уже больше двух часов, пытаясь выяснить, а что, собственно, нахрен, блять произошло, когда Лукас и еще пара ребят, вносят еще одно тело прямо со стулом в комнату. Вчера, на одном из его складов произошла… ситуация.       — Ты говоришь, что взял этого кретина, — Тэен показывает чашкой с зеленым чаем на связанного сталью вампира с розовым шариком-кляпом во рту, — когда он выходил со склада?       — Да, босс, — высокий и довольно крупный вампир кивает.       — Хм… — Ли поджимает губы, и это очень плохой знак. — Сними с него эту дрянь, Лукас.       Подчиненный вампир встает со своего места и идет к перепуганному пленнику, расстегивает ремешок на затылке и вынимает кляп изо рта. Вампир тут же разминает затекшую челюсть, открывая и закрывая рот.       — Итак, расскажешь мне свою версию, что произошло? — Тэен отпивает чай и осторожно ставит чашку из тонкого, почти прозрачного фарфора на широкий дубовый стол, который почти ровесник самому вампиру. — И… Если ты что-нибудь скроешь, я тебя убью. Если ты мне соврешь, или мне покажется, что ты мне врешь, я тебя убью. Если ты что-нибудь забудешь, я тебя убью. Фактически, тебе изо всех, нахрен, сил придется стараться, чтобы остаться в живых. Так, ты понял всё, что я сказал?       Связанный вампир так активно кивает, что стульчик под ним раскачивается. Это устраивает Тэена, он вертит небольшую чашку за позолоченную ручку и рассматривает узор из нежных пионов, сервиз выбирал, конечно же, Тэн, и, если на этой хрупкой чашечке появится трещина или скол, вампир рискует отправиться в солярий. Ли ухмыляется, его милый такая язва.       — Потому что, если ты не понял, я тебя убью, — добавляет он и откидывается на спинку кресла.       Несчастный вампир рассказывает всю историю, всю чертову историю от начала и до конца. На удачу пленника, его версия совпадает с версией Лукаса и еще пары ребят, что следили за складом последние пару дней, как только заметили недостачу товара. Тэена одновременно радует такой ответ и приводит в бешенство. Кто-то пытается подставить его, у них явно завелась крыса. А этот пацан явно ни при чем, да и стоит присмотреться к нему, проследить, мало ли выведет на смельчака, решившего его подставить перед, так сказать, высшим «начальством».       — Лукас, развяжи его, — Тэен улыбается вежливо, даже дружелюбно, и вот это уже просто аларм.       Лукас мнется, он боится своего босса, хоть почти на голову выше Тэена, но этот вампир сильнее любого из них, а еще он в бешенстве, а еще он обещал Тэну приехать, а, значит… значит, сейчас будет нечто опасное. Не для него, а для их пленника. Но Лукас послушно развязывает стальные веревки и отходит в сторону. Ли встает из-за стола, обходит его и разминает плечи и шею, пока, идет, улыбаясь, к уже бывшему пленнику.       — Ну что, красавчик, — Тэен кладет руку на плечо вампира и треплет по-дружески, — все закончилось, не держи зла за наш «разговор», сам понимаешь снежок дорого стоит, бизнес — такое дело.       Ли улыбается такой же приклеенной улыбкой, кивая и слушая нервно-облегченный смех совсем молодого вампира и внезапно сжимает пальцы на его плече, разворачивает к себе и бьет под дых, сильно, очень сильно, если бы на месте вампира был человек, пора было бы уже заказывать поминальную службу в ближайшем приходе. Но парень просто валится к ногам Тэена, и тот перестает улыбаться и, переступая через задыхающееся тело, бросает:       — Тебе повезло, что ты еще дышишь. Не говоря о том, что можешь ходить. Предлагаю тебе немедленно этим воспользоваться и свалить отсюда, нахрен, пока я не передумал.       Вампиры довольно часто поддаются агрессии, с трудом справляются с ней, но Ли повезло, он держит себя в руках намного лучше, его самообладание, его главный помощник, а вкупе с нечеловеческой силой, это делает из Тэена идеального руководителя всего их нелегального бизнеса и семьи Ли в частности, конечно он не был главой их немногочисленного клана, но он был правой рукой Ли Тэмина, который сейчас названивал и бесил еще больше, выкручивая гайки самообладания против часовой стрелки. Тэен стискивает зубы и взывает ко всем остаткам терпения. Считай, считай до десяти и обратно, успокаивает это вообще никак, поэтому отвечает Ли резко, резче чем хотел:       — Да, Тэмин, — от стресса и слишком частого и тесного общения с Ведьмой, который напрочь игнорирует любые правила и нормы, вроде как, обязательного этикета, Тэен забывает добавить хённим.       — Тэен, — голос у старшего вампира веселый, скорее всего, он только «поел», а, значит, немного пьян и, к сожалению, болтлив, — почему ты еще не в галерее? Я знаю, что ты не приехал!       Смех на фоне, а у вампира голову тисками сводит, его мозг способен лишь на одну задачу сейчас, дойти до стоянки у их родового дома, сесть в машину и, обгоняя чертей, ехать к его тыковке в галерею.       — Я пытаюсь… — пытается вставить хоть слово вампир, потирая лоб и сбегая по ступенькам вниз.       — Плохо пытаешься, ты, мой дорогой, опять расстраиваешь нашего Тэн-и, а мальчику не идет грустить, — Тэмин говорит мягко, без угрозы, но чертов «старик» умеет использовать другое давление. — Только не прикрывайся работой и не говори, что забыл, мы оба знаем, что ты просто не можешь засунуть подальше свое недовольство и сделать приятно.       — Я не буду… — еще одна жалкая попытка сказать, что вообще-то он идет, он бежит к машине.       — В конце-то концов, Тэн зовет тебя только на самые крупные выставки, и только для того, чтобы… — ну вот, старшего вампира понесло в рассуждение о высоком.       — Я уже еду к нему! — повышает голос Тэен, одновременно с этим хлопая дверью автомобиля, и все же, зашипев в конце.       — Оу… — Тэмин делает паузу, а потом смеется и, не прощаясь, сбрасывает вызов.       Тэен смотрит на экран мобильного несколько секунд, а после бросает телефон на пассажирское сидение и заводит машину, ну, а теперь он должен ехать к своему Ведьме и поторопиться. Вести машину по пустым улицам просто потрясающе, скорее всего, вампир получит штраф за превышение скорости, но все можно уладить. Дорога расслабляет, раздражение и желание сломать что-нибудь отходят на второй план и постепенно вампир делает музыку громче, отбивая пальцами ритм на обтянутом кожей руле. Сейчас он снова держит под контролем свою кровожадную натуру и совсем не простой характер. Разминая шею Тэен думает, что всегда вот так летел по ночным улицам к Ведьме. С самого чертового первого звонка, с самого первого робкого — «ты приедешь?». Вампир хмыкает и вспоминает, как в одну из таких же ночей ехал, уже с далеко не первой картиной, упакованной и уложенной на заднее сидение. Вспоминает, как долго они были кем-то вроде партнеров по бизнесу. Вспоминает, как долго смотрел в лисьи глаза, которые манили больше, чем шея, Тэн манил больше, чем его, безусловно, потрясающая кровь. Тэн до сих пор его манит, до сих пор кажется недостижимым, хоть они уже давно, по человеческим меркам, давно вместе. Но вампир совершенно точно не жалеет ни о чем, он не просто влюблен, он давно соединился остатками свой души с Ведьмой, и, Тьма их побери обоих, если Тэн не испытывал того же. Если его тыковка не любит его, он самолично шагнет под летнее солнце где-нибудь в Айдахо. Ли размышляет обо всем и усмехается, вспоминая кое-что из начала их отношений.       Очередная картина покоится на заднем сидении, пока вампир отчего-то медлит и не поднимается в галерею к Ведьме. Почему-то сообщение парня отличается от привычных «в галерее в четыре», сегодня это «приедешь ко мне в галерею?», Тэен на уровне инстинктов чувствует, что дело не в картине. Не сегодня. Их тандем, конечно, работает на отлично, Ведьма помогает ему и его ребятам с зельями, отварами, проклятиями, и хитрая лиса даже помогает им в одной сделке, используя свои связи. И благодаря давлению, семья Ли выигрывает от сделки больше, чем рассчитывали. Но сегодня дело не только в работе, Тэн даже не спрашивает про картину, что не бывало с ним никогда, Ведьма цепляется за искусство, как вампиры за кровь. Все это странно. Тэн странный. Он вообще последние дни, которые они проводили вместе исключительно по работе, был словно далеко, несколько подавлен. Вампир было порывался спросить, но эмпатия за годы бессмертной жизни притупилась, да и Ведьма остро реагировал, когда какой-нибудь особенно «галантный» вампир пытался помочь или проявлял попытки, точнее будет сказать.       Тянуть время больше нет смысла. Тэен сжимает руку в кулак, разжимает, нервничает и не понимает, какого черта, творит. Тьма побери, он двухсотлетний вампир, нервничать не для него. А, тем более, из-за «какого-то там» Ведьмы! Доставая картину, обернутую в крафт и перевязанную бечёвкой, с заднего сидения машины, подхватывает поудобнее раму и поднимается на крыльцо, шагая через ступеньку.       Он сразу видит Ведьму и ему хочется добавить «своего». Тэн сидит с бокалом белого вина на мраморном полу, напротив полотна Врубеля, неизменно «Демон Сидящий». В галерее выключено верхнее освещение, единственный источник света в зале — это подсветка картины. Тэен любуется, парень сидит к нему почти спиной, поза его расслаблена, одну ногу он согнул и обнимает рукой, а во второй руке качает бокал с тонкой ножкой. Вино отражает в себе блики с бокала и, Тьма, у вампира что-то обрывается в груди, глаза, лисьи глаза светятся золотом, мягким золотом, солнце… Солнце, которое его чуть не убило… Да, Тэен видел эти сияющие глаза, видел, как Тэн колдует, но это не то, сейчас Ведьма был расслаблен, он слышал его сердцебиение, но глаза все равно были наполнены золотом. Вампир осторожно ставит картину на пол и не знает, как себя обозначить, чтобы не напугать или не спугнуть? Он не знает ответа. Ничего делать не приходится, Ведьма поворачивается, моргает, и словно пена на волне, тает золото в радужке, он улыбается. У Тэена что-то в голове коротит от этой улыбки. Может, он что-то подхватил, пока заглушал голод кровью из пакета? Нет, бред. С иммунной системой вампиров подхватить что-то кроме проклятья невозможно. Пройти по залу, опуститься на пол рядом, оказывается, легко. Легко просто молча сидеть рядом, легко рассматривать профиль, маленькие узкие ладошки с длинными пальцами и аккуратными коготками, легко считать пульс на длинной тонкой шее, легко быть просто рядом, без лишних мыслей и жажды. Вампир не знает, сколько они вот так сидят, но ночь только началась, солнце закатилось, часа как три, а это значит, что у них еще очень много времени до открытия галереи. Молчание, между ними только вербальное, они словно общаются мысленно, но между ними нет телепатии, она возможна, но только с помощью сильной магии, да и то, в трансе. Они плывут в одном потоке, легкое касание плечами, бедро к бедру, и все что есть прямо сейчас — это только они двое, и полотно напротив. Полотно. Почему Тэн так захвачен им? В памяти всплывает текст, строчки, поэма. Вампир закрывает глаза и устраивается на полу, ложится на спину, закидывает руки за голову и медленно, вспоминая слова, проговаривает вслух, но не на языке оригинала, это было бы слишком даже для него:       — Я тот, чей взор надежду губит; Я тот, кого никто не любит; Я бич рабов моих земных, Я царь познанья и свободы, Я враг небес, я зло природы, И, видишь, — я у ног твоих.*       Тэн оборачивается к Тэену, и его глаза круглые, как блюдца, он смешно выгибает брови и тут же широко улыбается:       — Я не думал, что ты знаешь «Демона», не пойми меня неправильно, просто ты… — Ведьма замолкает, улыбаясь уже неловко.       — Что я? Не произвожу впечатление того, кто интересуется русской классикой? — вампир обижается, по-детски дуется, его, блин, тут тупым и ограниченным считают.       — Что? Тьма, нет! — Тэн звонко смеется и, ставя бокал на пол, ложится рядом, опираясь на локоть, смотрит на парня с улыбкой. — Я хотел сказать, что ты не производишь впечатление… романтика.       — Чего, блин? — а вот тут Тэен не понимает, почему обижается, ну, вообще-то он, и правда, не силен в романтике, но кольнуло обидой сильно.       — Ну, а что не так что ли? — продолжает улыбаться Ведьма.       — Ну я вон… картину упаковал, — хмыкает вампир и тоже поворачивается на бок, смотря на Тэна.       — Серьезно? Сам упаковывал? — смех парня, как колокольчики на ветру.       — Серьезно, — кивает Ли и замирает, слушая смех Тэна, рассматривая его.       У Ведьмы тонкой линией подводки по верхнему веку золотая стрелка ползет, ресницы не крашенные, свои черные, пушистые, кожа ровная, гладкая и мягкая, он до сих пор помнит, а прошел ведь даже не месяц…. Тэен все отлично помнит — и запах, и вкус кожи Тэна, про кровь он почему-то не думает, он думает о том, как Ведьма хныкал и стонал от его яда, как сам попросил укусить его в шею, и то, что укус-то был первый — ну, вообще из головы не идет. Взрывает это похлеще, чем от парочки запрещенных зелий, которые, к чести вампира, тот добровольно не пил никогда. Тэен пытается, но не может себе объяснить, почему его интересует сам Ведьма, не его кровь. Тэн будто чувствует что-то, перестает улыбаться и смотрит как-то грустно.       — Зачем ты меня позвал, Тэн? Ты ведь не картину ждал, а меня, — наконец, нарушает молчание вампир.       — Я ждал картину, — хмурится Ведьма.       — Ты не спросил о ней ни разу, — щурится Тэен. — Тебе одиноко стало?       Тэн прикусывает губу, злится явно, рывком пытается сесть, но вампир не дает, хватает за руку и дергает на себя, ловит в объятия, не дает вырваться, сжимает крепко, но не принося боли, и шепчет на ухо:       — Не тебе одному одиноко.       Тэен зависает буквально на пару секунд, которые для него, словно все время мира, падая в темные, как сама ночь, глаза, на дне которых разгораются магические всполохи, вся Вселенная сейчас для вампира — это Ведьма. Ведьма, который должен стать его, только его. Тэен дергает Тэна за руку еще ближе и, наконец, накрывает губы Ведьмы своими. Тэн не медлит, не замирает, он не сопротивляется, а, наоборот, жмется ближе и отвечает на поцелуй. И до вампира доходит простая истина, просто прозрачная правда, что, Тьма его побери, ему нравится Тэн, даже не так, он влюблен в него! Голод. Тэен накидывается с поцелуями, жадно вылизывает рот Ведьмы, переплетая их руки и укладывая парня на себя, прижимая к груди, целуя уже, куда придется, кусая, но без клыков, судорожно хватая воздух, умирая под тихие вздохи Ведьмы. Взаимность. Тэн упирается в его плечи, садится сверху на бедра вампира, взгляд у него дикий, даже безумный, изучающий, они смотрят друг на друга, словно впервые увидели. У Тэена в горле песок, ему жарко и холодно, он не может насмотреться на это совершенство, что возвышается над ним, представая в ореоле из первозданной магии, на фоне полотна, где изображен по факту один из их «богов».       — Стань моим… Стань моим навечно, Тэн? На все века, которые ты захочешь… — шепчет, как молитву вампир, и он действительно молит.       Тэн закатывает глаза и откидывает голову, открывая свою шею еще больше, тянется тонкими пальчиками до перламутровых пуговок на своей рубашке, не расстегивая просто дразня, и что-то шепчет. Тэен впивается появившимися когтями в мраморный пол под собой, услышав, что ему отвечает Ведьма:       — Assentior…**       Вампир одобрительно утробно рычит, подозрительно похоже на мурчание тигра, и опрокидывает Тэна на бок нависая сверху, на периферии слуха слышится звон, кажется, они опрокинули и разбили бокал с вином. Со стороны может показаться, что Тэен собирается сожрать Ведьму, но он лишь осторожно, даже робко, сдерживая страсть, целует длинную шею, ведет носом по горячей коже цвета солнца, втягивая запах, наполняя им легкие.       — Ты так прекрасен… — держать в себе признания больше нет сил, он хочет донести все свои чувства, которые прятал от себя же с первой их встречи.       — Не прекрасней тебя, Ли Тэен, — укладываясь на спину, отвечает Ведьма.       Тэен опирается на вытянутые руки по обе стороны от головы Тэна, изучает, втягивая запах трав, которым Ведьма пропитался насквозь, и вампир уже на много веков вперед знает, что это теперь его любимый запах. Страсть, что разгорелась под кожей, разлилась лавой, уступает место щемящей нежности. Тэн позвал его, Тэну было одиноко без него, Тэн ответил согласием.       — Почему ты тогда дал мне себя укусить? — Тэен склоняется ниже, трется носом о щеку и снова припадает лицом в изгиб шеи, он не может надышаться теперь уже своим парнем.       — Честно? — Тэн задумывается, скорее, правда, решается высказать мысли. — Я сам до конца не понимаю, но когда я увидел тебя, еще обожжённого, первое, о чем я подумал, что ты очень сильный, и что ты самый красивый вампир из всех, что я когда-либо видел, и что даже прогулка под солнцем не испортила твою хищную красоту. Хотя, не спорю, это выглядело до дрожи уродливо.       Вампира такая откровенность сбивает с толку, Ведьма честен с ним, за все дни общения он ни разу ему не лгал, он бы услышал, сердечный ритм выдал бы ложь, и сейчас парень тоже не врет. Он считает его красивым? Он сразу понял, насколько Тэен силен? Но вопросы все же оставались. Тэн выбрал его, как просто лучшую особь? Или же Ведьме что-то нужно от него? Но поток мыслей обрывается, Тэн добавляет:       — Просто ты понравился мне, — и в этой фразе столько наивности, искренности, интимности.       Тэен снова урчит, ложась полностью на Ведьму, сгребает в объятия. Тьма побери, для него сделали что-то просто так, просто… он понравился. Вампир неосознанно трется лицом о шею Тэна, и да, на языке кровососущих, это очень интимно, обычно, так делают семейные пары, обмениваясь запахом. Тьма! Тэен сам не заметил, как все это время ухаживал, как распугивал всех потенциальных конкурентов, старался найти картины побыстрее, а когда натыкался на коллекционное вино эпохи картины, которую вез в оплату, то непременно брал его как «просто приятный бонус за чистую работу». Черт, да он даже Тэмину никогда не делал подарки просто так! Кажется, Тэен влип действительно серьезно. Но это не пугало, вампир лишь улыбался, как блаженный, снова нависнув на выпрямленных руках над Тэном.       — Итак, мой не совсем здоровый психически, парень, — Ведьма улыбается, выгибая бровь, смотря на разомлевшего вампира, — не хочешь ли поехать ко мне? Конечно же, для того, чтобы заняться закрепляющим отношения сексом.       У вампиров не может быть проблем с сердцем по определению, но, видит Тьма, у Тэена они будут, и он будет первым вампиром, который умер от счастья.       Квартира Тэна большая, преимущественно в темных тонах, кажется, он ужасно сентиментален, если речь заходит об антураже, хотя, конечно, это и не средневековая келья с аскетичным устройством и голыми стенами. В большей степени это обычная квартира, с техникой, кучей техники, дизайнерской мебелью, и в едином стиле. Но в отличие от жилища вампиров семьи Ли, она не выглядит как отель, большой для одного — да, необжитой — нет. На длинном черном диване в гостиной лежит тяжёлый светлый плед, Ведьма, похоже, мерзляк, пара помятых и потрёпанных книг, Тэен не чувствует уколов совести за прошлый инцидент, ему была нужна кровь, а не наводить порядки… В ванной полная корзина для грязного белья, в кухне холодильник заполнен продуктами, что заставляет вампира хмыкнуть и улыбнуться, в прошлый раз там было пусто. В первый свой визит вампир мало, что запомнил, теперь же он с интересом рассматривает жилье Тэна, который машет ему «чувствуй себя, как дома, там кухня, там гостиная, там гостевая комната, а там моя спальня, можешь подождать меня там», а сам уходит в ванную, предусмотрительно предупреждая, что это будет не быстро. Тэен немного теряется, экскурсия под руководством хозяина квартиры окончена, дальше, дорогой, сам, но бросает ключи от машины на столик в гостиной и идет на кухню, ему необходимо умыться и выпить чашку чертового чая, чтобы успокоиться.       В итоге любопытство берет верх, и вампир отставляет чашку недопитого зеленого чая на барной стойке и крадётся в спальню, проходя мимо двери гостевой спальни, он по тонкому запаху знает, где комната Тэна. Его приятно удивляет, что в спальне Ведьмы беспорядок, ее хозяин явно накануне собирался в спешке, вещи разбросанные по полу и кровати, косметика на трюмо, даже флакон духов из натуральных масел, и тот не закрыт. Все кроется в деталях, эта квартира жива и обитаема. Гостиная, гостевая спальня и спальня самого Тэна. Никаких тайных комнат с котлом, никаких жутких подземелий, никакого алтаря. Только небольшая кладовка-шкаф со склянками, железными и деревянными коробками, фиалами и пучками трав в холщовых мешках — пожалуй, единственное, что могло бы сказать о том, что тут живет ведьма. Даже зелья свои Тэн варит не в котле, а в обычной кастрюле на чертовой обычной плите. Конечно, у Тэна есть и карты, и кристаллы, и руны, и черт знает, что еще, какие ведьмовские приблуды, явно убранные с глаз долой. Парень любит порядок в работе и легкую небрежность в жизни, а не захламленность, когда причастность к магии перерастает в фарс и показуху, это точно не про его Тэна.       Тэен проходит к туалетному столику и закрывает крышкой духи, это единственное, во что он вмешивается, и то, только потому, что парфюм может выветриться. Вампир откидывает одежду, одеяла и гору подушек к изголовью кровати, чтобы сесть на край и бездумно уставится в открытый шкаф. Одежда у ведьмы к его вампирскому удивлению далеко не вся черная, хотел бы он посмотреть на Тэна в чем-нибудь светлом или даже белом.       — Привет, — доносится до вампира.       — Привет… — отрывая взгляд от шкафа Ведьмы, отзывается вампир.       Тэн замотан в белый махровый халат и его щеки раскраснелись от горячей воды, и это так мило. Тэен отмечает, что Ведьма хоть и был в душе, но тонкие полоски золота с век не стер. Вообще-то вампир ошибся, Тэн выглядит нихрена не мило, он выглядит горячо. То, как он неслышно подходит к Тэену, легко ступая босыми ногами по глубокому ворсу черного ковра, как встает напротив и несмело запускает пальцы в волосы, массирует кожу у корней, всего этого слишком много. Вампир перехватывает Ведьму за талию и опрокидывает в кровать. Тэн лукаво щурится, смотря снизу вверх, шепчет одними губами «действуй, красавчик», и у Тэена, кажется, сердце полыхает всеми рассветами и закатами. Его попросили, почти приказали, ну, и кто он такой, чтобы отказать? Он простой вампир, готовый свалиться под ноги своему Ведьме. Тэен припадает губами к груди Тэна, развязывая до конца на парне халат, и, Тьма его побери, как дрожат его пальцы в этот момент. Вампир облизывается, смотря на тяжело вздымающуюся грудь, на маленькие кружочки сосков, и с удовольствием проходится ладонями по гладкой коже, задерживает руки на тонкой талии, сжимает пальцы, с восхищением впитывая легкий вздох и, наконец, наклоняется, прихватывает сосок губами, лижет и всасывает его в рот под вмиг участившееся сердцебиение парня под ним. Тэен улыбается и слегка прикусывает, сжимает пальцы на талии сильнее, до красных отметин, отстраняется от соска с чмоком. Поднимается на прямых руках, нависая сверху, закрывая собой и улыбаясь широко и опасно, смотря игриво. А потом скользит вниз на пол у кровати, подхватывая узкую стопу, и… вау! У Тэна черные небольшие острые коготки, весьма необычный педикюр, хотя это же Ведьма. Тэен аккуратно подхватывает маленькую ножку за щиколотку под пятку, свободной рукой поглаживая, наклоняется и целует. Тэн на кровати замирает, переставая, кажется, дышать. А вампир, меж тем, целует каждый пальчик, приподнимает стопу, целует свод, несильно прикусывает пятку и возвращается к пальчикам, по очереди облизывая каждый, проходясь языком между ними, под тяжелое сбитое дыхание и тихий полустон. Тэен улыбается и поднимается губами по гладкой голени, целует острую коленку, щекочет прохладными пальцами под коленом, выпрямляется и, упираясь своим коленом в матрас, разводит стройные бедра Ведьмы в стороны, выцеловывая кожу на внутренней стороне.       — Скажи, чего ты хочешь? Что мне сделать?       Вообще-то этот вопрос — простая формальность, потому что Тэен собирается сделать все, и дать он собирается тоже все. Но также он хочет услышать желания Ведьмы, окей, он хочет оформить все в лучшем виде и доставить столько удовольствия, сколько сможет, и еще немного сверху.       — Все, сделай все, — на такой ответ Тэен не рассчитывал, но где-то в глубине души надеялся.       Тэн для него воплощение совершенства, он для него то самое равновесие, он не ещё один повод, он причина того, что в груди что-то шевелится, сворачивается клубком с подозрительно блестящей золотом чешуей. Тэн и причина и следствие, он точно Тэена погубит, но он с радостью это примет. Вампир уже сейчас знает, что больше не отпустит и не уйдёт, он уже сейчас знает, что позволит вертеть собой, как того захочет Ведьма. Знает, что сам в это ввязался, добровольно шагнул в этот омут. Под кожей снова всполохами разгорается страсть, умоляя отпустить нежность, уступить поистине вампирской натуре. Тэен делает спасительные десять вдохов для попытки контроля, но Тэн под ним трепещет и кусает губы, он не против познакомиться поближе?       — Слишком громко думаешь, Тэен, — снова смех-колокольчики, — я не фарфоровый.       — Как ты?.. — Тэен глупо моргает.       — Твои спецэффекты, ну знаешь, я вижу твои чёрные вены и твои глаза, почти как неоновая вывеска в стрипбаре, — Тэн протягивает руки для объятия.       Вампир тут же льнет, обнимает и делает пометку в мысленном ежедневнике «спросить Ведьму, часто ли он ходит смотреть стриптиз» и нравится ли его мальчику узор из чёрных вен на его лице и теле. Тэн маленький и все же хрупкий, он слишком изящный, хочется смотреть и изучать, но Тэен откладывает на потом, позже он рассмотрит и запечатлеет на подкорке каждый изгиб, родинку, каждую деталь, сейчас есть занятие поинтереснее, например, целовать, надавливать пальцами, слушать вздохи, а иногда тихие смешки, когда небольшие когти щекотно обводят дуги рёбер. Вампир целует острый подбородок, шею, разлет ключиц, грудь, ниже, не удерживается, лижет впадинку пупка, скользит, мажет губами по лобку, дразняще чмокает в небольшой полувставший член и, ухмыльнувшись, берет его в ладонь. Тэен поднимает взгляд на Тэна, а тот тихий, с жадным взглядом, закушенными костяшками пальцев меж губ, такой красивый и правильный вид. Ли больше не медлит, широко лижет открывшуюся головку и сразу же берет в рот. Тэн стонет, закрывает лицо обеими руками, Тэена это радует, и он берет член глубже, упирается головкой во внутреннюю сторону щеки, выпускает полностью и снова берет в рот, сглатывает и насаживается ртом до конца. О, нервная система обоих дрожит, от скулёжа Ведьмы. Вампир не ожидавший «таких» звуков, прислушивается, запоминает, закрывает глаза и посвящает всего себя, как бы, Тьма, это не звучало, члену Тэна. Снова глотает, ещё один высокий звук, прижимает язык во рту к члену, и, черт, Ведьма стонет протяжно, и его бёдра дрожат. Прекрасно. Тэен немного ослабляет давление, отклоняется и снова берет в рот, сжимает губы под самой головкой и сосет. Тэн не просто стонет и скулит, он всхлипывает и держится за простыни. Вампир успокаивающе гладит бедро, а потом отпускает член изо рта, кладёт обе ладони под колени Ведьмы и сгибает того пополам, под удивленный вскрик, и широко лижет по ложбинке между ягодицами. Он не даёт Тэну опомниться, вылизывает туго сжавшиеся мышцы входа, надавливает кончиком языка, раскрывая и толкаясь языком внутрь. Он действительно будет делать все, все что захочет сделать со своим мальчиком. А он хочет вылизать всего Тэна, хочет тереться об него, рычать или шипеть в длинную шею, взять его, Тьма, он хочет трахнуть его больше, чем хочет его кровь. У Тэена никогда еще в его долгой жизни Жажда не отходила на второй план, ни с кем у него такого не было. Язык скользит внутрь уже свободнее, и вампир убирает одну руку, переставая держать Ведьму, он немного отстраняется и толкается одним пальцем внутрь, тут же облизывая края дырочки, добавляет почти сразу второй палец и шипит синхронно с ещё одним стоном. Тэен выпрямляется и с жадностью смотрит на то, как два пальца толкаются в его парня, он хочет войти в него, хочет в два коротких толчка вбиться до шлепка, но ещё рано. Вампир вскидывает потемневший, налившийся неоново-алым взгляд на лицо Тэна. Тот раскраснелся, его ресницы влажные от слез, возбуждение слишком сильное, губы в следах от укусов, и Тэен думает, что ни одно из произведений бессмертного искусства ни из галереи Ведьмы, ни из любой другой, не сравнится с самим Ведьмой. Он двигает кистью быстрее, разводит пальцы внутри, растягивая эластичные стенки, входит пальцами резче, толкается глубже, добавляет третий палец, его мальчик принимает его, крупно вздрагивая, выгибаясь и упираясь затылком в комок из одеяла и подушек, скуля и поджимая пальчики на ногах. Тэена от этого ведёт, в Тэне столько деталей, столько всего, миллион мелких граней, реакций, которые хочется узнать все. Но прямо сейчас все, о чем может думать вампир, это как сильно он хочет расстегнуть брюки и войти, он уже готов просить, готов так же скулить, как слышит:       — Пожалуйста, не пальцами… Пожалуйста, Тэен, не заставляй меня просить!       Тьма, его Ведьма не просит, он фактически требует! Тэен стонет низко, почти рычит, но он не осознаёт этого, он осторожно вынимает, вытягивает пальцы из Тэна, через голову стаскивает с себя рубашку, расстёгивает брюки и приспускает белье, как его снова отвлекают:       — Во-первых, смазка, — в Тэена летит тюбик, когда только Тэн успел? — А, во-вторых, у тебя есть резинка?       — Ты же знаешь, мы не можем заболеть… — как-то растерянно отвечает вампир.       — Хм… — если бы Тэен не был так увлечён наготой Ведьмы, он бы увидел смешки на дне золотых глаз.       — Я трахался последний раз почти чертов год назад! — как-то глупо оправдывается вампир, складывая брови домиком.       — А трахал? — игриво интересуется Тэн, устраиваясь выше на кровати и широко, приглашающее расставляя ноги.       До Тэена очень медленно доходит, «что» ему сказал Ведьма, Тьма побери, этот пацан доиграется, но смешно почему-то все равно становится. Как мило, Тэн думает, что Тэена мог бы кто-то трахнуть? Опасная мысль, что Тэн мог бы, быстро летит в никуда.       — Надеюсь трахнуть сейчас, если кое-кто, наконец, закончит светскую беседу и расслабит свою попку! — самообладание всегда было лучшей и сильной стороной вампира.       — Этот грязный разговор ты называешь свет… А!       Договорить Тэен не даёт, он дергает парня за щиколотки поближе к себе, шлепает по ягодице, не сильно и даже близко не обидно, открывает смазку, выдавливает на пальцы, проводит ими по уже не такому туго сжавшемуся входу, остатки растирает по своему члену, не удерживаясь и пару раз проводя по всей длине, черт, он даже не заметил, как у него встал. Вампир устраивается одним коленом на кровати, второй ногой упираясь в пол, вытирает руку от смазки о свои же брюки, и, придерживая член у основания, наконец, толкается. Тьма! Тэен запрокидывает голову и жадно вдыхает раскалённый воздух, как же в его Ведьме узко, как же, мать его, в нем потрясающе! Вампир даёт себе пару мгновений, делает ещё один толчок и действительно загоняет член до конца, до шлепка. Тэн протяжно стонет, Ли жадно смотрит на его лицо, изучает, не находит боли и сжимает свои челюсти, стараясь не выпускать клыки. Дышать тяжело, невозможно, особенно невыносимо, когда Тэен подаётся бёдрами назад, а потом резко вперёд, а Ведьма под ним закатывает глаза, открывает рот в идеальный круг, громко стонет, протяжно и даже жалобно, если бы в этот момент Тэн не подавался бёдрами навстречу движениям вампира. Последние предохранители в голове сгорают, чёрный узор все ярче проступает на бледной коже, а когти уже нет сил сдерживать, останавливает только то, что он свои ладони положил на тонкую талию. Тэн особенно сильно выгибается, резче подаётся бёдрами вниз, на член, а потом обхватывает талию самого Ли ногами и тянет на себя, тут же коготками вцепляясь в голые плечи с чёрным узором из вен, вынуждая склониться, поцеловать, почти вылизать Ведьме рот, ловя своим ртом стоны, вместе дышать, прижиматься лбами и синхронно жмуриться, когда движения слишком резкие и быстрые становятся. Тэн замирает. Дрожит мелко и его словно ломает, так сильно он изгибается от оргазма, тесно сжимая в себе Тэена, утягивая за собой. Вампир все же выбрасывает одну руку с появившимися когтями вперёд, куда-то за голову Ведьмы, слышится треск разрываемой ткани и шипение самого Тэена. Они лежат на разворошенной кровати, рядом, плечом к плечу и рассматривают потолок в спальне Ведьмы, изучая проекцию звездного неба. Тэен с трудом думает о том, что так сыто не чувствовал себя даже после литра крови, он дрейфует на ленивых мыслях и внезапно даже для себя произносит:       — Я, кажется, не отпущу тебя никогда теперь…       — Конечно, не отпустишь, ты, блять, порвал мою любимую рубашку!       Тэен лениво поворачивает голову в сторону Тэна, который успел сесть, а в руках у него исполосованная рубашка. Ведьма такой трогательный, потекшая подводка, красные губы, взъерошенный, и он так смешно дует щеки, что… Ну, он готов купить своей «тыковке» весь бренд. Вампир слышит искрящийся смех и, кажется, последнюю мысль он озвучил вслух, он улыбается, смотря на Тэна и, да, он самый красивый и необычный из всего подлунного мира.       Тэен вздыхает, он очень сильно опоздал, да на работе «ситуация», но это не оправдывает его. И от этого вампир злится ещё сильнее, он не хочет, никогда не хотел, расстраивать своего мальчика, но совершенно точно уже расстроил. Раз ему позвонил Тэмин, дела плохи. Тэн никогда не жалуется и мастерски скрывает эмоции, но у старика словно чуйка, он вообще подозрительно заботлив с его Ведьмой, как мамаша или даже клуша-наседка. Тэен шипит, дергая плечами, кто бы озвучил, что он смелости набирается, тут же получил бы в морду. Возможно, с летальным исходом. Вампир распрямляет плечи, толкает тяжелые двери и неспешной походкой проходит в зал. Ведьму он видит сразу. Он неизменно у картины «Демон Сидящий», дежавю, с той лишь разницей, что работает все освещение, а в зале много «людей».       — Ты пришёл, — шепчет одними губами Тэн, когда Тэен наклоняется к нему для приветственного поцелуя в щеку.       — Конечно, тыковка, как я мог оставить тебя одного, такого красивого, — вампир приобнимает Ведьму за талию, едва касаясь, не нарушая этикет, они на публике, репутация очень важна для его мальчика.       Тэен улыбается, вежливо и искусственно, очередному гостю и кивает на ответные приветствия и поздравления Тэну с успешным открытием экспозиции. Но все, о чем может думать вампир — это белая рубашка на его тыковке, и как здорово будет испачкать ее самую малость кровью.