***
У меня в руках большая бумажка с распорядком — время приема пищи, групповые занятия с психотерапевтом, прогулки и прочая лабуда — и маленькая, с отметками о том, какие послабления на моем режиме положены, а какие нет. Вернее будет сказать, что пока мне все запрещено. Просмотр телевизора в досуговой, а также посещение библиотеки и внутреннего дворика не в счёт. Час назад я поговорил с доктором, хрен я запомнил его фамилию, и сдал анализ. Чисто, только положительная реакция на успокоительные, которые мне давали в больнице, это сверили с моей картой. Беседа была краткой, я не особо вникал, но общий смысл, что колесами такое не лечится. Нужно разобраться в причинах, которые заставляют меня принимать наркотики, и найти мою собственную мотивацию для трезвой жизни. Ага, прямо все шесть месяцев будем искать. Позовите, как что-то раскопаете. Курить хочется, просто пиздец. К счастью, никотиновая зависимость не входит в перечень того, от чего меня здесь собрались «лечить», и сигареты у меня не отобрали. Правда, тут уж мать отличилась, оставила мне всего блок на месяц, ласково приговаривая, что потом, когда разрешат передачи, привезёт мне ещё, если мне не хватит. Блять, к тому моменту у меня уже три недели, как ни останется ни пачки. Я поискал глазами дверь уборной в комнате, но ее, конечно же не было. Не только в больнице положено всем ходить в общий туалет. Это, наверное, ахуенно помогает в реабилитации. Единение с такими же наркоманами, как и ты. Как там было? «Проводи больше времени с другими пациентами, их поддержка поможет тебе справиться в первое время». Неделю назад, ещё в стационаре, один тип показал мне свою руку, всю перемотанную бинтами и с торчащими из неё пластиковыми трубками. Говорил, что это у него флебит или ещё какая-то хрень была, всё порезали, рукой теперь нормально двигать не сможет. То ли потому, что по вене двигался, то ли вкололи что-то не то, хуй разберёшь. Я на такие истории не ведусь, своей головой нужно думать и не употреблять что попало.***
— Эй, — на подоконнике в туалете сидел какой-то торчок, худющий, одни глаза, — новенький? — Ага, — как интересно здесь знакомятся? Может, меня должны были представить другим пациентам, как нового ученика в школе? — Анализ уже сдавал? — я кивнул в ответ. — Сделай одолжение, поссы в банку, а то мне внеплановую проверку решили организовать, а я не готов. Я с удивлением уставился на парня. Отличный реабилитационный центр. — У меня там что-то положительное было, на препараты, которые в больнице на ночь давали, кажется. Парень присвистнул и, подкурив очередную сигарету, аккуратно добавил окурок от предыдущей в ряд рядом с собой. — Что, в нарколожке успел полежать? Там жестко, сочувствую. А что давали? Длинные маленькие белые? Я поморщился, силясь вспомнить. Да, кажется, такие, а потом ещё и рот нужно было показывать, чтоб медсестра убедилась, что я все действительно проглотил, а не спрятал за щекой. — Тогда нормально, — парень взял с подоконника пластиковый стаканчик для анализов и протянул мне. — Сделай одолжение. Мне как раз на десять дней эти транки тоже назначили, вообще шикарно будет. — Зачем назначили? — тупо переспросил я. — Ну, я пожаловался, что тревожно мне, засыпаю тяжело, боюсь, чтоб мысли плохие не появились. От одной таблетки толку нет, но если их штук пять насобирать, то штырит нормально, зуб даю, — парень поймал мой непонимающий взгляд и рассмеялся. — Тут у нас не больница, никто в рот не заглядывает. Мы же здесь все сами хотим лечиться, за государственные-то деньги, а? Секунду пораздумав я взял у парня ёмкость. В конце концов, не мешало бы обзавестись тут если не друзьями, то полезными знакомыми. А парень явно выглядел прошаренным. — А что, есть другие? В смысле центры? — Частные? Ну конечно, кормежка высший класс, комнаты ни чета нашим, в одном, под Дрезденом, даже бассейн имеется и всякие спа-процедуры. Но это все для денежных мешков, а не таких, как мы с тобой. Вот блять. Не слишком Рудольф раскошелился на мое лечение. Мог бы попробовать выторговать себе условия получше, если бы знал. Парень блаженно улыбнулся, выпуская облако дыма, а затем отвернулся к окну. — Давай, не стесняйся, я не буду подглядывать. Я смущённо рассмеялся, словно сам об этом не думал секунду назад, и отошёл к писсуару. — Я Рихард, кстати, — наверное, невежливо мочиться в чужую банку, подписанную «Ландерс», даже не представившись. — А я Пауль, — боковым зрением я заметил, что парень уставился прямо на меня. Вот черт. — Сейчас смотаюсь отнесу анализ и пойдём, покажу тебе тут все.***
Зал для досуга оказался куда более уютным, чем комната, в которую меня определили. Кресла, оббитые искусственной кожей, стол для настольного тенниса, шахматная доска, телевизор, полка с книгами и журналами для чтения. Спокойная музыка доносилась из динамиков местной радиоточки, как объяснил Пауль, вариантов выбора звукового сопровождения было два: его наличие и отсутствие, чтобы не вызывать конфликтов, связанных с разными вкусами пациентов. В послеобеденное время досуговая была почти пуста, поэтому, наспех познакомив меня с немногочисленными отдыхающими обитателями центра, парень развалился в кресле, ожидая вопросов. — А где девочки? В смысле пациентки? Пауль подмигнул мне и закусил губу. — Что, только приехал, а уже в штанах зудит? Именно поэтому женское крыло отдельно от нашего, чтоб никакого разврата. Там на полках внизу припрятана парочка «таких» журналов, если не брезгуешь, то можешь взять подрочить в комнате. Но больше рекомендую развивать фантазию — журналы старые, там у девок мохнатки на полстраницы, как в винтажных порнофильмах. Мое лицо залила краска. Не то, чтобы я не общался со сверстниками на такие откровенные темы, но пассажи про дрочку от недавнего знакомого немного меня смутили. Он вдруг внимательно на меня посмотрел, а затем шепотом спросил: — Выпить хочешь? — Что? — я вновь удивился, потому как в наспех прочитанных мною правилах центра говорилась о том, что алкоголь запрещён в любом виде, и нажить себе проблем в первый же день не слишком хотелось. — Маргариту со льдом, блин. Водка у меня припрятана, можем бахнуть немножко, до ужина как раз выветрится, — он ткнул меня в плечо и тихонько рассмеялся. — Да не ссы ты, не в тюрьму попал. Все можно, если осторожно, пошли.