Страшные сказки

      Будильник назойливо трезвонил над ухом. Надо ж было подобрать такой отвратительный звук! Берик сонно всхрапнул и смахнул этого беспощадно дребезжащего монстра на пол. Ещё полчаса. Можно и душ не принимать — не на свиданку ведь, на работу. И не завтракать. С похмелья всё равно башка трещала, и жрать не хотелось.       Встреча с полом подействовала на будильник не лучшим образом. Он заткнулся и, кажется, навеки. Плевать. Берик перевернулся на другой бок и вновь задремал. Восстал он без пяти девять, а первый урок начинался ровно в девять…       Немного покряхтев и поохав, потащился в ванную, сбив по пути пыльную старую вазу из какого-то тёмного металла, будто специально поджидающую за углом. Она прокатилась по ступеням с оглушительным грохотом, и это окончательно пробудило ото сна. Мелькнула мысль, что стоит всё-таки провести генеральную уборку и выкинуть всякий хлам.       Дальше он собирался в ускоренном темпе. Запрыгнул в потрёпанные синие джинсы, накинул клетчатую тёмно-зелёную рубашку, подобранную на стуле, и уже внизу отыскал среди общих завалов стоптанные кроссовки. Умыться и почистить зубы тоже, конечно же, не забыл. Сунул в рот мятную жвачку, чтобы оттенить запах перегара. Это мало помогло, но он хотя бы попытался.       Утренняя пробежка (ну, как пробежка: Берик ковылял, прихрамывая, быстрым шагом) немного взбодрила. В спину подгонял тёплый майский ветер.       В стеклянные двери школы он ввалился без пятнадцати десять. А, ничего страшного — урок всё равно сдвоенный.       Детей перед классом почему-то не наблюдалось. Может, расписание переменили? Он приложил к уху часы, которые вчера так и не снял с руки. Встали. Разочарованно развернувшись, собрался пойти в учительскую, выяснить в чём дело. Но тут от окна, слепящего ярким утренним светом, отделился тёмный силуэт.       «Блядь!» — прошипел Берик сквозь зубы. Походка была знакомой. Вытянувшись по стойке смирно и стараясь не дышать в сторону начальства, он вскинул голову.       — Утро доброе, шеф!       — Не особенно, — ответил директор, окатив его волной ледяного презрения.       Берик ещё раз выругался, но уже про себя, изобразил придурковатую улыбку, чтобы смягчить гнев начальника. Как бы не так…       — Зайди ко мне через полчаса, — строго приказал мистер Баратеон, ещё раз оглядев его с головы до ног.       Берик почувствовал себя неуютно и переступил пыльными кроссовками по свежевымытому полу.       — У меня урок.       — Нет у тебя никакого урока. Жду в десять тридцать, надеюсь, хотя бы в коридоре ты не заблудишься и соизволишь явиться вовремя, — бросил он на ходу.       Берик тяжело вздохнул, прислонился к стене, выкрашенной в приятный салатовый цвет, и долго пялился в спину, обтянутую тёмно-синим пиджаком. Шеф всегда носил классические костюмы и белые рубашки. Вероятно, хранил целый арсенал в платяном шкафу. Безупречная строгость. Ладно и чёрт бы с ним, но он и от подчинённых требовал того же.       Берик оглядел свою мятую рубашку и заметил пятнышко клубничного джема на манжете, которое тут же попытался безуспешно оттереть. Бросив это бесполезное занятие, вытащился в вестибюль. Предчувствия были недобрые. Он рассеянно взъерошил рыжие пряди, вытащил из нагрудного кармана пачку и сунул в зубы сигарету. Звонок прозвенел, во двор высыпали дети, и он потащился следом. Плюхнулся на свободную лавку и некоторое время наблюдал, как ребятня гоняет мяч. Мисс Тирелл, торчащая на другом краю площадки, улыбнулась добродушно, и он махнул рукой. Хорошая девка — всегда его прикрывала.       Прекрасное майское утро трепетало свежей листовой и звенело весёлым детским смехом, вот только на душе было пакостно.       Звонок прогремел набатом, и вместе с вмиг приунывшей толпой Берик потащился в школу. Ребята, толкаясь и перекрикиваясь, разбрелись по классам. Он же поплёлся на второй этаж, в мрачную обитель обречённых, проще говоря, на ковёр к директору.       Секретарша — старая грымза — даже чаю не предложила. А он бы и не отказался. Набрав стаканчик тёплой воды из кулера, решил хоть глотку промочить. Осуждающий взгляд на секретаршу почему-то не подействовал. Она молча уткнулась в компьютер, а маленькие прямоугольные очки угрожающе повисли на кончике острого носа.       Мистер Баратеон был пунктуален, как и всегда. Ровно в половине одиннадцатого пригласил к себе.       Берик втянул воздух сквозь стиснутые зубы и остановился на почтительном расстоянии от громоздкого стола, утопая кроссовками в пушистом ковре.       Начальник повернулся вместе с высоким креслом и хлопнул об стол внушительной картонной папкой.       — Тридцать семь выговоров за два года! Нарушение трудовой дисциплины, неподобающий внешний вид, твои вечные опоздания. Пьянство на рабочем месте! — воскликнул он, не щадя его больную голову.       Берик поморщился и выдавил извинительную улыбку.       — Виновен, шеф! Обещаю, такого больше не повторится. У меня будильник сломался, но я починю, — тут же заверил он, выставив вперёд ладони.       — Ты у своих учеников этих отговорок понабрался? Принимаешь меня за идиота? Или, может быть, за владельца благотворительной организации?       Берик пожал плечами. Директор вошёл в раж, и, похоже, теперь долго не остановится.       — … уже достаточно предупреждений. Хватит! — он вновь ударил по столу несчастным личным делом. — Мне это надоело. Никаких больше вторых шансов! Ты уволен, — вынес вердикт мистер Баратеон.       Берик вздрогнул и тут же шагнул вперёд.       — Шеф, но это было в последний раз! Я хочу начать другую жизнь. На работе больше ни капли, честно слово, — приложил руку к сердцу. — И опаздывать больше не буду.       Директор поджал губы, лицо его скривилось, словно он целый лимон заглотил.       — Прекрати называть меня «шеф»! Сколько раз повторять?! Я, по-твоему, какой-то мафиози или хозяин автосервиса?!       Берик резко мотнул головой.       — Вот именно, — удовлетворённо кивнул директор. — Разговор окончен. Расчёт получишь в пятницу, можешь собирать вещи, — безапелляционным тоном, заявил он.       — Но… как же?.. Мне надо семью кормить! — тут же нашёлся Берик.       — Ты в разводе, — отбраковал эту попытку мистер Баратеон.       — У меня ребёнок, я плачу алименты, — попробовал надавить на жалось Берик.       — У всех дети, — махнул рукой директор.       — Но, но… Да конец года, где вы другого трудовика сейчас найдёте! — использовал свой последний аргумент Берик.       Директор задумчиво хмыкнул, а после указал пальцем на дверь.       — Не самый важный предмет. Не занимай моё время. Вон!       Берик похлопал глазами, взмахнул руками, да так и отступил. Вот же чёртов хер!       На голову будто обрушилась снежная лавина. Они ведь хотели затеять ремонт летом! Да и вообще, работа не пыльная: дети всё сами делали, надо было только присматривать, чтобы никто себе пальцы не отпилил и не проломил соседу башку молотком. А теперь куда деваться?       Ну, опаздывал, подумаешь. Будто бы сам он… Да, разумеется, мистер Баратеон никогда не опаздывал. Даже, если бы грянул апокалипсис, то того и гляди, он восседал бы на своём кожаном троне ровно в восемь часов утра и перечёркивал красной ручкой отчёты, которые требовал от сотрудников каждую неделю. Видно, никакой личной, внерабочей жизни у него нет. А иначе за каким бы хером он торчал в школе с утра до вечера?       Разволновавшись, Берик даже ключом в замочную скважину попал не с первого раза. В кабинете повисла пыльная завеса, когда он хлопнул дверью, а деревянные стружки разметались по полу, словно нежданный листопад. Да-да, разумеется, наводить порядок в мастерской входило в его обязанности. Вот только Берик этим частенько пренебрегал.       Вещей оказалось немного. Он даже и ящик стола и тумбу не запирал. Что там было красть? Потемневшая от чая кружка, растоптанные старые ботинки и затасканный джемпер. А ещё фляжка с каким-то сомнительным пойлом. Батарейка для часов тоже нашлась и целый моток разноцветных проводов. Они отправились прямиком в мусорное ведро. Вот и всё имущество, накопленное за два с лишним года. Вещи он сунул в пакет с рекламой чая, ключ сдал на вахту и медленным шагом покинул школу. Настали чёрные времена.       Домой Берик заявился около одиннадцати, и Торос, не привыкший лицезреть его в такую рань в будний день, округлил глаза.       — Нам пизда, — произнёс Берик, не дожидаясь вопросов, и брякнул пакет на липкий кухонный пол.       Торос поперхнулся пивом, закашлялся, и Берик от души постучал ему по спине.       — С работы уволили, — пояснил он, закурив.       — Ну, дела-а-а… За что?       Берик махнул рукой, подтянув к себе пепельницу.       — Да за всё. Терпение у шефа вытерпелось вчистую.       Торос сочувственно кивнул и хлопнул по плечу.       — Ладно-ладно, даст Бог, как-нибудь проживём.       — Ну да, а работы он тоже даст? Или денег, может? — язвительно заметил Берик.       Пусть Торос и лучший друг, но всё же до невозможности ленивый сукин сын. Дом принадлежал ему. И он без вопросов пустил, когда жена выперла на улицу четыре года назад. Вот только быт у них как-то не очень складывался. Торос с работой не дружил, хоть и был маляром от Бога. Ах, да, надеялся-то он всё на божью помощь. И, признаться честно, иногда это жутко бесило. Например, в такие моменты, как этот.       Торос деликатно пожал плечами, обтянутыми бордовой рубашкой, поскрёб лысеющее темя и тоже закурил.       — Может, халтурка подвернётся. Лето скоро — сезон. Не переживай, лучше дёрни пивка и всё пройдёт, — посоветовал он, смотавшись к холодильнику и выставив на стол вторую бутылку.       — Так меня из-за этого и уволили, — нерешительно вставил Берик.       — Сейчас-то уж какая разница? Всё равно уволили, — философски заметил Торос.       — Твоя правда, — вздохнул Берик и отсалютовал бутылкой.       В бездонную синюю яму они шагнули вместе, плечом к плечу, как и всегда. Что говорить, а Торос умел убеждать и навязывать свою гедонистскую точку зрения. Впрочем, он не очень-то и сопротивлялся. Мир сквозь стеклянные грани виделся куда ярче и проще. Даже обида и злость на бывшую жену как-то померкла и затерялась в этом дурмане.       Они не особенно кутили: болтались по городу в тёплую погоду, съездили на рыбалку пару раз и готовили мясо на гриле в заросшем сорняками саду. Мрачное веселье перемешалось с тоской и печалью в этом причудливом коктейле рома, водки и джина. Большая часть лета промелькнула одним мигом, махнула крылом, словно диковинная пёстрая птица, и унеслась вдаль навстречу туманным августовским рассветам.       Деньги давно закончились, и они оба сидели без работы. Торос время от времени выбирался на халтуру, но этого едва хватало на то, чтобы сводить концы с концами. Как-то раз свет отключили за долги, и они глотали тёплое пшеничное пиво при свечах. По стенам с отваливающимися выцветшими обоями метались причудливые тени, а за окном грохотал ливень. Скоро осень, а за дом платить нечем.       Поутру Тороса обуяла хозяйственная жилка. Деловито дымя сигаретой, он расшвыривал вещи направо и налево, разыскивая то, что можно продать. В основном попадался всякий грошовый хлам. Бабкина очередная коллекционная ваза из какого-то серебристого металла, трёхтомник Диккенса, дедовский портсигар и подшивка старых журналов.       Берик тоскливым взглядом окинул разбросанные в гостиной вещи и ощутил резкий укол стыда. До чего они докатились! Нет, так точно жить нельзя.       Поднявшись к себе в комнату, он яростно распахнул дверцы тяжелого дубового шкафа и принялся выбрасывать на кровать одежду. Надо отыскать что-то поприличней и почище. Выбор пал на светлые джинсы (почти новые) и белую рубашку.       Он принял душ, соскоблил щетину и тщательно выгладил рубашку. Последствия двухмесячного запоя скрыть не удавалось: лицо опухшее и помятое, под глазами круги. Но всё же он ведь похож теперь на человека, который решил изменить свою жизнь?       В прихожей Берик разрыл завалы на вешалке и выудил кепку, чтобы придать некой загадочности своему похмельному отражению. Крикнул Торосу, что уходит по делам.       Целый день он мотался по магазинам и кабакам в надежде подыскать работёнку. Вот только ничего не перепадало. Он мог бы устроиться водилой, права имелись, да только поглядев на его опухшую рожу, потенциальные работодатели посылали прочь. Вышибалой почему-то тоже не брали. Ну да, он не какой-то там амбал — обычный мужик среднего роста и не то чтобы очень спортивный.       Поиски работы затянулись. Он бы пошёл на завод, да в прошлый раз турнули оттуда за пьянку. Как раз после развода. Но кого волнуют причины? В этом капиталистическом мире всем друг на друга плевать. Пьёшь — никому не нужен, не пьёшь — один хрен никому не сдался.       Энтузиазма хватило на три недели, а после Берик махнул рукой. Некоторое время боролся с зелёным змием, но, чего и следовало ожидать, проиграл. С пьяных глаз и жизнь проще.       Торос как-то извернулся и заплатил за свет. Продал что-то, кажется. Холодильник вновь наполнился продуктами, на сигареты и пиво тоже хватило. И они продолжили влачить своё жалкое существование, как писал кто-то из учеников в сочинении. Красотка Маргери — училка словесности зачитывала в учительской особо уморительные фразы. Эта — запомнилась.       Вот так пытаешься подняться на ноги, но злой рок раз за разом опрокидывает тебя навзничь, и в какой-то момент сил на борьбу не остаётся.       Затянули сентябрьские ливни: монотонно долбили по крыше и струились по грязным окнам. В ту ночь и вовсе разразилась гроза. Вспышка света расколола тёмное небо, а после ударил гром. От того он и проснулся. Потянулся, потёр глаза и вывалился из разобранного кресла на пол. Нога затекла. Берик поморщился и стал растирать икру. Гроза вроде унялась, лишь дождь стучал по стеклу, да бормотал не выключенный телик. Торос храпел на диване, а под столом блестели пустые бутылки из-под джина.       В горле пересохло, и Берик потащился на кухню. Краем глаза успел заметить метнувшуюся в коридоре тень. Что ещё за чертовщина? Он замер и услыхал, как скрипнула дверь подвала. Неужто к ним вор забрался? «Так было бы чего красть», — усмехнулся он.       Прихватив со стола бабкин медный подсвечник, тяжеленный как пудовая гиря, Берик проскользнул в коридор. В темноте нихрена не увидал и пытался сообразить, где валяется фонарик. Он нашёлся под креслом в зале.       Крадучись, он подобрался к двери в подвал и, сделав глубокий вдох, резко её распахнул.       Луч света обежал сырые стены с потрескавшейся штукатуркой, осветил высокие каменные ступени. По углам стояли коробки со старой одеждой, какой-то сундук, листы фанеры. Вору негде укрыться. Берик тихонько спустился вниз и поёжился, зря не накинул рубашку. В одной майке стало зябко. В углу у сундука раздался шорох, а после что-то быстро метнулось в тень. Кошка? Человек там не мог схорониться, разве что ребёнок, да и то маленький. Вряд ли трёхлетка бродит по ночам и врывается в чужие дома.       Быстрым шагом Берик пересёк подвал и толкнул ногой сундук. Он пустой оказался и лёгкий — дерево насквозь прогнило.       Фонарик выпал из рук. Берик в испуге перекрестился и отступил в сторону.       — Что?.. Что ты такое? — произнёс он потрясённо.       Существо в углу вздохнуло и покряхтело раздражённо. Голосок его дребезжащим эхом разнёсся по подвалу.       — Ну, поймал, поймал. Поспать не дадут, — протрещало оно, обернувшись.       Берик присел на корточки и медленно поднял фонарик. Существо заслонилось морщинистой ручонкой от света. Глаза его светились в полумраке зелёными огоньками, как у кошки, теперь же погасли и стали почти человеческими. Только уж слишком яркими. Ростом он был с годовалого ребёнка. А выглядел как потрёпанный рыжий дедок с густой бородой и в смешном старомодном костюме: коротких зелёных брюках, пиджаке и островерхой шляпе.       — Чего уставился? Не прогонишь, дашь ночь переночевать — отплачу, — заявило существо.       Берик, качая головой, попятился. Глазам своим поверить не мог. Это сон, наверное.       Существо тем временем устроилось в сундуке.       — Сухо, тепло, хорошо, — пробормотало оно. — А ты иди-иди, не мешай.       Берик не заставил просить дважды, взлетел по лестнице и захлопнул дверь, а в коридоре бессильно сполз по стене. Надо же примерещиться такому!       Ночью глаз сомкнуть не удалось, допив остатки джина, он бездумно пялился в стену. Больше ни капли, нет. Совсем ум за разум зашёл из-за этих пьянок.       Под утро кое-как получилось задремать. А когда он проснулся, в окно ярко светило солнце. От вчерашнего дождя и следа не осталось.       Торос разжился деньгами: сказал, что соседу помогал разгрузить мебель, и теперь колдовал на кухне над ирландским рагу. Напевал даже что-то себе под нос. Настроение у него было прекрасное.       — Ты чего такой бледный? Заболел, что ли? — спросил друг обеспокоенным тоном.       Берик опустился на стул и нервно постучал зажигалкой по столу.       — Я завязываю, больше пить не буду, — решительно заявил он.       Торос пожал плечами.       — Будто тебя кто-то заставляет.       — Мне вчера… — облизнув губы, он поднялся и налил себе воды, жадно припал к стакану.       Торос смотрел с любопытством. Мелькнула мысль сказать другу, что во сне ему пришло божественное откровение. И Торос, скорее всего, поверил бы. Он человек набожный, может, и на него бы это возымело действие.       Нет! Берик решительно тряхнул головой и отставил стакан в сторону. Не настолько он пропащий человек, чтобы морочить голову другу такими вещами.       — Мне надо кое-что проверить, — сказал он вместо этого. Признаться в своей вчерашней галлюцинации не хватило духу. Торос решит, что он сбрендил. А если и правда? Этого ещё не хватало!       Отбросив прочь пугающие мысли, Берик спустился в подвал. Конечно, при свете дня всё выглядело иначе. Никакого лепрекона (а судя по сказкам ирландской бабушки, это был именно он) там не обнаружилось. Сундук валялся на прежнем месте, а из узкого окошка луч света падал на окованную проржавевшим железом крышку.       Помявшись немного, Берик всё же наклонился и заглянул внутрь. В углу притаился бархатный чёрный мешочек, которого вчера он не заметил. Или всё же?..       В мешочке оказались монеты — настоящее золото. Берик просто обомлел и глазам своим не мог поверить. Сказка, что ли? Или снова сон?       Торос предположил, что старики, наверно, когда-то припрятали. Про лепрекона, конечно, Берик не рассказал. Однако обещание своё сдержал: пить и вправду бросил. Тридцать четыре года — вся жизнь ещё впереди. И сейчас им обоим, наконец-то, улыбнулась удача. Монетки-то были старинными — за них уйму денег отвалили. И вместо того, чтобы их прогулять, жить, не думая о завтрашнем дне, они открыли столярную мастерскую. Маленькую, но всё же дело пошло в гору.       Кажись, и Торос приободрился, решил, что сам Господь Бог его направил и подкинул эти монеты, чтобы спасти его пропащую душу. Даже на службу в церковь стал ходить регулярно. И познакомился там с какой-то рыжеволосой женщиной. Она тоже предпочитала алые цвета в одежде. Теперь они все вечера пропадали вместе. Это и к лучшему. Она разглядела в нём свет. Торос теперь и не пил совсем, он и без этого был счастлив.       Берик молчал, лишь улыбался, глядя на них. Как только получили деньги, первым делом купил сыну подарок. Сказка или нет — какая разница. Такая удача бывает лишь раз в жизни. После череды затяжных дождей солнечный луч озарил путь. Свой второй шанс он точно не упустит!