«Один против армии — положение не в кайф...» © Томас, «Командор»
Может ли корабль устать? Да легко! Деформация корпуса, так и не излеченные «детские болезни» конструкции, слишком незначительные на первый взгляд, чтобы обращать на них внимание, и слишком глобальные с точки зрения экономики; банальная усталость металла, брак металлопроката или косяки при обработке, окислы и коррозия, щедро даруемые агрессивной внешней средой, именуемой морем... Причин — тысяча и ещё вагон сверху, и на нём — немаленькая такая тележка. А результат всегда один: пирс, сухой док и гора металла, что некогда была внутренностями и шкурой корабля. Или — если повезёт, — смерть на открытой воде, когда экипаж успевает занять спасательные средства, и можно спокойно уйти на покой в тёмную глубину Океана. Впрочем, то было раньше. То касалось настоящих, огромных кораблей. А потом, с приходом вечно голодных Детей Бездны, эра морских гигантов закончилась. Исчезли неповоротливые туши танкеров, канули в ничто неторопливые, массивные грузовозы и балкеры, осели в желудках Глубинных грозные боевые корабли и подлодки... И, словно в ответ на эти бесчинства, у человечества внезапно нашлись защитники, названные с лёгкой руки первооткрывателей эффекта Концептуальной воплощённой мультиаватары «канмусу» — Морские девы, Девы Флота. Девочки и девушки: по необъяснимым причинам только прекрасный пол мог дать миру защиту в лице воплощения Духа корабля. Ломались копья без числа, научные споры перетекали в жаркий теологический мордобой, равно как и наоборот: священники от неторопливых, размеренных рассуждений о божественном влиянии переходили к теориям научного социал-дарвинизма, с жаром — к паранаучным мистическим Традициям, ну а оттуда уже и до выбитых в процессе горячей полемики зубов, и до клочковато ободранных бород было недалеко. Люди занимались тем, что прекрасно умели: имитировали бурную деятельность, оперативно пилили бюджеты и гранты, поднимались в топ «Форбса» на одних только откатах и гешефтах... Но никак не могли повлиять на сам феномен Дев Флота. Всё, что могло сделать человечество, так это просто отойти и не мешать канмусу делать свою работу, обеспечивая им проживание, питание, комфортную среду отдыха. Десяткам, сотням, тысячам Девам Флота, неведомой волей ставших «несущей платформой» для Духов кораблей прошлого, которые после гибели носителя оставляли его тело, чтобы спустя время, вновь найти себе подходящее вместилище. Канмусу сражались, погибали, получали увечья, вырывая у Глубинных маршруты конвоев и клочки акватории практически зубами и ногтями. Но возвращаясь на сушу, они снимали личину оружия, покидали режим бесстрастных эффективных функций уничтожения и защиты — и превращались в безумно сильных, выносливых, но — девушек. Тех, для кого вся жизнь — это не только боевые походы, конвои, рейды, дежурства, венки на воде и новые имена на многочисленных кенотафах... Тех, для кого не менее важно тщательно заполнять такую благоглупость, как личный дневник, мастерить милые и бестолковые фенечки, рисовать или петь, реализуя себя-человека, грызть гранит науки, гулять, устраивать драки подушками (специальными, сверхпрочными, для строго внутреннего военного применения) во время девичьих посиделок... Тех, кому хотелось бы настоящей романтики, поцелуев, наглых рук, отталкиваемых с напускной сердитостью исключительно для вида от изучения богатств, спрятанных под одеждой, чувства полноценной заполненности внизу живота... Тех, кому всего это хотелось, но реализовать, кроме как с подругами по дару и несчастью, не получалось. Ведь, как известно, принять Дух корабля может только и исключительно представительница прекрасного пола... Правда, на самом деле, это не так. Как минимум, за себя Питер Фальконе, ранее известный как Пётр Соколов, а ныне — как Концептуальное воплощение мультиаватары эсминца «Зумволт», мог смело сказать: наличие стручка в штанах у канмусу — факт, доказанный в данных нам материальных ощущениях. Правда, радость от становления аватарой парень испытывал ровно пятнадцать минут: именно столько потребовалась спецам Североамериканского корпуса Объединённого флота ООН, чтобы засечь его сигнатуру, вычислить место пробуждения и отправить навстречу группу захвата и поддержки, этакий SWAT на SEAL-дрожжах: тройка Дев Флота при поддержке десятка бойцов из элитных спецчастей. Смысл в том был, и немалый, — вход в режим Резонанса, сопряжения человека и Духа, изредка мог завершиться спокойно, без проблем, но, как правило, процесс аватаризации сопровождался массовыми разрушениями, и чем дальше от кромки большой воды, тем сильнее проявляла себя Фаза Жажды, она же среди Дев — режим берсерка. Вынужденный эмигрант и представить не мог, возвращаясь домой с обычной пробежки, что ни своей комнаты в университетском общежитии, ни соседей по ней больше не увидит. Больше всего, конечно, жалел, что не успел никому передать ключ дешифровки для залоченных разделов компа: за время учёбы у него собралась изрядная коллекция как рисованной, так и вполне привычной высококачественной порнухи, утерять которую было бы эпикфейлом сродни потере легендарной Янтарной комнаты. Два эсминца и крейсер — Джулия, Надин и Софи соответственно, — чуть позже и стали первыми секретоносительницами шифра AZ0[1] — того самого легендарного уровня, перед ознакомлением с которым предлагается пройти тотальную дезинфекцию через «База-Дельта-Ноль». И, чего уж там отпираться — его первыми настоящими постельными партнёршами. Эсминки всегда выступали в паре, ничуть друг друга не стесняясь, действуя синхронно и поразительно эффективно: после них Питера не покидало ощущение выжатого и высушенного лимона. Софи же, наоборот, предпочитала действовать неторопливо, смакуя каждую секунду проведенного вместе с ним времени, искренне наслаждаясь и телесной близостью, как таковой, и самой компанией парня, с которым можно было просто быть — валяться в кровати, обниматься и дурачится, не опасаясь ему в лучшем случае что-нибудь сломать... Ради этой троицы красавиц «Зумволт» сходу согласился на постоянное проживание в «Золотой клетке» — огромном подземном исследовательском комплексе, оснащённом даже искусственным малым морем — объектом достаточно масштабным, чтобы обмануть инстинкты Духа корабля. И ради них он стойко переносил все тяготы и лишения, кои неотвратимо обрушились на аномалию в его лице, попавшую в цепкие руки научников. Но через три месяца эсминцы пришли с бутылью спирта и дурными вестями: Софи Инклвуд, аватары «Аляски», больше нет. Не вернулась из боя. Надин и Джулия прекрасно понимали, что чувствует Питер, и, залив в него всю флягу спирта, не выпускали из постели кроме как на поесть и в туалет, добрую неделю. Когда же закончились позы Кама-Сутры, девушки, проявив недюжинную фантазию применительно к театру мятых простыней, со всей целеустремлённостью эскадренных миноносцев взялись за её дополнение и расширение, утоляя боль первой утраты Зумволта. А через девять месяцев его поздравили с дважды отцовством... И — завертелось. Канмусу нескончаемым потоком проходили через его постель. Поначалу он был рад не только разнообразию Дев, но и самой частоте актов в неделю, к тому же, зачастую проводившихся с контрацепцией, что морально хоть немного, но разгружало — всё же быть официально отцом, но при том не иметь возможности даже посмотреть на своих детей, было той ещё пыткой. А ещё примерно через год «Зумволт» стал понимать: его всё сложнее возбудить. Ни спокойные, уверенные в себе фигуристые линкоры, ни гибкие, выносливые авианосицы, ни великолепные в тактичности обращения и реализации фантазий крейсера, ни шебутные, гиперактивые эсминцы, ни тихие скромницы с чертенятами в головах — подлодки, корветы, тральщики — никто из них не мог подарить Питеру что-то новое. Он устал. Устал быть ходячим членом, едва ли не стёртым под корешок десятками, сотнями, тысячами прекрасных девушек: окружённый красотой, быстро теряешь любой к ней интерес. Устал увиливать от вопросов канмусу: первая ли она у него из Дев, и где он так научился делать хорошо, устал лгать, глядя в любопытные, живые, блестящие глаза — секретность уровня «Абсолютного нуля» распространялась и на него. Устал каждое утро натощак надаивать из себя в баночку очередную порцию спермы для банка генофонда и исследований, — зная, что через несколько часов к нему придёт новая девушка с жадными огоньками в глазах, которой так не хватает ласки, понимания, страсти, простого человеческого двуполого секса. Устал. Морально выгорел... ...И вот сейчас он стоял на волнах, жадно впитывая запах подгнивающей органики и соли, гонимый с берега порывистым ветром. Капли воды падали на лицо, стекали по одежде — тренировочным снастям, навешанным на специальный гидрокомбез. Ноги, обутые в похожие одновременно на коньки и ледорубы ботинки, уверенно держали его на плаву. А боевые снаряды, заряженные в снасти, вселяли уверенность перед будущим. — Может, со мной пойдёте? Группа поддержки, группа спасателей, группа преступников не государственного — мирового масштаба, только улыбалась: кто-то с грустью, кто-то с отчаянным злым весельем. — Не бойся, к стенке не поставят, — улыбается широким, но очень красиво очерченным ртом новая аватара «Аляски», Мари-София. Она выше той, первой Софи почти на голову, у неё меньше грудь и шире бёдра, но она так же, как и та, первая его «Аляска» — взбираясь на Эверест очередного оргазма, плачет от счастья, и совершенно не стесняется слёз. — И дальше берега не сошлют, — кивает Сара, физическое воплощение «Элдриджа». Чёрные, как ночь, волосы — с едва-едва уловимым зеленоватым оттенком, теряющемся на фоне пронзительно ярких зелёных глаз. Она едва ощутимо прижимает руку к животу — чуть ниже поясного ремня. Жест, понятный для Питера. Эти оторвы, что продумали, организовали и осуществили его побег, несли в себе его семя. Такой своеобразный прощальный дар... Трое его встречали при пробуждении. Трое и провожают. Мари-София, Сара, Ван Ли — «Аляска», «Элдридж» и «Монитор». — Спасибо, девчонки, — кивает Питер, слизывая солёную каплю, жгущую губу. Это не слёзы, это море. По-крайней мере, хочется в это верить. И в носу щиплет сугубо от запаха настоящего моря, а не его эрзац-поделки мегамасштаба. Ну а ком в горле... Простыл немножко, наверно. Да, точно, подпростыл. Ничто человеческое, как говорится. Вот, его красавицы же вполне успешно беременеют, тоже, в своём роде, физиологическое недомогание, так чем он хуже?.. — Береги себя, — обнимает его Мари-София, жадно целует — и он чувствует в её поцелуе присутствие Софи. — Кушать не забывай, я, кстати, тебе тут собрала немножко... — оторвавшись от его губ, скромно улыбается Ван Ли. Худенькая, гибкая азиатка отнюдь не комично смотрится в тяжёлой броне, с ростовым толстенным щитом за спиной. Она вкладывает в руки «Зумволта» увесистый рюкзак и, повторно мазнув по щеке, отворачивается, косясь из-под длинной чёлки тёмным грустным глазом. — И, главное, — Сара делает паузу, вкладывая в поцелуй всю свою тоску, надежду, чувства, и неистребимое ничем ехидство: — Главное, Пит, никогда не писай против ветра! Девчонки невольно смеются, и «Зумволт», напоследок всех крепко обняв, потихоньку встаёт на волну: здесь не внутреннее пвсевдоморе комплекса, здесь настоящая вода. — Я буду помнить вас вечно! — И скользит к горизонту. Это не слёзы, это море роняет на его лицо капли. ...Пробив спиной последнюю высокую волну, Питер, кувыркаясь по твёрдым водяным барханам, всё же поблагодарил девчонок, собиравших ему обвес. Восемьдесят «Томагавков» да артиллерия, придуманная альтернативно-одарёнными конструкторами, впечатляла только на озере-полигоне невдалеке от комплекса — в самой «Золотой клетке» ему использовать боевое оружие, естественно, никто бы не позволил. С собой ему снарядили, помимо двух пусковых коробов, нормальную зенитную металлорезку и, вместо артустановки, достаточно компактный роторный пулемёт. Точность, конечно, так себе, но лучше уж так, чем, отстреляв весь штатный БК, пулять из артиллерии, эффективной на средне-дальних дистанциях. Ну а то, что, пробиваясь через затихающий шторм, он вывалится в прямо в глаз бури, стало неожиданностью и для него, и для стаи Глубинных, которая медитировала в тёмной воде. Кто-то, наверно, сказал бы, что это надо быть клиническим дебилом, чтобы не заметить спад волнения и выравнивание погоды. «Зумволт» мог парировать: не дебилом, нет, достаточно просто крепко задуматься и понадеяться на русский авось. Девчонки, что провожали его, изначально хотели переправить Питера на один из неподконтрольных людям островов, пролегающий вдали от основных торгово-транспортных путей. Этакая русалочья вольница, скрывающаяся под ни о чём не говорящей непосвящённому аббревиатурой «ТБА»: место, куда уходят отдохнуть уставшие канмусу. — «Чтобы никто не посягал», — одними глазами улыбнулась Сара, в ментальной связи прислав недвусмысленный образ, символизирующий понятие «ни капли мимо». Нет, на шутку он не обиделся. Глупо это — таить обиду на тех, кто тебя спас. Но теперь у него была цель важнее, чем страх за то, что Питер-младший сотрётся до основания стараниями неустанных и голодных до ласки Дев. Страх большой можно выбить только страхом ещё большим. Ну а у канмусу, вне привязки к полу, настоящий большой страх был один: Бездна. Ван Ли дала ему нож, а Соф... Мари-София — термобарическую гранату. Обычное людское оружие в руках канмусу превращалось в штуку убойную и сравнимую с ГК кораблей-предков, а то и превосходило его в разы. Та же Элдридж, например, вовсю пользовала армейский тазер. Вид Девы Флота, окружённой разрядами молний и гудением, характерным для трансформаторов Теслы, намекал на мутные легенды и мифы о её участии в неподтверждённом проекте «Филадельфия», однако Сара, пожимая плечами, уверяла, что в это время находилась на боевом дежурстве совсем в другой части глобуса. Ну а граната... Пусть будет последний шанс уйти красиво, сгорая дотла. ...Бой выдался славным. Наверно, девчонкам бы понравилось то, как он применил умения, полученные от них — второпях, в промежутки между постельными баталиями. Едва поняв, что вывалился пересекающимся курсом на феноменально потрёпанную стаю Глубинных, «Зумволт» сходу ополовинил пусковые шахты: треть ракет ушла по примитивам, остальные — легли на треугольную зубастую башку самого крупного симбиота... И только отстрелявшись, Питер понял, кого он повстречал. Принцесса линкоров... Ужас и проклятие канмусу. Её симбионт с лёгкостью разрывал на части Дев Флота, а прочности его хватало, чтобы танковать полноценный рейд. Разом лишившись остатков свиты, части башки симбионта и пальца на его правой лапе, Принцесса пришла в ярость. Собственно говоря, тут «Зумволт» и убедился на практике, что значит огрести от настоящей Дочери Бездны. Сначала лапа с оторванным пальцем подбросила его вверх, следом на голову обрушилась вторая, вминая во вновь затвердевшую воду. Питеру даже на миг показалось, что ещё немного — и его позвоночник вывалился бы в трусы диск за диском, непрерывной очередью, как монетки из игрового автомата при «джек-поте». Подскочив контуженным попрыгунчиком, парень получил хлёсткий удар в грудину, нанесённый уже самой Принцессой линкоров. И, пробив спиной последнюю волну, Питер, кувыркаясь по барханам, поблагодарил девчонок, снаряжавших его обвес. Вторая половина оставшихся ракет ушла к цели, едва только он прекратил кувыркаться и смог худо-бедно сориентироваться в пространстве. Короба пусковых установок стали больше не нужны, но, увы, видимо, мощные удары как самой Принцессы, так и её симбионта, а так же принудительный полёт, вызвали деформацию механизма аварийного отстрела повреждённого обвеса. С наслаждением глядя, как ракеты, прорвав хлипкое ПВО Глубинной, накрывают волной огня и осколков плечистого демона, укрывшего собой черноволосую рогатую Дочь Бездны, с не меньшей грустью Питер наблюдал, как мотает из стороны в сторону взрывами подошедших по-над водой ракет худенькое, крохотное и жалкое на фоне симбионта тело. Всё же красивых девушек он любил, среди канмусу иных и не бывало никогда, а теперь, как выяснилось не только с чужих слов, но и на практике, и Глубинным тоже страшненьких не завезли. Правда, злющих, что твоя Таня, и с одинаковым аппетитом кушающих хумансов вне зависимости от их ориентации: будь ты гей, либерал, либертарианец, пассивный некрозоофил или и вовсе депутат — конечным пунктом при попадании в руки Детей Глубины всегда был бездонный желудок. Когда взрывы ракет затихли, а ротор пулемёта только-только начал раскручиваться, выцеливая в облаках дыма и пара противника, Принцесса линкоров вывалилась на миг на чистый воздух и, бросив на парня обжигающий яростью взгляд пылающих красным глаз, бесшумно, без единого всплеска, просто провалилась под воду... А через полсекунды на его спину обрушился мощный удар, заставивший «Зумволта» полететь прямой наводкой именно туда, куда ранее ушли последние ракеты. Встречным напором воздуха с Питера сорвало почти весь гидрокомбез, и без того уже больше похожий на сеть, чем на защитную одежду. Кувыркаясь, Юноша Флота успел заметить, как сзади победно ухмыльнулась зубастой пастью девочка с безумными глазами, светящимися сине-фиолетовым светом, отводящая за спину после удара свой монструозный Хвост, а ещё удар сердца спустя он повстречался со стеной. Принцесса, обуреваемая жаждой расправы, оказывается, никуда не сбежала. Просто подгадала момент, когда «Зумволт» будет в зоне полного контакта, и вынырнула, поймав парня лапами симбионта. Инерция совершила своё подлое дело, лишив Питера последних элементов снасти. Крепко ухватив Питера за предплечья, так, что ни до чудом уцелевшей гранаты, ни до ножа, закреплённого в ножнах внутри бронеботинка — последнего, что осталось на нём от доспеха, не достать, демон поднял слабо трепыхающуюся жертву так, что килевые рули каблуков просто царапали макушки почти отсутствующих волн, не имея возможности уцепиться за родную стихию. Принцесса, несмотря на тёмно-фиолетовую, остро пахнущую металлом кровь, стекающую из носа, ссадин на лбу и из-под корня правого рога, все равно выглядела феноменально красиво. Большие глаза с тёмно-красной радужкой и ярко-красным зрачком, бледное аристократичное лицо, густая копна чёрных, как тьма, скрывающая Бездну, волос, а ниже... Ниже — идеально округлые молочно-белые груди с бледными, почти незаметными аккуратными сосками, вывалившиеся из основательно разорванного платья. — Не кушай меня, сестрица Алёнушка, дурочкой станешь, — какой-то лихой задор разгорался в парне, рвался наружу, — всё же Питер и без грустного понимания девчонок прекрасно отдавал себе отчёт, что его побег — лишь форма суицида с рандомным таймером на срабатывание. — У меня кости тяжёлые, заворот мозга в терминальной стадии и вдобавок — дядя-либерал. — Сухопутная, ты слишком много говоришь, — болезненно поморщилась Дева Бездны. Не то от слов Юноши Флота, не то от неосторожного движения длинного языка линкора Ре-класса, тщательно зализывающей ранки на лбу и лице Глубинной Принцессы. Худенькая девчонка с растрёпанным каре молочно-белых волос изгибалась, опираясь на «хвост» — симбионта, погрузившегося по самые нащёчные стволы в воду, умудряясь скромную «единичку», туго стиснутую чёрным купальником, выставлять в максимально выгодном свете. Нереальной длины язык, настолько серовато-синий, что почти что даже слегка фиолетовый, аккуратно касался кожи Принцессы, слизывал кровь, покрывал тонким слоем слюны повреждения, защищая их прозрачной, глянцево блестящей корочкой. Когда кровь на лице рогатой закончилась, Ре-класс, совершенно по-кошачьи прогнувшись в спинке, приподнялась на демоне-хвосте и с устремлённостью, достойной всяческих похвал, продолжила приводить несколько потрёпанное начальство в порядок, начав с тёмных потёков засохшей крови на шее и постепенно снижаясь к безупречно-белому совершенству упругих грудей, минуя по пути двойной ряд мелких угловатых наростов брони под ключицами. Зрелище даже для достаточно пресытившегося Юноши Флота оказалось столь свежим и интригующим, что Питер оставил малейшие попытки хотя бы подёргать ногами. — Флагман, ты сегодня вкусна, как никогда ранее, — довольно урча, блондинка по-хозяйски убрала мешающий языку кусок платья, прилипший к совершенно ровной, гладкой коже Глубинной. Щёки Принцессы налились мягким, едва уловимым оттенком лазури, а рука, ранее без проблем отправившая аватару эсминца в полёт, ласково взъерошила белые волосы, освобождённые от капюшона чёрного дождевика. Словно бы издеваясь над ним (а, собственно говоря, почему — словно?!), Принцесса, достаточно грубо ухватив зубастую хвостоносицу за шею, подтянула её к себе и, ответно коротко слизнув с её щеки капельку крови, насочившуюся из едва заметной ранки, властным, требовательным поцелуем впилась в мягкие, удивительно пухлые губы авианесущего линкора. — Кх-м, — вежливо кашлянул «Зумволт». — Девочки, съешьте уже меня, наконец, а то в штанах уже тесно, и от этого реально больно. Рогатая Принцесса с явной неохотой оторвалась от худосочной блондинки и перевела пылающий злобой взгляд на Фальконе: — Ещё слово, Сухопутная, и я оторву тебе руки. — Флагман, что это у ней? — тонкий пальчик Глубинной, украшенный чёрным острым ногтём, указал на более чем заметный холм, обозначивший себя в паховой области гидрокомбеза. — Очередное глупое оружие мягкотелых? — предположила Принцесса линкоров и, не тратя время на словоблудие, в одно движение рукой освободила Питера от последних лохмотьев защитного покрова, походя прихватив и термобельё. — Какое странное щупальце, — проговорила блондинка, с задумчивым видом изучая вызывающе торчащего «Зумми-младшего», которым его хозяин пусть и в глубине души, но немного гордился. Белые, неожиданно тёплые пальцы Принцессы с осторожностью коснулись напряжённой плоти. — Странное, ни у кого такого не видела... — кивнула Принцесса. — И горячее... И на оружие не похоже. И она отошла, сжимая и разжимая пальцы и словно прислушиваясь к ощущениям. — Что это за штука, Сухопутная?! — требовательно ткнула Питера в грудь пальцем подскочивший авианесущий линкор, второй рукой крепко ухватившись за уже подрагивающего от нетерпения «Зумми-младшего». — М-м-м, — от волны непривычного удовольствия, подстёгнутого адреналином и опасной компанией, «Зумволт» даже сладко зажмурился. — Флагман, это не оружие... Это — орудие. Орудие любви, и имя ему — Зумми-младший, Утоляющий Голод! И, внезапно покраснев, проникновенно, едва ли не просяще заглянул в красные зрачки Принцессы: — Флагман, а вас не затруднит попросить свою подопечную немного подвигать рукой в возвратно-поступательном режиме?..***
Джессика Линденн, аватара «Айовы», пятьдесят восьмая этого воплощения, сидела на скальном зубце, обрывавшемся в изумрудные вод залива и, вяло ковыряясь пластиковой ложечкой в консервной банке, содержащей смесь из арахисового масла, лютой химии и спецпайковых порошков, делала вид, что несёт дежурство. На фарватере безымянного для людей островка, среди Дев Флота с грустным пафосом именуемого «Лесбос №5», нарезали длинные ломанные циркуляции противолодочных манёвров две номерные эсминки, а толщу вод стерегли чуткие ушки тройки подлодок. Так что за безопасность берега можно было не беспокоиться: людей среди обитателей острова не было, а бывшие люди, ныне носившее общее имя-определение «канмусу», и сами могли нагнуть и растопырить любое соединение непрошенных глубинных вплоть до Химэ уровня Мидуэй. Когда-то этот островок хотели назвать «Пятый беспалочный ад» — не только по числу баз, о которых было известно только Девам Флота, но так же из-за отсутствия живности мужского пола. Потом, конечно, вспомнили про любимого котейку Юкикадзе, за округлость форм, нерасторопность, грацию незакреплённой бочки с мазутом в пятибальный шторм и любви к обильной пище прозванного Камбузом, и в его честь переименовали ад в «безъяйцевый». Ну а спустя некоторое время неформальное название и вовсе сменилось на устоявшееся «Остров Лесбос №5». Капитан Очевидность, узнай об этом, вероятно, хлопал бы в ладоши и радостно улыбался. Джесси, нестандартно невысокая для аватар «Айовы» блондинка, закончив с перекусом, следом употребила в пищу и ложку с банкой: Девы Флота — существа весьма искушённые в экстремальной кулинарии, и порой тонкая нержавейка или алюминий являлись именно той самой вишенкой на торте, которой часто не хватает до ощущения какого-никакого, но — счастья. Ещё два-три дня, и «Айове» придётся возвращаться на континент: шторм уверенно забирает к югу, скоро маршруты снова будут доступны для патрулирования и сопровождения конвоев. А значит, вновь строгие графики, перепроверки, дежурства, постоянный стресс, да изредка, в спокойные и свободные минутки перед сном, композитный «друг», залитый в прочный полимер, имитирующий человеческую кожу, оснащённый подогревом верхних слоёв. И иногда, в ещё более редкие моменты встреч, нежное тепло тел «Льюис» или «Колорадо»: после того, как «Зумволт», единственный парень среди Дев, благородно и по чести принял смерть в море, в бою, как и полагается мужчине, других Юношей Флота не появлялось. Да и сам «Зумволт» не спешил вновь воплотиться в бренном человеческом теле, наделяя его своей силой, прочностью, и, чего уж там, особыми способностями... Впрочем, такое отнюдь не редкость. Та же «Саратога» всего лишь единожды приходила в мир, «Сидней» — трижды, «Тирпиц» — меньше десятка. И никакой закономерности, ни прямой, ни обратной, ни пресловутой «женско-логической» здесь не просматривалось: ни от времени, проведённого воплощением в реальности, ни от промежутка между рождением и гибелью, даже от фаз луны и Зодиака во всяких знаках и Домах — толку тоже не было... — «...вога!» — Сначала перед Джесси мелькнули две тени, поднимая за собой высоченные буруны белокипенной пены, и скрылись за каменным выступом, закрывающем с моря вид на причал и гостевой домик, и только потом дошёл звук. — «Тревога! Глубинные!» — Ментальная связь гудела, бурлила, словно улей живучих пчёл забросили в кипящее варево, и никак не желала успокоиться. И это означало только одно: угроза превосходит опасность, кою представляла некогда Мидуэй-химэ, первая Принцесса Бездны, о которой стало известно миру. Там, откуда примчались эсминки, а сейчас вовсю уходили во внутреннюю акваторию гибкие тела подлодок, под толщей воды надвигалась расползающаяся жадными, ветвящимися прожилками чернота: она начиналась у одного края горизонта, и заканчивалась у другого, и над ними, голодно облизывая волны, клубились чёрные облака, однозначно указывающие на близость высших Отродий Бездны. Аватара «Айовы» без лишней спешки поднялась, потянулась, сладко зевнула: от такой толпы и сотней «Малышей» не отмашешься, а помирать, похоже, всё равно придётся. Так смысл дохнуть с кислой миной? Кивнув своим мыслям, Джесси «Айова» Линденн запустила процесс вывода снастей из дежурного режима в боевой и, не особо раздумывая, прыгнула с обрыва. Стройные загорелые ноги ударили в воду, подняв такую тучу брызг, словно не девушка на волны сошла, но её прототип был сброшен со стапелей прямиком в инженерный канал дока. В воздухе зажужжали миниатюрные самолёты-разведчики, на всех парах спеша с той стороны острова: «Лекси», к счастью, со своей эскадрой отдала предпочтение отдыху длиной в несколько спокойных дней на «Пятом Лесбосе», вместо прорыва сквозь шторм и традиционно особо отмороженных по случаю обильных грозовых явлений Глубинных. Отсюда, снизу, с воды, черноту не видно, только тёмное марево у низкого горизонта — волнение едва ли достигает пары баллов, так что и с высокой волны видишь не сильно-то дальше. — «Айова», постой, — окликает её «Элдридж»; голос канмусу звучит странно глухо, словно бы девушка пытается совладать с комком, засевшим в горле. Во флотских документах Сара, как и добрая пара сотен Дев Флота, числится как «M.I.A.» — пропавшей без вести: следов гибели не обнаружено, смерть не подтверждена, Концептуальное воплощение мультиаватары новой оболочки на текущий момент не обрело. Официально «Элдридж», не выдержав тягот расставания со сбежавшим из «Золотой клетки» от роли племенного бычка «Зумволтом», последовала за ним, и, покинув формально территориальные воды САСШ, пропала. А фактически — чудом миновав пару стай Глубинных, особо голодных до канмусу и их обвесов, Дева Флота добралась до «Лесбоса №5»: лишь здесь, да на «Первом», имелись дежурные аватары плавучих госпиталей или санитарных судов. Здесь же она и родила. Девочка, три шестьсот, глаза мамины, улыбка папина. По воде бегает, аки посуху. А вот чьей аватарой является, определить пока не является возможным. Лёгкий тремор конечностей невольно вызывает едва заметную улыбку «Айовы» — тень памяти корабля отдаётся воспоминаниями о гибели предыдущих аватар: пальцы дрожали всегда. — Сара, думаю, тебе и дочке с эсминками резерва надо бы уходить с острова, — Джесси действительно не хочет, чтобы пострадала «Элдридж» или её ребёнок. А учитывая масштаб бедствия — выживших просто не будет. Не в этот раз... — И чем быстрее, тем... — Пит, — с силой выдыхает сквозь сжатые зубы Сара, и, улыбаясь, смотрит туда, откуда наползает чёрный туман. — То есть? — «Айова» какой-то частью подсознания уже знает, что хочет сказать брюнетка, но остальной разум отказывается это воспринимать. — Я чувствую Питера. Там, с Глубиной, идёт и «Зумволт». — Да! Папа там! — раздается уверенный детский голосок, и дочка «Элдридж» невероятно ловко для малолетнего ребёнка взбирается по снастям матери, усаживается на широкий щиток наплечной брони, ёрзает худыми ножками, подыскивая опору. А потом слегка наклоняет голову, словно прислушиваясь. — Папа и... сестрички?! — Я знаю, Петра, я знаю... — пораженно шепчет и кивает Сара, осторожно придерживая ребёнка за голени. — Джесси, не спрашивай, откуда, но — я знаю: нас они не тронут. Если что — уходи, я никому не скажу. Да и вряд ли после этого увижу кого-либо из наших. Лихое, безбашенное, злое и обжигающее веселье закипает в крови «Айовы»: — Я не знаю, что там и как, «Элдридж», но, клянусь седой мочалкой Нептуна, при любом раскладе я — вторая после тебя, и не е... гребёт, ясно?! — «Кто о чём, а Джесси — о постели», — шелестит в их головах голос, а перед внутренним взором закатывает небесно-голубые глаза мордашка «Лексингтон». — «Сара, может, всё же ребёнка на сушу отправишь?» Девочка мотает головой, непонимающе смотрит на маму, на Айову, оборачивается на спешащих к ним канмусу, разрезающих стремительно темнеющие воды залива. — Мам, папа говорит... — Петра округляет глаза, громким шёпотом делится секретом с Сарой, попутно уведомляя и Айову, а вместе с ней и всех остальных Дев Флота. — Не знаю, как это понять, но он просит передать, дословно: «Девчонки, не ссорьтесь! Теперь пацанов хватит на всех!» Кто-то из Дев, получив трансляцию, спотыкается, кувыркается по волнам. Джесси чувствует, как челюсть ползёт вниз. Саре кажется, что она сейчас немножко упадёт в обморок. И только Петра, радостно взвизгнув, елозит попой по наплечнику: — Мам, значит, у меня теперь будут братики?!