***
Иккинг не любил рассказывать про себя. Когда он попал в компанию Джека, он прикинулся обычным парнем-механиком из небольшого городишка Бэйсик-Мун. Но полгода спустя, на день рождения парня, на базу «Шестерёнок» явился робот с кучей провизии. — Иккинг, это от вашего отца, Стоика Хэддока. Он просил передать вам, что уважает и любит вас. Он гордится вами, — сказал робот, протянул механику большой патрон из-под Маузера. Иккинг принял подарок, но мрачно зыркнул на него и во мгновение ока сломал машину сильным ударом протеза. Все стояли в полном шоке, смотрели парню в спину. Все ведь знают, что Стоик Хэддок помогал освобождать Пандору, он всенародный герой и любимец. Он и поныне трудится на благо родной планеты, работает на заводе и помогает отстраивать новую столицу планеты — Гавань Надежды. — Иккинг?.. Ты не хочешь нам кое-что рассказать?.. — подаёт голос Джек. — Нет, — твёрдо говорит он, — Это вас не касается. — Ещё как касается! — восклицает Лагун, — Мы друзья, братья даже! Мы хотим узнать тебя получше! Иккинг скрипя сердцем всё же согласился за ужином открыться друзьям. Он достал сигарету-самокрутку, принялся немного покуривать её. Все помолчали с минуту. — Я родился на Меридиане мучений, в двенадцати днях к северу от Полной безнадёги, на острове Олух. — Далековато, — улыбается Юджин. — Отец — вождь племени, мать не помню. Она покинула нас, когда мне был год… Мы жили в деревянных домах, все друг друга знали. — Община типо? — Угу, — кивает Иккинг, — Мы — викинги. Большинство из нас. Многие в племени у нас самозванцы. Я коренной викинг в седьмом поколении, — неспешно затягивается, выдыхает дымок, продолжая говорить, — Хотя стал зваться таковым лишь после обряда. — Я слышал, у вас какая-то трагедия произошла очень давно на Олухе, — говорит Лагун. Иккинг тяжело вздыхает. — Это был тот самый блядский обряд, — говорит раздражённо Иккинг, — Мы до двенадцати лет никто. Тупые подростки, ходящие с отцами и матерями на охоту и рыбалку, — опять затягивается, но уже жадно. Чуть успокаивается, как-то грустнеет, но по-прежнему мрачен, — Если говорить вкратце, то это как бы становление викингом. У нас это называлось Сейд… В общем, нас было детей шестьдесят где-то: мальчишки и девчонки. На головах венки из всяких цветов, лица помазали кровью кабанов, нам парням ещё грудь, — показывает Иккинг пальцем на грудину, — Нам дали какой-то отвар… У нас этим занималась знахарка, но она умерла на днях, и её заменил брат. Ну, сделал котелок варева, разлил нам, мол, пейте. — А в чём, собственно, обряд? Что сделать надо было? — интересуется Юджин. Иккинг кривит лицом. — Путей было три: убить врага семьи, если он есть, — загибает пальцы механик, — убить дракона. Ну, мы так называли выверн, — поясняет тут же он, пристально смотрит на друзей, — Либо изнасиловать девушку. — Ебать, — бормочет Джек, — И что ты выбрал? — Как не странно, я медлил. Я не знал что делать, потому просто слонялся по лесу… К сведению, отвар был ужасен на вкус. Сначала горький, потом кислый, язык онемел, потом затошнило, голова болела адски. Мне как сыну вождя, было положено пить больше всего… Когда я вышел на поляну, я понял, что что-то не так… На моих глазах одна девушка захлебнулась своей же рвотой, — признаётся Иккинг, глаза испуганно забегали по помещению, — Следом какой-то парень распорол себе брюхо ножом. Третий сбросился со скалы. — Оу… — Нас отравили. Ребята начали сходить с ума, у некоторых открылось внутреннее кровотечение… Но большинство просто переубивало друг друга. Хотя врагами не являлись. Многие изнасилованные девочки разбились о скалы, убивали насильников, а потом и себя… Все напряжённо молчали. Иккинг отбросил сигарету в сторону, смотрел в какую-то точку. — Оказалось, что тот брат знахарки нарочно так сделал. Он оказался Изгоем, нашим врагом… — А ты как уцелел? — вдруг спрашивает Рэй. Иккинг слабо ухмыльнулся. — Хер его знает. Чудом, наверное, — кривит он губы, следом улыбка исчезает с его лица, — Я один в живых остался… Я так ничего и не сделал, но меня всё равно нарекли викингом. Я доказал своим выживанием в тот день, что я достоин зваться таковым… Хотя я всё равно потом грохнул одну редкую выверну, подтвердил статус, так сказать. — Жёсткие у вас порядки, как я посмотрю, — улыбается Джек натянуто. — Более чем. У нас есть кодекс. — Какой? — Вендетта. — Что-то слышал подобное, — признаётся Лагун. — Мщение, — поясняет Юджин. — Не только, — улыбается Иккинг, — Но это преимущественный принцип. Их предостаточно. Есть заповеди, принципы, — начинает опять загибать пальцы Иккинг, он смотрит куда-то наверх, явно вспоминает что-то. — А это всё разве не одно и то же? — улыбается Джек непонимающе. — Принципы можно не соблюдать. Заповеди — обязательны к соблюдению, — говорит с расстановкой Иккинг. — Ну и какие же у вас заповеди? — скрещивает руки на груди Юджин. Иккинг натянуто улыбается ему. — Я не хочу об этом говорить, — Иккинг немного щурится, — Вы и так со временем поймёте, по каким законам живёт последний викинг седьмого поколения.***
Иккинга можно смело назвать тем самым человеком, в омуте души которого плавают черти. Внешне он миловиден, старается чаще улыбаться, но на деле он серьёзен и мрачен, как и его предки. Пока парни весь день пинают кое-что, он ни минуты не тратит впустую. В один из дней «Шестерёнки» получили сигнал о помощи от одного молодого парня. Его похитил какой-то псих и собирается ставить на нём эксперименты. — Надо вызволить его, — говорит Джек. — Он далеко. Глянь где, — указывает на карту в коммуникаторе пальцем Юджин, — Стеклянная долина. Ближний свет. — Доедем. Иккинг же починил машину… Парни, собирайтесь, мы едем в Стеклянную долину! Пятёрка добралась до места где-то за минут сорок. Парни шутковали, а вот Иккинг был мрачнее тучи. Он пристально вглядывается в базу, выколотую буквально в горе. — Знакомое место, — говорит он, глядит исподлобья на стальные листы в виде забора. — Впервые его вижу, — признаётся Джек, достаёт из багажа свой приклад, — Сейчас узнаем, что там такое творится. Вдруг послышались душераздирающие вопли где-то изнутри, все всполошились, кроме Иккинга. Он переживал всё внутри, не показывал остальным, что ему тоже страшно заходить туда. — Кто пойдёт первым?.. — боязливо спрашивает Джек, невольно щурит глаза, глядя на вытянувшиеся, испуганные лица друзей. — Я, — заявляет Иккинг мрачно, щёлкает затвором Рельсы и идёт вперёд, — За мной. Джек завидует Иккингу. Он умеет собраться и пойти вперёд, как истинный лидер, повести за собой. Фрост подумывает сделать его главным, ведь Иккинг делает намного больше него самого. База казалась пустой. Но раз внутри кто-то кричит, всё же люди есть. Иккинг твёрдо ступает на территорию противника, цепко зыркает на всё, что вызывает подозрения. Опять вопли, «Шестерёнки» замирают на местах, кроме Иккинга. — И чего вы стоите? — смотрит он назад, хмурит брови, — Пойдёмте, иначе не успеем, — Джек шумно сглатывает, пытается улыбнуться. — Ну, пойдёмте, парни, вам же не страшно? — Нисколько! — врёт Лагун и тут же нервно смеётся. Внутри база была похожа на какую-то тюрьму. Или секретную лабораторию. Иккинг заметно ускоряется, идёт куда-то по коридорам, хотя настала подозрительная тишина. Он будто чувствовал то, что не чувствовали другие, слышал то, что не слышно, видел то, что не видно… «Шестерёнки» шли за ним, еле догоняли. — Икк, ты уверен, что... — Зал управления, — чеканит он, опять сворачивает куда-то за угол. — Вот же, блядь!.. — бесится Юджин, — Иккинг, мы не успеваем за тобой! — ТАК ИДИТЕ БЫСТРЕЕ, ЁБ ВАШУ МАТЬ! — завопил он на весь коридор. Кажется, его возглас эхом проносится по всему зданию. Вопли жертвы усиливаются, Иккинг слышит их предельно близко, глаза заметно расширяются от страха, но следом сужаются в гневе. Он осознаёт, что похититель явно вооружён, и запер себя с парнем. Надо действовать относительно скрытно. Иккинг, кажется, находит нужную дверь, прикладывает ухо к титановой двери. — Чего ты плачешь? Больно? Ты же заднеприводный, чё тебе? Дагур не шпёхает тебя? Ой зря, задница у тебя зачётная, — слышит хохот Иккинг. Ярость сильнее вскипела в нём. Он понял, кто стал жертвой этого ублюдка. «Шестерёнки» услышали вопли, но не жертвы, а Иккинга, следом громкие удары по двери. Механик начал бить кулаками дверь, пытаясь пробить её. Титан потихоньку поддавался, но всё ещё держался. — Иккинг, брат... — УБЬЮ, ПАДЛА! — орал Иккинг не своим голосом, начал бить дверь ногами, вдруг додумался начать шмалять Рельсой, дабы хоть как-то пробить преграду. Джек пытается оттянуть друга на себя, тот не поддаётся, с силой рвётся к двери. Дверь вдруг открывается и Иккинг тут же шмаляет парой гвоздей в голову взрослому полноватому мужчине. Он сам собирался застрелить незваных гостей, но механик среагировал намного быстрее. Злодей падает на колени, затем окончательно. За ним, на странном столе, лежал голый связанный парнишка, он плакал. Джек невольно прикрыл глаза от ужасного зрелища, отвернулся. Иккинг же нисколько не смутился, принялся развязывать парня, помог слезть со стола. — Спасибо, — лепечет он тихонько, всё плачет, — Я думал это Дагур… Погоди, я знаю тебя, — щурит жертва глаза, — Ты… Иккинг, да? — Угу. А ты Густав, — Иккинг слабо улыбается, — Не думал, что скажу это когда-нибудь вновь, но… Привет, брат. Парнишка оказался викингом. Точнее, подобием викинга — берсерком. Но все они равны в какой-то степени. Вдруг в стороне затрещал коммуникатор. — ГУСТАВ?! ГУСТАВ, КРОШКА, ТЫ ГДЕ?! — Иккинг быстро доходит до прибора, берёт его в руки, протягивает его Густаву. — Дагур, я в Стеклянной долине… Меня похитили, но сейчас освободили… Иккинг пришёл. — Погоди… МОЙ БРАТАН ЖИВОЙ?! — Живой, живой, — усмехается Иккинг. Дагур помолчал в трубку. — ОХУЕТЬ ВООБЩЕ, ИКК, БРАТАНЧИК, — Дагур, кажется, заплакал, — Я ТАК СОСКУЧИЛСЯ, ПРИЕЗЖАЙ К НАМ! — Обязательно, — улыбается Иккинг, но следом улыбка угасает. Коммуникатор отключается, механик спешит подать Густаву хоть что-то, что прикроет его наготу, — Что он с тобой делал? — Ну, как сказать… — теряется Густав, — Я лучше промолчу. Ходить больно. И сидеть. Иккинг замер на месте, в глазах опять мелькнула вспышка ярости. — Где тебя похитили? — спокойно говорит Хэддок, но видно, что ещё чуть-чуть, он сорвётся и будет орать. — Ну, как там этот город зовётся, — почесал головешку Густав, — Токси-сити. — Какого ХУЯ, — выделил слово Иккинг, — ТЫ полез на территорию ИЗГОЕВ?! — Меня там курьер ждал. Я заказал Дагуру подарок на нашу годовщину… Иккинг утробно рычит, мотает головой, бесится. Он начинает невольно топать ногой от нервов. — Джек, заводи машину, и постели что-нибудь на заднее сидение, — громко просит в сторону Иккинг, — Отвезём Густава домой. Иккинг замотал Густава в какое-то покрывало, как гусеницу, понёс на руках до машины. Уложил парня на заднее сидение, сам присел к нему рядом. Хэддок даже положил голову Густава себе на колени, положил ладонь ему на плечо, тем самым успокаивает. Впереди сидят Юджин и Джек, Лагун и Рэй тусуются на верхушке машины, на своих привычных местах смотрителей. — Куда едем, малой? — интересуется Юджин. — Некротофейо. — Впервые слышу. — Скриллова лощина, — поясняет Иккинг. — А, это там, где змеевики водятся, я правильно понял? — спрашивает Джек. — Типо того, — говорит Густав, мило улыбается, тихонько шепчет Иккингу, — Спасибо. — Всё окей, Густав, — тоже улыбается викинг. Все едут молча может от силы минут десять, пока Юджин не задаст резонный вопрос. — А ты типо этот?.. Как его? Гей, да? — Ну… Я бисексуал, — говорит Густав, он заметно смутился. — Понял. А у вас в вашей Кротофейо все такие? — Юджин, — осекает друга Иккинг. — Что? — Ты задал некорректный вопрос, — говорит серьёзно Иккинг, — Имей совесть. — Мне стало интересно, я задал вопрос. Всё. Все снова смолкли. Густав грустно смотрит на Иккинга, что стал мрачнее тучи. Парнишка видит проступающие желваки на щеках своего спасителя. Он был зол. В далеке виднеется красивое зелёное поле с цветами, сбоку него есть проезженная дорога, которая ведёт в сторону какой-то большой базы. — Это Некротофейо? — спрашивает Джек, указывая на большие дома впереди. — Ага, — говорит Густав, — Тут живём мы, берсерки. — Типо вы тоже викинги? — Ну, да. — Ого. А много вас вообще? — Не-а. Почти все просто обычные люди, но мы приняли их в свою общину. — Этим берсерки и отличаются от нас. Они более открытые, — поясняет Иккинг, — Мы может и примем людей, но будем относится к ним с подозрением, не доверять. — Но всё равно мы равны, — довершает Густав с улыбкой. К большим воротам на всех парах бежит какой-то высокий рыжеволосый молодой человек. Вдоль лица у него какие-то синие полосы и шрамы. — А это что за петух? — бросает фразу Юджин. — Это Дагур. Мой парень. — Мило… Стрёмный он. — Не надо так говорить о моём брате, — подаёт голос Иккинг. — Брат?! — Побратим, — уточняет Иккинг, уклончиво мотая головой. — О Тор Всемогущий, я сейчас сдохну, — Дагур падает на колени, так и сидит, смотрит на подъезжающую машину. — Дагур! Дагур, я тут, всё хорошо! — залепетал Густав громко, — Со мной Иккинг! — Детка?! ДЕТКА! — Дагур всполошился, вскочил на ноги, еле стоит на месте. Он хочет рвануть к машине. Она наконец останавливается, Иккинг быстро открывает дверь, неспешно вылезает из неё, помогает Густаву вылезти. Джек с остальными наоборот, не собирается пока выходить из транспорта. Дагур громко пыхтит, тянется руками к Густаву, крепко прижимает к себе еле стоящего на ногах паренька. — Дурашка, я чуть кони не двинул! — залепетал Дагур, целует Густава в щёки, придерживает его тельце, — Ты где был?! И что с тобой сделали те придурки?! — Токси-сити. Похитил какой-то отморозок, — подаёт голос Иккинг. Дагур выпучил глаза на побратима оглядывает его с ног до головы, явно не верит своему взору. — Иккинг, я… Брат, ты спас мою крошку от смерти! — глаза Дагура в миг стали красными, заслезились, — И ты каким образом вообще жив?! — Ну, долгая история, — улыбается Икк, скрестив руки на груди, — Ты как, самое главное? — Отлично. Вишь как обустроились? Лучше не бывает!.. Пойдём с нами, я угощу тебя обедом, да и твоих друзей тоже. — Ну, можно, — соглашается механик, — Ребят, пойдёмте! Дагур нёс на руках Густава, даже чмокал его на ходу, а Юджин, идущий сзади, еле сдерживал мнимые порывы рвоты. Он был ярым гомофобом, потому всячески это показывал. — Имейте совесть, а? Прекратите, блин, лобзаться! — просит он у Дагура, когда тот сидел за столом и всячески ласкал Густава, полусидящего рядышком с ним. Лицо берсерка никак не изменилось. — Не устраивает — поезжай домой, не держу, — спокойно говорит Дагур, — У нас тут свободные отношения… Даже в Вендетте это прописано, да, Иккинг? — Угу, — кивает Икк хмуро, — «Над гостем не смейся, в дверь не гони их, к несчастным будь щедр» — цитирует он по памяти. — Точно, — щёлкает языком берсерк с улыбкой, — Хоть кто-то помнит старую добрую Вендетту. — Как я понял, вы не особо любите распространяться о Вендетте, — осторожно начинает Лагун. — Ну, у нас в принципах сказано, что нам не следует говорить незнающим о наших порядках и традициях, — задумчиво говорит Густав, — Нам так велели… — Кто? — Один, — говорит Иккинг, чуть двигает рукой по привычке, — Валькирии, норны… Да и отцы, деды, прадеды… У нас много всякого, если так посмотреть, — улыбается миленько Иккинг. — Да… Помнишь, как мы ходили на озеро, ты ещё потом бегал от меня месяца три, — смеётся Дагур заливисто. — Ты пытался утопить меня, — выразительно смотрит на побратима Иккинг, натянуто улыбается ему, — А ещё- — Хватит. У нас в гостях есть гомофоб, ему не понравятся наши шутки, брат, — лаконично говорит Дагур. — Ему нормально, он на хую бывает чаще всех твоих фак боев вместе взятых, Дагур, — миленько улыбается Иккинг, щурит глаза, глядя на Юджина. Дагур громко смеётся с этого. — М-да, а ты всё тот же, братанчик, — улыбается берсерк, — Несмотря на все недоразумения, ты не озлобился на нас, и я рад. — Недоразумения? — уточняет Джек. — Меня многие пытались трахнуть, — признаётся Иккинг, — И парни, и девушки. Я же сын вождя. И берсерки тоже пытались, такие вот, как Дагур. Которым надо присунуть как можно скорее. — Я хотел сделать его своим мужем когда-то очень давно, ему было десять. Ну, я же Дагур Остервенелый, я псих… Вообще, я давно понял, что я типо по парням больше, чем по девкам. У нас типо к этому прям пиздец, а вот у Икка в племени нормально. Я к ним хотел прибиться, да вот не вышло. Стоик пошёл в вояки, а общину почти всю истребили, — поясняет Дагур, — Но потом и наших не стало, но мы зажили свободной жизнью. Где все равны. Где мы никого не осуждаем. Так что Некротофейо можно назвать что-то вроде столицы Гордости. Добро пожаловать, так сказать, — завершает Дагур, разводя руки в стороны, он широко лыбится. Лагун как-то странно застеснялся, раскраснелся. — Иккинг, ты же викинг. У вас как у христиан, разве нет?.. — Мы прогрессировали в этом плане, — слабо улыбается Иккинг, — Мы все равны, семья и любовь для нас священны, причём неважно, состоит она из двух мужчин или двух женщин… — Если бы Икк в своё время не поднял этот вопрос на Олухе, там бы всех таких, как я, например, поубивали бы на хрен, — признаётся Дагур, приложив ладонь к груди, — Он молодец, как его батяня, Стоик… Он как, жив хоть? — Иккинг кивает, — Ну, слава Тору. Надо будет его как-нибудь навестить. — То есть… Иккинг встал на защиту ЛГБТ-сообщества? — спрашивает Рэй. Иккинг помотал головой. — Типо того, — механик чешет ладонью шею, — Просто у меня был друг… Он… Любил одного парня, и они вдвоём попросили меня отвезти их на соседний остров. Родители не приняли их, выгнали из домов. А я так разволновался, что они без крова, без поддержки, собрал весь народ на площади, начал про всё это говорить… Отец был очень зол на меня, но потом понял, что народ, как не странно, поддержал меня. У нас в Вендетте была заповедь, да… Но мы её вычеркнули, запрет наложили и всё. Как-то так, — и мило улыбается.***
Однажды с Иккингом за провизией поехал Юджин, вызвался добровольцем. Он вёл машину, а викинг сидел рядом и писал что-то в блокнотике. — Список покупок? — Угу. — Рэй просил побольше морковки. — Учёл. — И Лагуну яблок. Кислых, больших. — Он мне сказал уже, — говорит Иккинг. — А на меня купишь грейпфруты? Парочку, — улыбается Юджин. Иккинг серьёзно смотрит на него. — Куплю, — соглашается он нехотя. — Я знаю где подешевле. — Там, где подешевле, лежит не грейпфрут, Флинн, а хуйня, — выразительно закатывает глаза Иккинг, — Я беру проверенные овощи и фрукты. — Они дорогие. — Зато не гмо. — Ты прямо так уверен? — вскидывает бровями Юджин. Иккинг как-то угрожающе зыркает на него. — Да, — чеканит Иккинг. — У тебя есть нитратомер? — продолжает глумится Фитцерберт. — А не пойти бы тебе... — Да ладно, я ж шучу… Просто меня удивляет, как ты это всё… Ну… Ты каким-то чудом, блядь, определил, что в мясе есть сальмонелла! Ты ещё заставил нас выкинуть семь мешков этого мяса! Иккинг смотрит куда-то в сторону, молчит, скрещивает руки на груди. — Как тебе объяснить?.. — Попроще. — Помнишь я рассказывал тебе с остальными об обряде? Сейд. — Допустим. — Из-за того отвара у меня повышенная активность на всякие… Хрени. Я чую, что что-то не так с продуктами, например, или с водой… А ещё очень часто выхожу из себя. — Это мы заметили, — улыбается Юджин, глядя на дорогу. — Это ни хуя не смешно, Юджин. Чтобы ты понимал, если, допустим, убьют Дагура или Густава, я стану просто блядским монстром и буду убивать направо и налево, пока не найду виновника. Это от меня не зависит. Я. Не. Стабилен, — говорит чётко Иккинг, — И за вас я буду мстить так же. Пока сам не помру. — Опять эта твоя Вендетта?.. Я ничего против не имею, это круто, просто… Странно. Не похоже, что ты способен… Убивать людей. Иккинг странно ухмыляется в этот момент, в глазах заблестел какой-то нехороший огонёк. Юджин почувствовал невообразимый страх, тело сразу похолодело. — Ты многого обо мне не знаешь, — Иккинг улыбается, щурит глаза, — Никто из вас не знает, — улыбка ещё чуть натягивается, — Я же викинг. Не люблю раскрывать все карты сразу. И о моём чутье молчи. Иначе язык отрежу. Я ненавижу, когда кто-то слишком много болтает на стороне, тем более обо мне. Юджин шумно сглатывает слюну, смотрит на дорогу. Когда они доезжают до места назначения, кажется, Иккинг становится прежним. — Пойдём со мной, поможешь дотащить ящики, если что, — он искренне и мило улыбается Юджину. Тот с опаской выходит из машины. Чёрт этого викинга знает…***
Когда «Шестерёнки» объединились с девочками с оазиса, выяснилось, что Астрид — та самая девушка, которой Иккинг когда-то давно отдал своё сердце. Он об этом молчал как партизан, но когда всё выяснилось, викинг всё же рассказал в чём дело. — В общем, нас с Меридой хотели женить для того, чтобы… Ну, в какой-то степени оправдать Фергуса, но потом это дело решили замять, и мы были оба против… И к тому моменту я уже любил Астрид, а у нас в Вендетте заповедь есть… «Будь верен сердцу своему и даме, чьё имя высечено на нём». — Серьёзно? Никакого разнообразия? — удивляется Рапунцель. — Ну, почему? Просто если тебя засекут, могут отрезать член, — лыбится Иккинг, — А так, пока никто не видит — добро пожаловать в секс-клуб, — и заливисто смеётся, остальные с ним, но натянуто, тихо. — Теперь ясно, почему ты в клубы с нами не ходил… Для Аси себя держал, — тянет Юджин, скрестив руки на груди. — Пожалуйста, — просит Астрид, — Зовите меня Астрид. — Иккингу типо можно, а нам нельзя? — строит грустную мину Лагун. — Да, — отвечает за девушку Иккинг, выразительно смотрит на друга, ставит руки на бока, — Потому что я люблю её, я так зову её, и вообще... — Да поняли мы, поняли, — залепетал Джек, — Успокойся, ради бога... — Она станет моей женой. — ЧЕГО?!***
Той ночью Иккинг и Астрид разговорились, но совсем тихонько. Они и так пошумели, а все остальные явно хотели спать. — Икк. — М? — Ты так и не рассказал мне, как девушке стать викингом. Иккинг обнимал её со спины, под тонким одеялом чуть поглаживал тёплым протезом животик, будто бы она беременна, хотя это не так. — Ну, есть два способа… — Какие? — улыбается Астрид, чуть кусает губы. Она догадывается, что он хочет сказать. — Переспать с истинным викингом. Или, — он горячо шепчет девушке на ушко, — Стать его женой. А лучше и то, и другое, — по телу Астрид прошла приятная дрожь, жар прилил к лицу. — То есть... — Да. — Вау, — отвечает она, быстро вздыхает, чувствуя, как его протез заметно теплеет, — Икк... — Тебе разве не нравится? — мурлычет он. — Да, но… Спать пора. И нам рано вставать. — Прекрати, Ась, я же чувствую, что тебе хочется, чтобы я потискал тебя подольше. Не обманывай себя, родная. — Я знаю, просто… Хах, мне не верится, что ты рядом со мной, — слабо усмехается она, ощущает тёплые губы Иккинга на своей шее, как он языком проходится по коже, явно хочет оставить засос. Викинг с минуту молчит, затем шепчет: — Мне тоже… Такая нежная, такая родная… Я очень-очень скучал, и всегда желал лишь тебя одну, не смел даже думать о других, хотя соблазн был велик… — лепечет он, горячо дышит, — Ася, я так рад, что ты жива. Без тебя я смысла в жизни не вижу… Я семью хочу, хочу детей, хочу, чтобы мы были счастливы, жили вместе до скончания времён… — Я сейчас расплачусь, — признаётся Астрид. — Я понимаю, рано, мы юны, — продолжает он, — Мне скоро семнадцать, тебе тоже, но поверь, у нас всё намного раньше происходило. Многих девочек отдавали замуж в пятнадцать лет, они уже рожали детей… Но я не заставляю тебя идти насильно за меня замуж, потому что считаю, что ты должна всё обдумать. Ведь это серьёзный шаг. Просто знай, что я люблю тебя, буду рядом и поддержу любой твой выбор. — Да. Иккинг на долю секунд растерялся. — Что? — Да. Я готова. — Ты уверена? — Более чем, Икк. Викинг чуть плотнее прижимает возлюбленную к себе, пару раз шмыгает носом. — Когда мы станем постарше, я возьму тебя в жёны. Я клянусь тебе в этом, — шепчет он. — Хорошо, — соглашается Астрид с улыбкой. Глазки чуть слезятся. — Ася, знай, что ты теперь моя. И больше ничья, — шепчет Иккинг. Она чувствует серьёзность в этой фразе. — Я понимаю, — чуть кивает она. — Я уничтожу любого, кто посягнёт сделать с тобой что-то ужасное или оскорбит тебя. Таков мой жизненный кодекс. И Иккинг не раз ещё продемонстрирует на людях, что Вендетта — жестокий, но всё равно благородный принцип жизни. Пока Юджин элементарно не может заступиться за Рапунцель в какой-то перепалке, Иккинг идёт дальше. Так, однажды на рынке, кто-то из стариков-торговцев скажет, что Астрид место в борделе, потому что она была в одета слишком короткий топ, мол, оделась как шлюха. Викинг резко переменился в настроении: улыбка натянулась до ушей, причём безумная, злая, глаза полыхают неистовым огнём, аура вокруг чернеет. — Вали. Отсюда. Иначе. Я. Оторву. Тебе. Голову. — Да как ты- Звучит громкий выстрел. Мужчина падает замертво. На рынке это привычное дело, никто бурно не реагирует. — И-Икки, не надо было так, может я и правда слишком разоделась, — залепетала Астрид от страха, Иккинг тут же убирает пистолет в кобуру, тянет девушку к себе, тихонечко целует в губы. С минуту молчат, Астрид часто моргает глазками, стесняется. — Ты в праве ходить так, как тебе нравится, родная. Если тебе нравится этот топ — ходи. Я всё улажу, — мило улыбается Иккинг, — Я же викинг, — шепчет чуть тише ей в губы, — И ты теперь тоже.