Я просто хочу чувствовать.

— Гарри? — я удивлённо посмотрела на мальчишку, покидающего Выручай — Комнату. Он явно озирался по сторонам, словно стараясь не наткнуться на кого — то из профессоров и это уже, как минимум, было очень странно. Каким бы учеником он ни был, его все уважали и даже терпели некоторые отставания в учёбе, стараясь помочь нагнать упущенное. — Гарри, я тут! — снова окликнула я друга, пытаясь привлечь к себе его внимание. Я всё ещё была в тёмной части коридора, так что ему пришлось сильно прищуриться, чтобы понять, откуда идёт звук. — Гермиона? — я была готова поклясться в том, что заметила, как он испугался. Резко оглянувшись за спину, он довольно улыбнулся и вновь посмотрел на меня, расплываясь в спокойной улыбке. — Не ожидал увидеть тебя. — Я только вернулась, — с лёгким раздражением ответила я, делая вид, что не замечаю странного поведения Поттера. — Нерешённые проблемы так раздражают! — Опять из — за…? — парень многозначительно кивнул, слегка приподнимая бровь и с интересом меня осматривая. — Миона, да у тебя тут кровь! Мельком осмотрев свою рубашку, я выругалась. Теперь моя чистая блузка заляпана кровью Драко Малфоя. Ну что же, осталось только провести анализ и я на сто процентов буду уверена в том, что знаю, из чего «состоит» этот хорёк. Несмотря на злость, бурлившую где — то внутри, я продолжала смотреть на бурые, уже засохшие капли. Он потерял столько крови, а потом сидел и смотрел на меня, как будто бы ничего не произошло. Быть может, если бы я осталась, если бы дала ему возможность объясниться… Хотя. Там просто нечего было объяснять. Он совершил поступок, буквально втоптавший мои эмоции, мою душу в грязь и я до сих пор не могла оправиться от такой наглости. — Не волнуйся, она не моя, — буркнула я, всем своим видом показывая, что совершенно не намереваюсь продолжать этот разговор, но Гарри, словно заворожённый, продолжал глядеть на пятно алой крови. — Ты что — то скрываешь? — изо рта Поттера так и сочилась насмешка, и я еле удержалась от резкого удара по голове мальчишки. Сейчас мне особенно сильно не хотелось объясняться. — Правда, не стоит лезть в это. Мои проблемы — это мои проблемы и я их уже решила, — ядовито улыбнулась я, смотря прямо в глаза друга. — Гарри, всё в норме. Лучше расскажи последние новости, а то я совершенно выбилась из социальной жизни. — О, это я заметил, — усмехнулся Поттер, поправляя мантию и с трудом заглядывая мне в лицо. — Ты слышала, что дементоры покинули Азкабан? Новость только расходится по Хогвартсу, кто — то запустил слух, но МагГонагалл просто рвёт и мечет. Она старалась сохранить это в тайне, а теперь половина учеников готовы убраться подальше, пока тюрьма снова не будет подвергнута нападению. — Что там произошло? Ведь дементоры это… В общем, я просто не могу поверить в то, что кто — то мог их напугать! — деловито высказалась я, идя вслед за ним. — Да, об этом я слышала, слухи не обошли стороной и меня. Да, слухи. Ну конечно же. Прекрасный беловолосый слух, ввалившийся в квартиру Снейпа, истекающий кровью и готовый рвать и метать всё на своём пути. Слух, из — за которого я проплакала на сырой траве больше получаса, а затем ещё столько же пыталась привести себя в порядок, убирая красноту с лица. Я уже отошла от новости о нападении на Азкабан, потому что была уверена в том, что мракоборцы смогут защитить внешний мир от ужасов, хранившихся внутри. — Слухи, — хмыкнул Гарри, чуть замедляя шаг и придерживая меня за плечо. — Давай пойдём чуть тише, из — за Джинни у меня жутко болят ноги. — И чем же она занималась? — Заставляла меня разучивать с ней вальс для того, чтобы сходить на свадьбу её подружки, — в голосе гриффиндорца звучало просто неподдельное разочарование и боль, которую вряд ли можно было бы с чем — то спутать. — А я ведь терпеть это не могу со Святочного Бала! — Боюсь, что от Джиневры и её идей тебе не удастся избавиться. Она достаточно настойчива, чтобы довести дело до конца, — миролюбиво улыбнулась я, вспоминая характер своей подруги. О да, она и впрямь никогда не останавливалась на достигнутом, если это самое «достигнутое» не удовлетворяло её задумке. — Я уже смирился, Гермиона. Тем более, — Гарри резко замолчал, тяжело вздыхая и затем, как ни в чём не бывало, вновь усмехнулся. — Тем более, я же сам её выбрал. Грех теперь жаловаться. — И впрямь. Кстати, что думаешь насчёт заключенных? Кому — нибудь удалось сбежать? — Насколько мне известно, Министерство только занимается этим, но, думаю, вряд ли кто — то расскажет ученикам, — поджал губы Поттер, недовольно поправляя волосы. — Кингсли последнее время не в настроении. — Бруствер уверен в своей неприкосновенности, — буркнула я, чувствуя, как ненависть закипает во мне, как в разгорячённом котле. При одном воспоминании об этом маге у меня волосы вставали дыбом, и я бы не смогла точно сказать, происходит это из — за страха или же жгучей, ядовитой ненависти. — Он уже давно чувствует себя так, словно стал богом и я жду, когда хоть кто — нибудь сможет опустить его на землю. — Ты всё ещё ненавидишь его после того случая по делу семьи Малфоев? — удивился Гарри и даже приостановился, с интересом меня слушания. Вспомнив о том дне, я впервые задумалась о том, сколько всего произошло с того самого момента. Слушание дела было для меня неким испытанием, и я ещё даже не подозревала о том, сколько всего мне придётся вынести уже в следующие дни. Я помню, как услышала дерзкий голос Малфоя на нижнем этаже Министерства и прижалась к Гарри, пытаясь найти хоть какую — то защиту в его крепких руках. Я искала помощи, но в итоге стала помогать другим. Тогда я надеялась, что увижу в своём друге защитника, способного оказать мне поддержку и сказать правильные слова, но столкнулась в замкнутым человеком, которого, словно, даже не знала. Тогда у меня не было времени на обиду, а потом всё завертелось настолько сильно, что я даже не пыталась вспомнить о том злосчастном дне. Возможно, если бы я не вмешивалась тогда, в моей жизни бы всё заметно упростилось. — Да, наверное, — почти не задумываясь, ответила я, с силой выталкивая себя из накатывающих воспоминаний. — Столько воды утекло с того дня, — горькая усмешка, на несколько секунд озарившая мои губы, явно не ускользнула от Гарри, пожиравшего меня взглядом, как орёл дикую мышь. Взглянув на друга, я встретилась с задумчивыми, но, в то же время, какими — то слишком серьёзными глазами, так странно смотревшимися на расслабленном лице. — Не будем о грустном, Гермиона, — кивнул парень, почувствовав мои настроения и по — братски похлопав по плечу. — В мире столько всего прекрасного. Париж, например, — улыбнулся он, заставляя меня поднять подбородок и посмотреть в его зелёные, кошачьи глаза. — Как твоё романтическое приключение с Малфоем? — Никакое оно не романтическое, — нервно выкрикнула я, скидывая с плеча руку Поттера. — Извини, — мгновенно пробормотала я, чувствуя, как при одном воспоминании о поездке у меня начинает с тоской сжиматься сердце. Слишком многое произошло из — за моего желания узнать об этом анимаге. То, чего я не смогла предвидеть. — Вы поссорились? Я не видел его сегодня и подумал, что, возможно, это из — за поездки. Говорят, там лил дождь. — Да, лил. Я не знаю, что произошло. Я не собачка, чтобы следить за ним, — почти выругалась я, с силой сжимая кулаки и чувствуя, как на ладонях остаются чёткие полулунные отпечатки от ногтей, врезавшихся в нежную кожу. — Мы… — я почти задохнулась от собственного «мы». Нет никаких «мы». Больше нет. Он придурок. Я не готова мириться с его молчанием и тем, что, возможно, из — за его сиюминутного желания может пострадать магическое сообщество. — В общем, я с ним не разговаривала. — И не хочешь? — усмехнулся Гарри и я почувствовала в его словах ядовитую насмешку, готовую сорваться с языка. — Вы с ним такие разные, Гермиона. Я удивлён, что это общение вообще продлилось так долго! Я промолчала, борясь с минутным желание сказать ему, объяснить, что на самом деле Малфой совершенно не тот, каким мы привыкли его видеть. Но я промолчала, понимая, что по своей сути он всего лишь идиот с благородными манерами и проблемами, свалившимися на него также рано, как и на меня. Даже если Драко Малфой и умеет отвечать за свои слова, то давать ему возможности объясниться я не желаю. У меня нет на это сил. Больше нет. Больше нет, потому что я выдохлась, потому что я, как мне кажется, выплакала весь остаток своей юной души, превращая её, с каждой ушедшей слезой, в чёрствый комок. — Извини, мне нужно встретиться с Роном. Я и так уже заболталась, Гарри, — довольно нежно улыбнулась я, вспоминая о всё тех же нерешённых делах, закручивающих меня в свой водоворот. — С Роном? — удивился Поттер, изгибая бровь. — Зачем он тебе? — Он… Просто хочу поговорить, — ответила я и, неловко поцеловав друга в щёку, убежала в сторону гостиной. Рональд Уизли. Признаюсь, мне не очень хотелось видеть его и пытаться заговорить с ним, но теперь опасность, которую я так хотела отвести от него, топором висела прямо над затылком этого рыжеволосого гриффиндорца. На первый взгляд мягкий и ранимый Рон на самом деле был твёрже многих, просто эта твёрдость занимала у него слишком много энергии. Даже если он не захочет разговаривать со мной, он выслушает всё, что я скажу и позволит помочь справиться. Стержень Уизли заметно покосился после смерти Фреда, но резко подросшая Джиневра сразу стала пытаться заменить всей семье эту невосполнимую потерю. Она была ласковой с матерью, хотя раньше готова была ругаться с ней до посинения, лишь бы доказать своё. Она стала уважать Джорджа также сильно, будто теперь он не остался один, а впитал в себя все жизненные силы брата. У Рона была замечательная, пусть и сложная, сестра, которая старательно поправляла стержень внутри него, делая его всё ровнее и твёрже. — О, Джинни, я как раз искала кого — то рыжего, — рассмеялась я, столкнувшись с подругой около входа в гостиную Гриффиндора. — Ты не видела Рона? — Мой пьяница — брат пошёл на Астрономическую башню, чтобы выпить с каким — то молоденьким пуффендуйцем за победу над Волан — де — Мортом, — с явным недовольством ответила девушка, осматриваясь. — Он должен был вернуться часа полтора назад, но, видимо, бренди там было больше, чем я рассчитывала. — Чёрт, — брякнула я, топнув ногой и вновь взглянув на подругу, нарядившуюся в длинное золотое платье. — Ты чего так вырядилась? — У Саманты свадьба на носу, Миона! Я — подружка невесты. Вот, примеряю, как тебе? — Платье прекрасно, ты определённо только украшаешь его. Ищешь Гарри? — спросила я, прокручивая в голове слова Джиневры. Пить с учеников Пуффендуя? Неужели Рональд опустился до такого? Конечно, разговор с пьяный бывшим не мог предвещать ничего хорошего, но я была просто обязана вытащить его оттуда и запереть где — нибудь, где смогу следить за его передвижениями. — Он уже пожаловался на танцы? — вздёрнув носик, рассмеялась девушка и вновь встряхнула свои огненные волосы, перекладывая их с плеча на плечо. — Вечно он находит, к чему придраться. — Попытайся не убить своего кавалера до начала свадьбы, — усмехнулась я и пропустила подругу, быстро ворвавшуюся в коридор. Астрономическая башня встретила меня привычным холодным ветром и одиноким пятикурсником, пьющим огневиски прямо из бутылки. Заметив меня, мальчишка заметно напрягся, приготовившись к ругани или крикам. Его скрючившиеся от холода плечи слегка подрагивали, делая его ещё более худеньким и болезненным. Я просто не могла ругаться на это юное создание, хотя, судя по количеству выпитого спиртного, оно считало себя уже довольно взрослым. Не ожидая моего прихода и того, что мне так просто удастся снять чары, наложенные им на вход, пуффендец подскочил и посмотрел на меня, выкатив свои тёмные глаза прямо на меня. — Хей, — улыбнулась я, стараясь выглядеть как можно более непринуждённо. Помня о крови, оставшейся на рубашке, я заблаговременно застегнула мантию, чтобы не позволить ему разглядеть хоть что — то. — Меня зовут Гермиона. Ты Рона не видел? — Он не пришёл, — расстроено буркнул мальчик, лишь кивнув на моё приветствие. Было в нём что — то отстранённое и эта отстранённость, граничившая с умственной отсталостью, разочаровывала меня всё сильнее. — Но ты можешь взять его порцию с собой, если захочешь, — тут же спохватился он, указывая на три полные бутылки. — Эм, нет, — покачала я головой, цокая языком. — Я это не поощряю. Ты не знаешь, где бы он мог быть? Мне он срочно нужен. — Ну как хочешь. А Рональд… Не знаю, если честно. Он отправил мне записку о том, что уже вышел, но так и не пришёл, — в животе пуффендуйца что — то булькнуло, и он смущённо прикрыл рот, стараясь скрыть отрыжку. Спиртным здесь, однако, несло до чёртиков сильно и, если бы не животный страх перед возможным похищением Уизли, я бы резко развернулась и ушла бы от этого пьяницы. Но, к несчастью, лишь он один мог дать мне хоть какие — то ответы. — А как давно вы должны были встретиться? — Через час после занятий, — пожал плечами мальчик и посмотрел на часы, висящие на руке. — Значит, уже четыре часа назад. — Четыре часа, — я вновь недовольно цокнула языком, поглядывая за тучами, быстро сгущавшимися на небе. Нехорошее предчувствие, окутывающее мой разум, ядовитыми стрелами пронизывало всё тело, твердя об одном: «Ты опоздала. Ты проиграла. Из — за тебя он умрёт. Ты не допустила смерти слизеринского хорька, но буквально убила друга. Из — за тебя магическое сообщество потеряет власть. Из — за тебя…» Молча, не желая больше говорить ни слова, я выбежала из Астрономической башни, чувствуя, как ноги, больше не ведомые чистым разумом, начинают заплетаться и слёзы вновь предательскими ручьями пытаются литься из глаз. Уже даже не было смысла пытаться связаться со Снейпом, ведь как исправить то, что грядёт, не знает даже он. Нужно идти к Минерве и надеяться на то, что эта женщина сможет сделать что — то, воспользовавшись своими познаниями и умом. Возможно, она знает о местонахождении самой Андромеды или просто поможет убить её, ведь иначе ничто не сможет остановить ту решимость, с которой Блэк шла к своей цели. Шаги давались с трудом и каждое движение ногой, казалось, втыкает в тело новый осколок стекла, прорезая тонкую кожу и открывая крови проход в мир. Я чувствовала, как нервно стучит в голове последний колокол трезвой мысли, пытаясь остановить меня, пытаясь помочь мне успокоиться. Но множество других осознаний, бешеным переполохом двигаясь в моей голове, не давали ему пробраться к потоку мыслей, и он глушился, так и не долетая до меня. Всё, что я понимала — уже давно висело на поверхности. Я не должна была допустить происходящего сейчас, но я позволила себе увлечься Малфоем и постоянно забывала о главной цели. Я… Я должна была спасти, уберечь Рона, но вместо этого отодвинула его так далеко от себя, что даже почти ничего не знала о его жизни. Я поступилась всеми своими принципами, я отвернулась от тех, кого любила. Сейчас слова Джинни вновь воскресали в моей памяти, открывая какой — то иной, вечно открывающийся в последний момент, смысл. «Ты становишься похожей на него». Я стала. Я стала и теперь по моей вине могут погибнуть сотни волшебников. Я стала и я не выполнила то, что на меня свалили. — Я просто дура! — выкрикнула я в пол и резко остановилась, увидев перед собой такие знакомые длинные юбки. Вскинув голову, я даже не понимала, радоваться мне появлению Андромеды перед собой или пытаться сбежать от осознания ещё более страшной мысли. Она знает о том, что именно я хотела помешать осуществлению её планов. Она знает о том, что мне известно гораздо больше, чем хотелось бы ей самой. Она знает, но совершенно не боится того, что я могу сделать, и именно поэтому стоит прямо передо мной, преграждая путь к кабинету МагГонагалл. — Возможно, ты и дура, но ты оказалась гораздо умнее, чем я могла предположить, моя дорогая, — голос Блэк звучал в моей голове, отражаясь от стенок черепной коробки и продолжая звенеть где — то внизу. — Хм, а я так давно пыталась понять тебя, Гермиона Грейнджер. Пыталась понять, что скрывается за этим милым личиком и внутренней силой, которой, хоть ты сейчас так и не считаешь, у тебя хоть отбавляй. — Отойдите, — глухо пробормотала я, разрываясь между желанием запустить в волшебницу Аваду и ударом в живот. Длинные волосы женщины были мирно раскинуты по плечам и лишь усмешка, блуждавшая на этих тёмных губах, ясно показывала истинные настроения хозяйки. — Ты не в самом лучше положении для того, чтобы приказывать мне, милое дитя. Ты такая юная, такая… наивная. Так доверяешь друзьям, — Андромеда язвительно засмеялась и подошла ко мне ещё ближе, ласково проводя по волосам. — Я достаточно давно знала о том, что тебе известно о моих… задумках, но никак не могла понять, почему ты ещё не донесла об этом всем в округе. Признай, было бы гораздо проще поймать и остановить меня, если бы ты рассказала хоть кому — то из магов могущественнее, чем ты сама. — Отойдите от меня, мисс Блэк. Зачем Вам это? Это не принесёт счастья никому из живущих в мире магии! — я не надеялась, что мои слова смогут принести какие — то плоды, но попытаться соорудить хоть маленькую отсрочку для Рональда… Может, ему ещё удастся сбежать. Мой голос, словно тонкая стрела, выпущенная из лука, мне кажется, стал лишь тростинкой для волшебницы, которая достаточно жёстко остановила все мои попытки что — либо произнести. — Милое дитя, ты пытаешься развернуть Титаник, который уже почти врезался в тот злополучный айсберг. Айсберг уже задел нос корабля, и вода затекает внутрь. Титаник всё равно потонет, так не лучше ли создать новое судно, чем пытаться залепить огромную трещину? — слова Андромеды долетали до моего сознания с опозданием, и все эти сравнения путались вместе с роем остальных мыслей. — Гермиона, Магическому сообществу срочно нужна перестройка, неужели ты не видишь? Как ты можешь оставаться такой слепой? Иди рядом со мной и получишь место в этой жизни! Ты будешь сидеть рядом с Ним, ты не будешь служить, а станешь править! — Как Вы можете мыслить так узко, — бессильно прошептала я, пытаясь разглядеть в её бешеных глазах хоть каплю здравомыслия. — Неужели в Вас не осталось ничего человеческого? — О чём ты? — Вы искренне верите в то, что воссядете на этот «трон» вместе с Гриндевальдом и вряд ли думали о том, что он даже не повернёт голову, если Вас попытаются сжечь заживо. Вы говорите и думаете так, словно в вашем сердце не осталось ничего, за что ещё стоило бы бороться. — Как ты считаешь, у твоего друга, Гарри Поттера, есть «за что бороться»? — с лёгкой улыбкой спросила Андромеда, и мне показалось, что меня ударили по голове сковородой, так сильно подкосились ноги и закружилось всё вокруг. — Я думаю, что да. Любящая девушка, верный друг и не менее добрая подруга. Но он борется не за вас троих, — насмешливый голос Блэк заставлял меня прийти в себя, но то, что она говорила… — Он борется за новый мир, за нового Короля и новые возможности, которые могут привнести изменения. Он всё понимает гораздо лучше, чем множество взрослых и закоренелых идиотов, живущих лишь одним днём, да воспоминаниями о прошлой жизни. — Нет, — твёрдо пробормотала я, стараясь не слушать её. — Заткнитесь. Вы не знаете Гарри, он бы никогда. Он… Он боролся за наше дело, победил Волан — де — Морта… — О, это отребье… — женщина рассмеялась, и на её щеках заиграли моложавые ямочки. — Тёмный Лорд никогда не был сильным соперником для всех вас, он просто играл по хитроумным правилам. Гарри понял это, когда я поговорила с ним. Он понял, что мир Магии разваливается, и он должен помочь создать новое, великое государство! Он, моя дорогая Гермиона, оказался умнее всех вас, и теперь я ни на секунду не сомневаюсь в том, что он — Избранный! Он поможет Гриндевальду начать жить, он понимает важность моего дела! У меня пропал дар речи. Единственное, о чём я сейчас мечтала — запустить в Андромеду Аваду Кедавра, чтобы она навсегда замолчала и больше не смела произносить этих ужасных слов. Мне показалось, что я не вынесу всего этого и, посмотрев на Блэк, подарила ей самый холодный взгляд из своего арсенала. О нет, она никогда не узнает о том, как сильно эти слова выбили меня из колеи, словно превратив в бездомного котёнка, ищущего пристанище. Я не могла поверить в происходящее и просто понимала, что у меня нет сил даже злиться на Гарри. Эта женщина, этот сгусток лжи, лицемерия и алчности, смешенный с каплей благородства, толкнул его души на кривую дорогу, а мальчишка просто пошёл по ней, ведомый этой стальной рукой. В глазах Андромеды плясали черти. Даже не зная, как сильно ударили по мне её откровения, она была уверена на все сто в том, что уж теперь то я сдамся, перейду на её сторону и помогу в осуществлении планов. Об этом говорило буквально всё в её облике и едкой ухмылке, твердящей о том, что я потерпела поражение. — Знаешь, Гермиона, — вдруг снова заговорила Блэк, вглядываясь в моё лицо, и пытаясь найти там какие — то ответы на свои молчаливые вопросы. — Ты ведь проиграла. И Снейп тоже. Но ты всё равно держишься, надеясь на то, что у меня не получится, надеясь. Да я даже не понимаю, как ты можешь лелеять такую надежду. Мой план идеален, Миона. — В Ваш план уже вклинилась я. Значит, он не такой уж и идеальный, — язвительно ответила я, стараясь выпрямить спину и казаться ещё более твёрдой, чем я есть на самом деле. Кое в чём Андромеда всё же была права: у меня достаточно внутренней силы, и я применю всю её без остатка, лишь бы это помогло защитить дорогих мне людей. — Почему ты так держишься за это тонущее судно? Поверь, мне было бы плевать, даже если бы вместе с этим судном ко дну пошёл сам Гарри Поттер, если бы он не был нужен мне для ЕГО целей, но ты… Твой ум, Гермиона, твоя жажда жизни, ты не обязана тонуть! — голос Блэк слегка подрагивал в звенящей тишине, образованной вокруг нас. Мне казалось, что я впервые слышу в её словах какое — то волнение за мою жизнь, но каждое её слово вызывало у меня лишь жгучую ненависть. Я лучше умру, чем соглашусь на эти условия. Зачем мне новое государство, в котором не станет людей, которых я любл.? — Я своими руками боролась за то, чтобы это судно вновь встало на ход, неужели Вы думаете, что я могу позволить ему пропасть в небытие?! Неужели Вам настолько противна память о собственных детских годах тут, именно в этом Мире, что Вы готовы променять это на какую — то «видимость сладкой наживы»? — Гермиона… Прошлое нельзя вернуть и если так цепляться за него, то неизменно будешь жить в иллюзиях. Я перестала жить в них достаточно давно для того, чтобы трезво видеть — тому, что нам дорого, пришёл конец. — Ничему не пришёл конец, пока есть люди, способные что — то исправить! — воскликнула я, пытаясь достучаться до потерянного сознания Блэк. — Почему ты всегда веришь в добро?! В мире столько зла, а ты во всём ищешь хорошее! Сколько, как ты думаешь, встанут на твою сторону, когда поймут, что гораздо проще примкнуть к выигрывающей стороне? Сотня? Тысяча старых волшебников, которые, как ты, питают детскую, наивную любовь к той «песочнице» в которой возились в юности? Поверь мне, ни на йоту больше. Большинство волшебников — лживые лицемеры, готовые на ту самую «видимость наживы». — Не судите всех по себе, — едко ответила я и почувствовала, как рука Андромеды ударила по моей щеке. Яркая, почти ослепляющая боль на секунду затмила моё сознание и выбила землю из-под ног. Брызнувшие из глаз слёзы, казалось, хотели бы стать ядовитыми, лишь бы это помогло отравить такое довольное выражение лица волшебницы. — Вы так реагируете на правду, будто сами ничего не понимаете. Не играйте роль великой спасительницы, Андромеда Блэк. Вы ничуть не лучше Иуды, променявшего любовь на золотые гроши. — Замолчи… — Почему же? Тяжело слышать правду? Вам, наверное, так редко говорят её в лицо, предпочитая думать, что Вы итак всё прекрасно знаете, — я резко рассмеялась и чуть сама не отшатнулась от того звонного голоса, что рокотом пронёсся под потолком. — Я вижу Вас насквозь. Впервые за столько времени, я вижу всё, что Вас гложет. — Плевать я хотела на тебя, — почти взвизгнула женщина, схватив меня за локоть и фурией приблизившись к моему лицу. Глаза её горели огнём, пожирающим и убивающим всё на своём пути, но, глядя в них, я чувствовала лишь отвращение. А страх… Эта трепещущая перед Андромедой часть моей души была буквально убита мною за несколько секунд. Сегодня я не имею права бояться. Я буду бояться завтра, когда всё уже будет улажено. — Ты идёшь со мной. Не давая мне и секунды на раздумья, женщина трансгрессировала, лишь подтверждая то, что учителям не писаны правила о запрещении перемещения внутри замка. Но это было неважно. Меня буквально выворачивало наизнанку, казалось, что я прямо сейчас выплюну собственные лёгкие, но крепкие руки Блэк, держащие меня за плечи, не давали мне даже пошевелиться. Длинные ногти волшебницы буквально впились сквозь одежду в кожу и, я была в этом почти уверена, так как боль в области ключиц и плеч была невероятная, прорвали тонкую грань кожи. Наконец, оказавшись на огромном поле, я смогла вырваться, согнувшись пополам и вдруг резко став запертой в очерченным огнём кругу. Его пылающие языки взмывали вверх, стремясь добраться до уходящего и не менее яркого солнца. — Что Вы делаете? — воскликнула я, едва пришла в себя и попыталась найти взглядом Андромеду, которая в темноте стала похожа на пантеру, готовящуюся к растерзанию кролика. — Я выполняю своё обещание, — рассмеялась Блэк страшным голосом и я увидела, как в её безумных глазах отражаются пляшущие огоньки пламени, окружающего меня. — Какая же я невоспитанная! Не дала тебе поздороваться с гвоздём нашей программы! Тут же переметнув взгляд на второй загоревшийся огненный круг, я еле смогла узнать в этом осунувшемся и словно постаревшем мальчишке — Рона. От Рона с вечно задорными глазами и улыбкой на губах не осталось буквально ничего. Большая половина рыжих волос была вырвана и клочьями лежала на траве, под правым глазом уже налился бордовый синяк, а из сломанного носа до сих пор шла кровь. Заметив меня, лицо Уизли резко переменилось, словно он увидел призрака прошлой жизни. — Гермиона, — еле слышно прошептал он, пытаясь позвать меня. Я знала, что Блэк услышит каждое слово, но сейчас это было не важно. Там Рон. Мой Рон, который, по всей видимости, уже простился с жизнью. — Гермиона, это ты? — Да, это я, — также тихо ответила я, пытаясь найти в этом постаревшем пареньке хоть что — то, что могло отдалённо напомнить мне Уизли. Но кроме голоса, пропитанного тоской и страхом, я не смогла найти в нём чего — то, что было присуще именно ему. — Ты в порядке? — вопроса глупее я, наверное, не смогла бы сейчас задать. — Я… Гермиона, я люблю тебя, — слова вылетели из его рта, будто птички, которым вдруг открыли клетку и они почувствовали вкус свободы. — Всегда любил. Я хочу, чтобы ты помнила это. Помнила меня. — Рон, ты не умрёшь. Я не допущу этого, — «уже допустила» — вторило сознание, и я понимала, что оно безмерно право. Слёзы комом стояли в горле, не давая словам выйти. Да и что можно было сказать? Обессилевший Уизли, резко сев на недавно скошенную траву, лишь молчаливо посмотрел на звёзды, словно заранее прощаясь с той красотой, которой она так и не сумел пропитаться. — Хватит этих телячьих нежностей! — резкий голос Андромеды, словно гром, вытащил меня из какой — то полудрёмы, заставляя вновь обратить на неё внимание. Теперь огни горели повсюду, создавая огромный закрытый круг, вероятно, окружённым множеством заклинаний. Я нащупала палочку. Да, она здесь, но внутри этого огненного шара я чувствовала, что вся магия словно стремительно выходит из моего тела, не позволяя воспользоваться ею. Я читала об этом, но никогда бы в жизни не хотела проверять. Беспомощность и жуткое осознание того, что всё происходящее реально, и ты ничем не можешь помешать, разворачивали мою душу, оставляя там рваные раны. Я во всём виновата. Я молчала, не просила помощи, пыталась справиться сама. А к чему это привело? К моим стеклянным глазам, следящим за выверенными движениями Блэк и тем, как она кидает в котёл очередную порцию сухих саламандр. В воздухе запахло смертью. Почти такой же дурман стоял рядом с Хогвартсом после битвы, когда сотни смелых волшебников погибли и теперь всё, на что они способны — лежать в земле. Это запах несказанных прощальных слов, запах одного удара зелёного луча, навеки закрывшего глаза волшебника, идущего на врага. Это запах потерь, запах слёз и затаённого страха, жившего у каждого в подкорке. Сгущавшиеся сумерки ещё никогда не казались мне такими зловещими. Я буквально растворялась в этом наводящем ужасе тумане и пыталась следить сразу за двумя волшебниками: Андромедой, варящей в котле смерть, и Роном, который с каждым движением её ложки слабел всё сильнее. Они связаны. Она связала зелье и кровь внутри Уизли, и чем ближе Блэк становится к завершению, тем меньше жизненных сил остаётся у Рона. На нём даже не будет шрамов, она просто высушит его, как лист алоэ, высосав из него всю влагу. — Вы же убьёте его! — воскликнула я, подойдя вплотную к огненному кольцу и почувствовав смертельно опасный жар, исходящий изнутри. — Равновесие должно поддерживаться, Гермиона, — в голосе волшебницы уже не было ни злобы, ни воодушевляющей жажды осуществить свои планы. Она двигала ложкой и становилась всё больше похожа на сомнамбулу, которая просто ничего не осознаёт. Чёртово адское пламя. В бессильной злобе я огляделась по сторонам, надеясь, что в этом отдалённом месте случайно окажется хоть кто — нибудь, способный помочь Рону. Я выберусь. Пусть помогут ему остаться в живых… Встретившись взглядом с зелёными глазами Гарри, уже давно следящими за мной, я почувствовала, как сердце ухнуло куда — то в пятки, такими ледяными оказались эти зрачки. Он словно смотрел куда — то сквозь меня, сквозь пространство, и видел там что — то, открывающее ему истину. — Она убьёт его, слышишь? — он слышал. Мгновенно встряхнув головой и с тоской посмотрев на меня, Гарри с какой — то особенной нежностью и грустью улыбнулся, мельком глядя на Рональда, превращающегося в старика. — Прости, Миона. Такова плата, — неестественно низкий голос Поттера заставил меня отшатнуться. Плата? О какой плате он говорит? — Ты сошёл с ума? Как давно ты ей служишь? Гарри, мы же вместе боролись против Волан — де — Морта, ты ЭТО помнишь? — Я в трезвом уме, Гермиона и я прекрасно помню всё, через что мы прошли. Но ты сама говорила, что ждёшь, когда Кингсли кто — то скинет с его Олимпа. Это наш шанс. Не только он обрёл чувство власти, с которым не способен справиться, многие волшебники превратились в ничего не смыслящих снобов, командующих чудесными людьми! Я могу это исправить! Ты можешь это исправить! За нами выстроятся толпы тех, кто поверит в наше превосходство! Уже в который раз за день мои лёгкие стали выдавать огненный воздух, обжигающий трахею, гортань и сердце, лежащее между двумя этими мешками. Уже в который раз мне казалось, что весь мой мир просто падает вниз, казалось, что его камнями втаптывают вглубь этой бездны и просто не считаются больше ни с чем. — Только не плачь, Гермиона, я не вынесу твоих слёз, — я почувствовала, как не менее горячие ручейки потекли из глаз, падая на траву и питая собой землю. — Всё не так страшно. — Мне давно стоило понять, что ты превратился в ублюдка, — голос дрожал и глаза застилали слёзы, но я всё равно увидела, как поменялось лицо Поттера, словно услышавшего от лучшего друга неприятную правду. — Я пыталась оправдать тебя, считала, что во всём виновато только лживое лицемерие самой Блэк, но сейчас я вижу, — я задохнулась от недостатка воздуха и поняла, что это дело рук самого гриффиндорца, уверенно сжимавшего палочку и увеличивавшего пламя над моей головой. — Ты убиваешь своего друга, ты предал любовь Джинни и сейчас хочешь избавиться от меня. Ниже падать некуда, Гарри. Ниже уже ничего нет. Мне показалось, что ещё секунда, и я просто растворюсь в этом адском огне, пожирающем не только воздух, но и расплавляющим сознание. Лишь в последний момент, когда пламя почти сомкнулось над моей головой, поджигая волосы, уже давно искрящиеся и разгорячённые, крик Поттера, какой — то нечеловеческий крик, напугавший меня до глубины души, прервал происходящее убийство. Как только оранжевые языки и пламя немного спало, и я смогла разглядеть происходящую картину, перед моим взором предстал лежащий на траве Гарри, словно резко повзрослевший на десяток лет. Точнее, это уже был даже не сам мальчишка. Черты его лица стремительно изменялись, не давая мне ни секунды на трезвое осознание. Испуганно глядя на него, я услышала тихое восклицание Рона, прежде чем все звуки просто прекратили существовать. Огненного кольца больше не было ни у меня, ни у Уизли, но мальчишка, ставший абсолютным стариком, лежал недвижимо, словно превратившийся в мёртвого. Словно. Словно… Мерлин, пусть он будет жив. Рывком подскочив к нему и положив морщинистую голову себе на колени, я пыталась нащупать пульс или услышать дыхание, пусть неритмичное, но поглощающее воздух. Но он молчал, и даже лёгкого намёка на биение сердца больше не было в этом ослабевшем и одряхлевшем теле. Услышав чей — то жуткий крик, я не сразу поняла, что он принадлежит мне. Прикрыв рот рукой, я резко откинула от себя тело Уизли и испуганно села на траву, просто закрыв глаза. Этого не может быть, это просто нереально. Это идиотский сон, придуманный уставшей фантазией. — Встань, — незнакомый голос, положивший руку мне на плечо, пророкотал где — то над ухом и я, не понимая, почему повинуюсь ему, резко поднялась и вгляделась в жестокое лицо. Осознание пришло мгновенно, но оно так сильно испугало меня, что я отшатнулась назад и, споткнувшись о мёртвое тело, чуть не упала. — Кто ты? — тяжёлый бас, уверенный в своём превосходстве, задавал мне вопросы, но я, пытаясь трезво оценить происходящее, лишь прерывисто дышала, стараясь прийти в себя. Гриндевальд вселился в Гарри Поттера. Изменившиеся черты, пусть и не сильно, но всё же выдавали прежнего хозяина этого тела, но я, вглядываясь в них, пыталась понять, как такое могло произойти. Переселение душ считалось в магическом мире экзорцизмом, это каралось смертью, и было практически невозможным действием. — Её зовут Гермиона Грейнджер, — торжествующий голос Андромеды словно вывел меня из некоего транса и я, взглянув на неё, заметила, что и взгляд Гриндевальда смотрит туда же. — Ты так напоминаешь мне Цедреллу, — усмехнулся Геллерт, посмотрев сквозь неё. — Я бы убил и её, и тебя, если бы вы воспользовались теми каплями в каких — то иных целях. — Мой Господин, — голос Блэк дрогнул, но она достаточно быстро справилась с волнением и, покорно опустив голову, подошла к мужчине. — Мой Господин, никто бы не посмел! — Я знаю, Андромеда, — благосклонный кивок, видимо, обрадовал женщину и она, смело улыбнувшись, с вызовом посмотрела на меня. — Значит, тебя зовут Гермиона, — вновь обращаясь ко мне, Гриндевальд хищно усмехнулся и слегка закатил глаза. — В памяти того юнца есть много разных воспоминаний о тебе… Умная, смелая, преданная, — мужчина хмыкнул, и я почувствовала, как быстро ломаются барьеры под силой его леглилеменции. — И ненавидишь меня. За что же? — Вы презирали таких, как я, из — за Вашей жажды власти погибло множество волшебников, которые могли бы стать великими людьми в мире Магии. Я не ненавижу Вас, Гриндевальд. Я Вас презираю. Из — за Вас погибли двое моих друзей, из — за Вас снова будут погибать люди, — слова лились рекой и я чувствовала, как Геллерт роется в моей памяти, задевая самые потаённые уголки души. — Значит, присяги на верность мне от тебя не ждать? — губы волшебника искривила усмешка. Он заранее знал ответ. — Лучше убейте, — смелость в голосе. О, эта бравада. Я знала, что ему ничего не стоит свернуть мне шею или, чтобы не марать руки, просто направить палочку с убивающим заклинанием. — Зачем же? Самая преуспевающая волшебница своего поколения готова умереть! Да, я убивал, но не делать же мне это лишь потому, что ты не хочешь служить мне? — Но, — недоверчиво протянула я, прежде чем Гриндевальд поднял руку и остановил меня. — Я не позволю тебе разрушить мои планы, поэтому тебе придётся смотреть на всё происходящее разрушение того сладкого мирка, в котором ты жила. Но мне жаль убивать талантливую девушку из — за того, что она слишком сильно зла на меня из — за двух ничего не значащих мальчишек. Возможно, ты пожалеешь о том, что я не убил тебя прямо сейчас. Идём, Андромеда. Мисс Грейнджер? Мне показалось, что ноги приросли к траве. Не в силах пошевелиться, я смотрела на это чудовище, выросшее на моих глазах из тела Гарри Поттера и пыталась понять, когда всё это могло произойти. Воспоминания о детских годах стояли где — то в горле и этот комок, душивший меня, казалось, хотел забрать весь оставшийся воздух. Медленно переведя взгляд на мёртвое тело Рона, я подавила всхлипывания. Рон. Его руки, раньше такие сильные и уверенные, ссохлись и превратились в две старые палки. Стало жутко. Я не чувствовала, что Уизли мёртв, хотя буквально всё происходящее говорило об обратном. Мысли и чувства будто притупились, не позволяя мне окончательно признать одно: я больше никогда не смогу увидеть человека, с которым выросла. Я больше никогда не прикоснусь в огненно — рыжим волосам, а Молли, бедная Молли… Она потеряла ещё одного сына. В этом нет ничьей вины, кроме моей. — Мисс Грейнджер? — голос Геллерта, буквально разрывающий моё сознание, звучал слишком грубо. — Нам пора. Неужели он и впрямь думает, что я пойду вместе с ним? Неужели он считает, что после произошедшего я смогу находиться рядом с ним и не пытаться убить его каждую секунду? Ни одно его действие не заслуживает уважения и то презрение и ненависть, что таилась во мне, с каждой секундой всё сильнее затмевала боль от потери. — Вы убили их, — прошептала я, сжимая в руке палочку. — Вы убили их просто ради того, чтобы восстать из мёртвых и начать убивать снова. К чему Вы стремитесь? Какой мир хотите создать? Возможно, это станет открытием для Вашего ссохшегося мозга, но всё сильно поменялось с того момента, как профессор Дамблдор победил Вас! — О, Альбус, — Гриндевальд усмехнулся, с интересом изучая меня и задержав взгляд на кулачке, уверенно державшим палочку. — Ты спрашиваешь, к чему я стремлюсь? Господство, мир, в котором править смогут лишь достойные, в котором будет не место идиотам, получившим магические способности лишь по воле случая! — Я получила способности по воле случая! Я магглорождённая волшебница! — буквально выплюнула я, чувствуя, как зрачки мужчины сужаются. — Так почему бы не убить меня, раз мне не место в Вашем мире? — Я уже говорил, что ты слишком талантлива, чтобы терять такие дары. — Тогда почему моя магия считается даром, а у других магглорождённых — волей случая?! — сорвавшись на крик, я чуть не задохнулась от злости, окружающей меня. — Всё зависит лишь от того, как волшебник распоряжается своими умениями. Не многие, мисс Грейнджер, способны достичь того же, чего и Вы. — Вы мне противны. Вы противоречите сами себе, оставляя меня в живых, и я считаю, что Вы черпаете удовольствие в убийствах, желая просто оправдывать это путём к достижению новой Империи. — Гермиона, что ты такое говоришь? — воскликнула Андромеда и я вновь взглянула на неё, жмущуюся к Геллерту. От увиденного мне стало так противно, что я откашлялась, отойдя на пару шагов назад. — А Вы… К чему Вы пришли, воскресив его? Сколько смертей Вам придётся увидеть? А что, если среди числа умерших вдруг появятся имена людей, которые будут Вам дороги, но которые были не нужны по мнению Гриндевальда? — Для меня нет дорогих людей, — достаточно неуверенно пробормотала женщина, посмотрев на меня с усмешкой. — Я отказалась от всех, придя сюда. — От сестры? От племянника? Как умно, наверное, научиться ничего не чувствовать. — Драко мёртв, — словно ставя точку в разговоре, ответила Андромеда, с вызовом глядя на меня. Мне показалось, что она ждала от меня опровержения этих слов, но я, лишь грустно улыбнувшись, прошептала. — И кто тому виной? Он любил Вас, а в итоге Вы, испугавшись лишь за собственную шкуру, бросили его одного. Лишь на секунду в глазах Блэк промелькнул жгучий страх и боль от потери, которая была даже ярче той, что испытала я. Но, посмотрев на Геллерта, женщина резко сглотнула и замолчала.