Знаете, у меня вот сейчас такое навязчивое ощущение, что ребята наши повзрослели. Быстро и неожиданно. Ньют начал серьёзно готовиться к СОВ (даже на Истории магии вместо прокрастинирования он усердно записывал за Биннзом), читать книги и вести с Натали беседы об Уходе за магическими существами. Лета перестала бесконечно рубиться в игры, слушать рок и смотреть фильмы, а вместо этого увлеклась феминизмом и прочей толерантностью. Даже Тесей теперь часто торчит не с нами, а со своими взрослыми приятелями-семикурсниками, и глубокомысленно рассуждает не о 1D и Сверхъестественном, а о ЖАБА и поступлении (ну и иногда о 1D и Сверхъестественном, да, он ещё не окончательно потерялся). И только я какой была, такой и осталась. Странное чувство, признаться.
Во всяком случае, когда утром понедельника в Ежедневном пророке сообщили, что нападения на магглов в Германии и на севере Британии участились, в Донкастере и вовсе гриндевальдовские агенты устроили массовый теракт, министр магии Эвермонд собирается принимать жёсткие меры, а миру грозит война, никто из наших на это не забил, как бывало раньше. Ньют высказался, когда мы сидели на подоконнике в относительно тихом углу коридора:
— Чуваки, ну это было ожидаемо, как ни крути. Нам про войну ещё Ева рассказывала. Вопрос в том, насколько скоро всё реально начнётся, потому что верить Ежедневному пророку… — он красноречиво закатил глаза. — Там любят приукрашивать.
— Что же будет с родителями… — прошептала Натали. — Они ведь магглы!
Война… Это пугающее слово я привыкла видеть в советских книжках про пионеров-героев, которые очень любила читать лет в девять-десять, в новостях (где-то там в Америке, Сирии — далеко) и в учебниках по истории. А сейчас я вдруг впервые задумалась о том, что мне, в этом мире родившейся в тысяча восемьсот девяносто восьмом году, предстоит пережить две страшные мировые войны. Избежать, может быть, получится только в том случае, если я, в лучших традициях попаданчества, одолею Гриндевальда, но я была реалисткой и понимала, что если это волшебник уровня Дамблдора, то мне, обыкновенной школьнице, до победы над ним… как до Луны, короче. Да и не факт, что даже тогда войны не будет: кто знает, вдруг маггловские распри никак не связаны с Гришкой? В общем, это всё очень страшно.
И вообще. Я ведь проживу всё, что проживали мои прадеды. Двадцатые, тридцатые, сороковые, пятидесятые, шестидесятые, семидесятые, возможно, восьмидесятые и девяностые. Это так захватывающе. Офигеть.
— Я попробую узнать, — сумрачно сообщила Лета, — насколько всё плохо. Конечно, напрямую обращаться к отцу — это самоубийство, но, наверное, на каком-нибудь приёме можно будет что-то подслушать. Особенно если папа напьётся. Он, когда бухой, разговорчивый. Много может выболтать.
— Ха, а я могу к нему обращаться, — хмыкнул Тесей. — Типа я весь такой крутой, дохера аристократический наследник Скамандеров, завёл чинную беседу с уважаемым представителем древнего рода Лестрейнджей.
Фреда, кстати, не было. Он окончательно от нас отвалился после последнего нашего нелогичного приключения. Фреду не нравятся приключения, он любит спокойную жизнь. Собирается выучиться в Хогвартсе, хорошо сдать экзамены и пойти работать в Министерство. А наша сумасшедшая компания со своими перемещениями и двадцать первым веком в достижении этих великолепных целей ему только мешает. Скукотища, конечно, но отчасти я его понимаю. Не все же такие авантюристы, как мы. Он вообще и попал-то к нам случайно, не по своему желанию, а просто потому, что на первом курсе нам довелось делать с ним вместе проект. Боюсь, что и Натали скоро уйдёт. Предчувствие у меня такое. Она тоже не авантюристка, более… домашняя, что ли. Я её не виню, да и испытываю к ней исключительно тёплые чувства. Всё же Натали — моя подруга с самого первого дня в Хогвартсе.
— Ага, щас, — одновременно сказали мы с Летой. Переглянулись и заржали. Потом Лета продолжила: — Умный такой. Он тебя знает как бунтаря и предателя крови. Хотя ты можешь притвориться, что «исправился», но так сразу тебе не поверят.
Мимо прошёл Александр Малфой со свитой и бросил на нас подозрительный взгляд. За лето он вытянулся, отрастил длинные волосья, как у Стемпинса (новый слизеринский тренд?) и убрал прыщи с бледной физиономии, но этот его взгляд не изменился: как был, так и остался детским и не внушающим никаких опасений. Если Санёк собрался становиться королём Слиза, преемником вышеупомянутого Стемпинса, то у него это уже не получилось: тот тоже был клоуном, но гораздо в меньшей степени.
— Ладно, ребят, — быстро вклинился Ньют, — урок у меня, пора. Пока! — он махнул и умчался в сторону кабинета Зелий, чуть не сбив какого-то мелкого второкурсника в слизеринской мантии. Тот, предварительно отряхнувшись, презрительно посмотрел ему вслед.
Я хотела было что-то сказать, чтобы нарушить неловкую тишину, но вдруг послышался строгий голос Макгонагалл, как всегда, подкравшейся совершенно бесшумно:
— Молодые люди, будьте добры, оставьте школьный подоконник в покое. Мистер Скамандер, вы же староста, почему в таком кошмарном растрёпанном виде? Какой вы пример подаёте младшим? И вообще, идите-ка на занятия, до звонка пять минут!
И нам пришлось покориться.
***
Я сидела в библиотеке и читала учебник по Прорицаниям. Конечно, удовольствие ниже среднего, но хотя бы посмеяться можно. Вот, например, тут написано, что очень важно, в год кого родился человек: зная это, можно составить целый рассказ о нём. Окей, я родилась в год свиньи (в этом мире — в год собаки), значит ли это, что я — свинья (или собака)? Но это я не успела дочитать, так как раздались знакомые шаги.
— Привет, мелкая, — Тесей грохнул книги на стол (библиотекарша возмущённо вскинулась) и устало улыбнулся мне. — Задолбался — жуть! Видимо то, что мы достигли совершеннолетия, значит, что нас теперь официально можно пытать. По крайней мере, этим Дамбик оправдывал кучу домашки. «Вы же уже взро-ослые!» — передразнил он. — Да мы такие же взрослые, как я — фанат Рамштайна!
Я сочувственно вздохнула и покачала головой:
— Капец. Представляю, как вас непосредственно перед ЖАБА мучить будут. И подозреваю, что у половины потока нервный срыв случится.
Друг грустно усмехнулся, открыл «Пособие по правильному использованию защитных чар» и сменил тему:
— Кстати, прикинь, у меня сегодня с самого утра Инфинити заела. На всех уроках в голове: «How many nights does it take to count the stars?»…
— …that's the time it would take to fix my heart, — продолжила я, чувствуя, как на лице появляется непроизвольная улыбка, которая появлялась всегда, когда кто-то говорил про One Direction. — Бывает.
— Ага, — согласился Тесей. — Дирекшионеры — мы, клоуны — мы, долбоёбы — мы! Ну и я, короче, в гостиной нашей сидел щас и под нос себе бурчал, пытался высокую ноту Эйча взять, но не получилось. Так вот, а рядом перваки околачивались, вместе с Уолтерсом этим, который мутный тип. И, прикол, он в какой-то момент взял и тоже запел: «Infinity, infinity-y-y-y!». Представляешь? Правда, это он секунду делал, но всё равно! Офигеть, да?
Меня это в восторг не привело, больше насторожило. С чего бы вдруг первокурснику Хогвартса начала двадцатого века петь ВанДи? Тут что-то неладно. И тот взгляд… вполне возможно, не только я имею связь с двадцать первым веком.
М-да. Пиздец, да и только.
Я помолчала, затем ответила:
— Странно, знаешь. Он и тогда, когда я прочитала про события в Екатеринбурге, на меня так посмотрел… понимающе. Надо ещё за ним последить. Сможешь? Незаметно только.
Тесей нахмурился, потом кивнул:
— Понял. Постараюсь. Не думаю, что это будет сложно, учитывая, что я староста.
Кому вообще пришла сумасшедшая идея назначить его старостой, я за два года так и не поняла (ладно, вообще-то поняла — Дамблдор, чтоб его, хитрый дядька…), но сейчас это, походу, сыграет нам на руку.
— Заметано, — мы дали друг другу пять и погрузились в чтение учебников.
В библиотеке вновь воцарилась тишина.
***
Мартин Дэйлс, наш капитан по квиддичу, выпустился из школы. Вместо него вполне ожидаемо поставили Шона Уильямса, ловца с пятого курса. Этот вечно хмурый парень хоть и не был особо коммуникабельным, но играл и руководил нами хорошо. Семикурсники же всей делегацией в декабре всегда уезжают из Хогвартса на экскурсию в какую-нибудь другую страну, непонятно, правда, зачем. Вот когда Дэйлс в прошлом году уехал, Шон был за него. Поэтому я знаю, о чём говорю.
Так вот. Уильямс сказал нам приходить на отборочные в среду вечером. Сам-то он никогда не устаёт (во всяком случае, я ни разу не видела, чтобы он выглядел утомлённым или жаловался), но мы-то не такие роботы, как он! Среда — это же середина недели, самый пик общей заебанности! Но ничего не поделаешь. Пришлось в шесть вечера покинуть уютную тёплую гостиную Когтеврана и отправиться на квиддичное поле.
Пока мы (я, мои сокомандники и уже сто раз пожалевшие о своём решении кандидаты в команду) тащились по холоду и сквозь зубы чертыхались, заморосил мелкий дождик. Отлично! Заебись! Но Уильямсу было плевать на всё — он упорно пёрся дальше, в сторону пресловутого поля.
Когда мы наконец-то пришли, Шон крикнул:
— Новички — сюда! Старички — тоже сюда! Кто будет играть хуже новеньких, выгоню и глазом не поведу! Работаем, работаем!
Блять.
…Спустя час вымотанная, промокшая под усилившимся дождём и мечтающая только о кружке горячего чая и тёплой постели я уселась на трибуну рядом с товарищами и воззрилась на бодрого Уильямса. Может, он вампир? Ну не может человек быть настолько свежим после такого времяпровождения!
Из команды никого не выгнали, всего лишь выбрали нового охотника вместо Мартина. Точнее, охотницу — Руби Браун с третьего курса. Классно играет чувиха. По-другому, не как Дэйлс, но тоже хорошо.
В общем, в конце концов мы всё-таки попёрлись обратно в Хогвартс.
