— Чувства повелевают нами, мы рабы наших чувств и эмоций.
Глаза Агнесс быстро пробегали между строк. У неё взволнованно тряслись и потели руки, из-за чего они становились липкими и скользкими, а на бумаге оставались потные отпечатки пальцев. Дыхание было напрочь сбито. Волнение и предвкушение невольно брало вверх, а из-за тяжёлого и душного воздуха голова шла кругом. В глазах всё расплывалось цветными неровным пятнами, будто та самая тошнотворная карусель из детства, которую она ненавидела всей своей душой.
Письма, которые она нашла, могли стать ключевым моментом в смерти отца. Она нашла их в тумбочке, которая стояла рядом с громоздким деревянным отцовским столом. В одном из ящиков было сделано второе дно, ей пришлось долгое время мучиться с поиском того, чем бы она могла вскрыть второе дно, но силы, потраченные на открытие, не сравнятся с тем, что она нашла. В ящике лежала старая и слегка потрёпанная записная книга отца с выцветшими страницами и, небольшая деревянная шкатулка, с серебряными завитушками и фирменной росписью рода Кайнир.
Эти письма она разложила перед собой, уже в собственном кабинете, закрыв ключом спальню Короля, повесив его на шею, где висел ещё один ключ. Ключ от кабинета отца был простым и ржавым, его было сложно отличить от обычного, настолько сильно не выделялся, что порой можно было спутать с тем, которым открывают подсобки. Второй же ключ был серебряный, но намного меньше, чем первый, выделялся золотыми завитушками и двумя заострёнными концами.
Ключ от всех тайным проходов в замке.
Она могла спокойно передвигаться, минуя слуг, конечно, были проходы, которые открывались лишь снаружи, с помощью специальных рычагов, но это было не столь важно. Теми проходами можно было легко воспользоваться, а с помощью ключа открывались новые возможности. В детстве, до того, как она уехала на учёбу, на проклятую землю Южной империи, она любила играть в прятки со Старцем, используя тайные комнаты и проходы. В то время пользовалась лишь двумя: тот, что был в её собственном кабинете и тем, что был в гостиной, тогда же, эту комнату использовали для её обучения Истории Севера.
Старец любил неспеша, с некой издёвкой рассказывать о времени, когда шаманы могли спокойно ходить по улицам, ведь власть принадлежала и находилась исключительно в их руках. Тогда у него были мелкие седые волосы, он выглядел так, будто был ровесником Короля, но никак не старше его самого. В те времена у него были лишь мелкие морщинки на его лице, но кожа на руках выдавала истинный возраст Старца. С тех пор прошло по меньшей мере восемь зим, а выглядел он не лучше самого мертвеца, но это было не столь важно. Пока что, не столь важно.
О письмах было известно лишь ей самой, невзирая на огромную любовь к учителю, Принцесса отказывалась показывать кому-либо, ещё ссылаясь на то, что сначала нужно разобраться самой, но так ли было на самом деле?
Угрызения совести и надежда поселились в глубине сердца и с новой вспышкой, словно раня, выбрались наружу . Вот, из-за чего она судорожно впилась в текст писем. Она делала всё, чтобы избавить себя от вины, всё, чтобы облегчить собственное существование. Ей двигали лишь собственный эгоизм и алчность. Это были её истинные намерения.
Некоторые из них звучали сумбурно, будто писавший их как минимум бредил. Или находился в двухнедельной лихорадке. При всём этом её внимание привлекли самые потрёпанные из всей стопки письма. Буквы в них были едва различимы, но смысл можно было понять.
Голова разрывается от количества взрывов, которые происходят с регулярной часто. В городе полно стеклянных осколков, выбитых окон и частично разрушенных домов. Воздух стал тяжёлым и разгорячённым, а снег чёрным. Сажа везде и повсюду, от неё не спрячешься. Люди пытаются не паниковать, пытаются быть спокойными, но власти ничего не говорят, известно лишь, что Восток ведёт переговоры с другой стороной, а какой конкретно - не сообщают. Нам не известно, кто наш враг.
Но это не важно. Я всё острее осознаю, что начал забывать твой запах, улыбку. Я измотан, но обязан спасти хоть одного из нас двоих.
Люблю тебя, скоро будем вместе.
— Война? —Принцесса задумчиво протянула, пялясь в кромешную тьму. Должно быть, уже была глубокая ночь, но сонливости она не испытывала, лишь зажмурилась, плавным движением пальцев массируя виски, что нещадно ныли всё сильнее за прошедшие сутки. Пытаясь прийти в себя, она резко выпрямилась на стуле, делая заметки в своей собственной тетради, сосредоточенно всматриваясь в текст писем, которые разложила перед собой — Кто мог это написать? Возможно, это не столь важно сейчас. Нужно сопоставить события писем между собой.
И будто в подтверждении собственных слов, она несколько раз кивнула, после чего её волосы разлетелись в разные стороны. Они неприятно лезли в глаза, но то ли ленивость, толи излишняя концентрация на работе, она их будто не замечала. Это можно было назвать спорным фактом, но, казалось, чем больший хаос творился вокруг неё, тем комфортнее ей становилось. Она взяла в руки очередное письмо, неторопливо открыла него.
Переговоры прошли безуспешно, как оказалось Юг планирует начать военные действия, кажется, мой приезд к тебе немного затянется.
— Юг впутан и в эту историю? — без особого энтузиазма протянула девушка, её длинные ногти впились в старую бумагу, из-за чего края помялись, но столь же резко разжала пальцы. Бумажка медленно стала падать на пол, — В бездну это, нужен отдых!
Но, противореча самой себе, схватила следующее, а затем, будто под гипнозом, прочла каждое из стопки. Будь оно состоящим из одного предложения или на все добрых пять листов, она всё равно читала и погружалась в события тех дней, пытаясь сопоставить со временем их написания. Дат не было. Ничего, за что можно было уцепиться, но были отрывки, которые наталкивали на мысли, что события эти были при начале правления Кровавой Элины, Королевы Востока, что правила больше пятидесяти лет.
Мы в засаде уже больше недели. Город затянуло плотным туманом, вышестоящие чины обеспечили хорошей медицинской помощью и лекарями, а медикаментов на обычных солдат не хватает. Некоторые солдаты решили бежать за границу, чтобы попросту спастись.
Юг начал наступать. Оба Короля прибывают в бешенстве. Оба хотят отомстить за задетую честь.
Я вернусь, только дождись.
Людей осталось половину от того количества, которое присылали. Гвардия Матери-Солнца скоро захватит Мортийск и посëлки в радиусе одной мили. У меня осталось мало времени, для того, чтобы сбежать. Те, что уже смогли это сделать находятся под защитой какой-то странного Королевства, но оно даёт пищу и жильё, там нет войны и я смогу там переждать. Для того, чтобы бежать мне нужна еда, а её осталось ничтожно мало, одежды на смену попросту нет. Домов целых не осталось, всё разгромлено, везде разруха. Я буду надеяться на спасение и буду верен короне до конца.
С Любовью, твой…
— Значит, у Востока и Юга был конфликт? Но их было и так слишком много, а бессмысленно кровь эти два остолопа всегда проливать умели — Агнесс задумчиво откинулась на стул, задирая голову к потолку, пряди как водопад упали вслед за хозяйкой, слегка закручиваясь.
Так всегда говорил отец, о нравах правителей Востока и Юга, будто говорил о двух малых детях, которые вечно пытались показать, кто же из них был круче, подвергая смерти и опасности свой собственный народ.
Отец.
Былая лёгкость от воспоминаний вовсе исчезла, весь груз, рухнул на её плечи внезапно. Она будто только сейчас осознала, что его больше нет.
Усталость медленно брала вверх: Синие круги под глазами, её смуглая кожа стала на несколько тонов светлее, лицо болезненно осунулось, но ей нужны ответы на вопросы, которых на данный момент было слишком много. Казалось, она сходит с ума, будто это всё происходило не с ней, а с кем-то другим, но треск полен в камине был вполне реален, как и жар от него.
И кажется, она не выдержит и пару дней. Просто сойдëт с ума, но ей нужно действовать и нужно стать сильнее, чтобы помочь людям.
В дверь неожиданно постучались, Агнесс фыркнула от того, насколько она жалкая, ведь одно дело строить планы и рассуждать, кому и как помочь, а другое воплотить в жизнь. Но всё же она могла кое-что сделать.
— Принцесса, спасённые по вашему приказу были размещены в Главной Башне Цитадели, — приземистый, морщинистый старец стоял на пороге комнаты Агнесс, опираясь на железную толстую дверь, медленно поглаживая седые длинные волосы на бороде. Его голос был тих, но на удивление весьма твёрд. Одет же он был в длинную простую серую рубаху, а на ногах были кожаные поношенные ботинки. Ничем не выделялся, но в его серых, мутных глазах горел детский огонëк, который выдавал его азарт и прозорливость.
Агнесс угрюмо оторвалась от своих рассуждений и мыслей, некоторые из которых согревали душу.
Она могла принести пользу.Она плавно встала из-за стола, со скрежетом отодвинув стул, и подошла к стеллажам с книгами, рукав тонкой рубашки задрался, когда она потянулась и достала одну из наименее старых и громоздких, разложила на всë том же письменном столе, поверх других писем и книг и протянула старцу маленькую аккуратную записку, которая лежала в одной из страниц.
Стол был полностью завален, письма, что лежали на столе были аккуратно убраны во время рассуждений автоматически в тумбочку своего стола. Она выглядела как минимум болезненно, испарина покрыла всю бледную кажу, будто она находилась в лихорадке несколько дней. Старец только покачал головой, видя еë синие синяки под глазами и исхудавшее тело, но понимал, что это вынужденные меры.
Вынужденные меры? Сама эта фраза Старцу показалась неправильной, лишней, она не подходила пятнадцатилетней девочке и казалась лишена какого-либо здравого смысла. К чему эти меры нужны, если она выглядела словно ходячий мертвец? Зачем она это делает?
Ответ нашёлся сразу, кроме неё это сделать никто не сможет.
Он поправил круглые очки с деревянной оправой и вышел, но по дороге в свой корпус, на третий этаж, идя по лестнице, он думал, как ей помочь, ведь она единственная наследница трона. Последняя надежда, ведь снова грядёт война, её запах ещё был едва ощутим, но он отчётливо чувствовал. По этой причине, прихрамывая, он не свернул привычно во второй корпус, а отправился в первый. В покои Короля. С каждым его шагом бедро будто раз за разом подвергали очередной вспышке боли, но он подавлял приступы тошноты, проглатывая стоящий в горле ком.
Казалось бы, первый корпус должен купаться в золоте, раз уж это коридоры самого Короля, но нет, Король всегда любил практичность. Первый корпус был самым пустым и самым незамысловатым, единственное, что могло вести в ступор, так это висевшее на стене оружие. Было бы слишком просто назвать, что его было много, и эта фраза навряд-ли подошла, чтобы описать все масштабы того, сколько его было. Оружие ещё времён правления шаманов и самое новое, огнестрельное, висело бок о
бок, прекрасно гармонируя между собой. Старец знал, какую слабость питал Король к оружию, как и его дочь. Невольно его губы растянулись в усмешке. Они оба закончат одинаково.
С такой мыслью он без зазрения совести отворил огромную деревянную дверь и тихо затворил за собой. Без особых церемоний ступил на мягкий тёмный ковёр, что покрывал все комнаты. Их было три: кабинет, зал для срочных совещаний и покои.
Старец прошёл из зала совещаний, куда первым делом и попал, отворив ту деревянную дверь, с вырезкой на ней в виде древа Кайнир и медленно ступал в сторону покой Короля. Покоями их было сложно назвать, это была небольшая комната, огромное окно, тёмные плотные шторы, две тумбочки по обе стороны от кровати, она тоже была довольно скромной. Обыкновенная двухспальная кровать, но внимание Старца привлёк стол, который стоял напротив той самой кровати. Он открыл ящик в столе, достал колбы, травы и чугунный таз, который стоял под столом. Всё вокруг него было в тумане, а Старец нагло и довольно ухмылялся, когда капли его крови заставили зелёную жижу в чугуне превращаться в рубиновый камень. Он шептал на шаманском языке, не без блаженства смотря на результат его творений.
Он был не таким, каким его считала Агнесс.
И отчего-то эта мысль заставила вырваться не свойственную ему, усмешку.
***
Когда за Старцем захлопнулась дверь, Принцесса, одетая в новомодные брюки и белоснежную хлопковую рубаху, аккуратно присела обратно за кресло, пододвинув его на место, и продолжила писать, параллельно рассуждая и размышляя о ближайшем заседании приближённых Дворов.
Голова гудела от количества полученной информации за сегодня. Её не удивил тот факт, что виски начали до дури болезненно пульсировать напротив, она была рада этой боли, эта боль была для неё желанной. Боль притупляла мысли, не давала ей вспомнить о события вчерашней давности. Смерть отца, заставила всех врасплох, её врасплох. Агнесс не готовили к правлению, отец должен был связать себя узами брака с незнакомой ей женщиной. У Агнесс нет достаточно людей, которым она могла бы довериться, нет ресурсов, для того, чтобы возместить ущерб людям, которые потеряли кров, но есть альтернативные варианты.
— Я могу разместить людей в Северной Цитадели, в одной из башен, если понадобится, то отдам и две, а сама перееду в старые имения отца, — именно так прозвучали еë первые слова сегодня утром, перед подготовкой похорон.
Девушка спокойной понимала, что горе может взять вверх и тогда еë народ и вся культура, которая создавалась веками, может сойтись на нет или вовсе исчезнуть. Заручившись поддержкой одного из приближëнных друзей отца, она могла сделать если не всё, то многое, чтобы предотвратить время, когда всё погрузиться в хаос. Но для начала, ей нужно созвать Заседателей или проще говоря — Глав.
Длинные пряди были распущены и они спокойно лезли в глаза, то и дело попадая и залезая в рот, мешая и раздражая юную принцессу. Наконец, когда в последний раз перо было погружено в чернила, Агнесс довольно откинулась на стул, завороженно смотря на свои пальцы, которые купались в язычках огня.
В комнате тускло горел огонь в камине, не освещая и половину комнаты. Мрак поглотил её, но уже скоро начнёт святать, Солнце снова будет править, а Луна пойдёт в заслуженный отдых.
Ей тоже пора отдохнуть.
Но вместо отдыху, она начала предаваться воспоминаниям. Агнесс любила посещать тренировки на минусовом этаже Цитадели, но всë чаще стала задумываться о том, что таких людей как она много, но их боятся. Из-за еë силы, еë народ, подвергался гонению множество веков, шаманов на Севере стало меньше, а коренной народ ушëл недалеко от городов, девушка строила теорию о том, что скорее всего, многие перебрались на Восток, там же живут и многие люди со способностями, основная часть населения — Старцы и шаманы, народы с древнейшим племенами.
Из-за войны, которая началась по воле Юга, Восток стал ущемлëн, ровно настолько, насколько и Север.
Рассуждения захватили её разум, она спокойно отдалась в течение мыслей и идей, но даже не заметила, как веки стали слипаться, как мягкое кресло захватило её в свой плен и сладкие сны завладели ею.
***
— Возможно, мы можем спасти эту ситуацию, Принцесса! — в её комнату бесцеремонно ввалились.
Всё было бы нормально и неизменно, если бы она вчера не уснула в этом кресле. Рубыха вся была мятая, да и её вид, тоже ничего из себя хорошего не представлял, волосы выбились из нижнего хвоста, когда она их вчера собрать успела, бездне только известно, глаза пыли красные, а лицо, о боги, её лицо всё опухло, будто она плакала всю ночь, а не спала как убитая. Она только разлепила глаза и тут же увидела белую макушку, серые ясные глаза и добрый детский взгляд, запах хвои и мокрой шерсти — Рин.
— Я понимаю, ты хочешь мне помочь, но когда ты усвоишь то, что в мою комнату, нужно стучаться! — лицо воспылало алым, а высокая струя огня ударила из пальцев,
со свистом пронзая воздух. Дурман пропал, который обычно бывает спросонья, остался лишь гнев и недоумевание. Судя по тому, что за окном были первые лучи света, она поспала от силы пару часов, что он делает в её комнате в такую рань?
Агнесс не терпеливо встала, задумчиво всматриваясь в его внешний вид. Ничего подозрительного, да, вот только, он явно скрывал то, что был ранен, по этой причине он не мог стоять ровно и придерживал одной рукой живот, а другой упарился об стену. Ноги мелко дрожали, снова пренебрёг её словами, слишком долго тренировался, а костяшки были в крови сбиты. По-хорошему, ему нужен лекарь, отдых и тёплая постель. Его синяя рубашка была в самых разнообразных пятнах, тëмные хлопковые штаны с него слетали. Снова скинул вес. Её глаза стали неприятно щипать, она отвернулась от него, пытаясь избежать его пылкого взгляда. Она старалась выглядеть спокойной, но её голос подвёл первым.
— Тебе нужен отдых, прошу, присядь, — это единственное, что она смогла выдавить из себя и тут же отвернулась. Как он попал сюда? Стражи должны были охранять дверь.
Она быстрыми шагами пересекла комнаты, повернула вправо, пересекая маленькую арку, заходя в гостиную. Она подошла к большой двери, которая была точной копией, как в первом корпусе у отца и дёрнула на себя. Никого. Коридор был пуст. Брови её внезапно взлетели вверх. Она стала внимательнее всматриваться в гостиную. Полки стояли с книгами так же спокойно. Все проходы, которые открывались с помощью рычага были в покое. Во всех трёх её комнатах, проходы можно было открыть только внешне либо с помощью её ключа.
В кабинете стало на удивление тихо. Рин успокоился. Она вошла обратно, проходя через арку, откладывая вопрос о его появлении на завтра. Слишком устала, слишком ранний подъём. Она хотела просто плюхнуться в кресло и откинуться на кресло, в конце концов, она тоже хочет расслабиться! Но нет же, она медленно, не сводя с него глаз села в своё излюбленное кресло напротив камина, он же на полу, чуть поодаль.
— У нас нет выбора, — её голос был тягуч, как засахаренный мёд, но, казалось, в нём и вовсе не было чего-то фальшивого и сладкого, — Мы не можем поступить по другому, но я могу обеспечить людей кровом и выдавать первое время небольшие суммы, так, мы сможем на первое время сдержать хаос, — она щелчком пальцев позволила огню разжечься, тепло убаюкивало. Она смотрела на огонь, но будто сквозь него. Ощущала пристальный взгляд, но он не заставлял её поёжиться. С Рином ей было комфортно и она позволила себе слегка по удобнее сесть, — Я не смогла спасти их, тех, что умер от пламени гвардии Матери-Солнца. Если не заключить сделку с богатыми домами Запада или Востока, мы останемся не с чем, скоро зима, её сможет мало кто перенести останься мы не с чем, — Агнесс то переходила на едва слышный шёпот, то повышала, а Рин наблюдал, смотрел на неë с такой внимательностью, которой возможно, а в конце, когда едва ли не задыхалась от слëз, когда еë лицо предательски распухло, а сопли начали капать на губы, голос ломился, он обнял. Настолько крепко, насколько возможно было, он ниже был лишь на голову, а разница в возрасте была в месяцах. Мягко гладил по волосам одной рукой, второй выбирал еë слëзы.
Треск камина, жар от его тела, ей казалось, она ему нужна ровна настолько сильно, на сколько он ей самой. Всё бы было идеально, это была прекрасная возможность, будь она кем-то другой, а не Принцессой, например, дочкой богатого дворянина или главы Двора. Им нельзя быть вместе, но она только сильнее прижалась, губами касаясь его разгорячённой белой, как мел, коже. Она едва-ли доставала ему до плеч. Ей пятнадцать, ему четырнадцать, но чувствовала она себя будто у них огромная пропасть, она не должна в неё нырять с головой, а чувства должны быть при себе, но голова дурманище шла кругом, насколько всë казалось правильно. Будто его поглаживание волос были и будут всегда, чувствовала себя как в сказке, эта дымка, эта атмосфера, ей казалось, что лучше не может быть.
— Мальчишка.
Должно было прозвучать как насмехательство, но из груди вырвался очередной тихий болезненный всхлип, а он как издеваясь ещё ближе прижал, беря за талию, максимально близко, максимально комфортно. Будто он и вправду хотел еë защитить, уберечь. Будто он понимал еë горе и хотел разделить с собой, чтобы ей не было так плохо, но ничего не может кроме как произнести:
— Я рядом, Ваше Величество. Я рядом.
Столь сладко, что хотелось верить, хотелось прекратить слышать эти выкрики в голове, слишком ярко помнила смерть отца, слишком отчëтливо стоял запах гари и столь же чëтко, разруха.
Хочет забыться, хочет довериться Рину, хочет быть близкой подругой, хочет быть с ним рядом. Ей слишком снесло голову, голова гудела от количетва слëз, а они всë текут и текут, она не могла успокоиться. Она понимает что, либо сломается, либо станет сильнее.
— Иного выхода и не будет, Ваше Величество…
С ним было спокойно, с ним она ощущала, что она дома, вот тот же покой и уют. Страхи стали отступать, как и слëзы, через пару минут, вот так, стоя, Агнесс заснëт, опираясь на плечо блондина, но она не вспомнит того, как он смотрел нежно на неë, как аккуратно донëс и положил на кровать, как закрыв собственные веки он отдал ей свой поцелуй и как он боялся того, что она узнает об этом поцелуе.
Он обязательно еë защитит, столь высокомерную, столь красивую, эмоциональную, она как лучик света для него, такая светлая и тëплая.
Он отдаст всë ради неë и еë покоя.
И поэтому она не должна узнать о тайне писем, не должна добраться до последнего из них, не должна узнать кто убил еë семью.
Скрипнула дверь еë спальни, затем скрип полов возле камина и треск рвущейся бумаги.
Огонь озарит его лицо и покажет истинное обличие, в его руках был рубин. В его глазах отражалась старость, на мгновение, Он завладел его телом. Старец был рад новому телу, осталось дело за малым. Убить девчонку.
