Король и королева Скеллиге

      Смоченные керосином факелы горели так ярко, что ослепляли и завораживали в пляске огнива. Хьялмар уставился в огонь словно оживший труп не способный пошевелиться. Он забыл обо всех проблемах и ужасах, оставшихся в той пещере вместе с телом великана в пропитанном снеге кровью его войнов. Огонь поглощал страх перед богом, разочарование в себе и тоску в сердце по простому теплу. Шкура под его руками наэлектризовалась от трения ткани и ударила током в грубые пальцы, приводя остолбеневшее тело в небольшое движение. Кровать была жесткой, с хлопковыми простынями, шкурами медведей и запахом меда, которое на эти же шкуры не раз проливалось. Часто его тащила до кровати Керис, после пира и празднования очередной победы. Иногда он доползал до спальни сам, с чаркой пьянящего меда и падал лицом в шкуры разливая напиток по постели.       Но все это - не имело никакого значения. Не запахи, не слегка потрепанная шкура, не широкие покой старшего сына Ярла. Сейчас значение имело лишь пляшущее, всепоглощающее пламя факела, что уносило с собой все печали и невзгоды.       Из самого сердца пламени доносятся мужские крики ужаса и боли от ломающих костей и рвущегося мяса ещё живых людей, крики его дружины, друзей, что он потерял в походе по собственной глупости. На языке вкус крови и человеческого мяса, которым великан накормил своих крылатых питомцев. А перед глазами, растерзанные в клочья тела в мехах и рогатых шлемах с цветами его дома, с кишками на выкат и изуродованными раздавленными черепами, так что лица не узнать. Тело сковывает ужас и Хьялмар застывает подобно гаргульй, навеки увековеченный в истории как глупец, погубивший столько славных воинов, ради славы, ради… Чего?       Отрезвляет от пламенного помешательства пощечина, сильная, грубая, обжигающая кожу словно огонь. Боль возвращает сознание в реальность и пламя больше не властно над его вниманием, оно не поглощает и не сжигает воспоминания. Боль отрезвляет и мысли приходят в норму. Хьялмар трет щеку, зарываясь пальцами в бороду и улыбается, это именно то, что он ожидал, именно то, что ему сейчас было нужно. Этот удар он знает, лишь одной женщине позволено поднимать на него руку с самого детства.       - Ты глупее циклопа! Проси прощения! – Требует Крис скрестив на груди руки и возвышается над ним, в глазах ее пылает огонь обиды, ненависти, но ни как не презрения – Как у тебя мозгов хватило?       Злиться, как сирена на скалах, что не получила своего мужа на обед. Как бестия, упустившая добычу и азарт охоты. Как Керис злиться только на брата. Она переживала как подобает женщине переживать за своего мужа, ушедшего за море. Искренне, со страстью и мольбой на языке о возвращение родного и любимого домой. Наверняка она молилась, хоть и не признается в этом ему никогда. Ее красное пальто с кроличьей подкладкой не пахнет пойлом, табаком или зверем. От нее пахнет домом, властью и немного пеплом. В отличие от проигравшего великану жизни человека, что сидит напротив нее повесив голову и улыбаясь, как нашкодивший щенок признающий и готовый к наказанию. От Хьялмара несет смертью. Мясом его товарищей. Запах проигравшего.       Он не поднимает на нее постыдного взгляда, не просит прощения за то, что ушел в этот поход без нее, он просто повесив голову протягивает руку и хватает красное пальто. Чтоб притянуть сестру ближе, уткнуться в ее живот лицом и расплакаться. Руками он прижал ее за бедра к себе ближе, словно она могла уйти, оставить, бросить за то, что он сделал, за то, что погубил сколько народу ради какого-то великана. Вдыхать этот запах справедливости, честности, запах женщины, для него важнее всего именно сейчас. Знать, что его дождались, за него молились, переживали и Керис здесь, не смотря на все обиды и глупости. Он дышит ей сейчас, лишь для того чтоб понять, что она была права, что нужно было послушать хоть раз и они все бы были живы. Керис опускает свои руки ему на плечи, зарывается пальцами в рыжие волосы и прижимает к себе сильнее, позволяя эмоциям брата захлестнуть его с головой.       Больше никто этого не увидит, больше никто не даст ему побыть слабым, ведь он воин, островитянин, сын Краха. Сыну Краха не положено оплакивать товарищей, что отправились на пир к богам. Будущему королю, нельзя быть слабым в руках у женщины. Но все же, вина гложет, пожирает изнутри и Хьялмар плачет, уткнувшись в красное пальто сестры вымаливая мысленно прощение у всех матерей и жён, чьи дети и мужья пали по его глупости. Он верит в нее, в Керис, верит, что она никому не скажет о его слабости, что она будет лучшей королевой за всю историю Скеллег, что она его любит. И она бы пошла с ним в этот поход, и он бы потерял ее там… навсегда…       - Нет, я не буду просить прощения – Мужчина чуть отстраняется и Керис утирает с его лица слезы ладонью, смотря сверху вниз на уставшего Хьялмара с любовью и заботой – Слава «Убийцы великана» только моя, а остальных будут воспевать как корм для сирен.       - Если бы не ведьмак, - Керис толкает Хьялмара в грудь и тот падает спиной на шкуры, закрывая лицо ладонью, ему стыдно смотреть в глаза сестры после такого позора – Ты бы и не вернулся. Если мы собрались править вместе, мы должны держаться вместе!       Керис падет рядом, так чтоб со шкур поднялась пыль и закружила по комнате, медленно оседая на полках с книгами и их одежде. В детстве они специально падали на кровать и наблюдали за пылью, за теми узорами что она могла кружить в свете факелов. Сила Керис неравна его силе воина, но вот сила ума в ней более привлекательна и ее действительно больше. Может Керис и была женщиной, но она достойна титула королевы не просто так, а по праву сильнейшего. По праву мудрейшего, ведь она уже не раз доказывала, что ум и отвага могут заменить простую честь и сил. Керис была умной, Хьялмар был сильным, они бы правили вместе, как настоящий король и королева и вместе, они бы привели Скеллеге к величию.       Хьялмар поворачивается к сестре и осторожно берет ее руку в свою. На ее пальцах есть два перстня, один из чистейшего серебра, доставшейся от матери по наследству посмертно. Второй из золота, украшенный драгоценными камнями, этот перстень Хьялмар привез ей из первого набега и точно такой же у него был на левой руке. Отец заметил это не сразу и пытался им объяснить, что подобный жест позорит семью, что не нужно вот так показывать людям свою любовь. Даже если она грешна, даже если она настоящая, люди верят в бога. А бог против таких союзов и им нужно прятать эту вещь как можно глубже в семью. Но Хьялмар и Керис не вняли мольбам Краха о чести семьи, они носили кольца и отворачивались от вопросов посторонних, объясняя этот жест как семейная тайна.       Руки ее никогда не были нежными, как у поварих или рабынь для постельных утех. В них всегда были занозы, ссадины, мозолистые подушечки на пальцах, и такое родное тепло. Их руки мало чем отличались, кроме того, что на руках Хьялмара было больше крови, через них проходила смерть и не раз, и еще не раз пройдёт. Руки Керис были чисты от крови и это еще один повод уступить ей трон, ведь она умна и не позволит невинным гибнуть за честь или славу, как это сделал он.       - Они были развешаны на крюках, как скот на мясо – Хьялмар поднимает ее руку переплетая пальцы, чтоб разглядеть их перстни, то как они блестят в свете факела, как ее пальцы удобно и привычно лежат в его ладони, он хочет видеть, что она здесь и жива – Я не могу перестать об этом думать. Если бы ты была со мной, ты бы тоже…       - Хьялмар – Керис сжимает руку сильнее, заставляя замолчать мужчину, в их краях это дорогого стоит – А если бы там оказался ты, на тех крюках, с выеденными кишками. Если бы я нашла тебя там, такого, ты подумал об этом?       Ладонь дрогнула, а перстни что как символ их неразлучной связи скрипнули друг об друга. Хьялмар вспотел, дыханье его участилось и казалось остывшие слезы вновь полились ручьем по вискам, оседая где-то в бороде. Горе и злость раздирали его сердце, но еще больше он испугался за Керис, которая могла остаться одна. Выйти замуж за какого-то ярла и прожить жизнь… Без него!       - Я не хочу потерять тебя, только изо какого-то подвига, мне не нужна голова великана, чтоб любить тебя – Керис чуть приподнялась и легла сыну Краха на грудь, прислушиваясь к дикому сердцебиению родного сердца – Боги не позволят нам быть вместе, какую славы ты бы не сыскал. Прекрати, отец не позволит нам этого.       - Закон не позволит – Добавляет мужчина и обнимает сестру прижимая ту к груди сильнее, словно в последний раз, слезы его постепенно высыхали, а тепло от ее сердца грело душу и горе отходило, медленно но отходило – Я хочу, чтоб ты стала моей королевой, если я не могу на тебе жениться, я уступлю тебе власть. – Шепчет Хьял и гладит рыжую голову с заплетенной косой - Керис, обещай мне, что мы будем вместе, до конца! Обещай, что, если ты станешь моей королевой, у тебя не будет другого короля.       Керис оперлась ладонью в грудь брата и чуть приподнялась, чтоб посмотреть ему в покрасневшие от слез глаза. И не было там сомнения или издевки, нет, он правда этого хотел. Он хотел, чтоб они оставались вместе, как это было всегда. Хотел, чтоб их клан правил на островах, чтоб они доказали, что брат и сестра способны создать лучшее государство, на зло друидам и запрету их брака. А факелы все горели и горели, нарушая тишину треском огня. Им сейчас не хватало ночи, темноты, чтоб спрятать постыдные ласки и поцелуй. Спрятать горячее громкое дыхание и шелест снимаемой одежды. Желтая рубаха летит в сторону, куда-то за кровать, пока Хьялмар растягивает пальто и случайно режет палец о пуговицу из кости. Он шипит от боли, но еще больше от возбуждения, когда сестра заботливо берет этот палец в рот и зализывает ранку.       Теперь уже у Керис привкус крови на губах, крови любимого и родного человека, который рискнул головой неясно зачем. Он всегда хотел одного, видеть на троне достойную королеву, а достойна была лишь одна. И коли ему нельзя на ней жениться, по моральным принципам, по законам Скеллеге, по божьему слову. Он отдаст ей этот мир, она будет править ими всеми, она будет править им. И Хьялмар будет счастлив целовать ее ноги, даже без короны на голове, не как муж, не как король, не как брат, а как мужчина, с которым она делит постель.       - Я клянусь тебе Хьялмар – Говорит достаточно громко Керис выпрямляясь и упираясь руками ему в грудь, на ней осталась лишь майка из ситца, что просвечивал и не скрывал грудь – клянусь честью нашей семьи, что у меня не будет Короля. Я клянусь, что буду верна тебе, даже если наш союз грешен пред богами. Клянёшься ли ты мне в том же?       Она не была сложена как мужчина, но крепкие мышцы и живот с прессом напоминал, что Хьялмар делить постель не просто с женщиной. А с женщиной-войнам, с королевой, с сестрой. Ее голос может заставить околеть на месте. Ее глаза полны огня и желания править мудро и справедливо приводят в восторг. Ее тело отзывается только на его ласки и Хьялмар доволен своей жизнью, большего ему для счастья и не нужно.       - Клянусь, что ни боги, ни ярлы, не станут преградой моей любви и верности тебе – Хьялмар опирается рукой в кровать и привстает, чтоб поцеловать Керис, ласково, нежно, с заботой как о сестренке, он отрывается от ее губ и опускает голову на плечо, словно приклоняясь – Моя королева, я умру с твоим именем на губах.       - А вот это уже лишнее – Чуть усмехается Керис и зарывается ладонями в рыжие кудри, прижимая голову брата к груди сильнее – Когда я стану королевой, ты уйдешь в последний поход и привезешь мне ребенка.       Оторвавшись от груди любимой, ошарашенный Хьялмар потупил взглядом и словно маленькое дите начал клянчить…       - Но Керис, как же походы, слава, корабли?       - В наших владениях достаточно земель и скота, мы сосредоточимся на саморазвитие и подготовке к воине с Нильфгардом. В это непростое время, нужно отстоять свои границы, идет война Хьялмар и не нужно думать, что нас она не коснется. Эмгыр жаден на власть, ему нужен весь север. – Керис проводит пальцем по рыжей бороде и улыбается, глядя на губы брата – Все чего я от тебя хочу, это ребенок и защита наших границ. И если зачать ребёнка мы не можем, значит мы возьмем под свою опеку того, кому это будет нужно.       - Мальчика! – Твердо сказал островитянин, ставя свою женщину перед фактом, если он может выбирать, значит это будет сын – Войн, каких свет не видывал!       - Хорошо, - улыбается сестра и стягивает с себя остатки одежды – Мальчика и звать его будут «Геральт», в честь ведьмака, который подарил нам эту ночь.       Горе утраты и трупы друзей забылись не в вине и меде, а на теплой кровати под медвежьей шкурой от ласки любимой женщины. Кровью больше не пахло, и пусть его руки в ней по локоть. Сколько бы ужаса Хьялмар не хранил в своей душе, его ждут дома. В тёплой постели, любимые руки родной сестры, которая будет править, вместе с ним.