***
— Новая Зеландия, значит, — Розэ усмехается. — Никогда бы не сказала. И как ее только не порешили с такой надменной физиономией. — Устранить, — строго бросает агент, и Розэ механически переводит взгляд с фото девушки на проекторе на стоящего рядом мужчину. — Слишком много проблем из-за нее. — Из-за контрразведки всегда проблем не оберешься, — усмехается Розэ и поднимается с кресла. — Через неделю она будет в Стамбуле. Ежегодный июльский аукцион. Билеты на самолет уже у тебя на почте.***
Когда Дженни входит в просторный банкетный зал, ее белое платье, открывающее плечи, кажется сияюще-серебристым. На ее шее сверкают бриллианты, и мужчины за столиком, мимо которого она проходит, роняют сигары, заглядываясь. — Она здесь, — передает информацию Розэ в микро наушник, — движется в сторону объекта. — Ее глаза скользят по утонченной фигуре и открытом декольте. В жизни Дженни красивее, чем на фото. И выглядит куда опасней. Розэ игнорирует мурашки, вдруг волной проскользнувшие по телу, и фокусируется на задании. — Села возле Филиппа, флиртует. — В конце вечера она, скорее всего, поведет его в номер, откуда он уже не выйдет. Так вот, я хочу, чтобы Филипп вышел из этого номера живым. Это ясно? — Ясно, сэр, — кротко отвечает Розэ и уводит взгляд. Ночь будет интересной.***
— Прошу прощения, — вежливо говорит Дженни на японском. Розэ улыбается. Она берет свой бокал с барной стойки и быстро черкает взглядом по аметистовым губам напротив. — Не страшно, — отвечает также на японском. — Вы говорите по-японски? — с интересом спрашивает Дженни. Она делает глоток бренди и изучающе смотрит на Розэ. — Немного, — врет та. Ей почему-то хочется рассказать, что она говорит на шести языках, чтобы впечатлить девушку, но та сдерживается. — Собираетесь сегодня что-то купить? — интересуется Дженни. — Присмотрела одну картину, готова биться за нее до последнего доллара, — смеется Розэ, и ловит себя на мысли, что внизу живота предательски дергает, когда Дженни смеется в ответ. — Тогда удачи, — говорит та уже на английском. — Благодарю, — отвечает на японском Розэ и, вежливо улыбнувшись, удаляется к своему столику. Весь вечер она ловит на себе взгляды, включая и тот взгляд, который для нее важнее всего. А когда в зал выносят ту самую картину, с энтузиазмом делает свою ставку. На третьем счете Дженни элегантно вскидывает руку вверх и перебивает сцену. — Сучка, — шепчет одними губами Розэ, и Дженни улыбается так, словно услышала. — Триста пятьдесят, — выкрикивает. — Пятьсот, — улыбается Дженни. Розэ переводит на нее взгляд. Она замечает, как заинтересовано та скользит глазками, и как Филипп воодушевленно облизывает губы, пялясь на ее грудь. Розэ едва сдерживается, чтобы закатить глаза и поправляет подол полностью закрытого впереди черного платья, открывающего лишь спину. — Пятьсот пятьдесят. Дженни ожидаемо перебивает цену, и Розэ лишь разжигается больше, желая продолжить эту символическую для обоих игру, но вдруг Филипп открывает свой рот и совершенно портит момент. — Семьсот за картину и номер девушки в черном. Розэ слышит в наушнике «это то, что нужно» и глотает слова, удерживая себя от того, чтобы перебить цену. Дженни лучезарно улыбается Филиппу, сидящему рядом, мягко перемещая его руки со своих ягодиц на талию, и кивает Розэ, благодаря за сражение. Из банкетного зала они уходят втроем. Дженни все время держится на расстоянии, смотрит с опаской. Изрядно подвыпивший Филипп просит шофера высадить у его отеля и в номер обоих девушек заводит, придерживая за талию. — Мерзость, — думает про себя Розэ. И Дженни смотрит на нее в эту секунду так, точно читает мысли. Филипп наливает обоим девушкам вина и рассыпается в комплиментах. — Я с вашего позволения на минуточку удалюсь, — мурлычет Дженни, и тело Розэ напрягается, улавливая опасность и готовясь к драке. Дженни возвращается через минуту и застает Филиппа в отключке на кровати. — Много выпил? — спрашивает Ким, бросая равнодушный взгляд на мужчину. — Много говорил, — едва слышно отвечает Розэ. Она стоит к Дженни спиной, любуется ночным пейзажем за окном бизнес люкса и медленно тянет руку к разрезу на платье. Когда она резко поворачивается спустя секунду, то видит Дженни, широко расставившую ноги для лучшего баланса и сжимающую пистолет. — Вот наконец-то и познакомились, — хищно улыбается Розэ, гладя взглядом красивые стройные ноги. Дженни стоит босиком, ее каблуки валяются у кровати. — Кто ты? — спрашивает Дженни и лишь спустя секунду понимает весь абсурд вопроса, ведь все, что нужно знать, ей уже давно сообщили в наушник. — Твой ночной кошмар, — смеется Розэ и стреляет. Дженни уворачивается в последнюю милю секунды. Розэ прыгает к столу, переворачивая его и образовывая укрытие, а Дженни прячется за кровать. Она бросает короткий взгляд на прикроватную тумбочку, где находится телефон Филиппа, за которым она и охотилась сегодня, но Розэ перехватывает взгляд и успевает выстрелить раньше, чем Дженни пошевелиться в сторону нужного объекта. — Стерва, — выкрикивает Дженни и, перекатившись в другое укрытие, коим в конкретный момент служит дверь в ванную, стреляет. Розэ меняет локацию и оказывается около Дженни в считанные секунды. Бьет ее локтем в подбородок и толкает в стену. Дженни коленом выбивает из рук Розэ оружие, и то громко падает на кафель. Розэ нагибается, ударив Дженни ногой в живот, но та носочком отпихивает его в сторону просторной душевой кабины, и направляет свой пистолет прямо в голову. Розэ реагирует мгновенно, выбивая оружие из рук девушки ударом головы. Толкает Дженни в сторону душевой, нанося все новые удары по лицу, и прижимая ту за горло рукой, бьет головой о кафель. — Сука, — вопит Розэ, когда Дженни дергает кран с водой и их обоих обливает струей ледяной воды. Розэ требуется две секунды, чтобы протереть глаза, но за это время Дженни успевает разбить ее головой стекло душевой и забрать пистолет. — Убирайся оттуда, — слышит Розэ в наушнике сквозь шум в голове. — Слышишь? Немедленно. Розэ хватает Дженни за ноги и в момент выстрела сбивает ту с ног, заставляя упасть. Их лица на секунду оказываются в паре сантиметров друг от друга. Вода все также льется на их головы, смывая кровь с белых волос Розэ и превращая роскошную прическу Дженни в хаос. — Стерва, — шипит Дженни, сплевывая воду прямо в лицо Розэ. — Сука, — слышит в ответ. Розэ вспоминает, что пора бежать, когда в двери номера начинают ломиться, и она понимает, что попасть в плен контрразведки — лучше умереть на месте. Она ломает Дженни нос, ударяя кулаком, и поднимается на ноги. Бежит к балкону, из которого легче перелезть в другой номер и сбежать, и, слыша звук выстрела, не сразу чувствует боль и не сразу видит, как рукав ее платья намокает от крови. Она поворачивается, чтобы еще раз взглянуть на Дженни в момент, когда, вылетев на балкон, слышит, как люди Ким забегают в номер. Ей хочется еще раз взглянуть на нее. Она черкает диким взглядом и едва заметно улыбается, понимая, что такая Дженни нравится ей даже больше. Босая, злая, мокрая, с быстро вздымающейся грудью и потекшей по щекам тушью; в разорванном платье и со сломанным носом, из которого сочится кровь. Она бесспорно красива. Но Розэ так глубоко цепляет не ее внешность, а то чарующее «стерва», которое она слышит, выброшенным ей, как приглашение на свидание, просьба о еще одной встрече, подтверждением, что глубоко зацепило не только Розэ. В догонку Розэ не бежит ни Дженни, ни ее люди.***
Закончив порученное ей дело, Розэ возвращается в свою квартиру в Мельбурне и, на ходу скинув обувь, идет на кухню. Она достает из верхнего шкафчика бутылку Пино Нуа и, наливая, едва заметно приподнимает уголок губ в улыбке, улавливает тонкий запах незнакомого парфюма в квартире. Сделав пару глотков, Розэ достает из холодильника помидор и сладкий перец, тащит со стойки дощечку и тянется за ножом. Уже смеркается, но Розэ не идет в коридор включить свет, свет совсем скоро придет к ней сам. Она касается губами бокала, делая вид, что пьет вино и возвращается к салату. Едва ее пальцы успевают коснуться ножа, как из коридора слышатся невесомые шаги, и Розэ позволяет взломщику, а точнее взломщице, приставить к ее горлу нож з зубчиками из ее собственной коллекции. — Ты немного рано, — усмехается Розэ, — ужин еще не готов. Дженни нежно ведет ножом по ее горлу и улыбки сдержать не может. Она насыщается ее запахом, платиной ее волос, которых касается носом, пульсацией ее сердца, которое бешено колотится в изящной груди, как Розэ не изображала бы безразличие. — Ничего, — шепчет Дженни, дыханием ухо Розэ жжет, — я не прочь начать с дессерта, — говорит она и, резким движением схватив ее за волосы, втыкает нож Розэ в руку. Та вскрикивает от пронзившей ее боли и инстинктивно прижимает к себе раненую ладонь. — Сука, — с наслаждением произносит Розэ, позволяет Дженни повернуть себя к ней лицом и обжечь взглядом пламенно-карих глаз. Если бы она знала, каким болезненно желанным было для нее это «сука» весь год, что Дженни провела в поисках. Она разведала, что Розэ после того случая в отеле сначала ушла на своеобразный больничный, выполняя только мелкие поручения своей организации, а после и вовсе ушла в отставку, купив небольшой домик на краю материка, сменив паспорт и, Дженни не хочется думать об этом, забыв ее. — Передай мое восхищение твоему хирургу, нос как новый, — прыскает ядом Розэ, от боли морщится. — Ты мне статистику испортила, дрянь, — мажет кулаком по утонченной скуле девушки Дженни. Все в ней тянется к ней, на ее тонком горле пальцами сомкнуться хочет. Дженни смотрит в глаза цвета подлинной стали, черкает взглядом по багровым губам, накрашенным блеском, и ей вдруг до одури хочется попробовать его вкус. Среагировав на секундную потерю Дженни внимания, Розэ толкает ее коленом в бедро, отпихивает от себя и убегает в спальню. Дженни идет за ней неспеша, она слишком долго ждала, она хочется насладиться каждым моментом и наконец-то решить вопрос — кто из них истинный хищник. Дверь ожидаемо заперта, но, для Дженни, зная, что за дверью та самая стерва, которая в сердце осадком и меж ребрами намертво, преград, которые могли бы остановить, нет. Она достает из-под ремня пистолет и стреляет в замок, но сразу двери не толкает, выжидает пару секунд, предвкушению отдается. Все же убрав препятствие на своем пути, Дженни заходит в спальню и оглядывается вокруг. Розэ нигде нет. У Розэ просторная, светлая комната с большой кроватью у окна и стендом с фото. Дженни неосознанно задерживает на последнем взгляд и в ее голове мелькает мысль, что она хотела бы видеть здесь их совместное фото. Дженни не двигается с места, только обводит еще раз комнату взглядом и громко смеется, зацепившись взглядом за большой раздвижной шкаф в рост человека. — Любишь играть в прятки? — насмешливо спрашивает Дженни и медленно шагает к шкафу. — А хотя, конечно же любишь, целый год от меня прятаться. — Она скользит ладонью по гладкому покрытию и прижимается к шкафу виском. Шепчет: — ну давай же, выходи, Роза, покажи мне колючки, я так сильно ждала этой встречи. — Не стоило, — ледяным голосом парирует Розэ, дергая дверку шкафа и заставляя Дженни пошатнуться. — Розы умеют жалить. Она, не дав оппонентке прийти в себя и подумать следующий шаг, бьет ее по лицу пистолетом, сжатым в перебинтованной наспех руке. Дженни, подставив той подножку, валит ее с ног и бросает на кровать. — Стерва, — смакует Ким каждую букву и, достав из заколотых волос пику, подставляет к горлу Розэ. Проходит вечность прежде чем багровые губы Розэ черкает довольная улыбка. — Я скучала, — шепчет она в губы Дженни, и та все же смыкает пальцы на ее горле. — Ненавижу тебя, — выплевывает Дженни в ответ по словам и впивается в багровые губы остервенелым поцелуем. Розэ забирает из ее рук оружие и откидывает на пол. — Я ненавижу сильнее, — ухмыляется та и перекидывает Дженни через себя, нависая над ней ураганом. Она смотрит на нее с ненавистью. Многообещающей ненавистью. В шаге от безумной любви. Дженни тянет Розэ на себя и наконец-то позволяет себе в полной мере насладиться ароматом ее кожи, грацией тонких ключиц, каждой пульсирующей венкой на белой шее. Она покрывает ее меловую кожу дикими поцелуями, оставляет следы-рубины, хочет всю ее заклеймить, чтобы ни одного чужого взгляда эти ключицы не черкнуло. Розэ вся только для Дженни, она не будет делиться ни с кем. Она вся ее, от кончиков перебинтованных пальцев до самого лона. Розэ убирает разметавшиеся по постели, точно языки пламени, каштановые волосы и нежно целует в висок. Дженни под ней замирает, смотрит завороженно. Розэ смеется ей в губы, довольная, что та повелась, и кусает за шею. Дженни инстинктивно отталкивает ее от себя, а когда та припечатывает снова к постели и прижимает руки Дженни у нее же над головой, Дженни, потянувшись якобы сорвать с багровых губ поцелуй, бьет Розэ лбом, и та, отстранившись, отпускает ее руки. — Ах ты дрянь, — хватается за нос Розэ и ногой выбивает из рук Дженни пистолет. В свою очередь Дженни наносит пару ударов оппонентке в живот, они дерутся на полу, каким-то образом там оказавшись при очередной атаке лишь Бог разберет какой стороны. — Так и чешутся руки сломать, — хватает Дженни Розэ за шею. — Дай только до ножа дотянусь и с удовольствием почешу, — язвит в ответ Розэ. Дженни рвет рубашку на ее теле, и пуговицы сыплются на пол, как и надежды Розэ на спокойную старость. Она усмехается Дженни прямо в губы и думает, что если та останется с ней, то спокойной старости ей и не нужно. Пусть будет такая же безумная и дикая, как Ким Дженни. Розэ стягивает с Дженни брюки, кое-как расправившись с ремнем. На пути к их совместной многообещающей старости Розэ оставляет после себя влажную дорожку поцелуев между бедер Дженни, и та все же срывает с Розэ джинсы. С их кармана выпадает маленький перочинный ножик, и Дженни, обратив внимание, разражается смехом. — Да сколько у тебя их по напихано? — А ты проверь, — вскидывает брови Розэ и поднимается на ноги. В следующую секунду Дженни припечатывает ее к шкафу, больно ударив о него головой. — Вот сучка, — шипит Розэ, поморщившись и притянув лицо Дженни к своему за волосы. За окном стремительно смеркается и совсем скоро, если никто так и не вспомнит включить свет, единственным источником света для них станет луна. Но никто из неистово воюющих не вспоминает о, кажется, совсем неважной детали, и обе позволяют луне стать свидетелем их страстной борьбы. Лишившись одежды и, практически, здравого смысла, Дженни толкает Розэ в сторону кресла, и та падает в него. Дженни зубами стягивает трусы с молочных бедер, а потом легонько поддевает ноготком, и белье скрывается в сумраке комнаты. Как и все следы их сражения. Дженни добирается язычком до центра наслаждения и впервые за всю ее жизнь звезды для Розэ сверкают не на небе, а на потолке. Она хватает Дженни за волосы, заставляет быть быстрее и та с энтузиазмом принимает условия. Розэ выгибается на кресле, точно пойманная в охотничьи сети кобра, и, когда кончает, осознает, что теперь вопрос, кто из них истинная хищница, для нее закрыт. Розэ не сильно толкает Дженни ступней от себя, и та падает на ковер. Нависает сразу, не дает времени опомниться и поменять положение. Она целует рьяно и больно, после ее губ у Дженни на коже цветут огненные лилии, а на языке почему-то сладко. Она вытворяет своим бесстыдным языком с Дженни то, что та никогда бы не подумала, что возможно. Дженни чувствует себя оголенным нервом, извивается на бархатном ковре и под бархатной розой, которая, оказывается, умеет не только выпускать колючки, но и нежить лепестками. После секса Розэ лежит на застеленном одним лишь легким покрывалом матрасе на маленькой застекленной веранде, и, разглядывая, как Дженни бинтует заново ее раненую ладонь, спрашивает: — Ты же легко могла вонзить нож левее и сломать кость, почему вставила между большим и указательным, где мягкая ткань? Дженни завязывает бинт на ее ладони и хмурится. Ответ «чтобы не причинять тебе сильной боли» так и остается сгустком букв, застрявших в горле, а говорит Дженни другое. — Все равно зашивать придется. Я хотела за нос отомстить, я отомстила, — слишком печально усмехается Дженни, понимая, что все это время, что она провела выполняя указания контрразведки и параллельно ища Розэ, она вовсе не хотела отомстить, все это время ей всего-то хотелось знать, почему Розэ ни разу не вышла на контакт, почему не связывалась, не пыталась найти Дженни и отомстить за сорванную операцию, почему просто не пыталась найти… Дженни еще в тот вечер показалось, что между ними промелькнуло что-то такое, что могло бы заставить человека броситься в поиски лишь бы почувствовать еще раз то, что почувствовал при первом взгляде глаза в глаза. И сейчас, умащиваясь на ее плече, Дженни впервые за год обретает полное удовлетворение — она нашла ее. И не важно сколько Розэ может выпустить в нее колючек, Дженни сохранит ее в сердце так глубоко, что ни одна не достанет. Розэ на ответ Дженни лишь усмехается. Если бы она не наводила справок еще до первой их встречи и не знала потенциал умений контрразведчицы, она бы поверила, что та просто не смогла попасть в кость, но, вспоминая те немногочисленные снимки пленных, которых допрашивала Ким, Розэ очень скептически относится к возможности, что ей просто повезло и Дженни не вонзила нож левее. — Что будет теперь? — спрашивает Дженни и устремляет встревоженный взгляд на Розэ. — Давай инсценируем наши смерти, переедем на Гавайи и заживем, — смеется Пак, но Дженни слышит горечь в ее голосе, вспоминает, что по их статистике в прошлом году собственную смерть, чтобы избежать работы на контрразведку, пытались инсценировать около семнадцати человек. Удалось это сделать одному, а Дженни об этом известно, потому что это ее товарищ и верный друг, которому она и помогла, в процессе чего чуть не умерла сама. — Всегда хотела слетать на Гавайи, — улыбается Дженни и тычется носом в теплое плечо.***
В Гонконге в ноябре обычно прекрасная погода. Дженни идет по улице в парике и очках, несет в руке кейс, а в сердце ту, которую надеется сегодня увидеть. После той ночи в квартире Розэ прошло уже несколько месяцев, лето сплыло так же быстро, как и надежды Дженни на то, что Розэ все же говорила серьезно о Гавайях и отношениях. Но после того разговора вот уже как пошел четвертый месяц, а от Розэ не было даже весточки. Они договорились, что Розэ разработает план и даст Дженни знать. Дженни заворачивает за угол и движется к маленькому зеленому парку, через который шагает к месту встречи со своим человеком. В кейсе хранится сверхсекретная информация на организацию Розэ, которая была раздобыта контрразведкой при допросе пленных и грозит полным прекращением их деятельности и обнародованием имен, участвовавших в многочисленных незаконных и ужасающих действиях, за которые, попади список имен в нужные руки, им не жить. Кейс Дженни передали на рассвете и у нее было около десяти минут, когда она шла через тоннель к часовне, где должна состояться встреча с главным по операции контрразведчиком, чтобы перед тем, как информация обнародуется и организация Розэ падет, точно карточный домик, стереть оттуда ее имя. — Здравствуй, — здоровается впереди стоящий мужчина, когда Дженни заходит в часовню. Он не поворачивается, а других людей в помещении нет. Дженни подходит к иконе, у которой стоит мужчина, и передает ему кейс. — За тобой был хвост? Дженни отвечает спустя пару секунд. — Не думаю. Врет. Мужчина ловит неуверенность в ее голосе и все же поворачивается к ней лицом. На нем также солнцезащитные очки, как и на ней, а одет он в такой же черный брючный костюм и пальто. — Это странно. За то, что в кейсе, любой из их шайки порвал бы глотки, а за тобой даже не было слежки. Ты знаешь, что Лукаса убили сразу после того, как ты вышла из его дома с кейсом? Дженни не отвечает. Ее вдруг бьет озноб. Она раздумывает, стоит ли признать, что она впервые об этом слышит или же не выразить никакого удивления. Но отвечать Дженни не приходится. Сразу же, как она слышит выстрелы, она скидывает пальто и вытаскивает оружие. В часовню забегают вооруженные люди и начинается пальба. Среди дерущихся людей, поднявшейся пыли и въедающегося в самое нутро запаха крови Дженни видит лишь ее. На ней красная бандана, надетая на лицо как маска, платиновые волосы убраны в хвост. При виде ее у Дженни все внутри сжимается, а все, что вокруг нее сливается в один неразборчивый задний фон. — Стерва, — воодушевленно шепчет Дженни, и Розэ задерживает на ней взгляд, будто слышит. Дженни уверена, под банданой она улыбается. Но эйфория Дженни исчезает ровно в ту секунду, когда на пол, скошенные пулей из ее пистолета, падает трое ее людей, которые прибежали на помощь как только услышали выстрелы. Розэ, прикрываемая вооруженными до зубов разведчиками, быстро разбирается с остальной подмогой и просит своих ребят пойти проверить нет ли облавы снаружи. В часовне остаются лишь Дженни, она сама и тот, к чьей руке наручником прикован кейс. — Прости, мне придется забрать эту сумочку, — с наигранной улыбкой обращается Розэ к мужчине. Дженни держит пистолет направленным на разведчицу, прикрывая своего, но Розэ переводит на нее взгляд стальных глаз, и Дженни вдруг точно под гипнозом, готова бросить оружие и броситься Розэ на шею. — Дрянь, — шипит мужчина, отходя назад. Дженни все еще прикрывает его, целясь в Розэ, — все равно вашей гнилой шайке не жить, сдохнете все, как крысы. А ты, тварь… Договорить мужчине не удается. Розэ стреляет ему в голову и тот падает прямо на иконы позади. — Может, хоть на том свете научат, что в церкви ругаться нельзя, — закатывает глаза Розэ. Дженни, точно вросшая в землю, молча наблюдает, как Розэ подходит к трупу, переступая через другой, и вытащив из кармана тот самый ножик, раскладывает его — он оказывается куда больше, чем обычный складной — и, перерезав трупу запястье, откидывает окровавленную часть руки и забирает кейс с повисшим на ручке наручником. — Хорошо выглядишь, — Розэ подходит в Дженни вплотную, и та откидывает пистолет, - тебе идет блонд, - накручивает на палец белую прядку. — Ты убила шесть моих людей, — шипит Дженни в паре сантиметров от розовых губ. Розэ смотрит по сторонам, считает и вновь поворачивается к контрразведчице. — А ты моих четверо, — улыбается, тянется губами к ее виску, оставляет невесомый поцелуй. — Не думаю, что там, — кивает на икону Розэ, — это важно, потому все равно обе будем внизу по соседству. — Я тебя и в Аду ненавидеть буду, — Дженни берет ее за талию и прижимает к себе. — Очень на это надеюсь, — парирует Розэ, увлекая девушку в рваный, глубокий поцелуй. — Там нет твоего имени, — шепчет Ким, когда Розэ от нее отстраняется. — Я знала, что могу тебе доверять, — улыбается Пак, игнорируя вопросительный взгляд напротив. — А теперь прости, что придется немного испортить твое красивое лицо, — ведет по щеке мизинцем Розэ, — но иначе они не поверят, что ты не при чем. Дженни стоит неподвижно, знает, что Розэ права и если контрразведка ее заподозрит, то будет намного больнее. Потому она позволяет Розэ еще раз впиться в свои губы, слушает, что та шепчет ей на ухо и отключается после первого же удара. *** — Ненавижу, — кричит Дженни, срывая голос, — пошла к черту ты и ночь, когда мы познакомились, — ее пистолет направлен точно в грудь Розэ. Туда, где бьется ее глупое, прекрасное сердце. Сердце, за которое Дженни отдала бы свое. Сердце, в котором ее так много, что, кажется, там — ее дом. — Тогда стреляй, — глаза Розэ налиты кровью. Дженни замечает, как нервно дергаются ее плечи, когда та подается вперед, желая показать, что не боится. Но Дженни знает, что Розэ боится. Знает, что за ними наблюдают, ждут, когда уже наконец-то закончится представление. — Стерва, — шипит Дженни и спускает курок. Если она не выстрелит сейчас, ее саму расстреляют за предательство. Глаза Розэ широко распахнуты. Она следит. В большей степени за тем, как развеваются волосы Дженни от январского ветра, ведь ей не страшно умереть. От ее руки не страшно. Даже если что-то пойдет не так, как они запланировали, Розэ все сделает, чтобы Дженни вышла из этой истории победителем. — Стреляй же, — шепчет Розэ скорее себе, чем ей. Она дает Дженни знак, что пора, и та, все равно пару секунд колеблясь, все же стреляет. Истошный крик Розэ, кажется, смешивается с воздухом и забивает легкие настолько, что Дженни задыхается. И перед тем, как упасть, она замечает, что звезды на небе такие же красивые, как и в ночь, когда они встретились. Она слышит, как в ухе затихает наушник, ее отключили. Слышит, как в воздух поднимается вертолет и как Розэ, стуча платформой, бежит к сброшенной веревочной лестнице. — Я люблю тебя, — шепчет Розэ, наклонившись, чтобы якобы проверить, жива ли Дженни. Она встает на ноги, направляет в нее пистолет в упор, так, чтобы ее действия было видно с большинства камер, — сучка, — улыбается едва заметно. Звук выстрела разрывает барабанные перепонки, смешиваясь с жужжанием вертолета. Розэ забирается по лестнице на вертолет, и он уносит ее с места происшествия. Прямо до соседней крыши, за которой не ведется наблюдение. И прежде чем контрразведка успевает забрать труп, четыре минивэна на соседней улице, в которых сидят контрразведчики и следят за прекрасно продуманным шоу, никому непонятным образом взрываются один за одним. А вскоре исчезает и мертвое тело с крыши, где самые яркие звезды, самая дикая, безрассудная и настоящая любовь. *** — Я, конечно, премного извиняюсь, — вскидывает бровь Дженни, весьма живая и даже слегка загоревшая, когда Розэ передает ей коктейль. Та поднимается на лежаке, бросает взгляд на бассейн напротив, а потом на коктейль. — Это, вообще, Блю Кюрассао или вода с бассейна? Розэ хмурится и, закатив глаза, умащивается на лежаке. — Не вредничай. Она надевает очки и поворачивается лицом к Дженни так, чтобы она не видела, закрыты ли ее глаза. Дженни пробует коктейль и сразу же начинает плеваться, переливает все на себя и подскакивает с лежака. — Ах ты стерва! — верещит. Розэ, не в силах удержать смех, громко смеется под ругательства своей девушки. В бокале действительно оказалась вода с бассейна. — Ну смешно же вышло, — не успокаивается Пак, — твой коктейль на баре, я сказала бармену, что ты заберешь. Дженни разъяренно шагает к бару, пока Розэ, посмеиваясь, снова откидывается на спинку лежака, а потом приходит с коктейлем в руках и счастливой улыбкой. — Коктейль просто великолепный, — смакует, — хочешь попробовать? — игриво спрашивает Ким и выливает весь коктейль на голову Розэ. На пару секунд они устанавливают молчаливый зрительный контакт. Дженни победно ухмыляется, наблюдая как по белым волосам стекает голубая жидкость и как трубочка с фламинго застревает у Розэ в купальнике. — Убью, сучку, — Розэ подрывается с лежака и, не дав Дженни сориентироваться, бросает ее в бассейн, прыгая за ней следом. Они плавают и целуются, в шутку топят друг друга и, когда людей становится поменьше, незаметно ласкают до самой ночи. Пока не устают до такой степени, что валятся на лежаки, взявшись за руку и все, что могут — это смотреть вверх на ночное небо. Туда, где ярко сияют звезды. Такие же красивые, как и в ночь, когда они встретились.