***
Они начали общаться летом, ещё до того, как Марк пошёл в старший класс средней школы, а Донхёк был младше его на год. Их история началась раньше, когда Донхёк решил присоединиться к школьному хору, а Марк, пусть и не был участником клуба, иногда приходил заменять временно отсутствующего пианиста. Будучи второгодником, Марк должен был сыграть на прослушивании первогодок, поэтому, когда Донхёк впервые открыл рот, Марк понял, что шансов у него изначально не было. С тех пор то, что обещало быть всего лишь приятным летним времяпрепровождением, продолжилось в новом семестре, и в следующем за ним тоже, и не заканчивалось после четырёх лет обучения в университете. Они выбрали разные направления в учёбе — Марк занимался продюсированием музыки, а Донхёк пошёл по пути становления медицинским работником — но и это не помешало им съехаться, когда они узнали, что Донхёка отправляют в их старую школу для стажировки. Марка берут стажироваться ещё во время его обучения в старшей школе, ему предлагают продюсирование на студии, позволяя здесь же заниматься написанием своих текстов вне работы. Жизнь кипит, когда Марк устраивается на студию на полный рабочий день, а Донхёк решает поступать в аспирантуру медицинского дела, их расписания перестают пересекаться, не позволяя особо видеться, но мысль, что кто-то ждёт их дома, греет каждого. Дом буквально становится синонимом донхёковских скрученных бумажек, разбросанных от кофейного столика до самой кухни. Дом - это приглушённые звуки мелодий, доносящихся из самодельной студии Марка. Дом - это Марк, который остаётся рядом с Донхёком глубокой ночью, когда у него горят дэдлайны. Дом - это постоянные визиты Донхёка на студию Марка, чтобы напомнить ему о заботе о своём здоровье посредством принесённого завтрака или приказа пойти спать сейчас же. Это сложно, как и большая часть вещей в мире, но они справляются. Они всегда будут. Сквозь практически восемь лет совместных взлётов и падений можно задать им один и тот же вопрос и получить одинаковый ответ — они счастливы вместе, и нет ничего в мире, что могло бы это изменить.***
Донхёк просыпается ближе к полудню, до его занятий остаётся ещё больше трёх часов. Сторона кровати Марка пустует, а его подушка зажата в руках Донхёка — там, где должен был быть сам Марк. Он слышит запах начинающего пригорать завтрака и думает, что проснулся очень даже вовремя. Донхёк благодарен, что иногда Марк может работать из дома, правда. Их спальня для гостей давно превратилась в гибрид офиса и студии для Марка и его работы. Между долгими часами работы Донхёка в школьной лаборатории и нестабильным графиком Марка подобные дни, когда они могут побыть вдвоём, случаются нечасто. Донхёк отдирает себя от постели, быстро освежается в ванной и уже липнет на плечи Марка. Он смотрит вниз и правда очень старается не осуждать то, что лежало приготовленным на сковороде. — Скажешь какое-нибудь дерьмо и останешься голодным, — Марк усмехается краешком губ, хотя даже не смотрит на Донхёка. — Даже мечтать об этом не мог, детка, — Донхёк в ответ фыркает. Он подходит к кофе машине, ставит две кружки внутрь, садится напротив и скроллит ленту на телефоне, чтобы узнать, что он пропустил за утро. Несколько минут проходят в комфортной тишине, прерываемой только звуками накладываемой Марком еды, прежде чем Донхёк начинает снова говорить. — Оу, — его голос звучит удивлённо и он перечитывает сообщение второй раз. — Хён приглашает нас на обед на следующие выходные. — Какой хён? — Мой. Видимо, у Доёна-хёна появился кто-то, и он хочет нам его представить, — бормочет Донхёк. — Хотя он раньше так никогда не делал. Марк садится рядом и проговаривает быстрое спасибо Донхёку за кофе, который он ставит перед ним. — Что ты имеешь в виду? Он никогда не представлял никого своей семье? Если честно, Марк не был бы особо удивлён. За все восемь лет, что они встречаются, Марк видел брата Донхёка всего однажды — Доён обычно слишком занят, чтобы с кем-то знакомиться. Сложно представить, что такой типаж людей вообще имеют время на серьёзные отношения. — Да, — говорит Донхёк. — У него могло быть больше попыток начать с кем-то отношения, чем я сумею сосчитать, но никого он так и не приводил домой. Марк неразборчиво мычит в ответ, показывая Донхёку, что всё ещё его слушает. В его голове может быть несколько причин почему Доён так себя ведёт, но Марк решает ничего не говорить об этом Донхёку. Он прекрасно знает его позицию в этом вопросе, поэтому не открывает ящик Пандоры снова. — Ну хорошо, — начинает Марк. — Скажи ему, что мы свободны в пятницу или в воскресенье, но суббота занята. — Суббота? — в голосе Донхёка слышатся дразнящие нотки. — У нас есть планы на субботу? — Не у нас, а у меня, — Марк отвечает так же довольно. — Планы на нашу годовщину. И нет, мы не повторим прошлогоднее фиаско. — Чёртов позор, — говорит Донхёк. — Но ночь была потрясающая, определённо история для книжек. Он стреляет глазками в сторону Марка и приподнимает брови, обходя барную стойку, за которой стоял только что. На ничего не выражающее лицо Марка пробивается улыбка. Он качает головой и безнадёжно говорит: — Очень смешно. Марк протягивает руку и тянет Донхёка к себе, усаживая его на свои колени, а затем обнимает его за пояс и тем самым удерживает. Марк поднимает на него глаза, когда Донхёк уже начинает невесомо целовать его лицо: щёки, потом лоб, веки и кончик носа. Сладко. Всё, что касается Донхёка — сладко. — Фу, — но Марк улыбается. — Ты любишь это, — шепчет ему в ответ Донхёк. Руки сжимаются вокруг Донхёка ещё сильнее. — Думаю, мне нужно чуть больше твоей убедительности, — отвечает он и топит все последующие слова Донхёка в поцелуе. Марк слегка прикусывает его нижнюю губу, заставляя Донхёка резко выдохнуть и одновременно получая больше доступа к его открытым губам. Язык быстро пробирается внутрь, а его руки теперь чувствуют дрожь тела Донхёка, Марк поддаётся желанию притянуть его невозможно близко. Марк всегда целует так, будто ему всегда мало, а Донхёк слишком этим увлекается. Одна из его рук направляется к затылку, дёргает на себя и держит за волосы. Донхёк на автомате разводит бёдра, выпуская из своего горла низкий стон. Донхёк чувствует, как Марк заметно ослабляет напор, позволяя ему немного остыть. Он знает, что выглядит абсолютно разочарованным, но у Марка вид не лучше. У Донхёка румянец на щеках и закушенная губа внешне, и мысли о том, что Марк выбрал именно его среди всех людей — в мыслях. Рассеянно Донхёк всё же соглашается, что им нужно остановиться. Они оба прекрасно понимают, что обоим пора бы уже с чего-нибудь другого начать день, но лопать этот маленький пузырь не хочется до сих пор. Телефон Марка требовательно вибрирует, оповещая о новом уведомлении и одновременно возвращая их обоих к реальности. — Мы обязательно продолжим ночью, верно? — берёт с него обещание Донхёк, прежде чем оставить на губах Марка быстрый поцелуй и слезть с его колен. Марку требуется всего несколько секунд, чтобы взять себя в руки и проверить оповещения. — Это Джонни, он хочет, чтобы мы с ним вместе пошли на встречу с клиентом, — Марк бросает поспешный взгляд на часы. — И я уже должен бежать по-хорошему. — Отлично, я тогда собираюсь принять душ перед занятиями, — Донхёк забирает грязную посуду и по пути к раковине ещё раз цепляет бедро Марка. — Во сколько ты вернёшься домой? — Не уверен, — Марк замолкает. — Но вряд ли успею на ужин. — Хочешь, я привезу тебе что-нибудь на студию? Всё равно моя очередь готовить. — Если будет желание, не иди специально, только если по пути, — отвечает Марк. — Я всегда могу купить что-нибудь в здании нашей студии. Донхёк дарит ему взгляд, который прямым текстом говорит, что Марк полный идиот, раз говорит подобное. — Ты же знаешь, мне нравится приходить к тебе, это не проблема. Никакой магазинной еды в моём доме, тем более перед моими глазами. — Вот чёрт, — ругается Марк, но улыбка на его лице выдаёт его с головой. — Ты ведь приходишь туда не ради меня, а ради того, чтобы поболтать с остальными и проникнуть в кабинку звукозаписи. Донхёк в ответ издаёт звук, не похожий ни на согласие, ни на опровержение его слов. Марк не может удержаться от смеха. Это просто очередное доказательство того, как долго они уже вместе — Марк может читать его словно открытую книгу. Или может потому что это они. Марк и Донхёк. Донхёк и Марк. — Ага, ага, - жалуется Донхёк. — А теперь давай быстрее собирайся и иди уже, чтобы я мог начать готовиться к работе. Ты меня отвлекаешь. Марк забирает свои ключи и снимает с вешалки куртку, которая, Донхёк уверен, принадлежит ему. — Не забудь ответить своему брату, — Марк подходит туда, где стоит оперевшийся на стену Донхёк, наблюдающий за его сборами. Он быстро целует его в щёку, прежде чем окончательно выйти. — Увидимся вечером, позвони мне потом, чтобы я тебя провёл на студию. — Так точно, сэр, — показушно салютует Донхёк. Он окликает Марка в последний момент, когда тот уже почти ушёл. — Эй. Марк останавливается и короткое «что?» вертится на его языке, когда Донхёк говорит. — Я люблю тебя. Мягкая улыбка, появляющаяся сейчас на лице Марка - бесценна. Донхёк даже думает, что должен говорить об этом чаще. — Я тоже люблю тебя, Хёк. Увидимся.***
джем (๑•̀ㅂ•́)و✧ хёёёккккк ٩(๑> ₃ <)۶♥ поужинаем сегодня вместе? после занятий?х (ёк) прости нана, но не сегодня ㅠㅠ у меня сегодня ужин с марком у него на студии давай кофе вместе выпьем после занятий? я плачу
джем (๑•̀ㅂ•́)و✧ бросаешь меня ради своего мужа (˃̣̣̥᷄⌓˂̣̣̥᷅) ладно давай конечно в 16:00? я займу местах (ёк) не называй его так увидимся тогда в 4 часа
Донхёк идёт сквозь небольшое кафе, разглядывая толпу вокруг в поисках розовой макушки. Эта самая макушка находится занявшей места возле окна, поэтому он сначала покупает напитки, а потом идёт туда. Донхёк ставит американо Джемина на стол и отвлекает его от телефона. На его лице расползается улыбка, а Донхёк уже предчувствует что-то недоброе. Проблемы, если быть точнее. — Итак, что насчёт того, о чём мы говорили ранее? — всемирно известный факт, что Джемин никогда не говорит прямо. Донхёк выдыхает. Нужно было отвечать по-другому. — А о чём мы говорили ранее? — говорит Донхёк. — Что ты имеешь в виду? — Я говорю о том, как ты бесишься, когда я называю Марка-хёна твоим мужем, — объясняет Джемин. — Со временем все это делают? И я знаю, что у вас загруженный период, но что с того? Донхёк чувствует, как его внутренние органы ухают куда-то вниз. — Ничего, — его ответ звучит нерешительно, он уже знает этот подступающий страх, когда кто-то поднимает эту тему. — Да, верно, ничего такого, — бормочет Джемин себе под нос. Он понижает голос, наклоняясь чуть ближе. — Серьёзно, Хёк, давай поговорим. У вас двоих всё нормально? Джемин знаком с обоими ними ещё с первого года обучения в университете, у них были несколько общих предметов и, учитывая, как похожи их характеры, они быстро сблизились за все эти годы. Именно Джемин был единственным из их компании друзей, кто пошёл вместе с Донхёком в аспирантуру, даже несмотря на разные направления. Это кажется невозможным, но он фактически единственный, с кем Донхёк всё ещё общается после выпуска. И он знает, где они живут. Поэтому Донхёку лучше разобраться с этим сейчас, чем там, где может услышать Марк. Он слышит неприкрытое беспокойство в голосе Джемина и чувствует себя в этом виноватым. Донхёк тяжело вздыхает. — Это…не то, о чём ты думаешь. Всё в порядке, лучше и быть не может, если честно. Нерешительный ответ всё ещё не устраивает Джемина, он выгибает брови. — Тогда что не так? Такие левые уходы от ответа заставляют меня волноваться, Хёк. — Всё очень сложно, — Донхёк замолкает, а Джемин молчит ровно до того момента, как выпивает весь свой американо. — Я слушаю.***
Эта тема действительно не настолько сложная, насколько Донхёк пытается её избегать. Всё началось, когда ему ещё было шесть. Несколько голосов вперемешку доносились с нижнего этажа, эхом отбиваясь от стен в доме. Большую часть ночей маленького Донхёка можно было найти в комнате его старшего брата Доёна, позволяющего ему прятаться у себя под одеялом, Донхёк тогда изо всех сил закрывал уши, чтобы ничего не слышать. Доён правда старался ему помочь, будучи старше всего на четыре года, но это не делало его взрослым. Он тоже был ребёнком в то время. Всё возобновилось, когда Донхёку было восемь. Они с Доёном возвращались домой из школы, Донхёк крепко держал его за руку, а Доён вёл домой. В одну секунду их семья была разделена — мама сказала, что им нужно срочно поехать в другой город и проведать тётю. Он не обижается на родителей, ни на одного из них. В любом случае, он рад видеть их счастливыми, даже если они больше не одна целая семья, а находят своё счастье по отдельности с кем-то другим. Донхёк всё ещё иногда думает о том, что могло бы поменяться. Что можно было бы изменить. О том, что было бы, если бы все данные обещания не были разбиты. Его отец переезжает сразу же, когда Доён становится взрослым достаточно, чтобы уехать вместе с ним. Он женится второй раз спустя малое количество времени, и Донхёк продолжает общаться с ним ещё какой-то период, но уже не видит его лично на протяжении нескольких лет. Он правда надеется, что в этот раз отцу повезёт больше. Единственная светлая полоса в его жизни начинается тогда, когда он поступает в университет вместе с Марком и переезжает ближе к Доёну. Несмотря на то, как он пытается наверстать отношения с братом, эти отношения являются самым большим его сожалением — Донхёку действительно интересно какими бы они могли быть, если бы их не разделили в детстве. В противоположность ему, мать не думала так же. Донхёк лично видел все последствия развода, видел все те бессонные ночи в доме их тёти. Мать не замечала, когда он находился рядом, поэтому рыдала навзрыд и Донхёк мог слышать каждый задушенный всхлип. С годами брак стал для неё некой запретной темой, и Донхёк научился не говорить об этом. Каждый раз, когда он об этом думает, он уверяется ещё больше, что не хотел бы никогда никому причинить такую же боль.***
— Поэтому да, — говорит Донхёк. — Я не горю желанием создать семью. Не думаю, что это что-то добавит или улучшит. Нам обоим замечательно и без этого. Самая большая ложь в мире. Ничего не изменится. Джемин откидывается на спинку стула, продолжая молчать с того момента, как Донхёк рассказывал всё это. Конечно, он знал о разводе и о Доёне, но не знал подробности. Джемин позволяет Донхёку восстановить ритм дыхания, ничего не спрашивая и давая ему время на глоток кофе. — Марк знает? — О разводе? Да, конеч- — Нет, — перебивает Джемин. — Знает ли он о твоих чувствах по этому поводу? Донхёк сомневается. Он рассказывал об этом Марку ещё несколько лет назад, когда они только начали встречаться, но эта тема не поднималась больше, если подумать. Потому что ты избегаешь разговоров на эту тему как проклятия, — добавляет внутренний голос. — Ну…думаю, да? — начинает Донхёк. — Может быть не прям так детально, но мы говорили об этом. Что-то типа. Он прекрасно знает, что Джемин хорошо умеет заглядывать ему в душу и способен заметить даже по быстро сменившемуся на обычное хмурому лицу. Джемин разочарован. Уверен, не он один, — картина с лицом Марка очень быстро вырисовывается в воображении как назло. — Донхёк- — Я знаю, — наступает череда Джемина тяжело вздыхать. Донхёк знает, что он беспокоится за обоих из них. Джемин берёт Донхёка за руку, а Донхёк думает заметил ли он насколько его руки холодные. И что они были такими с самого начала разговора. — Я знаю, ты думаешь, что всё в порядке. Ты может даже убедил себя, — Джемин смотрит прямо ему в глаза, взгляд серьёзный и немного умоляющий. — Но что ты будешь делать, если Марк вдруг сделает тебе предложение?***
Донхёк старается не дать Джемину утянуть себя в этот разговор ещё больше. И Джемин его отпускает, видя насколько Донхёку некомфортно, но всё равно берёт с него обещание поговорить об этом с Марком. Донхёк замирает. Что Марк об этом думает? Донхёк никогда не позволял себе строить далеко идущие планы на совместное будущее рядом с ним, он более чем счастлив тому, что у них уже есть. В конце концов, они ведь смогли продержаться вместе так долго. Он прекрасно знает, что хочет Марк. Будь у него такая возможность, он обязательно бы предложил Донхёку пожениться. Донхёка эта мысль ужасает. Он знает, что для совместного счастья не нужно обязательно быть в браке, особенно, когда брак не даёт той необходимой гарантии на счастье на долгие годы. Он правда не понимает, почему все вокруг ожидают от них чего-то, когда отношения — это их личное дело. Но, конечно, Донхёк не слепой. Марк всегда был тем типом романтиков, которые мечтают о своём доме с белым забором вокруг, счастливом браке с детьми и собачкой. Донхёк не пытается притворяться, что не видит той боли, которая появляется в глазах Марка каждый раз, когда Донхёк отвечает на вопросы о свадьбе уклончиво или совсем уходит от ответа. Не то чтобы он никогда не думал о возможности узаконить отношения раньше, бывают дни, когда Донхёк размышляет, получилось ли бы у них. Могли ли бы они быть по-настоящему счастливыми. Иногда он даже верит в такую вероятность. В другие дни он думает, что Марк заслуживает большего. Жалеет ли он, что выбрал его? Эти мысли не покидают его даже тогда, когда он возвращается домой, чтобы приготовить ужин и пойти на студию Марка. По пути Донхёк убеждает себя выбросить всё лишнее из головы. Он даёт себе некоторое время, чтобы остановиться и выдохнуть свободно, прежде чем войти в здание. Донхёк подходит к ресепшену и набирает номер Марка. Гудки в телефоне не длятся больше одного раза, знакомый голос поднимает трубку практически сразу. Донхёк успокаивается окончательно — Марк, должно быть, ждал его звонка. — Привет, Хёк, ты уже внизу? — Привет, да, здесь. Мне подняться? — Я сам спущусь, — сквозь телефонную связь Донхёк слышит, как Марк шаркает на другом конце связи. — Поужинаем в гостевой комнате вместо студии. — Ладно, жду тебя здесь, на ресепшене. Донхёк убирает телефон и осматривается — Марк сам по себе может быть очень скромным, но студия, где он работает, другая. Она является частью более крупной коммерческой фирмы и здесь кипит жизнь даже поздней ночью. Донхёк испытывает страх каждый раз, когда ступает в здание. Его взгляд натыкается на киоск, где продают кофе, и задумывается о том, взять ли Марку кофе на вечер, но затем поглядывает на часы и отметает эту мысль — Марку нужен сон, кофеин, вероятно, не лучшая идея. Хотя, — Донхёк улыбается, вспоминая данное утром обещание. — Это совсем не значит, что он уснёт сразу же сегодня ночью. Он слышит звук прибывшего лифта и поднимает взгляд, рассматривая Марка, с кем-то разговаривающего. Проходит всего секунда, когда тот замечает его и на его лице расцветает улыбка. Марк идёт по направлению к Донхёку, а за ним следуют ещё два человека. В одном из них Донхёк узнаёт Джонни, одного из очень хороших друзей Марка со студии, лицо другого человека узнать сложно из-за тени от шляпы на его голове, которая оттеняет черты лица — кажется, что-то знакомое. — Хёк! — Джонни бросается вперёд, отталкивая Марка, чтобы поприветствовать его. Донхёк усмехается в ответ. Высоченный Джонни обнимает его своими длинными руками, а Донхёк оберегает пакет с едой, которую принёс для Марка. — Хэй хён, — здоровается Донхёк. — Давно не виделись. Он всё ещё хорошо помнит первый раз, когда только пришёл на студию к Марку впервые. Он тогда вскользь упомянул, что пение — его хобби, а Джонни не упустил шанса и загнал его в звукозаписывающую кабинку. Точно так же, как когда-то Марк — который всё это время стоял возле консоли и улыбался, зная, что будет — у них не было шанса не влюбиться в этот голос. — Ты должен чаще к нам приходить, мелкий. Я бы умер за возможность записать твой голос для наших новых демо, — радостно говорит Джонни, посылая издевательские взгляды в сторону Марка. — Но кое-кто очень скупится на приглашения тебя к нам. Марк в ответ возмущается. — Неправда! Он здесь постоянно бывает, это ты появляешься раз в сто лет! Донхёк слышит, как кто-то пытается спрятать свой смех за кашлем, поэтому поворачивается и смотрит на парня, который пришёл вместе с ними. Теперь, когда он стоит ближе, Донхёк может разглядеть его симпатичное лицо, скрывающееся за слишком большой шляпой. — Кто это? — Ой, мой косяк, — опоминается Марк. — Это- — Всё в порядке, — чужая рука ложится на плечо Марка и незнакомый парень начинает говорить. Его мягкий голос вырывается словно из детства Донхёка. — Давно не виделись, Хёк, но я рад знать, что дела у тебя идут хорошо. Он снимает свою шляпу, показывает платиновые волосы и смотрит Донхёку в глаза. Ему требуется две секунды, чтобы кусочки пазла сложились воедино. — Вы шутите, — в его голосе явно слышится некоторое волнение. — Мать твою, Тэён-хён? — Стоп, что? Хёк, ты его знаешь? — лица Марка и Джонни вытягиваются в удивлении. — Знаю ли я его? — Донхёк смеётся, а внутри него всё трепещет. — Я практически жил в его доме, когда был маленький! — Просто потому что я застрял там и должен был тебя нянчить, — Тэён отвечает. — Мы ходили в одну школу, я был в одном классе с его братом. Донхёк всё ещё не верит, они с Доёном выросли в том же городе, где и жил Тэён, часто прячась у него дома, избегая там частых родительских ссор. С тех пор, как Донхёк был вынужден уехать, он потерял всякую связь с Тэёном. Донхёк выпрямляет спину и берёт пакет с едой в другую руку, но Марк вовремя замечает и забирает, благодарно улыбаясь. — Так что привело тебя сюда, хён? — У меня здесь есть личное дело, но я решил заглянуть к старому другу, Джонни, он пригласил сюда посмотреть на новый проект, — начинает Тэён, спустя несколько секунд вспоминая что-то. — Стоп, так Донхёк и есть тот самый печально известный бойфренд с золотым голосом, о котором ты мне рассказывал? — Печально известный? — издевательским тоном спрашивает Донхёк, щипая Марка за щёку. — Что ты им про меня наплёл? Марк в ответ смеётся и убирает его руку от своего лица. — Ничего хорошего, на самом деле, в основном только то, насколько ты опасен. Донхёк дуется, а Марк не ведёт и глазом. — Донхёк тут часто бывает, — добавляет Джонни и взъерошивает его волосы. — Как ангел, спустившийся с небес, чтобы покормить наши переработавшиеся души. — Видишь? Джонни-хён ценит, — усмехается Донхёк. — А ещё он наша бесплатная рабочая сила, когда мы его заставляем петь. — Эй! Они все смеются, а Марк оттягивает его немного в сторону, чтобы коротко поцеловать в висок в качестве извинения. Донхёк улыбается, толкая Марка локтем в бок. — Конечно, посмотрим, буду ли я ещё когда-то со своим голосом участвовать в ваших записях. Тэён в этот момент смотрит на них с чем-то, что похоже на нежность во взгляде. — Как долго вы уже вместе, ребята? Доён упоминал, что у тебя появился бойфренд, но я и подумать не мог, что это будет кто-то, кого я знаю, — говорит Тэён, размышляя вслух. — Ты поддерживаешь контакт с моим братом? — в голосе Донхёка слышится удивление и даже шок. — Он говорил обо мне? — Конечно, говорил, Хёк. Он вспоминает тебя постоянно, — улыбка Тэёна становится ещё более мягкой, даже немного грустной. Марк всё это время наблюдает за ними, он видит, как Донхёка немного шатает от этой информации — с тех пор как их с Доёном разлучили, они потеряли те близкие отношения, а теперь Донхёк и вовсе не уверен какое место он занимает в жизни старшего брата. — Мы встречаемся уже семь лет? Почти восемь, если округлить, — Марк отвечает за него, берёт руку Донхёка в свою и переключает его внимание на разговор. Донхёк в ответ благодарно сжимает пальцы. И Тэён, и Джонни удивляются не на шутку, Джонни не унимается с расспросами. — Ох мать, вы вместе уже так долго? Почему я не знал? — Это ни для кого не секрет, хён, мы встречаемся со старших классов, — Марк мягко смеётся. — Думаю, мы просто продолжаем идти вместе, что-то типа того? Донхёк ухмыляется, издевательски подмигивая. — Марк та ещё заноза, но это на самом деле не так уж и ужасно. — Охренеть, это так долго, — Джонни поражённо присвистывает, но уже в следующую секунду на его лице расцветает ухмылка, не предвещающая ничего хорошего. — Так когда свадьба? Донхёк буквально чувствует, как замирает Марк, стоящий рядом с ним. Тишина вокруг кажется слишком долгой, прежде чем Марк неловко смеётся. — Ну- — Не в ближайшем будущем точно, — перебивает Донхёк и не оставляет никому возможности развить тему — в его голосе слышится убедительная твёрдость, в которой, возможно, не было необходимости. Марк поднимает голову, чтобы увидеть его лицо, но Донхёк улыбается и не смотрит в ответ. Он и сам знает, что выглядит чересчур фальшиво. И Марк в конце концов подтверждает его слова. — Да, точно не скоро, — он старается улыбаться тоже, хоть и прекрасно знает, что никто здесь ему не верит. Джонни смотрит на него с не читаемым выражением лица. — Брак не является нашей главной целью, — продолжает Донхёк. — Мы прекрасно себя чувствуем на том этапе, где мы находимся. Донхёку кажется, будто он сказал это уже так много раз, что и сам готов поверить в свои слова.***
— Прости. Они вдвоём сидят в гостевой комнате и доедают свой обед. С тех пор, как Джонни и Тэён уехали, Марк всё это время нехарактерно для себя молчит, привычная комфортная тишина сейчас стала удушающей, и Донхёк не знает как можно это исправить. У него так много всего, что хочется сказать, так много вопросов, на которые хочется услышать ответы, но он банально не может заставить себя даже говорить. Поэтому всё, что он делает, это повторяет извинения. — Прости меня, — опять говорит Донхёк, но уже чуть громче, чем в прошлый раз. — Всё в порядке. Правда, не беспокойся, — Марк отвечает, но его голос заметно надламывается. Донхёк очень явно слышит боль и ненавидит себя за то, что он непосредственно виноват в этом. — Ты уверен, что всё нормально? — он уже и так знает, что скажет Марк, но не может ничего с собой поделать, поэтому спрашивает в очередной раз. Все внутренности перекручивает уже в который раз, с тех пор как они пришли сюда, а чувство вины нарастает с каждой секундой всё сильнее. Обед остаётся практически нетронутым. Марк выдерживает паузу, а Донхёк задерживает дыхание. А затем Марк протягивает свою руку, чтобы взять руки Донхёка и коротко поцеловать костяшки на пальцах. — Я буду в порядке. Я знаю, что ты не хочешь говорить об этом, поэтому не стоит. Но ты ведь знаешь, что я никогда не надавлю на тебя, если ты против чего-то? Марк выглядит чересчур серьёзным, Донхёку практически больно. — Всё, что важно — это твоё счастье. Донхёк закрывает глаза, чувствуя себя поражённым. Он слабо кивает, чувствуя, как новая волна вины захлёстывает его. Начинает тошнить. Боже, я не заслужил его. Донхёк правда пытается не скрутиться прямо перед своим парнем. Даже после всего, что уже было — после каждой вспышки разочарования, которые он видит на лице Марка, после каждых неуверенных ответов и неприятного отходняка после них — Марк всё ещё ставит Донхёка и его чувства для себя на первое место. Идиот, ты просто идиот, Ли Донхёк — проносится в голове Донхёка. — Эй, — мягко говорит Марк, сжимая его руку в своей и возвращая из вороха мыслей обратно. Донхёк открывает глаза, смотрит на переплетённые пальцы и на кривую улыбку Марка. Он всегда был лучше актёром, чем Донхёк. — Сделаешь мне одолжение? — Донхёк кивает головой на вопрос Марка. — Давай поднимемся наверх, я покажу тебе кое-что. Улыбка Марка сменяется на что-то более настоящее. — Тебе понравится, я обещаю.***
Он приводит Донхёка в звукозаписывающую студию, где его ноутбук уже присоединён к консоли управления. Марк не отпускает руку Донхёка с тех самых пор, как они вышли с обеда, Донхёк ему за это благодарен. Комната пустая абсолютно, будто бы для них двоих. — У меня есть трек, который я хочу, чтобы ты послушал, — начинает он. — И, если ты согласишься, я бы хотел, чтобы ты спел последний куплет своим голосом. — Давай послушаем, — кивает Донхёк. Мелодия в динамиках начинается со звуков ударных, Донхёк даже удивлён немного, когда слышит мягкий рэп Марка, начинающий саму песню, которая в принципе заметно незаконченная — отсутствие бэк-вокала чётко даёт это понять. Донхёк закрывает глаза и внимательно слушает — от лирики до мелодичного голоса Марка в припеве, что можно услышать редко, потому что он обычно позволяет Донхёку петь. Его голос всё ещё очень красивый, — думает Донхёк. Текст песни рассказывает о прошлом, полном тоски и сожалений, уже забытых в свете появления новой мечты. Это песня о любви, — внезапно Донхёк понимает, здесь говорится о поиске дороги домой, идея заключается в том, что дом это кто-то, кто укажет тебе путь как путеводная звезда. — Я написал это несколько лет назад, — начинает говорить Марк, он почти шепчет, но Донхёк его слышит. — Перед самым нашим выпуском из школы. Марк снова улыбается и берёт донхёковские руки в свои. — Я тогда был потерян и не знал, чем всё закончится, но всё хорошо. Ты всё исправил. Донхёк не может ничего сделать с теми слезами, которые собираются в уголках глаз, Марк протягивает руку к его лицу и стирает их, а выражение его лица необычайно нежное. — Всё в порядке даже сейчас, — говорит он и прижимается к Донхёку ближе, целуя его в лоб. — Мы с тобой в порядке. Донхёк ничего не делает, просто двигается ещё ближе и целует его. Когда они заканчивают, Донхёк не может сказать ничего, кроме: — Пожалуйста, позволь мне спеть это, Марк.***
Донхёк находится в кабинке звукозаписи и ждёт, когда ему подадут знак, слушая ту самую песню в наушниках. Он смотрит на парня напротив, перечитывает текст снова и снова, представляя в своём воображении того юного Марка, который пишет по ночам в свою записную книжку лирику к этой песне. Текст и правда красивый. Я знаю теперь, что тот компас из моих снов — это ты. Донхёк думает, что нет слов лучше, чтобы описать его чувства к Марку. От этого начинает сжиматься сердце и сентиментальность возвращается. Он заканчивает записывать свои партии и теперь всё, что остаётся, это наложить музыку. Повторяющаяся строчка я буду твоим домом всё ещё эхом разносится по комнате медленным и тёплым голосом Донхёка. Его глаза закрыты, поэтому он не видит как Марк встаёт со своего места и подходит к нему. Песня заканчивается и Донхёк наконец открывает глаза, ровно в этот момент распахивается дверь в кабинку — Донхёк не успевает спросить как он вообще справился, потому что Марк снимает с него наушники и требовательно целует. Поцелуи Марка лихорадочны, когда он прижимает его к стене, Донхёк берёт его лицо в свои руки и между горячими поцелуями успевает прошептать, что любит. Все переживания, терзавшие его некоторое время назад, тут же уходят. Всё, что сейчас важно это Марк. — Забери меня домой, — шепчет Донхёк.***
Они возвращаются домой быстрее, чем обычно бывает. Донхёк прижимает Марка к двери сразу же, как они заходят внутрь и затыкает его жарким поцелуем. Он грубый, отчаянный даже, но Донхёку кажется, что Марк не против совсем. Им друг друга мало, потребность в друг друге достигает своего предела, пальцы тянутся к одежде и стягивают её. Этого всё ещё недостаточно — думает Донхёк. Он чувствует как сильно разгорячён сам, но ему всё нравится, поэтому Донхёк обнимает Марка за плечи и притягивает к себе ещё ближе. Марк просовывает ногу между бёдер Донхёка и тот в ответ хрипит, пытаясь сильнее двинуть ими, стремясь создать трение, но Марк удерживает его на месте, перехватывая за талию. — Блять, — выдыхает Донхёк. Он откидывает голову назад и с нескрываемым разочарованием смотрит на своего парня. Марк опускается ниже, оставляет на его шее отметины, и у Донхёка не остаётся другого выбора, кроме как безвольно ёрзать в его руках. — Расслабься, — бормочет Марк своим низким голосом, прижимаясь губами к пульсирующей жилке на шее. Он поднимается выше, целует линию челюсти и шепчет Донхёку прямо в ухо. — Позволь мне позаботиться о тебе сегодня ночью. Скажи мне, чего ты хочешь, малыш? Пальцы проходятся по волосам Марка, Донхёк сжимает руку и подтягивает его для очередного грубого поцелуя. — Боже мой, я думал об этом весь день, — задыхается Донхёк. — Твой рот, твои пальцы, ощущение тебя внутри меня. Донхёк выдыхает ему в губы. — Я хочу, чтобы ты погубил меня, — в этот момент он может чувствовать, как член Марка дёргается, а Донхёк сводит бёдра в последний раз. — Спальня.***
Они идут в свою комнату, но останавливаются слишком часто, чтобы прижать друг друга к ближайшей стене, одежда теряется где-то между горячими поцелуями, а Донхёк ведёт его к кровати, ложится сам и заставляет Марка нависнуть сверху. Марк останавливается, смотрит некоторое время на Донхёка и замирает — невозможно отвести взгляд от него, лежащего на подушках и разгорячённого, он сбивчиво дышит и кусает зацелованные губы. Одной рукой Марк проходится по его телу — прикосновения лёгкие, почти дразнящие — оставляют горячие ожоги после себя. Донхёк чувствует, как горит всё его тело. Он ощущает себя в огне. Донхёк протягивает руку, чтобы погладить его по щеке и задерживает её там немного дольше. Чёрные глаза Марка встречаются с голодным взглядом Донхёка. — Есть ли у тебя предположения, что ты со мной делаешь? — бормочет Марк, убирая чужую руку и целуя её где-то в области ладони. Голос Марка грубый, в нём слышно едва сдерживаемое желание. — Я бы хотел, чтобы ты увидел себя сейчас. Дыхание спирает, теплое чувство разливается по всему телу, и Донхёк тянет его к себе для поцелуя, медленного и без спешки. Марк отвечает так же нежно, будто перед ним нечто драгоценное, а Донхёк чувствует, что готов заплакать. Марк двигается к нему ближе, целует сначала грудь, затем живот, спускается к бёдрам и раздвигает его ноги, чтобы сесть ровно между ними. Он оставляет фиолетовые отметины на внутренней стороне донхёковских бёдер и уже знает, что они останутся на несколько дней, словно напоминание о том, что нельзя забыть. Донхёк дрожит и сжимает пальцами простыни вокруг себя. — Марк, — его член болезненно твёрдый и покрасневший, остаётся нетронутым. — Марк, пожалуйста. — Что «пожалуйста»? — он улыбается, дразнится, проводит рукой над его членом, но не дотрагивается, заставляя Донхёка низко скулить. — Сделай уже что-нибудь, — Донхёк переходит на просьбы. — Хоть что-нибудь. Он слышит, как Марк довольно хихикает, оставляя последний поцелуй на его коленке. — Всё, что скажешь, любовь моя. Донхёк слышит в тишине как открывается баночка со смазкой, а потом чувствует как один из пальцев Марка попадает внутрь. Он дрожит от прохладного прикосновения, но Марк тут же гладит его по бедру в качестве извинения. Донхёк стонет и откидывает голову назад, когда свободная рука Марка приближается к его члену. — Такой охренительно потрясающий, — говорит Марк и ведёт пальцами так, как безумно нравится Донхёку. Он знает это. Проходит несколько мгновений, прежде чем Донхёк успевает привыкнуть к одному пальцу и Марк сразу добавляет второй. Всё внутри горит после растяжки, а Донхёк срывает голос, когда пальцы Марка касаются простаты. Марк мягко держит его за бедро одной рукой, в то время как второй раскрывает пальцы внутри Донхёка. — Ты готов к ещё одному? — Марк спрашивает, а Донхёк просто кивает в ответ, не доверяя своему голосу. Добавившийся третий палец заставляет его начать хныкать от удовольствия, и Марк вводит третий палец под прямым углом — годы практики направляют его, будто бы он знает тело Донхёка лучше своего собственного. Ощущений становится слишком много, они накатывают чересчур быстро и Донхёк не может позволить всему этому закончиться, пока не почувствует Марка в себе. — Марк, стоп, — он начинает плакать. — Я уже готов, и если ты прямо сейчас не будешь внутри меня, я кончу прежде, чем ты успеешь об этом подумать. Он слышит как Марк судорожно выдыхает и бормочет что-то утвердительное, а затем входит. Без предупреждения. Донхёк внезапно садится и толкает его на кровать, а затем наклоняется, чтобы поцеловать. Руки Марка обхватывают его талию, когда сам Донхёк опускается на его член. — Марк, малыш, — шепчет Донхёк. — Хочу быть сверху. Вместо ответа Донхёк слышит стон и это буквально всё, что ему нужно. Он поднимается и снова медленно опускается на член. Донхёк может чувствовать каждый сантиметр, чувствовать то напряжение, граничащее с болью каждый раз, когда он опускается вниз. Блять, — Донхёк думает, что никогда от этого не устанет. — Блять, ты такой узкий, — стонет Марк. — Тебя чувствовать так чертовски хорошо. — Хах, — Донхёк слабо смеётся, пытаясь удержаться на слабых дрожащих ногах. — Ты тоже не так плох. Марк поднимает руку, водит по его бёдрам в успокаивающем жесте и Донхёк поднимается вверх, чтобы снова резко опуститься на член. Они оба выдыхают стоны, когда Донхёк начинает двигаться наконец равномерно и находит положение, позволяющее Марку войти в него так глубоко, так чертовски глубоко, и найти лучший угол, который заставит увидеть звёзды. Направляя Донхёка за бёдра, когда он двигается, Марк сажает его на кровать, чтобы видеть его каждый раз, когда их бёдра соприкасаются. Донхёк отчаянно и не менее страстно набирает темп, Марк протягивает к нему руку, чтобы коснуться его соска большим пальцем. Донхёк сжимает Марка в последний раз, когда он выходит. — Донхёк, — рычит он. — Марк, — Донхёк откидывается назад и он входит снова. — Ох блять, да, здесь, Марк, боже, не останавливайся- Донхёк много болтает, но ничего не может с этим сделать, потому что новый выбранный угол задевает простату каждый раз, когда он входит. Марк крепко держит его за талию, практически до синяков, когда голова Донхёка падает ему на плечи с полузакрытыми глазами. Марк смотрит стеклянным взглядом, наблюдает за тем, как его член снова и снова исчезает в Донхёке, слушая беспорядочные звуки от его движений. Донхёк зажмуривает глаза. Чёрт, он уже почти готов. Марк будто бы слышит его мысли, поэтому убирает одну руку от талии Донхёка и слегка поглаживает его член. Донхёк слабо всхлипывает его имя. — Я- Марк снова двигается, но теперь для того, чтобы втянуть его в пошлый поцелуй и остановить все движения, толкнув его на кровать. Донхёк скулит из-за ощущения потери, когда Марк выходит из него в очередной раз — Донхёк так чертовски близко — но Марк снова оказывается сверху и прижимает его к постели, прежде чем он начнёт жаловаться. — Тсс, всё в порядке, Хёк, — шепчет Марк, безостановочно двигая бёдрами. Донхёк чувствует как молния пронзает его позвоночник и он не стесняется громких стонов, когда Марк вбивает его в кровать. — Ты мой, детка. Марк повторяет эти слова Донхёку в плечо, его голос мягкий даже несмотря на силу толчков. Донхёк тянется руками к его спине, цепляется ногтями и чувствует как кожа Марка рвётся под его напором. Ощущение Марка, мощно вдалбливающего его в кровать, которая раскачивается от давления, кружит голову. Он толкается в последний раз, отправляя Донхёка куда-то через край и слушая последние стоны. Конец. Марк чувствует как он сжимает его в себе, невыносимо узко. Донхёк под ним дёргается, кончая себе на живот. Он чувствует, как Марк собирается выйти из него, но задерживает ногами и фиксирует в таком положении. Донхёк тянется к его шее, притягивает к себе и шепчет. — Давай. Я хочу тебя в себе чувствовать. Марк улыбается устало, на его лице появляется обожание. — Ты будешь причиной моей смерти, Хёк. Марк целует его в последний раз, прежде чем снова прижать Донхёка к кровати и начать грубо двигаться в нём. Донхёк всё ещё сверхчувствителен, это становится почти болезненным, но он любит это. Любит то, как Марк начинает терять себя в безумных толчках, преследуя свой собственный оргазм. — Вот и всё, — бубнит Донхёк. — Ты молодец, я люблю, когда мы занимаемся сексом вот так. — Ты последуешь за мной, Марк? –голос Донхёка становится ниже, когда он чувствует как бёдра Марка начинают подрагивать. — Донхёк, — на последнем вздохе произносит он, толкаясь в последний раз. Донхёк может почувствовать как он пульсирует внутри него, а затем как разливается тепло. Марк падает на него и Донхёк задушенно выдыхает, прижатый его весом. — Марк, слезь с меня сейчас же, ты тяжёлый, — Донхёк хлопает его по спине, но всё же обнимает свободной рукой за плечи и позволяет некоторое время остаться в таком положении. Сердце Марка бьётся прямо напротив его собственного. Проходит некоторое время, прежде чем Марк выбирается из кольца рук Донхёка. — Эй, — говорит он, когда рукой ведёт по лицу Донхёка — в его глазах бушует буря, но лицо не выражает ни единой эмоции. — Я люблю тебя, Хёк. Сильно. — Марк шепчет, проводя пальцем по его щеке. — Несмотря ни на что. — Я люблю тебя тоже, — Донхёк тает от подобных слов, отвечая так же мягко. — Так же сильно. Марк тянется, чтобы утянуть его в самый сладкий поцелуй, и Донхёк думает, что в этот поцелуй вложено многое: Марк целуется так, будто ему есть, что доказать. Донхёк не может не вспомнить свой разговор с Джемином. Он думает о Марке, о его болезненном выражении лица после разговора с Тэёном, и о том, как Марк замкнулся после этого. Донхёк думает о том, как сильно он любит его, всем своим существом любит. Он думает о нём, о том человеке, который любит его всем своим сердцем, и оправдывает Донхёка за все его косяки, просто любит таким, какой он есть. «Но что ты будешь делать, если Марк сделает тебе предложение?» Донхёк ненавидит тот факт, что у него всё ещё нет ответа.