Лиса свой нос морщит, когда видит смеющихся парней, что стояли в паре шагов от неё и курили. На них школьная форма, да и находятся они во дворе школы, в самом углу — Лиса и не заметила бы их, если бы не была тут впервые и не искала главный вход в учебное заведение по всей окрестности.
Немного запутанное заведение, хоть и не шибко красивое: старинные стены бежевого оттенка, где-то даже сломанные окна — директор, по всей видимости, не задумывался о ремонте в последние десять лет. И Лиса может с уверенностью сказать уж точно, что и учителя об образовании тут не задумывались, судя по тому, как во время уроков несколько учеников осмеливаются сигаретой побаловаться в тёмных уголках, а не книжки читать. Или не в учителях вовсе дело, а в родителях.
Лиса жалеет даже в очередной раз, что, всё-таки, пошла на поводу у отца и стала учительницей. Она терпеть не могла нести ответственность за чужих людей, да и за свою жизнь не могла — а тут, на тебе, на её плечах скоро будет лежать ответственность за образование таких балбесов, как эти малолетние парни.
Но у неё хотя бы надежда в сердце греется, что ей не попадут такие ученики.
Прижав папку с документами к своей груди, девушка шумно вздыхает и, всё-таки, направляется в их сторону. Она не знает, зачем: просто устала вход в заведение искать, тут слишком всё запутано, будто не школа, а целый лабиринт, да и хочется с учениками познакомиться, пообщаться.
Улучшить свой скилл, так сказать.
— Привет, — она останавливается напротив этих четверых парней, привлекая к себе внимание. Окидывает их по-очереди взглядом, и сдерживается, чтобы не показать свое недовольство запахом табака, который от них исходит. Типичные малолетки, которым не больше восемнадцати, и которые, видимо, считают себя крутыми, как дебилы пропуская уроки и употребляя вредные вещи. Таких «хулиганов» и в её учебные годы хватало, так что Лиса ничуть не удивлена.
И не будет удивлена, если увидит их спустя так лет пять на улицах, лежащих в ряду бомжей с кучей дешевого алкоголя рядом, или, может даже, за решеткой.
— Что, красотка, потерялась? — один из них спрашивает мерзко, вызывая смех остальных. Окидывает её изучающим взглядом, а на её лице ни один мускул не дергается, насколько ей было бы неприятно.
Не станет же она бояться учеников.
— Угомонись, Хосок, не пугай эту девчушку, — говорит второй, более сдержанный на первый взгляд. Брюнет с длинноватыми волосами, немного накаченный, и, на удивление, с кучей татуировок на руках, которые прекрасно видны благодаря закатанным рукавам белой рубашки. Лиса при виде этих узоров удивляется: в этой школе татуировки разрешают? Малолеткам? А она-то слышала, что тут строгие правила.
— Не подскажете, где тут вход? — поджимает она накрашенные губы и ведет себя терпеливо. И да, её совершенно не волнует то, что ученики перед ней стоят, курят и смеются над ней. В конце концов, ещё даже неизвестно, ей ли принадлежат эти ученики, и будет ли она вообще здесь преподавать.
Вмешивается третий, азартно ухмыльнувшись и поддавшись вперед:
— Новенькая? — и Лисе, почему-то кажется, что эти парни считают её новенькой ученицей, ибо знали бы, что она тут учительницей работать пришла, и лет так на шесть старше них, то не осмеливались бы так с ней разговаривать и разглядывать совсем пошло.
Или осмелились бы. Лиса не может этого знать.
Она лишь прижимает документы к себе плотнее и кивает коротко, всё ещё не спуская глаз с одного из них. С того самого, длинноволосого и татуированного. Она и сама не знает, почему, просто он сильно взгляд притягивает и выделяется среди них хотя бы потому, что он не улыбается так мерзко. Тоже внимательно на неё смотрит, параллельно прикуривая.
— Сверни вправо с вон того дерева, и увидишь главный вход, — кивком указывает тот самый Хосок на большое дерево недалеко, и хмыкает от того, какая же у них, всё-же, школа огромная, хоть и старая. Из-за этих многочисленных стен и деревьев легко можно даже потеряться, особенно с учетом того, что главные двери находятся совсем в глубине, далеко от дороги. Но они как-то привыкли, и им даже нравится это: легко найти темный уголок, чтобы прикурить в тайне от учителей и завучей. Лишних проблем никто не хочет.
И, вроде бы, Лиса может уйти, поблагодарив их за помощь. Но почему-то, даже получив ответ на вопрос, она продолжает стоять и наблюдать за этими парнями.
— Сейчас уроки. Почему вы не на занятиях? И почему курите? Это запрещено, — всё-же, не выдерживает она, и думает, что было бы неправильно просто так уйти. Она же учительница в конце концов! Пусть и новенькая, и никого из этих парней не знает. Брови хмурит, чтобы казаться уж совсем строгой, а парни же, заливаются смехом от её слов.
Брюнет с татуировкой, который до этого не смеялся по-пустякам в отличие от остальных троих, тоже на этот раз уголки губ приподнимает. Кидает сигарету на асфальт и тушит кроссовкой театрально, а потом к ней шагает. Но она не оступается, лишь смело продолжает смотреть на него и морщит свой нос.
От него перегаром за метр несёт, вперемешку с горьким одеколоном.
— Довольна? Надеюсь, ты не пожалуешься на нас, — прикусывает он губу и голову набок наклоняет, издевается. А Лисе неприятно становится от этих изучающих глаз, от его тона, да и в целом от ситуации. — И кстати, у нас в школе тут дресс-код есть. Смотри не попадись Намджуну в этом сексуальном платье, — бросает он взгляд на её платье до колена, обтягивающее стройную фигуру, и после этого, Лиса окончательно убеждается, что эти парни думают о ней, как о ученице. И у Лисы появляется два варианта ответа этому наглому брюнету:
1. «Я не ученица, придурки вы противные»
2. «Сами сначала следуйте этому дресс-коду» — что вполне логично, ведь у них рубашки не заправлены в брюки, рукава закатаны, да и галстук отсутствует. Уж точно не им о правилах говорить.
Но Лиса выбирает третий вариант: помалкивает. Передумывает строить из себя строгую учительницу, и, забив на них, отступает.
— Обязательно, — проговаривает, снова принимая безэмоциональный вид, и, не желая и дальше вдыхать в себя этот неприятный запах перегара, направляется в сторону того самого большого дерева, за котором и находится вход по словам Хосока. И слышит за собой новую дозу противного смеха.
Лиса, правда, всей душой и телом надеется, что ей не попадутся такие «ученики».
***
— Ученики у нас адекватные, — тянет Ким Намджун, поправляя свой галстук, и продолжая шагать рядом с Лисой по направлению кабинета английского, где она и будет преподавать в дальнейшем. — Ну, за исключением некоторых, — осекается мужчина, на что Лиса понимающе кивает, мысленно добавляя, что этих «некоторых» она уже повстречала утром у школы.
Оказывается, тот самый Намджун, которому ей «нельзя» было попадаться на глаза в «сексуальном» платье по словам татуированного брюнета — это директор школы.
— Уроки уже начались, и вы опоздали. Но это не беда на первый день, я просто надеюсь, что в дальнейшем вы будете приходить вовремя, — продолжает свои указывания Намджун, всем видом показывая, что образование у них очень даже ценится и под строгим наблюдением, ведь школа у них, хоть и старая, но приличная. И Лиса определенно поверила бы этому, если бы не маленькое происшествие, что с ней произошло утром с участием некоторых здешних учеников.
Или, может быть, она обобщает и слишком поверхностно на всё смотрит?
— Я пришла рано. Но заблудилась, — бурчит Лиса, подмечая при себе, что она уже устала шагать по этим коридорам. Как же далеко находится её кабинет!
— Думаю, дорогу вы теперь запомнили? — хмыкает директор школы, наконец останавливаясь напротив дверей в кабинет, и, получив очередной, неуверенный кивок головой от новой учительницы английского, продолжает: — Ученики уже ждут вас, — указывает он на двери, намекая, что это и есть её кабинет. А Лиса ещё больше теряется: первый опыт настоящей работы, всё-таки. — А теперь, прошу меня простить, но у меня полно дел, — добавляет Намджун, не желая весь день с ней возиться, и направляется дальше, оставляя её одну. Тем более, подробности они уже обсудили в его кабинете.
— Конечно, — проговаривает Лиса, смотря в его спину, и, поджав губы, снова переводит взгляд на двери перед собой.
Что ж. Она надеется не облажаться хотя бы в плане работы.
***
Пару десятков глаз обращают на неё внимание, как только она заходит в кабинет, и мигом наступает молчание. Лиса нервно руками свое платье поправляет, и, набравшись смелости, вдоль кабинета шагает, к преподавательскому столу, параллельно разглядывая учеников. Старшеклассники, и, на первый взгляд, весьма приличные: хотя бы татуировок нет, и перегаром от них не несет, в отличие от утренних. Это вынуждает её облегченно вздохнуть.
Видимо, она реально раньше времени переживала и её надежды оправдались: ей не придётся обучать сплошных балбесов.
— Я ваша новая учительница по английскому, — начинает она, останавливаясь у стола, напротив учеников, что любопытно продолжали на неё глазеть, шепчась между собой. — Лалиса Манобан, приятно с ва… — и не успевает она закончить, как в кабинет заходит двое парней, прерывая её на полуслове. Лиса глаза свои расширяет, когда присмотревшись к ним, узнает в них тех самых, утренних курильщиков. Один — какой-то светловолосый парень с пухлыми губами, который не говорил с ней, лишь смеялся и курил, а второй — тот, который и «выделялся» с длинными волосами и татуировкой на руках.
И, на удивление, сейчас рукава этого брюнета наконец спущены, да и рубашка в целом заправлена по-человечески, и скрывает те самые тату.
— Простите за опоздание, Миссис Сон, — говорит светловолосый, наконец переставая смеяться, разговаривая с брюнетом насчет того угрюмого завуча, который застукал их за прогуливанием и заставил по классам отправиться, перед этим читая уйму морали и нотации, впрочем, как всегда. И, повернув головы к преподавательскому столу, оба парня мигом на месте замирают, видя совсем не старуху Миссис Сон, которая раньше преподавала им английский, а молодую девушку.
Ту самую, с которой они сегодня «мило» побеседовали, подумав, что она новая ученица в их школе.
Светловолосый кашляет, давясь слюной от неожиданности, а брюнет лишь брови хмурит, разглядывая Лису с ног до головы, и думая, что ему мерещится.
Что она тут делает?
— Никакой Миссис Сон тут нет. Она на пенсию вышла, — угрюмого говорит Лиса, немного подавленно, а внутри всякая надежда разбивается вдребезги. — Я ваша новая учительница по английскому — Лалиса Манобан, — говоря эти фразы, она на секунд смотрит и на остальных учеников, а потом снова, обратно на двух парней, всё ещё стоявших у дверей.
Услышав её слова, светловолосый парень ещё больше удивляется, не понимая, почему эта учительница выглядит так молодо, что аж со школьницей перепутать можно: обычно, в этой старой школе преподавали такие же старики, которые ходят еле-как.
А брюнет, в отличие от своего приятеля, не удивляется особо, лишь уголки губ приподнимает — видно, что ему нравится такой поворот событий. Даже очень.
— А я ваш ученик — Чон Чонгук, — говорит он, а Лиса морщится незаметно, стараясь скрыть свое недовольство, которое так и вырывается наружу.
Так нагло.
Кто вообще спрашивал его имя?
Лисе уже не хочется работать в этой школе, раз уж ей придётся обучать таких балбесов, от которых перегаром за метр несет, и которые явно не знают нормы этикета.
Но разве у неё есть выбор? Не станет же она отказываться от работы из-за нескольких неприятных учеников. Да и, может, она снова смотрит на ситуацию поверхностно и резко?
И эти «неприятные» станут со временем ей
приятными?
