Притяжение

— Ты одна живешь? — спрашивает Чонгук, нарушая тишину, которая изредка прерывалась благодаря шуршаниям Лисы по дому, а в особенности, по ванной и кухне — она везде искала и собирала лечебные средства для ран своего ученика, который сидел на диване и только наблюдал за ней. — Как видишь, — пожимает она плечами и подходит к шкафчику на кухне, чтобы найти таблетки от головной боли, но уже для себя, потому что сегодняшний день реально был тяжелым для нее что в плане работы, что на ужине. Да и, как назло, рано уснуть не получится, потому что на часах уже почти двенадцать ночи, а ей с какого-то черта захотелось быть нянькой для этого парня, который сейчас взглядом по её телу блуждает совсем невзначай, когда она поднимается на цыпочки в попытке достать грёбаные таблетки с верхней полки. Её квартира — типичная студия, да, просторная, но не настолько, чтобы сидящему на диване Чонгука не было видны кухни… Её привлекательных, длинных ног, которые во всей красе ему открываются благодаря тому, что она тянется к верхней полке, тем самым задирая свое и так короткое платье. Чонгук аж дыхание затаивает и немного голову наклоняет, следя за телом своей учительницы. Проводит мелко языком по нижней губы. Шум от падения нескольких пачек сразу — и Чонгук тут же кашляет, чтобы наваждение отогнать, и взгляд в сторону отводит, когда Лиса оборачивается наконец с нужными таблетками. Черт возьми, она тебе помочь захотела, в дом приняла, возьми себя в руки, подонок, и перестань на нее таращиться! — сказала бы Чонгуку его совесть, если бы не эта крупица сомнения того, что гостеприимство Лисы исходит только из-за ее человечности. — А у тебя нет парня? — вдруг спрашивает, и сам не понимая, зачем. Просто вопрос безвольно с губ слетает, когда в голове на мгновение мелькает мысль о том, что он совершенно эту Лалису не знает, но все равно сохнет по ней как будто целую вечность. А вдруг у нее есть парень, и он уже изначально был в пролете и сейчас лишь себе накручивает? А что, вполне логично: она красива, даже очень, молода и умна. Только вот Чонгуку совсем бы не хотелось сейчас услышать положительный ответ. А Лиса в начале даже не понимает суть вопроса, шаги к нему прекращает и ресницами удивленно хлопает. Потом уже от возмущения задыхается. Ну уж точно этого паренька не учили манерам и правилам общения! Кто вообще будет спрашивать такое у своих учителей, да еще и в побитом состоянии! Но упрекать совсем язык не поворачивается. Чонгук все время ведет себя чрезмерно нагло, переходит все поставленные границы, но… почему это выглядит так правильно? Почему он не агрессию и возмущение вызывает своим поведением, а что-то другое… Что-то, что вынуждает ее сердце ускорить ритм и щеки залиться румянцем. — Не пойму, зачем тебя это интересует, но нет, Чонгук, не бойся, какой-то парень сейчас не выскочит из спальни, и увидев тебя, не добьет, — пытается перевести Лиса все в иронию, даже глаза закатывает для полной картины безразличия, хоть и все лицо у неё сейчас горит. Свои шаги к нему продолжает, и медленно оседает на диван рядом с ним, кладя аптечку на кофейный столик. Нужно быстрее с этим заканчивать и прогнать этого школьника, пока он дел не натворил. Она не натворила. — А если бы у тебя был парень, у него была бы причина меня добивать? — черт бы побрал этого мерзавца, который в ухмылке расплывается и прямо в ее глаза смотрит. И как у него получается постоянно использовать ее слова против нее же, перевернув все с ног на голову? Лиса руки сжимает. У нее аж глаза дергаются от слов этого парня, на которые она не находит ответ почти всегда, потому что он профи вгонять ее в ступор. И именно поэтому она помалкивает, убийственно взглянув на него, и взяв ватный тампон, тыкает в его рану над бровью, на что Чонгук шумно вздыхает, то ли от неожиданности этих действия, то ли от того, что Лиса специально сделала это так грубо. — Думаю, у всех есть причины тебя добивать, — пожимает она невинно плечами, и уже нежнее и аккуратнее принимается обрабатывать его раны. — А ведь и вправду, — усмехается Чонгук коротко такому колкому ответу, а потом помалкивает. Тихо и серьезнее за ней наблюдает — она полностью поглощенная в свое дело, уже преступала к его щеке — и блять-блять-блять, какие же у нее все-таки идеальные черты лица. Словно живая кукла, как бы этот комплимент странно не звучал. Неужели у нее нет парня? Странно, потому что она смогла свести Чонгука с ума одним лишь своим взглядом этих больших, шоколадных глаз. А еще, впервые Чонгуку не тошно от этих медицинских штучек и процедур — наоборот, он жалеет, что отчим не побил его как следует, чтобы эти старания Лисы его вылечить продлились как можно дольше, потому что эта близость, этот ее нежный аромат духов, сосредоточенный, чуть хмурый взгляд дурманит его разум похлеще любого алкоголя. И Чонгук уже не сомневается даже, что все, что у него сейчас внутри творится от этой близости Лалисы Манобан — не просто желание повеселиться, не просто «западание», как грубо выражаются его друзья, увидев очередную проходящую мимо красивую юбку. — Не мог бы ты… — начинает бы Лиса, но заикается на мгновение, когда поднимает на него взгляд и только потом замечает, как она поглощенная в свое дело вовсе забыла о дистанции и буквально опаливала его щеки своим дыханием. А он глазами пожирал. Её. — Немного поднять голову. Твои губы… — уже и сама ничего не ведая мямлит Лиса тихо, и старается не смотреть на него. Ни на его глаза вблизи, ни на его губы, которые так и манят взгляд на таком расстоянии. Назад отталкивается, отстраняется от него неловко, чтобы хоть какая-то дистанция была между ними. А этот гад ведь даже не смущен, а наоборот, кажется, ему нравилось то, что она, как дура, увлекшись лечением все ближе и ближе к нему передвигалась. И он выполняет ее просьбу — голову немного назад откидывает, демонстрируя свои разбитые, покрасневшие от крови губы. Даже не насмехается, не делает неуместные шутки по поводу ее растерянности, единственное — не моргая смотрит на нее внимательно, таким соблазнительным взглядом. Лиса никогда не любила, когда на нее так нагло таращились люди. Но опять же, какую черту Чонгук бы не переходил, как таковой злости он не вызывает в ней по странным причинам. А заставляет ее сердце ускорить темп, и руки вспотеть от нервности. Немного подрагивающими пальцами Лиса принимается обрабатывать его губы — если с бровью и щекой она без проблем справилась, то сейчас у нее ничего не получается. Мысли летают где-то далеко, например, в его взгляде, теплом дыхании и чуть приоткрытых, пухлых губах, на которых красуется алая рана. Такой идиот. Встревает в драки и приносит ущерб своему красивому лицу. И Лиса тут же головой качает коротко, чтобы отогнать ненужные мысли о красоте своего ученика. И вдруг падает. В буквальном смысле равновесие не удерживает из-за неудобной позы и невнимательности, и еле-как удерживается в последнюю секунду от того, чтобы позорно не уткнуться в грудь Чонгука. Шумно дышит и осторожно поднимает на него взгляд. Еще больше теряется, наткнувшись на его ухмылку и чуть прищуренные глаза от неуклюжести своей учительницы. — Если тебе неудобно, то можешь сесть ко мне на колени, — как бы невзначай предлагает Чонгук и сам же дыхание задерживает от представления того, как Лиса обрабатывает рану на его губах, сидя на нем. Это хрупкое тело, это ее чертово платье, которое задирается от позы… Блять, Чонгук, усмири свои мысли. И Лиса, как током пришибленная, резко отстраняется от него. Пыхтит и краснеет от возмущения, от того, что он с таким невозмутимым видом предлагает сесть к нему на колени. Ей! Своей учительнице! Она грубо тыкает ватным тампоном с антисептиком в его рану на губе, снова заставляя его чертыхнуться от боли и проговаривает недовольное: — Предложи свои «гениальные» идеи подобного рода своей девушке, а не мне, — и с этими словами она встает с дивана и подходит к аптечке на кухне, заставляя Чонгука улыбнуться после боли. Другой реакции он и не ожидал от нее. Но Чонгук улыбается не только от ее забавной реакции, но и от того, что она все продолжает и продолжает упоминать его «девушку». И каждый раз делает это с таким яростным взглядом, с такими нотками голоса… И как тут Чонгуку ничего не выдумывать, а? Лиса же тем времен, достает из аптечки мазь и кидает ее Чонгуку, на что тот ловко перехватывает. — Намажь как-нибудь сам, я хочу спать, — румянец от смущения и возмущения все еще не спадает с ее щек, и поэтому она бурчит недовольно, намекая, чтобы он ушел. Он должен уйти, потому что с каждым мгновением переходит все черты и самое страшное — заставляет ее думать так, будто это нормально и в порядке вещей. Глупо было вообще приглашать его домой. Сколько бы Лиса не придумывала оправдания и отговорки, правду они оба все равно очень хорошо знают. И правда в том, что ни одна нормальная учительница не стала бы приглашать посреди ночи домой своего ученика. Да и не простого ученика, а того, кто открыто с ней флиртует и не раз признавался в своей симпатии и желаниях. — Конечно, я бы все равно ушел, так что не было необходимости меня так вежливо прогонять, — пожимает Чонгук плечами и поднимается с дивана. — Но перед этим, тебе нужно объясниться за твои слова… — тянет Чонгук игриво и голову набок наклоняет, убирая взъерошенную челку. — И если ты объяснишься, то я расскажу тебе секрет. — И за какие слова мне нужно объясниться? — не понимает Лиса, хмурится и руки на груди складывает. На самом деле, ей даже интересно, что она такого ему сказала, что ей аж объясняться нужно, и какой секрет он расскажет. Неужели опять его дебильные шутки и флирт? — Ну я тебя совсем не понимаю, Лалиса. То просишь меня отстать от тебя, даже пощечину даешь, то разные сценки в кафе устраиваешь и обижаешься за то, что я не прихожу на твои уроки, — с каждым словом, он все больше и больше к ней приближается, а она так глупо отступает, потому что реально уже теряется. Она конечно знала, что и вправду выглядела странно тогда, в кафе, но не думала, что он так прямо и быстро спросит. — А еще, ты постоянно просишь меня обращаться к тебе на «Вы» и называть по фамилии, но сегодня весь день игнорировала то, что я зову тебя Лисой. Или ты одна из тех учителей, которые держат дистанцию и формальности только в пределах школы? — И Лиса глаза расширяет, только что это замечая. Этот гад ведь даже формальности перешел! А она даже не заметила… — Нет, точнее будет спросить, кем конкретно ты хочешь быть для меня больше: учительницей Манобан, или… Лисой? — уже совсем близко к ней подходит и взгляд с ее глаз не спускает. Усмехается. Потому что такой растерянной он ее никогда не видел раньше. Он завел ее в тупик в прямом и переносном смысле. Прижавшись к столу позади себя, Лиса глазами по квартире бегает и дышит рвано, собирая мысли в кучу. Нельзя! Нельзя допускать того, чтобы он победил этой их глупой моральной битве. Даже если правда на его стороне. — Знай свое место, Чонгук, — начинает она неожиданно смело, и наконец концентрирует свой взгляд на нем, нахмурив свои брови. — Да, я разозлилась на то, что ты не приходишь на мои уроки. Но это исключительно из-за того, что я в конце концов учительница, и каким бы ты раздражающим ни был, для меня все еще обидно то, что ты игнорируешь мои занятия. Я просила тебя отстать от меня со своими словечками для соблазнения наивных школьниц, а не отстать от моих уроков и от вежливости ко мне, — она говорит немного торопливо, будто давно придумала для себя это оправдание и готовилась к такому разговору с ним, а он же еле сдерживает усмешку. Но сдерживает, чтобы каким-то образом не задеть ее окончательно тем, что несерьезно относится к ее стараниям возвысить свое положение. Просто… черт, как можно так хуево врать и придумывать такие банальные оправдания? Она такая милая. — Значит, мне придти на твои уроки? — спрашивает и как бы невзначай кладет одну руку к столу рядом с ней, еще больше к ее лицу приближаясь. Уже не сдерживается и уголки губ вверх тянет. Хочет, чтобы она попросила сама. Этого он и добивался в течении этих дней. — Да, — выдыхает она шумно, то ли от того, что без передышки оправдывалась только что, чтобы случаем не заикнуться, то ли от того, что он стоит так близко, возвышаясь над ней. У Лисы рост не из самых маленьких. Но какой же мелкой она чувствует себя рядом с ним постоянно. — И еще, говори со мной на «Вы», обращаясь по фамилии. Сегодня я закрыла на твою наглость глаза только из-за того, то ты изливался кровью на улице, — нет, ну Чонгук реально бы поверил ее строгости и словам, если бы не эти милые красные щеки и неожиданно перешедший в неуверенный шепот голос. — Неа, я уже привык теперь звать тебя Лисой, — отказывается он, и не давая ей шанса возмутиться в очередной раз, и другую руку на стол кладет, уже окончательно прижимая её к столу. — Лиса, — как бы специально, чтобы над ней поиздеваться, выделяет он ее имя и снова вперед поддается. Да так, что Лиса уже не выдерживает этой близости и вздыхает шумно, немного разведя ноги в стороны, потому что до жути неудобно. И блять, это так неправильно — Чонгук буквально ее ко столу печатает. Заслуживает пощечины. Он, определенно, снова заслуживает смачной пощечины, чтобы знал свое место и границы. Но у Лисы нет ни капли силы и желания хоть пальцем шевельнуть — лишь стоит и таращится на него. — Теперь время открыть тебе тот самый секрет, — наклоняет он голову набок и продолжает: — На самом деле… — тянет, и буквально на шепот переходит, опаливая ее ухо горячим дыханием. — У меня тоже нет девушки. Мы оба свободны в своих действиях, — Лиса свое безумное сердцебиение слышит, то ли от сути его слов, то ли от этой тяжести внизу живота, которая усиливается от его горячего дыхание. А еще из-за того, что он, паршивец последний, колено между ее ног просовывает и вверх поднимает, вынуждая ее затаить дыхание и приподняться на цыпочки. — Целиком и полностью, — шепчет он в ее ухо, и усмехнувшись коротко, наконец отстраняется от нее. Так нагло отстраняется, и как ни в чем не бывало, к двери направляется, пока Лиса все еще стоит растерянная и глазами хлопает, анализируя произошедшее. — Спасибо, кстати, за лечение и это, — машет он мазью, которую в следующую секунду в карман кожаной куртки кладет, и улыбнувшись, выходит из ее дома, и только после того, как дверь за ним хлопается, Лиса отходит от ступора и находит в себе силы выдохнуть. Первая мысль — это сожаление. Она должна была дать ему пощечину! Кинуть ему вслед самую тяжелую подушку, как бы по-детски это бы не выглядело! За то, что по каким-то непонятным причинам обманывал ее тем, что у него есть девушка, а она, как дура, велась и упрекала его за это. А еще за то, что только что он перешел все границы, что в словах, что в действиях. Да, он и раньше особо не старался соблюдать личное пространство по отношению к ней, но сейчас… Это его горячее дыхание, шепот двусмысленных слов, крепкое тело и чертово колено между ее ног… Блять. Лиса кладет руку на грудь, чтобы хоть как-то утихомирить свое сердцебиение и до крови кусает губы. Хочет перестать думать о всяких глупостях. О нем.

***

Лиса лениво запирает свою дверь, и, прижимая сумку, направляется к лифту. Зевает, потому что пиздец как хочется спать, и не только из-за того, что она изображала из себя медсестру посреди ночи, но из-за того, что она ни на минуту не сомкнула глаза из-за бушующих мыслей и лишь под утро немного вздремнула часа-два. Нажав на кнопку лифта, Лиса принимается ждать, стараясь особо не думать о том, что она, вообще-то, сейчас поедет в ту проклятую школу. Увидит проклятого Чон Чонгука, который скорее всего, посетит ее занятие — любой бы посетил после вчерашних ее сцен и мольб того, чтобы он приехал, ведь его прогулы «задевают ее учительскую честь». Сейчас, трезвой головой обдумывая все вчерашние события и мгновения, Лиса хочет дать пощечину себе же в первую очередь. А потом Чонгуку. Лифт открывается — как всегда выходит типичный Тэхён, вернувшийся с утренней пробежки. Они здороваются по привычке кивками головы, не проронив ни слова друг другу, и проходят мимо. Но перед тем, как Лиса заходит в лифт и нажимает на первый этаж, Тэхён, будто вспомнив что-то, вдруг останавливается. — Кстати, Лиса, найдется минутка? — просто он заебался, вчера такую ругань от Джексона получил за то, что подзабыл даже о своем обещании познакомить его с Лисой. У Тэхёна времени не было всего лишь, да и мысли его были заняты другими делами, работой, в отличии от влюбившегося с первого взгляда друга. На самом деле, Джексон и сам всячески предпринимал способы снова увидеть и поговорить лично с Лисой — даже у дома ждал, но увы, никак не мог на нее наткнуться, что очень странно по мнению Тэхёна, ведь Лиса не ведет домашний образ жизни и постоянно куда-то выходит, чего стоит только ее новая работа. Так что Тэхёну ничего не остается, кроме как помочь в горе-любви своего друга. — Эм, да, — тянет Лиса неуверенно, ни единой догадки не имея о том, что Тэхёну от нее нужно. Небось опять про Джису спросит? Лиса надеется, что нет, потому что портить себе настроение с утра окончательно вот совершенно не хочется. — Короче, тут такое дело, — Тэхён к ней подходит и лениво шею протирает. Заранее знает исход этого разговора — она не согласится. Точнее, может и согласится, но не сразу. Придется бедному Джексону еще вспотеть, ибо у Лисы никогда не лежала душа к быстрым отношениями. — Один мой друг по имени Джексон как-то встретился с тобой в лифте, и с тех пор не может тебя забыть. Он хочет встретиться с тобой, узнать, — неловко объясняется Тэхён, и добавляет: — Он хороший парень, поверь, — Тэхён в последний момент думает о том, что возможно Лису в Джексоне оттолкнет не сам Джексон, а его дружба с ним. Тэхёну немного даже совестно от этих мыслей. Всё-таки, не того человека выбрал Джексон для помощи сближения с Лисой. И Лиса на самом деле тоже об этом думает. Сначала анализирует все и пытается вспомнить, с каким таким парнем она ехала в лифте и что такого сделала, чтобы этот первый встречный аж забыть ее не может. А потом иронично добавляет мысленно, что раз этого парня хвалит Тэхён, то не такой он уж и хороший. И открывает бы она рот, чтобы отказаться, не только по причине своей личной неприязни к Тэхёну, но и по причине того, что она и так несколько недель назад навела суету в свою жизнь работой, и новые перемены ей в данный период не нужны. Открывает, да в последний момент грёбаного Чон Чонгука вспоминает и с корнем меняет свои мысли. «Мы оба свободны в своих действиях… Целиком и полностью». — Я согласна с ним познакомиться, — неожиданно даже для самой себя, слишком воодушевленно отвечает Лиса. Со стороны может показаться, что её план слишком жестокий по отношению к тому Джексону — в конце концов, Лиса же буквально хочет использовать его, чтобы хоть немного оттолкнуть от себя Чонгука. Но на самом деле нет. Лиса реально хочет встретиться с Джексоном и для себя тоже. С чем черт не шутит? Может, он тоже понравится Лисе, и займет все ее мысли в голове, прогнав оттуда её проклятого, наглого ученика? — Ладно, сообщу это Джексону. Думаю, в ближайшее время вы встретитесь, — теряется Тэхён и плечами пожимает, не ожидая, что Лиса так быстро согласится. Может, не так уж хорошо Тэхён теперь знает Лису, и её взгляды на мир реально изменились с тех времен, когда они дружили? — Я хочу встретиться с ним сегодня! — предлагает Лиса на порыве уверенности, даже о планах с Джису на сегодня сходить в кино забывая. — Эм… ну окей, — окончательно теряется Тэхён и удивленно глаза щурит. Странная Лиса сегодня. Видимо, это стресс от новой работы учительницы так на нее действует.