***
Лиса свой сэндвич запивает колой и смеется коротко от рассказа Йерин — учительницы биологии, с которой она не то, что сдружилась, но поддерживает хорошие отношения в последнее время прямо как и еще с несколькими двумя-тремя коллегами, на удивление, только молодыми. Старые учителя в школе все еще с осуждением на неё поглядывают, скорее всего, тоже услышав те бредовые сплетни и до сих пор их не отпустив даже с наличием того, что сам Намджун неделю назад совещание провел и сказал им быть осторожными, чтобы не вляпаться в ложные скандалы и позорить репутацию школы, как Лиса. Да и, быть может, именно Намджун и является причиной того, что слухи немного забываются, ведь он отчитывает даже учеников, болтающих на эту тему, так сказать, защищает честь своей новой учительницы. Кивнув словам Джина, который сидит рядом с ней, уж слишком близко продвигаясь с каждым днем, Лиса на губы улыбку натягивает и оглядывает столовую. А потом давится сэндвичем, как только видит кудрявую, длинную, до боли знакомую шевелюру. Чон Чонгук, только что зашедший в столовую вместе со своим другом, Хосоком, громко смеется, и, кажется, ходит за кем-то. Нет, не кажется. Он действительно ходит за какой-то девчушкой, прикалывается над ней и руку игриво на её талию кладет, а она даже не думает возмутиться, лишь смеется азартно, и отмахнувшись от него, быстрее шагает в сторону своих подруг. Типичные выходки подростка, который запал на какую-то девушку и ходит за ней, чтобы номер взять — Лиса видела такие сцены неоднократно даже не за время своего преподавания, а в школьные годы тоже. И сейчас Лису ничто не должно было удивить. Да даже её внимание привлечь ничего не должно было, и тем более, заставить её затаить дыхание и не моргая, наблюдать то за той девушкой, которая уж слишком веселой кажется, то за Чонгуком, который со своим другом за столик подали садится, прямо рядом с компанией этой особы. Лиса свои губы кусает, пропуская мимо ушей болтовню своих коллег, и все взгляд не может отвести от своего ученика, который совершенно её не замечает, увлекшись флиртом со своей ровесницей. Да и не замечал он в течении этих дней в коридоре тоже, даже не здоровался ради приличия, хоть и видел её. Не то, чтобы Лису это особо так сильно расстраивает, но все равно это неприятно. Исключительно с преподавательской точки зрения конечно же. И ей конечно же совершенно плевать на то, что он уже на более молоденькую переключился со своими дешевыми подкатами — это было ожидаемая и радостная весть. Особенно Лиса убеждает себя в этом тогда, когда Чонгук широко свои ноги расставляет, волосы взъерошивает, и что-то говоря Хосоку, параллельно взглядом столовую отводит наконец. Замечает её и, нахмурив брови, задерживается, за мгновение разогрев в её сердце неописуемый пожар. И не успевает Лиса среагировать на этот взаимный зрительный контакт и отвернуть голову в сторону, будто вовсе не на него смотрела все это время, а на Джина, так Чонгук сам все делает вместо нее. Отводит взгляд и больше не смотрит в сторону учителей. Не смотрит в её сторону. Как и попросила сама Лиса.***
Джису свои волосы за ухо заправляет, и натянув на губы улыбку, выбирает ужин из меню в этом их старом добром кафе, пока Лиса в своих мыслях утопает и периодически бросает взгляд на ночную улицу через огромное окно. Просто совсем безвольно её взгляд так и тянется к тем самым домам, между которых Чонгук угрожал какому-то парню в последнем их с Джису визите в это кафе. Он тут живет? Или просто один из его приятелей? — Я хочу пиццу, — наконец решается Джису и поднимает взгляд, отчего Лиса тут же в себя приходит и голову незаметно качает, стараясь хотя бы в этот вечер не думать о своем ученике. А хотя… в этом же нет ничего плохого? Лиса же, типа, не думает о Чонгуке как-то неправильно и за гранью, а всего лишь вспомнила запоминающийся случай, произошедший с ней в прошлый раз в этой улице. Так что ей уже нужно не только перестать думать, но еще и нужно перестать преувеличивать и так остро реагировать на свои мысли про него. — Я тоже, — цепляет Лиса на губы улыбку, как-то морально облегчая свою головную боль от Чонгука. Снова внушая себе, что ей совершенно плевать на этого подростка, а все эти мимолетные мысли — всего лишь случайность, человеческие свойства и уж совершенно ничего не значат. По крайней мере, ей так легче. Вскоре к ним приходит официант и записав их заказ, уходит, а Джису же воду попивает и вдруг поперхивается, будто вспомнив о чем-то. — Кстати, давай завтра поедем на премьеру какого-то фильма? Давно я не была в кинотеатре в родном городе, — предлагает Джису уже давно посетившую её идею, как только увидела плакат рядом со своим домом о премьере третей части её любимого фильма. А Лиса же, от этой улыбки до ушей подруги, и сама оживляется. Лечение в Америке реально пошло на пользу Джису, что она позитивнее и веселее кажется, чем была даже в подростковые годы. — Я не против, тем более завтра у меня не загруженный график, — пожимает Лиса плечами, и отпивает чай, отведя взгляд в сторону. А потом на месте замирает, но не из-за приятных воспоминаний и идей, как Джису, а из-за нового посетителя кафе, который только что зашел через дверь прямо напротив. Чон, блять, Чонгук. Лиса моргает несколько раз, думая, что этот парень уже мерещится ей, но он все не собирается испаряться — пока еще не замечая её, спокойно к стойке проходит, поправив свою челку, которая спадает ему на лицо в отличие от убранных в соблазнительный хвостик волос. Как же ему подходит такая прическа, тем более, в сочетании с черной кожанкой поверх белоснежной футболки. Сжав свои руки, Лиса выдыхает шумно. Старается взять себя в руки, но как блять успокоиться, если её недавние мысли подтвердились? Он точно живет в этой улице. И как назло, по иронии судьбы, решил посетить это кафе именно сегодня, будто зная, что Лиса тоже приедет. — Эй, чего зависла? — щелкает Джису пальцами перед лицом, возмущенная от того, что ее два вопроса касательно фильма Лиса нагло игнорирует, смотря куда-то в сторону и приоткрыв рот от изумления. Лиса хлопает ресницами от этого, и старается отвести взгляд от Чонгука и сфокусироваться на Джису, но не получается и взгляд снова и снова к нему тянется. — Я это… — заикается Лиса, стараясь в прийти в себя, а Джису же уже не выдерживает и оборачивает голову в попытке найти причину, которая за минуту загнала подругу в такой ступор. И Джису находит её в лице какого-то красивого парня, который, видимо, недавно зашел и стоял сейчас, болтая о чем-то с барменом. Лиса на него смотрит? — Ли-и-ис, — игриво тянет Джису, приподнимая уголки губ, и весело поворачивается к подруге, которая реально, на полном серьезе на этого парня таращится. Думает, что Лиса запала на первого встречного. Было бы классно, честно говоря, если бы Лиса уже нашла себе кого-то наконец, потому что прошлый опыт в любви у нее тоже не был удачным. Да и не только прошлый, но и все-все. Конечно, Лиса не делала абортов и не лечила больную голову долгое время за границей от неудавшейся любви, как Джису, но все равно не сказать бы, что у первой все классно с личной жизнью. — А кто это? — спрашивает Джису, и снова бросает взгляд на того соблазнительного парня в кожанке и с собранными волосами. На секунду сомневается в том, что он первый встречный, потому что Джису кажется, будто она его где-то видела. А Лиса же взгляд опускает и вздыхает шумно, поняв, на кого Джису смотрит и о ком спрашивает. Лиса спалилась ей. И хочет бы Лиса соврать Джису, сказать, что она этого парня знать не знает и просто так наблюдала за ним, посчитав его внешность необычной, но все же забивает и решает сказать правду. Тем более, Джису же все равно, как только он повернется, вспомнит его. Она же видела Чонгука как ученика Лисы у школы. — Он просто мой ученик, вот я и узнала его, — пожимает Лиса плечами, стараясь выглядеть как можно спокойнее, чтобы убедить Джису в том, что она реально так засмотрелась и растерялась только от поверхностного факта про ученика. А не из-за того, что этот ученик никто иной, как Чон Чонгук. — Ученик? — переспрашивает Джису и снова оборачивает голову в сторону того парня, задумавшись. И в один миг она вспоминает его наконец — а она-то думала, почему его внешность такая знакомая. — Он же тот самый красавчик, которые прожигал тебя взглядом, как из дорам, и помогал отнести тебе тетради у забора? — спрашивает, а точнее, задает риторический вопрос Джису, уже отчетливо вспоминая его и понимая, что да, это он. Тот самый парень, из-за которого Джису подшучивала в машине и вгоняла Лису в краску. — Да не смотрел он так на меня, — закатывает глаза Лиса, пытаясь отмахнуться уже от темы про Чонгука, и вперед поддается, разглядывая меню. — Может, еще и десерт закажем? — А как его звали, кстати говоря? — но Джису все не унимается, из-за чего Лиса поднимает на нее угрюмый взгляд и тяжело вздыхает. — Чонгук. А что? — Лиса внатуре не понимает, на кой черт Джису сдалось имя этого парня. — Эй, Чонгук! — и в следующее мгновение Джису дает Лисе знать, почему ей понадобилось его имя — чтобы позвать его, черт побери. У Лисы на долю секунды заканчивается кислород в легких и щеки краснеют от ужаса, возмущения и недопонимания. Она широко глаза распахивает и смотрит на улыбающуюся Джису, в свою очередь глядящую на Чон Чонгука, которого она только что по черт пойми каким причинам позвала. Хочется сбежать. Банально сбежать, провалиться в сквозь землю, испариться или хотя бы за столом скрыться, чтобы Чонгук не посмотрел в их, в её сторону. Но слишком уже поздно. Услышав откуда-то свое имя, Чонгук хмурится и отрывается от разговора со своим другом, барменом, к которому он заехал за заказом в виде коробки соджу для сегодняшней тусовки у Хосока, который попросил его по дороге захватить алкоголь. И заезжая в это кафе рядом со своим домом, Чонгук вот совершенно никак не ожидал увидеть Лалису Манобан, которая сидела с какой-то девушкой. И, видимо, вторая и позвала его только что судя по тому, как она улыбается и машет ему, пока Лиса взгляд нервно отводит и мечтает провалиться в землю под напором его внимательных и удивленных глаз. — Зачем ты позвала его? — тихо шипит Лиса и судорожно вздыхает, когда Чонгук говорит что-то бармену и к ним направляется, прожигая её взглядом, от которого все внутри переворачивается. Впервые он смотрит на неё дольше пяти секунд после тех сплетен и их разговора во дворе. — Просто хочу пообщаться хоть с одним из твоих учеников. А что, это доставляет тебе проблемы? — спрашивает Джису, прищурившись и реально не поняв, с чего Лиса так сильно растерялась, и вообще, изначально сидела тише воды и ниже травы, будто специально хотя оставаться незаметной для этого Чонгука. Это из-за того, что он реально не простой ученик и шутка Джису тогда, в машине, вышла из-под контроля, или из-за того, что Лиса слишком стеснительная учительница и не хочет общаться со своими учениками вне школы, тем более в присутствии подруги? — Никаких проблем, но это реально лишнее, — отвечает Лиса как можно беспечнее и отпивает от своего напитка, краем глаз заметив, что Чонгук уже подошел. Старается особо не смотреть на него и как можно скорее спрятать руки под стол, чтобы не выдать дрожь от нервозности. Чертова Джису. Если бы она не позвала, то Чонгук бы уже ушел, так и не заметив их. Или бы в любом случае ушел, даже если бы заметил, судя по тому, что он игнорировал свою учительницу. — Здравствуйте, учительница Манобан, — подает он голос и голову склоняет набок, нацепив на губы улыбку, отчего Лиса губы кусает и поднимает на него наконец взгляд. Заговорил с ней. Какая честь. — Здравствуй, Чонгук. Прости, конечно, за беспокойство, просто эта неугомонная девушка, что является моей подругой, все не унималась и хотела познакомиться хоть с одним моим учеником, — максимально вежливо и беспечно говорит Лиса, скорее даже оправдывается, чтобы Чонгук разных глупостей себе не напридумал, вроде того, что Лиса тут с подругой его обсуждала и сама специально его пригласила. Еще чего. А Чонгук же, хмыкает от её оправдывающегося голоса и взгляд переводит на ту её самую «неугомонную» подругу, которая разглядывала его с веселой улыбкой. — Какое беспокойство, Лалиса? — спрашивает он и на секунду отрывает взгляд от Джису, снова на Лису смотря. — Я бы и сам подошел поздороваться, если бы заметил Вас, — говорит, чтобы смягчить это напряжение между ними, а потом добавляет: — А Вы?.. — А я Ким Джису, приятно познакомиться, — тянет Джису ему руку от того, что этот Чонгук наконец к ней обратился, и, честно признаться, с первых мгновений произвел очень даже хорошее впечатление. Чонгук кажется вежливым и каким-то сдержанным для Джису. Точно какой-нибудь отличник даже с наличием татуировок и длинных, не попадающих под стандарты многих школ волос. Или Джису херово людей с первой встречи определяет. Но тем не менее, впечатление от этого парня весьма хорошие. — Я Чон Чонгук, но Вы, видимо, уже знаете это, — усмехается Чонгук по-доброму, и все же пожимает её руку, краем глаз посмотрев на Лису, которая за мгновение краснеет от его двусмысленных слов. Он намекает ей. Намекает на то, что она говорит с подругой про него. — Она только что узнала, — непонятно зачем бурчит Лиса, и заправляет волосы за ухо, мечтая, чтобы он ушел поскорее. Он реально такой разный спектр эмоций в ней вызывает даже сейчас, спустя почти две недели с тех сплетен. — Ну так, Чонгук, садись же уже. Поужинаем вместе, поболтаем. И хватит уже выкать мне, я не такая старая и строгая, — надежды Лисы на то, что Джису угомонится от приветствия и Чонгук сейчас уйдет, на мелкие куски разбиваются, когда подруга предлагает ему эту безумную затею, без задних мыслей. Но даже то, что Джису до конца даже не понимает, какому проблемному подростку еще неделю назад создавшему столько бед на голову Лисы она только что предложила поужинать вместе, не останавливает Лису не больно ударить ногу Джису носком своей обуви под столом, чтобы дать ей понять о своей глупости. — А что? — возмущается Джису, не поняв, за что ее пнули только что. На Лиса смотрит и брови выгибает, отчего та в свою очередь глазами прямо в нее стреляет, ощущая, как Чонгук от этой сцены весело за ними наблюдает. — Джису, думаю, у Чонгук есть дела поважнее, чем сидеть за столом со своей учительницей и её подругой, — говорит Лиса стальным голосом, подчеркивая каждое слово, чтобы Джису не усложняла положение и угомонилась наконец. И вроде бы, Джису-то больше не настаивает и смиренно головой кивает, подумав, что Лисе реально неудобно будет ужинать со своим учеником, но вот в разговор вмешивается и сам Чонгук: — Вообще-то, свои незначительные дела я могу и отменить, Лалиса, — совсем неожиданно соглашается он на предложение Джису, отчего Лиса на месте замирает и поднимает на него удивленный взгляд. Лиса думала, нет, была уверена, что он окажется, особенно с учетом того, как он избегает её в последнее время. Но нет, черт возьми, он сейчас как ни в чем не бывало садится на свободный столик рядом с ними и смотрит на неё азартно. Так, как смотрел раньше. Лиса бы даже подумала, что она успела соскучиться по его такому взгляду и игривому поведению. Но в последний миг вспоминает ту самую сцену в столовой, в которой он флиртовал именно так же с другой девушкой, и поэтому Лисе становится не по себе и она взгляд от него отводит. Во второй раз она не наступит на те же грабли этого подростка, который от скуки так нагло играется. — Ну, — тянет Джису, счастливая от того, что этот забавный парень согласился присоединиться к ним и представил ей возможность узнать о Лисе в роли учительницы со стороны её ученика. Ну хочется Джису узнать, ей это интересно, и она не может ничего с собой поделать. Да и с Чонгуком хочется познакомиться поближе, потому что, опять же, он производит хорошее впечатление не только своей внешностью, но и поведением, голосом, взглядом. — Как тебе твоя учительница английского? — спрашивает Джису прямо, игриво смотря на Лису, которая возмущенно краснеет от этого разговора и еле сдерживается, чтобы не пнуть подругу еще раз. Сама ведь напрашивается! Стыдит её перед Чонгуком, задавая вопросы, выставляющие Лису как ребенка, за которым Джису приглядывает и не доверяет. А Чонгук же, усмехается от этой забавной подруги Лисы, и на саму Лису взгляд поднимает. — Она очень строгая по отношению к ученикам: заставляет говорить с собой формально, запрещает им приходить на свои уроки, если те где-то налажали, и даже бьет некоторых, — будто только этого вопроса и ждал, жалуется Чонгук не скрывая нотки иронии в голосе, отчего Лиса аж воздухом давится и тоже смотрит на него, пока Джису удивленно глазами хлопает, вот вообще не представляя, чтобы подруга такое вытворяла. — Да ну? — ну не верит Джису, думает, что Чонгук сейчас о кому-то другом говорит, но только не о Лисе. — А может, эти некоторые переходят черту со своими намерениями говорить со мной не формально, заслужили удар, и, в конце концов, будто только моих слов и ждали, чтобы не приходить на мои уроки? — говорит Лиса спокойным голосом, но под конец все катится к черту: не только голос подрагивает от нервов, да еще и слова принимают совсем другой оборот. Из упрекающих переходят в обидчивые. Будто она недовольна тем, что он её уроки пропускает уже в который день. А Чонгук же, в свою очередь, тоже хочет бы ответить что-то, но слов не находит и губы поджимает. Склоняет голову вбок и внимательно на неё смотрит, пока она, стараясь казаться невозмутимой, свой бокал нащупывает и залпом выпивает свой холодный сок, чтобы остудить пожар внутри и унять желание дать себе пощечину от того, что снова блять. Снова она дает волю своим эмоциям и не может сдержать их, как обычно, в присутствии этого ученика. А Джису же, понимает, что, видимо, она на слабую точку наступила, до нее доходит наконец, что между ними что-то определенно произошло. — Кхм, ну как, Чонгук, в какой части города ты живешь? — переводит Джису тему, чтобы унять это напряжение за столом после слов Лисы, которое, кажется, можно даже прощупать. И Джису, конечно же, внутри съедает интерес и желание выяснить все, но она думает, что было бы уместно это делать только наедине с Лисой. А дальше начинается банальные светские речи между Джису и Чонгуком по типу того, где он живет и как учится. И, как оказалось, догадки Лисы были правильными: Чонгук на самом деле живет в этой улице прямо за дорогой, и тогда парня к стене своего дома прижимал, угрожая ножом. И вспоминая про этот случай, Лисе так и хочется дерзко выпалить «угрожает людям» когда Джису задает Чонгуку вопросы о том, чем он занимается в свободное от школы время. Но сдерживается. И вообще, весь вечер старается особо не влезать в разговоры, откусывая тихо в сторонке свой кусок пиццы и будто находясь где-то не в этом мире. Будто сейчас вовсе не её ученик сейчас сидит за столом с ней, а ученик Джису, ведя дружеские разговоры, чтобы отношения наладить. От этого даже Джису не по себе становится, потому что она реально не ожидала, что Лиса будет так отстранено вести себя со своим же, блять, учеником. И Джису теперь уверена уж точно, что тут явно вся проблема кроется не только в её профессии, её стеснении и желании соблюдать скучные границы или в том, что этот Чонгук к примеру раздражает Лису исключительно как ученик, задавая ей надоедливые вопросы на уроке. Нет, между ними что-то другое происходит. Что-то за пределами школы. Джису определенно устроит допрос этой чертовке, которая за четыре недели работы успела во что-то вляпаться, но не сейчас. Позже. — На самом деле, ты, Ким Джису, очень приятная и общительная девушка, — вдруг уши Лисы наконец зацикливаются хоть на одном их разговоре и она наконец взгляд на Чонгука поднимает за вечер. Тот улыбался уголками губ, и, хоть и обращался к её подруге, смотрел на нее. — В отличие от моей учительницы английского, которая, как оказывается, даже за пределами школы очень замкнутая и сдержанная, — делает он колкое замечание на то, что Лиса за весь вечер ни слова не оборонила. Ну, за исключением той её сцены, в которой она чуть ли не упрекнула его в том, что он не посещает её уроки. Это и не дает ему уйти. Потому что Чонгук уловил, понял несколько минут назад, что тут слова директора и страх перед сплетнями уже не играют главную роль. Теперь Лиса не общается с ним и ведет раздраженно по совершенно другим причинам. И это, само собой, не может не радовать Чонгука, потому что именно этого он и хотел все это время. Хотел повернуть ситуацию в свою пользу, перегибая игнорированием и выполнением её просьбы отстать от неё. Ох, черт возьми, как же он соскучился по ее урокам и тайскому акценту, когда она говорит на английском дрожащим голосом в тот момент, когда он слишком настырно на неё смотрит, сидя за своей партой. Но нет. Он не сдастся первым. Лиса должна сдастся. — Поверь, Чонгук, я веду себя так не со всеми. Если ты постоянно видишь меня не жизнерадостной и замкнутой в твоей компании, то это повод задуматься, — отвечает Лиса, всматриваясь прямо в его глаза своим колким ответом на его такое же колкое замечание. Читает в его черных омутах непонятные, азартные огоньки, и даже представить не хочет, о чем он думает. Но она знает уж точно — эти огоньки появились по её глупости, когда она на эмоциях выпалила тот бред про уроки. Черт возьми. — Конечно, Лалиса, я охотно верю, что ты не относишь меня не ко «всем», — отвечает он без единой насмешки, так серьезно и уверенно, что у Лисы вмиг коленки дрожат и она задыхается от возмущения из-за его наглости перевернуть её слова в такую сторону, а Джису же, до этого попивающая воду, вмиг поперхивается и кашляет громко, ударяя себя в грудь. Глаза широко распахивает, еле-как успокаиваясь, и не может поверить в услышанное. Да они же… Они же открыто выясняют перед Джису свои отношения! Неужели её самые отчаянные опасения и догадки подтвердились?! И не успевает ни Лиса еще что-нибудь ответить и возмутиться, ни Джису выяснить все наконец и теперь уже сама пнуть ногу подруги, как Чонгук вмиг выпрямляется, уже обращая внимание на что-то другое. Что-то другое за окном, вынуждающее его сжать руки в кулак и выдохнуть шумно. — Твою мать, — шипит Чонгук неожиданно, вынудив Лису и Джису вздрогнуть от резкой смены настроения, и ничего не объяснив, встает с места, бросившись к выходу, будто спеша куда-то. За кем-то. Поморгав от этого поворота, Лиса взгляд к окну переводит и видит, как Чонгук переходит дорогу, как-то напряженно направляясь к улице, за которой только что скрылась какая-то белая машина. Он за ней так торопился, ничего им даже не объяснив? Разные догадки и домыслы пугают Лису, особенно вспоминая его репутацию и характер, и она буквально вздрагивает, когда неожиданно раздается какая-то мелодия с их стола. — Он что, даже телефон забыл? — спрашивает Джису, выгнув брови и смотрит на вибрирующий от звонка телефон, который, судя по всему, принадлежал Чонгуку и сейчас лежал на столе. От этого Лиса сильнее напрягается и снова бросает взгляд к окну, пока Джису совершенно не вникается в происходящее. Да и не тревожится Джису так сильно, думая, что, быть может, этот Чонгук какого-то приятеля увидел или вспомнил о чем-то важном. И именно поэтому, Джису быстро забивает на эту ситуацию, и уже все свое внимание на Лису обращает, решая допросить её в удобный момент, пока Чонгук не вернулся. — Интересно, куда он? — тихо спрашивает Лиса, все еще глядя в окно и пытаясь отыскать его фигуру, думая, что он вот-вот появится. Но нет. Как он скрылся за машиной в какой-то улице, так и не появлялся. — Интересно, много ли я успехов добьюсь, если буду гадалкой? — задает неожиданный и странный вопрос Джису с усмешкой на губах, отчего Лиса наконец смотрит на неё и недоумевает. — Что? — То, что я, черт возьми, была права в машине! Он не просто смотрел на тебя пожирающе, между вами не просто что-то происходит, а уже произошло и вы даже успели каким-то образом поссориться! — возбужденно повышает Джису с каждым словом голос, уверенная в своих догадках на сто процентов, потому что, блять, тот спектакль, который Лиса и Чонгук весь вечер устраивали за столом, вот в никакие рамки не лезят. И дают полную свободу фантазии Джису, отменяя какие-либо границы. И не успевает Лиса как-то ответить, успокоить свою проклятую подругу, которая слишком много посторонних взглядов привлекает, как она все продолжает: — Лиса, ты такая быстрая, на самом деле: всего за четыре недели вляпаться во все это. Скажи, что между вами произошло? Вы переспали? Зачем поссорились и так напряженно выясняли отношения только что? И что ты имела в виду, когда говорила, что… — Боже, Джису, это ты быстрая, уймись уже, — больше не выдерживает Лиса этого потока фантазии Джису и её бурных выводах исходя из одного вечера. Неужели они с Чонгуком реально выглядели как ссорящаяся парочка? — Мы выясняли отношения вовсе не по тем причинам, о которым ты подумала! Просто мы… — Вы.? — тянет Джису, выжидая ответа, которого Лиса тщательно обдумывает, кусая свои губы. На самом деле хочет узнать все, и вовсе не из-за того, что Джису любопытная личность любящая влезать в чужие жизни, а из-за того, что эта жизнь принадлежит Лисе — её подруге, младшей сестре, о которой Джису всегда заботилась, желая всего самого лучшего. И конечно же Джису устроит допрос про этого красавчика, который гордо задрав нос только что заявил, что Лиса относит его не ко всем. А относится отдельно, особенно. — Короче говоря, мы просто влипли в общую неловкую ситуацию в школе, из-за чего про нас слухи пошли. А точнее, это он во всем виноват, вот я и не хочу с ним общаться, что уж говоря про совместный ужин, который ты так любезна нам устроила, — цокает Лиса, с обидчивым прищуром смотря на подругу, пока Джису, в свою очередь, анализирует её слова, забив на упрек в свою сторону. Анализирует, да нихуя не понимает, потому что Лиса слишком поверхностно и «короче» рассказала. — Давай я тебе детали позже объясню, пожалуйста? У меня и так голова болит… просто знай, что между мной и Чонгуком ничего особенного не творится, — устало вздыхает Лиса, поняв, что у Джису еще дохуя вопросов вертятся в голове. Но у Лису, реально, нет ни сил ни желание на них сейчас отвечать. Мысли заняты совсем другим. Например, Чон Чонгуком, который все еще не показывается, хоть и прошло уже достаточно минут. Джису замечает усталое и подавленное состояние подруги, то ли от рабочего дня, то ли от ужина в целом, и решает забыть на некоторое время свое дикое любопытство — оставляет её в покое и не лезет вопросами хотя бы сейчас, поступая не лучшим образом с её чувствами. И именно поэтому остальные двадцать минут они проводят в тишине, перекидываясь парочками рандомными фразами о еде и прочим. И Джису, кажется, будто они специально время тянут, чтобы подождать Чонгука, потому что ужин у них уже давно же закончился, но Лиса все не хочет уходить, то и дело кидая взгляд в окно. — Думаю, он не придет уже. Может, уйдем? Телефон бармену оставим — заберет как-нибудь, — предлагает Джису, потому что реально что-то не кажется, что Чонгук придет теперь. У него, быть может, дела срочные вышли? А ждать этого незнакомого парня Джису не хочется, удивлена вообще, что Лисе хочется после того, что она только недавно говорила о том, что чуть ли ненавидит его. А Лиса же до боли губу кусает и почему-то не хочет уходить. Тревога сжирает её изнутри — ничего личного, она просто переживает за Чонгука, как за своего ученика, не хочет, чтобы с ним что-то случилось, ибо вероятно проблемы обрушатся на нее, как на человека, который в последний раз его видел, ведь в силу его статуса и характера, не очень-то верится, что он сейчас о пироге в духовке забыл и пошел его выключать. Он явно влип во что-то. И Лиса плевать на причины и оправдания своей тревоги хотела. Она сейчас просто хочет понять, не режет ли он ножом в переулке какого-то человека. Или, еще ужаснее, наоборот, его режут. Больше не выдержав этих догадок, мыслей, и пожирающей ее изнутри тревоги, которая перемещалась с любопытством, Лиса вдруг хватает телефон Чонгука со стола и смотрит на Джису. — Я сама отдам его.***
Чонгук морщится от свежей раны на нижней губе, которая ноет от любого движения, особенно от того, что он покуривает сигарету уже в которую минуту с целью успокоить свои мысли. Шумно выдыхает дым и прислоняется к стене дома этой грязной и темной улицы. Злится-злится-злится, вспоминая, как мать спокойно наблюдала за тем, как её очередной хахаль по имени Хесон бьет ее родного сына. А ведь Чонгук защитить ее хотел, как только увидел ту его чертову машину в окне, которая так нагло завернула в их улицу, как ни в чем не бывало, как будто еще не две недели назад Чонгук не вышвырнул его из дома, увидев, как он ударил маму. А мать простила этого урода только что, стоило ему вытащить купюры из кармана и купить по дороге дешевое шампанское. Простила и от Чонгука отвернулась. Впрочем, как всегда. Это Чонгук придурок, раз снова и снова защищает эту женщину и старается спасти от жизни, в которой она по своей же воле по уши погрязла. С каждой мыслью Чонгук становится все злее и раздраженнее, и громко чертыхнувшись, он кидает недокуренную сигарету на асфальт и давит кроссовкой, прикрыв глаза. Но потом резко открывает их вновь, когда слышит тихий стук каблуков по пустой улице, и зовущий его голос, который слышится особенно сильно на фоне приглушенных звуков машин и ночной суеты где-то вдалеке. Повернув голову в сторону источника, Чонгук брови вскидывает, когда за углом неожиданно выходит его учительница английского, которая, судя по всему, искала его, ориентируясь на ту самую улицу, в которой он в прошлый раз какому-то придурку угрожал. Лиса, в свою очередь, тоже на месте замирает и затыкается наконец, перестав тихо звать Чонгука по имени, когда наконец встречает его. Взглядом проходится по его конкретно так раненному лицу, особенно зацикливаясь на кровоточащей ране, которая заметна даже ночью при слабом освещении уличного фонаря. А потом хмыкает. Ничуть не удивляется, потому что именно к такому Лиса и была готова, когда отправилась за ним, еле-как уговорив Джису поехать домой и не задавать вопросы, на которых Лиса позже ответит. Если, конечно, вообще ответы найдет, потому что Лиса и сама не понимает, реально ли ей забота за своего ученика, желание не влезать в неприятности и отдать телефон Чонгуку лично управляет ей сейчас, когда она, поджав собственные губы, к нему направляется. Глупый подросток, даже дня прожить без драк и скандалов не может. А ведь они так спокойно сидели в кафе, обмениваясь натянутыми фразочками! — Ты?.. — тянет Чонгук с прищуром, но не продолжает вопрос, лишь наблюдая за ней. Впервые за эти дни после ее запрета говорит с ней неформально, а не кидает эти ехидные «Вы» или же «Учительница Манобан». Не хочется, ибо совсем настроения нет. — Пришла отдать тебе телефон, который ты оставил в кафе, — отвечает Лиса на немой вопрос в его глазах, останавливаясь совсем рядом и уже четче видя все его ушибы, которых она разглядывает слишком увлеченно, временами хмурясь. Реально больно выглядит. — Ну… окей, — теряется Чонгук на секунду то ли от того, что до этого даже не заметил пропажу своего телефона, то ли от того, как глупо звучит оправдание Лисы в целом. — Ты же могла бармену отдать или потом вернуть, — Чонгук ее не упрекает, а всего лишь и вправду не понимает, почему Лиса искала его ради такой мелочи по улицам. Он думал, что она уже ушла давно со своей подругой. — Могла, — кивает Лиса, протягивая ему мобильник и всматриваясь прямо в его глаза. — За кем ты погонялся? — сразу закрывает, буквально убегает от прошлой темы, и переводит ее на более серьезную, скрещивая руки на груди. — И за что тебя так? — хоть и старается казаться смелой и суровой, в действиях и в тоне все равно зажатость и нервность мелькает, потому что ей реально не по себе. Этот вид Чонгука пугает ее похлеще той же картины, в которой он парню ножом угрожал. И тут речь вовсе не только про его внешний вид по типу кровоточащей губе, разбитой брови и посиневшей скуле. Тут речь про его взгляд, где, помимо удивления от ее прихода кроется еще и раздраженность, дикая ярость. Лиса впервые видит Чон Чонгука таким. — Ты это спрашиваешь с позиции моей учительницы? — щурится и смотрит на нее надменно, а голос за долю секунды становится жестче после ее вопросов, которые напоминают ему про недавний случай. Не хочет ей открываться, вообще, никому. Сейчас он просто хочет, чтобы от него отъебались. И даже Лалиса Манобан. Как бы сильно она ему не нравилась, сейчас злость и паршивое настроение сильнее всего этого. — Само собой, — неловко отвечает Лиса, заправляя темную прядь за ухо и взгляд опуская от такого тона в свою сторону. Почему-то не злится, и даже не дерзит в ответ, а теряется. — Тогда можешь идти. Не люблю отчитываться перед учителями, тем более касательно темы, которая их волновать не должна, — дергает плечом Чонгук, чтобы отойти от стены и самому куда-нибудь идти в одиночестве. Сегодня он дома не переночует, впрочем, как обычно, так что ему ничего не остается, кроме как поехать к Хосоку. Правда, придется прогуляться до этого некоторое время, потому что у него сейчас должна проходить вечеринка, которая Чонгуку в данный момент вот совершенно не нужна и даже противна. Голова и так без громких битов и алкоголя раскалывается. Но не успевает он и шагу сделать, как шипит и морщится, чувствуя ноющую боль в плече — чертовый Хесон умудрился не только его лицо разукрасить. Конечно, Хесону и самому не меньше досталось от Чонгука, как и в прошлый раз, но сегодня Чонгуку досталось все-же больше по причине того, что он растерялся, когда мать побежала к своему хахалю и прогнала сына. Но ничего, больше Чонгук из-за этой женщины не растеряется. И вообще, никогда не полезет в драку, защищая якобы её гордость и здоровье. А Лиса же, и сама не ведая, что творит, и не понимая, почему все еще не уходит вообще из этой грязной и темной улицы, тем более, когда Чонгук сам же её так нагло прогоняет, наоборот, к нему кидается, увидев, как ему трудно передвигаться. — Тебе нужно в больницу, — проговаривает она, хватаясь за его плечо и помогая ему держаться. Ловит на себя его тяжелый взгляд, и бурчит под нос: — И я это говорю не просто с позиции твоей учительницы, — говорит, чтобы он не дерзил как недавно. Он явно не в настроении, злится отчего-то и на всем раздражение вымещает. И Лисе, на удивление, не хочется грубить ему в ответ или обижаться. Ей даже… жалко его. Хочется поддержать в трудную минуту — и Лиса всем сердцем надеется, что этот порыв у нее исключительно из-за того, что он ее ученик, из-за того, что она просто впечатлительный человек и помогла бы всем в такой ситуации. Не только одному Чон Чонгуку. — И с какой же позиции ты сейчас говоришь?.. — тянет Чонгук, на мгновение кинув взгляд на ее руку, которая находится поверх его плеча. Уголки губ приподнимает, и Лисе кажется, что даже его голос смягчился уже, и стали проявляться нотки азарта и насмешки. Возвращается тот самый Чонгук, который не пугает и вынуждает растеряться, а который бесит до жути, но так же и притягивает. Вызывает такую теплоту в грудной клетке, что Лиса и сама не сдерживается и уголки губ вверх тянет. — С позиции обычного человека, который в идеале не должен бросить другого человека в таком состоянии, — пожимает Лиса плечами, отчего Чонгук еще шире усмехается. Впрочем, другого ответа, которым Лиса его не обломает своим глупым оправданием, он и не ждал от нее. Ну что ж. Пусть пока будет так и он типа поверит в ее «солидарность», «человечность» и «сочувствие». — Но я не хочу в больницу, — вздыхает Чонгук шумно, и уже серьезнее на нее смотрит, отказывая на ее предложение окончательно. — Ну тогда к родителям? Где ты вообще живешь? — хмурится Лиса и осматривает улицу, в которой, вроде, должен находиться его дом. Удивительно, что Чонгук стоит весь побитый около своего дома. Его родители вообще не следят за ним? Лиса, конечно, знала, да и сам Чонгук некогда признался, что его предки не ангелы во плоти, но чтобы настолько? А Чонгук смеется от ее вопроса хрипло, несмотря на то, что рана на губе все ноет и ноет. Просто ему так нравится эта наивность Лисы, то, что она в душе не ебет, что, вообще-то, он только что и спустился от «родителей», таким побитым вышел из своего же «дома». — Поверь, там мои раны точно не отработают, — говорит Чонгук слишком уж в приподнятом настроении, отчего Лиса непонимающе на него смотрит, намекая, чтобы он говорил подробно. Но у него явно нет желания все рассказывать судя по взгляду и долгому молчанию, и поэтому Лиса решает забить, не задавать слишком уж личные вопросы и на больное давить. — Ну тогда к друзьям? — предлагает она, тему переведя, и вспоминает его таких же придурковатых друзей, которые точно за ним проследят. — Не, — коротко отвечает Чонгук, встряхнув свои волосы, и реально не хотя отрывать их от тусовки, да и вообще, наведываться к ним сейчас. Просто хочется побыть одному, почему Лиса все не понимает? Раны же у него не такие уж и ужасные и смертельные. — К девушке? — предлагает Лиса другой вариант, вспоминая вчерашнюю сцену в школьной столовой, когда Чонгук с какой-то девушкой флиртовал. Вполне вероятно, что это его девушка, и можно со спокойной совестью помочь Чонгуку доехать к ней, чтобы она его раны «излечила» раз уж он так упрямится и ни к врачу, ни к друзьям поехать не хочет. Только вот непонятно, почему у Лисы, кажется, даже голос дрожит и взгляд мрачнеет от этих мыслей и своих же слов. А Чонгук же, вначале вообще даже не понимает, о чем она и с каких это пор у него есть «девушка». А потом, уловив её смену настроя и вспомнив тот самый ее недоумевающий взгляд в столовой в сторону него и Хэджу — его одной из немногочисленных друзей женского пола, шутки и выходки с которой у него почти всегда за гранью заходят — усмехается. Он еще тогда понял, что Лиса все не так восприняла, а сейчас лишь убедился в этом. — Время позднее, не хочу её беспокоить, — но Чонгук вовсе не спешит опровергать её догадки, а наоборот, масла в огонь добавляет. Ему хочется, чтобы она не выдержала и наговорила все, хочется, чтобы она перестала уже строить из себя прилежную учительницу, держа эту тошнотворную дистанцию между ними. Хочется посмотреть, насколько ей хватит. А Лиса губы в тонкую полоску сжимает из-за этого, и сама не понимая, почему ей так... неприятно это слышать. Но она изо всех сил держится, чтобы не показать ему это и реагировать на такие слова как можно беспечнее. Плечами пожимает и шумно вздыхает, подняв взгляд прямо в его глаза. — Тогда ты можешь поехать ко мне и я поработаю над твоей раной. Не зря же на медика хотела пойти в подростковое время, — говорит исключительно, чтобы показать, как ей плевать на него до такой степени, что может даже в свой дом принять. Да палку перегибает, потому что и сама потом удивляется от своих же слов, сказанных во время порыва смелости. А Чонгук же, планировавший отвязаться уже от Лисы и пойти куда-нибудь прогуляться один, на месте замирает от этого неожиданного предложения, на которого он, конечно же, не откажет. Никогда. Как бы он не любил быть один в паршивом настроении. — Ты сейчас это предлагаешь до сих пор с позиции добродушного человека, который не бросит никого в таком положении? — спрашивает Чонгук ехидно, склоняя голову вбок и уже заранее озвучивая ее оправдание. — Само собой, — бурчит Лиса тихо, и, правда, сама тоже хочет в это верить.