— Вспомнила, милашка.
Он шёл прямо на неё, а она продолжала стрелять. Но почему-то никак не могла попасть. Что-то мешало прицелиться. То ли безумно трясущиеся руки, то ли налитые кровью глаза. Все плыло, виднелись лишь размытые силуэты.
Она не помнила, как он добрался до неё, как вырвал пистолет из рук, как бросил на жесткий пол и надавил идеально чистым кроссовком на живот. Не слышала, что он говорил ей и другим.
Лишь без перерыва шептала «почему он?» и смотрела в потолок. Закашляла от резкой боли в грудной клетке - он давил ногой прямо меж рёбер.
— Мама тебя не учила, что папочку надо слушаться? - склонившись прямо к ее лицу, промурлыкал он.
Он убил ее мать и оттрахал труп на глазах у неё, пятнадцатилетней, ещё такой глупой, и у ее отца, медленно умирающего от трёх пулевых - одна в ногу, одна в живот и финальная в грудь. А когда оба родителя были мертвы, надругался и над ней.
Она помнила этот день в ярчайших подробностях и обещала отомстить. Любыми силами найти его и отстрелить член, а затем и запустить пулю в сердце.
Он стал ещё крепче, ещё красивей и сильней. Мышцы груди и плеч, впечатляюще играющие под футболкой, пульсирующая жилка на массивной шее, выпирающие вены на крепких руках. Она помнила каждую его татуировку - их стало ещё больше, но она могла бы безошибочно сказать, какие из них новые.
Саша схватил ее за горло и поднял к своему уху.
— Я не слышу. Что надо сказать?
— Ты сдохнешь в муках, - прохрипела она, за что тут же получила кулаком прямо под рёбра.
Изо рта вырвался тихий хрип, хлестнула кровь, пачкая его футболку.
— Блять, любимую футболку замарала. Ты умеешь хоть что-то, кроме как все портить?
Русая молчала, утирая кровь рукой, и судорожно пыталась снова вдохнуть. Не получалось. Она задыхалась. По-правде задыхалась. И он это заметил.
Поэтому вдруг впился в окровавленные губы и с силой выдохнул воздух прямо ей в глотку.
Она закашляла и упала на пол. К ней тут же подлетел брюнет и опустился на колени, с опаской поглядывая на гостя.
— Дружок ее? Как зовут?
— Петя.
— Что ж, Петюня, чтобы я тебя рядом с ней больше не видел.
— Но, ведь, - попытался спорить он, но Саша резко оборвал его:
— Я сказал, не подходи к ней! «Но» твои я тебе в жопу засуну, - рявкнул он и подхватил со стола красное яблоко, — теперь здесь главный я. Выше моих указаний лишь указания Максима Юрьевича. Это всем кристально понятно?
— Я не буду тебя слушать, - прорычала девушка, готовая терпеть избиение сколько угодно, лишь бы не подчиняться ему.
— Девочка моя, можешь не слушать. Но тогда готовься стать ебаным куском мяса, который я буду трахать, бить и унижать. Этого хочешь?
— Нет, - она с трудом села и облокотилась о стену - в груди жгло, боль растекалась по всему телу и отдавала в голову.
— Тогда люби меня. Люби так, как никого и никогда не любила.
***
— Соси, - прорычал он, хватая девочку за щеки, — соси так, как никому и никогда не сосала. Вкладывай душу, старайся, черт возьми!
Парень силой открыл ее рот и тут же запихнул в него свой член - он помещался лишь наполовину. На большее ее просто не хватало. Поэтому он схватил ее голову и насадил глубже, отчего она закашляла. Подступала тошнота.
— Только посмей блевануть. Я тебе все рёбра переломаю и заставлю это жрать.
Она заревела, поддаваясь его толчкам, и зажмурилась. Было мерзко от самой себя. Хотелось зарыться под землю и никогда оттуда не вылезать.
В горле клокотало, и ему это нравилось, - он кончил почти сразу. Зажал пальцами ее нос.
— Глотай, милашка, - прошипел он, прижавшись губами к ее уху, — я хочу, чтобы ты проглотила все, до последней капли.
Она слушалась беспрекословно. Хотела умереть, но почему-то боялась смерти. Боялась, что он убьёт ее жестоко, что заставит мучаться от боли, страдать. Поэтому выполняла все, что он прикажет.
Ползала на коленях, облизывала его ноги, бесконечно много сосала.
В свои пятнадцать она мечтала лишь о счастливом будущем, хорошем образовании и любимой работе.
И представить не могла, во что превратится ее жизнь из-за одной мрази.
***
Все изменилось. Саша запугал всех, и теперь некогда друзья девушки даже не смотрели в её сторону.
Она стала изгоем. Заброшенной в угол игрушкой, до которой каждую ночь добирался злой свирепый пёс. Он был беспощаден. Часами напролёт говорил ей мерзкие вещи, напоминал все отвратительные моменты вместе. Драл ее в задницу и бил ремнём до кровавых подтеков.
Она перестала плакать уже на третью ночь. Научилась подчиняться так, чтобы его все устраивало. Чтобы он причинял ей не так много боли.
— Сегодня мы идём с тобой на задание, - произнёс он, зайдя в комнату сразу после заката, — за теми, кто заказал твоих родителей.
