16.
…Мы снова штурмуем замок Годдард, рядом со мной бьются Игорь, Серафим, Рамиро. На этот раз людям Ворона не удалось отстоять свою твердыню. Узкие запутанные коридоры — откуда их столько?.. Соратники постепенно отстают, увязая в мелких стычках с сопротивляющимися до последнего защитниками замка. — Ты уже совсем рядом, — усмехается невесть откуда взявшийся призрак-Расмус. — Тронный зал за той дверью. Огромные, окованные сталью и золотом створки. Сталь и золото — символы силы и богатства клана Реал… Теперь и то, и другое принадлежит мне, ведь я уже почти стал его лидером. Осталось только дойти до трона. Рычащий огненный вихрь срывает двери с петель, отшвыривает в стороны. За ними — колоссальный зал, по центру которого бежит ковровая дорожка. Она заканчивается у подножия узкой, высокой гранитной лестницы, ведущей к престолу. Вдоль боковых стен молчаливыми шеренгами стоят реаловцы. Все пятьдесят человек — я вижу надменную гримасу Алариса, глядящую в пол Хенши, удивлённого Берхайма. Не хватает лишь Ворона — может быть, он ещё не успел покинуть своё привычное место? Так и есть. Перед троном стоит остроухая фигура тёмного эльфа — размытый силуэт в ярком свете фонарей за его спиной. Поднимаюсь по лестнице, чтобы в последний раз взглянуть в глаза проигравшему врагу… Лайна. На ней почти нет одежды, настолько открыт дорогой магический наряд. Тёмные волосы приминает ажурная золотая корона. Эльфийка ласково улыбается мне, протягивает навстречу руки… Звон браслетов сливается со звоном заклинания. Я больше не могу колдовать. Лайна! — слова не могут пробиться через скованное магией горло. Она смотрит на меня долгим прощальным взглядом, отворачивается и легко взмахивает рукой. — Ты наш, сорцерер! — как единое хищное существо выдыхает толпа. Нет спасения. Лайна… …Горит дерево, горят камни, горят и мечутся в дыму люди. Мы не успели, Хардин заполучил знания гигантов и выступил против богов. Миры слились воедино, клан Расмуса огнём и мечом прошёлся по земле Элморедена. Отшельник, Лайна, Берхайм, Рамиро — все мертвы… Я остался один. Гигантский крестообразный шпиль замка вздрогнул, накренился и с нарастающим грохотом заскользил вниз. Я безразлично отвернулся: смысла бежать уже не было. За моей спиной медленно рушились в пылающую бездну руины бывшей столицы… …Лайна? Я знаю, она где-то за моей спиной. Чувствую её дыхание. Вокруг нас темнота, еле подсвеченная синеватыми бликами. Тонкие руки ложатся на плечи, ухо обжигает шёпот: — Освободи меня… Я оборачиваюсь. Жестокое, неземной красоты лицо, развеваются белоснежные пряди волос… Шилен. Вскакиваю в холодном поту. Перед внутренним взором медленно гаснет последняя загадочная улыбка тёмной богини. На соседних кроватях ровно дышат спутники, за окном слабо брезжит рассвет. Сон. Это был всего лишь страшный сон.17.
Незадолго до полудня карета, запряжённая парой лошадей, выехала со двора трактира. На оборудованной низенькими перильцами крыше этого чуда техники печально сидели два мага. Да-да, именно так: полсотни километров до цели мне и Талиэлю предстояло проделать под открытым небом. Радовало одно: дождевые тучи к утру разошлись… Объяснялось такое странное расположение очень просто: карета нашего нового друга оказалась всего лишь двухместной. Внутри, кроме самого Цертуса, естественно, обосновался Берхайм как самый старший из нашей троицы. Ну, а нам досталась компания окрестных пейзажей, кучера Зейна и настырных летучих насекомых. Пейзажи, к слову, разнообразием не баловали: что слева, что справа до горизонта простиралась холмистая зелёная равнина с редко растущими деревьями вроде пирамидальных тополей. Через пару часов такого продвижения — а ехали мы вряд ли быстрее бегущего трусцой человека — я потихоньку начал сходить с ума от скуки. Талиэль, судя по всему, тоже. Мы пытались по очереди следить за окружающим пространством на предмет возможной опасности. Рассказывали истории. Устраивали мини-фейерверки из огненных искр и фонтанчиков воды, пока случайно ошпаренный Зейн в очень простой и доходчивой форме не объяснил, куда нам следует засунуть свои фокусы. Извинившись, мы попробовали скоротать время за игрой в слова, но быстро обнаружили, что попросту не понимаем друг друга. Несмотря на то, что каким-то непостижимым образом живущие могли свободно общаться с жителями Элморедена и даже читать книги, я не знал местного языка. Даже «всеобщего» человеческого, не говоря уже об эльфийском, родном для Талиэля. С отчаяния мы уже собирались было сыграть в камень-ножницы-бумагу — эта незамысловатая забава в мире Адена была известна — как кучер обеспокоенно шикнул: — Тихо! Посмотрите вперёд! Мы послушно уставились на убегающую вдаль ленту гиранского тракта. Точнее, убегала она недалеко: метрах в ста перед нами дорога виляла вправо, огибая довольно крутой холм. Подножие его густо поросло высоким кустарником. И, если мне не показалось, из-за этих кустов поднимался слабый, быстро тающий на ветру дымок. — Тоже видите дым? — напряжённо спросил Зейн. — Вижу, — кивнул Талиэль. — И слышу. Там суетится десятка два… людей. Или не людей. — Зараза! Тпру! Полезная штука длинные уши, — подумал я, свешиваясь вниз и барабаня кулаком по дверце остановившейся кареты. Из окошка высунулась не слишком довольная физиономия Берхайма. — Чего случилось? — Впереди засада. К бою. — Святые макароны! — охнул бишоп, мигом выскакивая наружу и заряжая в арку спиритшот. — Где? Кто? — А чёрт его знает. Вон, дымится там кто-то и шебуршит. — Зуб даю, это орки! — злобно забормотал Зейн, — Город разорили, теперь на тракте таких, как мы, поджидают! Говорил я, не надо без Сильбера ехать! — Спокойно, мы же не попались. А в открытом бою они нас не возьмут. — Сейчас проверим, — мрачно сообщил Берхайм, кивая вперёд. Как ни печально, но кучер был прав: засаду устроили именно низшие орки. Увидев, что потенциальная добыча остановилась и не спешит к ним в лапы, они решили добраться до нас самостоятельно. Из кустов выплеснулась лавина низкорослых, уродливых существ, одетых в лучшем случае в тряпьё и шкуры. Пронзительно вопя, они неслись прямо на нас, потрясая разномастным оружием. С истинными, высшими, орками этих поганцев роднил разве что грязно-зелёный цвет кожи. Компания из Чхабала, чуть не споившая Берхайма, рядом с ними показалась бы собранием мудрецов. — Талиэль, не суйся вперёд! Прикрой хилера и балласт! — В запале я сбился на земной сленг, но эльф, к счастью, уловил основную мысль. Зейн тем временем успел достать откуда-то короткий меч и, хищно ощерившись, шагнуть навстречу врагу. — Стоять! — Берхайм вовремя вцепился ему в плечо. Я уже не мог отвлекаться на соратников, с высоты каретной крыши прикидывая схему обстрела и одновременно зажигая перед собой яркий оранжевый шар. В лицо дохнуло знакомым теплом — будто привет от стихии огня своему последователю! Именно в этот момент, в преддверии первого настоящего боя, я наконец-то полностью включился в новую реальность, почувствовал себя своим на этой земле. С самого «второго пришествия» и до сегодняшнего дня я смотрел на всё как бы со стороны — плыл по течению, отдавшись воле событий. Клан занимался разведкой, Берхайм общался с людьми и находил решение проблем, отшельник искал для меня способ вернуться — а я хоть и делал что говорили, но как-то лениво, словно понарошку. Теперь же всё становилось на свои места. Сорцерер Корран возвращался в строй. Первый пылающий диск врезался в середину бегущей толпы, испепелив одного из орков и заставив остальных завизжать от неожиданности и ужаса. Они шарахнулись в стороны, сбившись при этом в две плотные кучи. На такой эффект я и рассчитывал: земля под ногами правой из них вспыхнула, исторгая ревущие столбы огня. Вверх взвились клубы чёрного смрадного дыма, по ушам ударил многоголосый крик боли. Я досадливо сморщился: по-хорошему надо было бы сразу добить раненых, но вторая кучка уже подбиралась к карете. В задних рядах виднелась сгорбленная фигура, размахивающая замысловато изогнутой палкой: шаман. Слабенький, конечно, но тем не менее. Я не пожалел на него индивидуального нюка, оставшийся без предводителя десяток тварей бросился врассыпную. Над полем мелькнули голубоватые стрелы, двоих прямо на бегу вморозило в лёд: Талиэль не собирался оставаться в стороне. Я заметил, как один из последних убегающих обернулся, показав торчащие из пасти кривые клыки, и резко натянул самодельный лук. Мы с эльфом ударили одновременно, ледяную статую орка разнесло в клочья взрывом. Но стрела уже успела сойти с тетивы…18.
— Эй, глаза не закрывай! Держись, слышишь? Вот так. На меня смотри. Мерно покачивается карета, отмеряя оставшиеся километры. Позади осталось место побоища и разбросанные тела дикарей — знак свершившейся расплаты, предупреждение остальным племенам. — Куда тебя опять повело… Ну, х-художник… Мелодичный звон заклинания. Из окон пробивается яркий розоватый отсвет. — Полегче? Вот и ладно. Терпи, скоро уже приедем. Мы с Талиэлем снова сидим наверху. Однако сейчас никаких разговоров и прибауток: я смотрю по сторонам, он назад. В косых лучах заметно скатившегося вниз по небосклону солнца поблёскивает готовое к бою оружие. Видимые издалека яркие робы — чёрно-белая и бело-голубая — показывают встречным и поперечным, что шутить с нами не стоит. Никто и не пытается. На тракте вообще никого нет. — Парни, — усталый голос Берхайма снизу, — Ну что там впереди? Долго ещё? — С полчаса ходу, — отвечает Зейн, обернувшись с облучка. — Поторопись, а? Кучер легонько хлопает лошадей по крупам длинной тростью, и те переходят на тряскую рысь. Благо, карета не из самых дешёвых, с приличными рессорами — иначе на очередном ухабе мы просто слетели бы с крыши. — Как же так вышло-то… — в который раз бормочет себе под нос Зейн. Как, как… Случайно вышло. Цертус не выдержал, высунулся из кареты посмотреть, что творится вокруг — и поймал грудью чуть ли не единственную за этот бой вражескую стрелу. Берхайм среагировал мгновенно, под завязку накачав художника жизненной силой, но увы — в этом мире эффективность лечащей магии была несравнима с той, к которой мы привыкли в Тени. Там целитель уровня Берхайма был способен за две секунды вернуть отдающего концы человека в строй, а здесь… Здесь он удерживал Ксантия в живых, и это было уже немало. Потому что иначе тот захлебнулся бы кровью ещё три часа назад, сразу после ранения. Дорога едва заметно пошла в гору, слева потянулись возделанные поля. Наконец, перед нами вырос крутой холм, макушку которого украшала корона крепостных стен. Они были не слишком высокими, но грозные силуэты катапульт, ощетиненных огромными стрелами, сразу внушали уважение. Снизу к крепости вела единственная дорога, петляющая по крутому склону. Подъехав ближе, мы увидели и город, раскинувшийся внизу. Он был заметно больше Шокса — рядом с гарнизоном народ селился охотнее. Над крышами гордо возносилась стройная квадратная башня храма. Там же, по словам кучера, находилась и лечебница: в мире Адена священники умели не только читать молитвы. Распугивая прохожих, карета промчалась по каменным мостовым и остановилась у входа в госпитальное крыло обители Эйнхасад. — Ну вот и всё, я сделал, что мог, — вздохнул Берхайм, когда мы передали раненого жрецам. — Пора прощаться. Спасибо вам за помощь. — Передавайте Ксантию привет, когда поправится, — добавил я. — И вам спасибо, господа маги, — отозвался Зейн, пожимая нам руки. — Лёгкой дороги. Снова пунктир телепортов — на этот раз без остановок до самого конца. Тьма, свет, ясное и пасмурное небо, капли дождя и клубы пыли, и свежий ветер в лицо. Вокруг становится всё теплее, мы стремительно «падаем» по карте вниз — на юг, ближе и ближе к своей цели. Глудин, Говорящий остров, поляна перед входом в Эльфийские руины… Позади несколько тысяч километров. Мы добрались. Талиэль болезненно морщится, держась за виски: с непривычки такая длинная серия перемещений даётся тяжело. У меня тоже слегка кружится голова, хочется лечь и уснуть. Берхайм оценивающе смотрит на нас, хмыкает и кастует массовый хил. Воистину, хороший бишоп — это внимательный бишоп! — Оклемались, молодёжь? Тогда готовьте пушки, вам сейчас мобов зачищать. На этот раз, однако, Берхайм ошибся. Здешние руины, конечно, были побольше своего аналога в Тени, зато в отличие от него оказались почти необитаемы. Лишь один раз, когда мы слегка заплутали и свернули в тёмный закоулок, из-под рухнувшего шкафа выползла недовольная саламандра. Талиэль с ходу попытался её заморозить, но от неожиданности что-то напутал в заклинании и вместо огненной ящерки закопал в рукотворный сугроб себя. Эхо от вопля эльфа и нашего с Берхаймом хохота долго ещё гуляло по подземельям. А саламандру мы отпустили.