Wolfbann

Корво Аттано был в тюрьме, когда это случилось в первый раз. Он не был уверен, почему это случилось, или когда. Этот отрезок превратился в туманное, воспаленное пятно; вся его жизнь стала таким пятном за последний месяц, и он мог только бороться с жжением в венах и ожогами на коже. Он смутно помнил, что оказался в тюрьме по несправедливым причинам – по страшным, ужасным причинам – но выхода не было, и его разум едва мог связать пару мыслей, прежде чем они осыпались золой и пеплом. Его сны были полны китов и гигантских монстров, а бодрствование сопровождалось бесконечным тиканьем часов и обещанием пыток, ждущих его в комнате напротив. Охранники тащили его за руки. Они всегда тащили его за руки. Они знали о зараженных ранах, которые были прямо под испорченной тканью пальто, пальто, которое оставили на нем только для того, чтобы спрятать гноящиеся порезы, которые никто не собирался трогать или чистить. Корво знал, почему они оставляли их грязными и необработанными; так было проще его сломить. Все, что было нужно – это ухватить его за красные и распухшие предплечья, прямо за глубокие разрезы, идущие по мышцам и сухожилиям – и он закричит в агонии и не будет сопротивляться. Даже сквозь толстую ткань старого пальто Королевского Защитника боль жгла как клеймо, и они тащили его, потрясенного и дрожащего, в следующий день в допросной камере. Он затуманенно смотрел на свое пальто, синий цвет которого исчез под слоем грязи, оттягивая ткань, пока она не повисла по бокам, и надеялся, чтобы оно еще чего-то стоило – хоть чего-то. Но сейчас нет: Корво носил цвета своей должности, но он не смог защитить, не смог выполнить свой долг. Но опять-таки, что мог человек вроде него сделать против… против группы таких монстров? Если бы не глубокие раны на руках, обжигающий яд под кожей, Корво бы решил, что воспоминания о том дне были просто порождением его лихорадочного состояния. Но правда была хуже любого ночного кошмара; его задание, его подопечная, его Императрица была убита – нет, зарезана – кем-то, кого он мог описать только как огромного, ужасного волка. И не просто какая-то собака, нет; его справедливую и прекрасную Джессамину убила не случайно напавшая бродячая псина. Вместо этого был нависший над нам как скала зверь, накрывший тенью всю беседку в саду. Его приспешники – возможно, его стая – были меньше, слабее, но такие же опасно быстрые. Корво помнил, как ударил клинком одного, выстрелил в другого – они заскулили как волкодавы и согнулись, их тела исчезли в дыму. Он задохнулся, от страха клинок в руке задрожал, но внезапно над Джессаминой навис гигантский волк, и он перестал думать, перестал бояться, кинулся впереди нее– И одновременно гигантский волк опустил когти, разрезая его руки на ленточки. Боль была ослепляющей. Перед глазами вспыхнул свет, слух стал странно приглушенным, будто голову набили ватой. Он слышал крики, свое имя, но все, что он мог – это чувствовать, как кровь реками бежит вниз по рукам. Они текли в море красного на полу беседки, и она была там – Императрица, ее разрезанное, безжизненное тело тянулось к, к… – А, Корво. Он дернулся от звука своего имени, вздрогнул от заговорившего с ним голоса. Он боролся с охранниками, росла паника, перехватывало дыхание – но его держали крепко, легко подавляя ослабленное сопротивление. Через длинные, спутанные от пота волосы, Корво смог разглядеть лицо лорда-регента, человека, который пришел к власти после инцидента в беседке. После того, как Корво потерпел неудачу и позволил Императрице погибнуть. Лорд-регент молча махнул охранникам. Они усадили Корво в кресло, и от страха еще сильнее перехватило горло, его острый запах забил нос. Он никогда не знал запаха страха, но тюрьма раскрывает многое – например, сердцебиение крыс в стенах и на полу, как выглядит мир в темноте, как пахнет холодный, ползучий, безмозглый ужас. Это были его константы, вещи, которые помогали ему понять, что впереди еще много его предстоит вынести. Он вдыхал его запах на себе, на регенте, но, как ни странно, не на палаче; никогда на палаче. Корво видел его здоровенный силуэт в тени. Он следил за Корво сияющими в темноте глазами, как хищник, как огромный волк в беседке, со шрамом на лице и кровью на руках, и звук умирающей Джессамины… Пульс стучал в ушах так громко, что он едва расслышал следующую фразу лорда-регента. – Итак, ты готов признаться? Корво попытался сфокусировать замутненный взгляд на фигуре Хайрема Берроуза, фигуре человека, который принял решение допросить его после смерти Джессамины. Еще он взял на себя задачу пытать Корво, чтобы получить признание, и понять, почему он просто не верил, что Корво не убивал, было за пределами его понимания. До того, как стать лордом–регентом, Берроуз был главой Королевской Тайной Службы. Они с Корво мало общались, и Корво практически не доверял ему, и его глазкам-бусинкам. Теперь он знает, что правильно его подозревал; Берроуз нашел Корво вскоре после того, как Джессамина скончалась. Он прижимал к груди окровавленными руками холодное, разодранное тело Императрицы. Он знает, что кто-то кричал быстро найти Эмили, дочь Джессамины, и где-то в глубине души Корво был рад, что она была на занятиях и не видела, как ее мать умерла, как… как овца на бойне. Корво на самом деле был не удивлен, когда его потащили прочь, выкрикивая обвинения. Чужой для Гристоля и Дануолла, он всегда был легкой мишенью для насмешек из-за темного цвета волос и оливковой кожи. Элита Дануолла всегда считала его козлом отпущения для своих проблем. А теперь, вместо того чтобы искать истинного убийцу Джессамины, они посадили Корво в тюрьму, потому что могли, и за стенами Колдриджа он мучился и начинал гнить. Они пытали его каждый день, пытаясь выбить фальшивое признание. Когда взгляд наконец немного сфокусировался, и Корво на долю секунды встретил взгляд Берроуза, то успел заметить на его лице разочарование. Кровь застучала в ушах еще громче, голова начала раскалываться, боль так ошеломляла, что он начал молиться – не в первый раз – чтобы Бездна просто забрала его и прекратила эти мучения. Лорд-регент вздохнул, покачал головой. – Все еще молчишь? Ты никогда не был разговорчивым. По правде говоря, иногда я думал, что ты немой, и поверил бы в это, если бы не видел, как ты периодически разговариваешь с Императрицей или девочкой. Он начал расхаживать возле привязанного к креслу Корво, который напряг руки. Волнами накатывала тошнота. Он чувствовал, что регент следит за его движениями с непонятным выражением лица. – К счастью для меня, лорд Корво, мне не нужно, чтобы вы признавались вслух. Больше нет. Это всего лишь вопрос… времени. Корво попытался нахмуриться, но у него получилась только гримаса боли. Кожа шла мурашками, ее будто тянуло, отчего он задыхался и бредил. Берроуз повернулся к палачу в углу. – Сколько еще? Прошел уже чертов месяц! – Недолго, – низко и пугающе произнес голос, растягивая слово. В нем был слышен голод, от которого по спине Корво пополз холодок и страх ударил в нос. Он хотел сосредоточиться, понять, о чем они говорят, но он даже не мог ясно думать, звон в заложенных ушах рушил всю сосредоточенность. А потом, внезапно, это случилось. Корво качнулся вперед и его стошнило. Все, что было в желудке, вылилось наружу, наполняя комнату острым, неприятным зловонием желчи. Его тело снова скрутило, он давился сухими спазмами, давление нарастало, и он больше не мог думать, не мог даже дышать. Так вот как чувствуется смерть. Корво не думал, что это что-то другое – он наконец достиг своего предела. Тело было будто в огне, охваченное пламенем, зудящее – его кожа будто перестала подходить и стала меньше; больше всего он хотел содрать ее с себя, отбросить в сторону и позволить смерти подарить облегчение. Он откинул голову назад, выгнулся в путах и издал отчаянный вопль, пронизанный примитивным страхом смерти и одновременно сладким объятием Бездны. Корво этого не понимал, но позже стражники говорили, что это был неземной вой, звук, который потряс их до глубины души, как будто кит вышел на сушу и научился кричать вместо пения. Когда его скрутило спазмом еще раз, он скорее почувствовал, чем услышал, как его кости хрустели и ломались, и он заорал, страх охватил разум, и позже он не сможет описать это ощущение, и никогда снова его не почувствует. Он не хотел переживать это, не хотел понимать как или почему его кости сами двигались прямо под кожей, но что-то говорило ему жить, и он держался за эту маленькую ниточку, даже несмотря на то, что его тело буквально разрывалось изнутри. Он слышал, как Берроуз ахнул, звук был неожиданно громким в звенящих ушах. Он слабо разобрал слова вроде «поразительно» и «действительно ужасающе», но они не имели никакого смысла, они не могли иметь в виду– – Снимите с Корво оковы, я не хочу, чтобы он лишился рук. Раздался звук приближающихся тяжелых шагов. Внезапно воздух стал горячим, тело палача и его дыхание оказались слишком близко, пока он убирал приковавшие Корво к креслу наручники. Тело Корво разрушалось и рвалось, и все же что-то новое достигло его носа, ужасная вонь от палача – которая вернула его к беседке, к тени клыкастого лица, его разодранных рук, крика Императрицы, умирающей– Корво взревел. Он хотел закричать «Ты!», но слова трансформировались во рту, превратившись в ужасный, демонический вопль из самой Бездны. Он рванулся, тело двигалось инстинктивно – он щелкнул пастью, показав зубы и громко лязгнув ими. Боль от удлиняющихся зубов и разрывающегося тела должна была ослепить, слезы затуманили зрение, но вместо этого в груди зародилось новое чувство, сила, и голод, и главное – всепоглощающий гнев, гнев на то, что убило ее, уничтожило его жизнь… Несмотря на щелкающую пасть и заострившиеся зубы, палач не дрогнул и не отодвинулся, продолжая добросовестно снимать слишком тугие оковы с запястий. Корво прыгнул, как только освободился, тело пульсировало энергией, которой никогда раньше не было. Он занес руку – теперь когтистую, широкую и крепкую, покрытую слоем черного меха, не обращая на все это внимания – и попытался располосовать палача. Тот уклонился, сверкая глазами, но Корво лишь зарычал, низко и гортанно, разум покинул его с началом этого нового, жуткого кошмара. В этот раз, он был монстром. Он мог резать когтями, кусать клыками, и теперь он был убийцей – за исключением того, что он хотел отомстить, хотел проливать кровь виноватых, вместо невинных. Желание огнем горело в жилах, помогая преодолеть ослепительную боль. Корво зарычал, и снова бросился на палача. Но тот больше не был человеком. Из облака дыма появился огромный, возвышающийся над ним серый волк. Острый запах его шерсти всколыхнул память – но по-другому. Это был запах – их запах, наш запах, запах того, кем мы являемся, сказал ему голос – но это был другой волк, его мерцающие глаза не пересекал шрам, и тот волк был черный, как ночь– Этот новый волк врезался в Корво всем своим весом. Он был в два раза тяжелее, и в три раза сильнее, чем Корво, учитывая, каким ослабленным он сейчас был. Он вбивал Корво в пол, снова и снова, выбивая воздух из легких, вбивая тело в пыль. Корво боролся, извивался, пытался освободиться, но в итоге превратился в скулящую, покрытую ушибами гору из плоти и меха. Его трясло, язык вывалился наружу, чувствуя запах собственной крови, смешавшийся с запахом желчи, попавшей на пол комнаты до этого. В поле зрения вплыли сапоги, а затем и лицо лорда-регента, наклонившегося изучить Корво в его новом виде. Лицо было нахмуренным, и Корво вернул взгляд, приподняв губы и обнажив длинные, опасные клыки. – Весьма впечатляюще. Первые трансформации всегда такие… драматичные? Он обращался к волку рядом с собой, снова превратившегося в человека. Человека, который яркими в темноте глазами смотрел на дрожащее тело Корво. – Иногда. Когда лихорадка такая сильная, большинство не выживают. – Что ж, он выжил, и это именно то, что нам нужно. Неважно; он все равно скоро умрет. Я должен сообщить Дауду, что его импровизация сработала, и теперь мы можем успешно обвинить Королевского Защитника в том, что случилось с Джессаминой. У Корво помутился рассудок. Он чувствовал, как его тело напряглось, когти заскрежетали по полу, оставляя глубокие борозды. Рычание вырвалось из него, как волна, врезаясь в них, но он был не в силах подтвердить свою угрозу. Хайрем Берроуз лишь глянул на Корво, лежащего у его ног. Он подтолкнул его ногу носком сапога и насмешливо фыркнул. – Мы казним его, когда придет время. Я полагаю, ты можешь держать его под контролем до тех пор? И тихо? Нам не нужно, чтобы он освободился и рассказал всем, что мы наняли убийцу для Джессамины. – С удовольствием, сэр. – Великолепно. А теперь убери этот беспорядок; Кэмпбелл будет рад узнать, что его маленький еретический питомец наконец вылупился. Еще он будет рад, что наконец может рассказать людям, что был абсолютно прав насчет нашего дорогого друга Корво Аттано. Мозг Корво кричал на его тело, орал конечностям двигатьсядвигатьсядвигаться! даже когда лорд-регент отошел и пропал из виду. Однако прежде, чем он смог подняться, палач и стражники уже были рядом, пнув его по ребрам и откинув голову назад. Намордник был слишком тугим, и он бился в нем, рыча – но это было бесполезно. Он почувствовал небольшую, острую боль в боку и мир пошатнулся. Он пытался оставаться в сознании, но сонная сыворотка была слишком сильной, а его тело слишком слабо, чтобы сопротивляться. Через несколько секунд он потерял сознание, тело обмякло, мозг опустел, в ушах звенела безумная смесь воя и китовой песни.