Темное пророчество

— Что это было? — ошарашенно спросил Тони, стоило Драко спрыгнуть с фестрала рядом с ним. Солнце уже вышло из-за горизонта, освещая поле, усеянное трупами и кровавыми пятнами. Стены мощного Инсендио закрывали проход воинственным ополченцам, мешая продолжению нападения. Вокруг сновали воины, волком зыркая на Лорда, однако не произносили ни слова. Другие тащили назад раненных и убитых, переговариваясь между собой. Драко не ответил. Желваки на его скулах напряженно дернулись, челюсти крепко сжаты, а во взгляде — ледяная ярость. Мыслями Лорд был далеко отсюда. Энтони открыл рот, чтобы вновь задать тот же вопрос, но убийственная решимость в потемневших глазах Драко остановила его. Он понял, что причина подобному поведению все же была. — Вызови всех главнокомандующих на сбор через десять минут, — коротко бросил он и широким шагом удалился. Энтони остался стоять, смотря вслед своему Лорду, даже не зная, как будет объясняться перед командирами других рас после того, что учудил его командир. Он даже не представлял, что вообще могло случиться такого, из-за чего Малфой сам убил воинов, сражавшихся за него, и остановил захват собственного замка. Ведь все шло гладко! Они, в соответствии со своим планом, прибыли на рассвете к замку… Драко сам воодушевлял воинов, предвещая им славную битву и возможность отмщения за павших в битве при замке Лестренджей. И что в итоге? Что вообще произошло? Как так получилось? Что теперь будет? Как Малфой объяснит свои действия? Вряд ли кто-либо его поймет. Неужели будет новая война? Если у Драко нет рационального объяснения произошедшему, этого не избежать. С такими нерадостными мыслями Энтони, теперь правая рука Драко Малфоя, двинулся в сторону, где расположились гномы. *** Чудо! Они видели воочию чудо! Сам Драко Малфой остановил войско и отступил, поджав хвост, словно побитая собака! Члены Ополчения обнимались, целовались, радовались своей короткой, поистине чудесной победе. И пусть масштабное войско жестокого Лорда магической Британии отступило, а сам Малфой жив, но сейчас это был миг их торжества. В то же время миг торжества ополченцев был часом оскорбительного поражения воинствующих рас, сражавшихся за Малфоя. Большая часть ополченцев этого не понимала и не знала, чем это грозит. Они радовались тому, что остались живы, и продолжали дышать, они боготворили своих главнокомандующих, что те сделали невозможное — внесли смуту в его ряды и заставили остановить наступление, дали им фору и возможность достойно пойти в наступление. Но сами главнокомандующие прекрасно понимали, что это не конец. Малфой еще вернется, а также вернутся те, кто унизительно проиграл. Миг очередной битвы был отложен, но выигранное время было не менее ценным, чем сама возможность продолжать жить. Доносившиеся снизу радостные голоса разрывали душу Гермионы на части. Ей хотелось вырваться из крепко стиснувших, потных и скользких от волнения рук Нотта, и кинуться вслед за Драко. Она уже не помнила тот момент, когда так же радовалась вместе с этими людьми короткой победе над противоборствующей стороной. Это было так давно, совсем с другой Гермионой, не с ней. Ей, настоящей, сейчас было больно. Бесправная пленница, враг и… способ манипуляции им. Осознание того, что она для него так много значила, опьяняло и пугало. Не было сомнений — Драко остановил нападение ради нее. Теодор резко дернул Гермиону за руки, увлекая за собой внутрь замка. Он напряженно хранил молчание, но частое дыхание выдавало его нервозность. — Мистер Нотт! — из-за угла появилась Макгонагалл. Прическа ее растрепалась, мантия в пыли, местами в грязи, но живой и радостный взгляд говорил о ее приподнятом настроении. Она коротко взглянула на Гермиону и вновь перевела взгляд на парня. — Мистер Нотт, признаю, ваша взяла. Вы были правы! Парень фыркнул. — Конечно, я был прав! Он отступил, но это ненадолго, — добавил он, толкнув девушку перед собой, и она, споткнувшись, сделала шаг вперед. — Конечно, он вернется! Но у нас хотя бы есть время подготовиться основательнее! Я правильно понимаю, мы еще не имеем сведений о местонахождении крестражей? Гермиона резко подняла голову и прищурено посмотрела на Минерву. Ей просто не верилось, что когда-то она боготворила этого профессора! Строгого, но всегда честного, справедливого и великодушного. Сейчас же это была жестокая, черствая женщина, позволившая Нотту делать с ней все, что тому вздумается. — Вы их не получите, — гордо вскинула голову Гермиона, встретив живой взгляд бывшего профессора. — Мистер Нотт, вы уже доказали свою полезность, — произнесла та, смотря прямо в глаза Гермионе. — У вас есть идеи, как ускорить процесс? — Я работаю над этим. А вам я бы посоветовал поскорее укрепить рубежи на границе замка. Малфой вернется и, уверяю Вас, очень скоро. Гермиона слушала этот беспристрастный разговор бывшего любимого профессора и больного садиста и злость закипала в ней все сильнее и сильнее. — Не могу поверить в то, что слышу! Как же я разочарована в вас, миссис Макгонагалл, — покачала головой Гермиона. — Тот профессор, которого я знала и любила, никогда бы не опустился до того, что творите вы! На миг глаза старой женщины в удивлении широко раскрылись, а в следующее мгновение она задрала подбородок, слегка прищурилась и надменно ответила: — По крайней мере, я никогда не предавала тех, за кого сражаюсь, мисс Грейнджер. А сложные времена, когда наши жизни висят на волоске, требуют кардинальных решений, — она сделала паузу. — Так сказал Бруствер, и я склонна с ним согласиться, — быстро договорив, она, не дожидаясь ответа, развернулась и быстрым шагом скрылась за углом. *** Озлобленные, недоумевающие, удрученные… Главы всех рас, вступивших в бой за Драко Малфоя, собрались на поляне на границе владений Малфой-Мэнора. Лица и морды их были угрюмы, все они понуро глядели на Лорда, ожидая объяснений. Они признали его власть, привыкли видеть в нем предводителя, но то, что произошло на поле, выходило за рамки разумного. Драко стоял один напротив всех, словно на суде. Он понимал, что, поддавшись собственным, личным побуждениям, поставив жизнь Гермионы превыше жизней его воинов, он подвел их. Воинственные расы не прощают ошибок, съедят с потрохами, если он не приведет весомые доводы в оправдание своих действий. Он сложил руки в карманы, приняв уверенную, но расслабленную позу, в то время как в голове у него лихорадочно сменяли мысли одна другую. — Какой участи достоин предводитель, напавший на собственных воинов?! Предавший их доверие?! — вдруг выступил вперед грозно-настроенный гном. Серые глаза Драко сузились, вперившись пристальным взглядом в предводителя гномов. От него волной повеяло мощной темной энергией, обдавая холодом каждого присутствующего. — Предавший доверие? — прошипел Драко, сделав шаг вперед в наступлении. Гном гордо вскинул голову, не испугавшись угрожающего вида вампира. — Один из ваших, не дождавшись приказа, рванул в бой! И он заслужил свою смерть! — Драко дерзко дернул бровями. — Это расценивать как пренебрежение приказом Лорда Британии? Неповиновение, ослушание?! Твой народ первым заслуживает предстать перед судом за подобную дерзость! — Мы прибыли сюда отвоевать твой замок, Малфой! — продолжал настаивать гном. — А вместо сражения ты перебил наших воинов и остановил бой! Не морочь мне голову, что это из-за того, что мои парни выступили в бой раньше! Мы все уже были на старте и секундой раньше, секундой позже ничего не решало! Послышались едва уловимые перешептывания, кое-кто одобрительно закивал головой в знак поддержки слов гнома. Драко мельком бросил взгляд на других и вновь посмотрел на выступающего. — Ты прав в одном, — поднял руку Драко в успокаивающем жесте, дабы не накалять обстановку. Ему еще нужны были альянсы с ними и даже сейчас он оставался в первую очередь Лордом магической Британии — он хотел урегулировать все дипломатически. — Я приказал отступать не из-за того, что ослушались моего приказа — хотя это и совершенно недопустимо, — все вмиг замолчали, ожидая продолжения. — Я увидел то, после чего мы не смогли бы продолжить наступление — иначе это привело бы к грандиозному поражению и, вероятно, трупами бы оказались все. — О чем ты толкуешь? — нахмурился смелый гном. Драко устало потер переносицу, собираясь с мыслями. Глубоко вздохнул и вновь поднял глаза на остальных. Он медленно обвел взглядом присутствующих, посмотрев каждому в глаза. — Ополчение завладело мощнейшим оружием, против которого сражение в открытую — равносильно самоубийству! — громко и четко сказал он. — Вы не знаете, но человек, предавший меня однажды, Теодор Нотт, завладел сильнейшим темным артефактом — крестражем Волдеморта. В нем заключена мощь великого темного волшебника! И если бы мы напали, если бы я не остановил войско и не скомандовал отступление — вы все были бы уже трупы, — последнее слово Драко произнес, смотря прямо в глаза гному. — Что за вздор! — воскликнул он, не поверив. — Я слышал о крестражах Темного Лорда! — вдруг кто-то сказал из толпы. — Но я думал, что это только миф! Драко позволил себе криво ухмыльнуться. Он понятия не имел, в каких отношениях Нотт с Ополчением, но уверенно блефовал, надеясь лишь на силу своего слова и способность к убеждению. Он не мог сказать, что остановил войско из-за Гермионы — это означало полную потерю авторитета, а следовательно, и власти. И этот волшебник, слышавший о крестражах, его немыслимая удача. — Это правда, — подтвердил Драко. — Я сам держал в руках крестражи Волдеморта, но только с целью уничтожения. — Правда? — гном повернулся к тому, кто подтвердил слова Драко, и вновь посмотрел на Малфоя. — Откуда ты это знаешь? — Я в первую очередь волшебник, Стэнли, — чеканя каждое слово, недовольно ответил Драко. — Мой род — один из древнейших и богатейших во всей магической Британии. Я не могу не знать о подобных артефактах. Но в силу того, что этот темный артефакт опасен, я искал его с целью уничтожения. Что и сделал, как только он попал мне в руки. Но Нотт сумел завладеть одним из них, и сейчас, — он вытащил руку из кармана и указал в сторону замка, — он у Ополчения. — Если они высвободили эту силу, то почему не активировали, как только мы напали? Или почему не использовали для защиты? — вдруг спросил тот же волшебник, что подтвердил существование крестражей. — Потому что темный артефакт создан для разрушения, а не для защиты. Готов поспорить, они ждали, пока мы подойдем ближе к замку и там активировали бы его силу. Именно поэтому, — Драко пристально посмотрел на гнома, — я пытался остановить войско, чтобы обойтись мелкими потерями. На лице гнома отражался целый спектр эмоций: от удивления и смятения до непоколебимой решительности. — И что теперь ты предлагаешь делать?! Мы теперь не сможем убить этих крыс? — спросил он. Повисла поразительная тишина. Недоверие, что витало в пространстве, испарилось, оставив место исключительно доверительному вниманию, прикованному к Лорду. Он вновь сумел завладеть их расположением, благодаря своей дальновидности и продуманности действий, и они готовы идти за ним дальше, только теперь еще более преданно и верно. — Сможем, если будете слушать мои приказы. Слушать, а не как произошло недавно, из-за чего мы понесли потери! — леденящим внутренности тоном произнес Драко. Гном поджал губы и сделал шаг назад, принимая слова командира. Драко поведал им о том, какой силой обладает крестраж и рассказал свой план другого, хитрого наступления, который они претворят в жизнь уже этой ночью… *** Ночь всегда на стороне хищника, особенно если она безлунная: скроет тень, заметет следы, заставит сомневаться в собственных глазах. Снежный густой лес, за которым скрывался сам Мэнор, Драко знал наизусть: каждое деревце и ручеек. Ополчение выставило стену из защитных заклинаний по границе замка, за которой остались его союзники, сам Драко проник на территорию леса еще утром, почти сразу, после того как был принят окончательный план действий. С неестественной для человека гибкостью кошки он двигался вдоль деревьев по заснеженным нехоженым тропам, быстро приближаясь к замку. Остановился в нескольких метрах от опушки, издалека оценивая обстановку. Замок был тих и безмолвен, будто обитающие в нем люди давно забылись сном, но Драко не был наивен. Тем более, что на стороне врага был человек, знавший его с детства. Теодор наверняка догадался, что Драко вернется, и очень скоро. Малфой и рад был бы изменить своему характеру, но там, внутри замка, была она, и Драко не мог следовать своему обыкновению: строить долговременную многоходовую стратегию, выжидать удачного момента, а потом нападать. Там была Гермиона, и она в опасности. Эта мысль не покидала его ни на секунду: когда он обсуждал план нападения с союзниками, когда раздавал приказы, когда переодевался в белые одежды, чтобы замаскироваться на фоне снега. Он испытывал неведомое ему ранее сильнейшее чувство страха. Страха потери ее — как бы иронично это не звучало, ведь она, по сути, не была его. Что-то тянуло его к Гермионе, побуждало действовать вопреки разуму, но во имя того, что он испытывал внутри. Драко не анализировал, не хотел обдумывать — он знал точно, что ни за что не допустит ее смерти. И это ощущение подстегивало к спешным действиям. Он должен проникнуть в Мэнор, найти Гермиону, а потом дать сигнал о наступлении через заколдованную монетку, лежащую в кармане штанов. Когда поднимется шум, ополченцы вступят в бой с его воинами, и он сможет вывести Гермиону из замка, чего бы ему это не стоило. Драко долго думал, где ее могут держать. Узнать наверняка не удалось, но он, как хозяин замка, знает практически все тайные ходы, и в этом его преимущество. Он решил, что необходимо начать с темниц. Логично, что пленника будут держать там, хотя Малфой подразумевал, что, если Нотт догадался манипулировать Драко через Гермиону, он также должен догадаться, что лучше держать ее невредимой, иначе Драко ничего уже не остановит от убийства бывшего друга, пусть он и так не собирался оставлять Теодора в живых. Буря ненависти охватывала Драко при мысли о Нотте. Параллельно с мыслями об освобождении Гермионы он много думал о пытках, каким подвергнет Теодора прежде, чем убьет. Подобравшись к стене замка, Драко взмахнул палочкой, проверяя стены на наличие сигнальных и защитных заклинаний. Легкая, едва заметная рябь пошла по стене. Малфой прошептал контрзаклятие, усилив капелькой крови из надреза на руке, и деактивировал его. У Драко не было времени обходиться стандартным набором заклятий, да и в целом, с чего он должен брезговать заклинаниями на крови? Деактивировав защиту, он прижался спиной к каменной поверхности и изменил цвет одежды на темный. С тех пор, как Гермиона убежала от него, он больше не использовал свою первую палочку с волосом единорога: она окончательно перестала его слушаться. В тот момент осознание, что темная сторона его сущности поглощает светлую, испугало парня, но лишь на мгновение. Будучи столько раз преданным, чувствуя в душе острое одиночество на фоне почти безграничной власти, он отпустил желание держаться за ту частицу добра, что все еще жила в нем. Все чаще стали посещать мысли о том, чтобы остановить свое сердце и перестать чувствовать душевную боль, но каждый раз его останавливало одно: пусть он не мог простить Гермионе предательства, но даже мысли о ней и кратковременные встречи, наполненные ненавистью и страстью, вдыхали в него ощущение жизни. Драко не мог и не хотел отказываться от этого живого чувства, что испытывал к ней. Без этого… он знал, что перестанет быть собой. А кем он станет, Драко даже не хотел думать. Вампир огляделся по сторонам, максимально прислушался к посторонним звукам и, ничего не обнаружив, двинулся вдоль стены к месту, где был скрыт тайный ход, о котором знали только члены рода Малфоев. Он вел аккурат в большой зал, в котором проводились балы. Не самое безопасное место для тайного проникновения, но других вариантов не было. Оставалось быть максимально осторожным и незаметным. Натянув капюшон, чтобы спрятать свои волосы, Драко шел вдоль стены, постоянно прислушиваясь и оглядываясь. Никого не было, даже часовых. Это насторожило Малфоя. Если бы Ополчение защищалось, они должны были выставить охрану, но подобная халатность могла быть обоснована лишь тем, что его ждут. Что ж, не прийти Драко не мог. Чтобы вызволить Гермиону и разорвать глотку Нотту он сделает все мыслимое и немыслимое. Дойдя до тайной двери, спрятанной и невидимой для тех, кто о ней не знает, парень стукнул палочкой по определенным камням в особой последовательности. Дрогнул камень, посыпалась мелкая пыль с движущейся плиты, издавая громкие звуки. Как только дверь приоткрылась, Драко скользнул внутрь холодного, сырого коридора с узкими стенами. Кромешная темнота, в которой вампир видел благодаря своей сущности. Он запечатал за собой дверь и быстрым шагом направился по тайному ходу внутрь. Спустя несколько минут Драко достиг тупика, за которым скрывался бальный зал. Он на секунду замер, припав ухом к стене. Никаких звуков — полная тишина. Он произнес заклинание и камень вновь двинулся, открывая проход. Малфой вскинул палочку, приготовившись к бою, но зал был пуст. Совершенно. Это еще больше озадачило его. Ополченцы не могли покинуть замок, нет, он точно знал, что за границы Мэнора никто не выходил. Это ловушка? Больше похоже на это. Но он будет предельно осторожен. Двигаясь вдоль стен, Драко выскользнул из зала и тут, наконец, заметил патрулирующих охранников. Казалось, это должно его напрячь, но он, наоборот, расслабился, понимая, что все идет своим чередом. Позволив охране скрыться за поворотом, он вышел в коридор и быстро переместился к лестнице, ведущей в подземелье. Драко быстро вырубил сидящего охранника и рванул к карцеру, в котором когда-то держали его. Драко приказывал себе оставаться беспристрастным, собранным и сдержанным, но стоило ему оказаться, как ему казалось, в шаге от Гермионы, как сердце забилось в ускоренном ритме. Он произнес заклинание и дверь, на удивление, легко открылась. Он тут же встал на пороге, вглядываясь в темноту, ожидая увидеть Гермиону. Но там никого не было. Где ее держат?! — Люмос! — зажег свет Драко и вдруг увидел лежащий на соломе сложенный пергамент. — Акцио пергамент! — свиток взлетел, и парень поймал его прямо в руки и нервозно быстро раскрыл его. «Шах и мат, Малфой» — гласила надпись на свитке. Драко знал этот почерк. Чертов Нотт… Он предвидел, что Драко придет за Гермионой и будет искать в первую очередь в темницах. Как же он недооценивал Теодора! Он всегда был темной лошадкой, но каков оказался противник. Злостно сжав в руке пергамент, Драко непроизвольно оскалился, оголяя клыки. Последнее время это происходило все чаще, так проявлялась его неконтролируемая ярость. — Невероятно! Как он и говорил! — вдруг услышал Драко женский голос. Вампир резко обернулся и увидел главнокомандующих, стоящих в паре метров от входа. Он хищно зарычал, оголяя длинные, острые клыки и рванул к двери, как неожиданно прозвучало заклинание. — Сигиллус! — выкрикнула Минерва, и Драко впечатался в невидимую стену, заставившую его отскочить назад и упасть на спину. — Да, мистер Нотт действительно знает каждое его движение, — подтвердил Кингсли, не двинувшись с места. Лицо его было напряжено, но взгляд был победоносным. — Ну вот, а ты была против его плана, Минерва, — ответил Кингсли. — Не зря Нотт настоял на том, чтобы позволить ему пробраться в замок! — Признаю… Я бы ни за что не позволила. Драко вскочил на ноги, разъяренный и неудержимый. Они посчитали, что уже обвели его вокруг пальца? Он не пришел с пустыми руками, для них у него есть особые подарочки! Вампир вновь оскалился, прокусил себе руку, сделал широкий замах рукой и позволил каплям крови зависнуть в воздухе. Он быстро вычертил темномагическую руну, усилив ее своей демонической кровью: — Сарпенсортиа! Из его палочки вырвался сноп оранжевых искр, и пока искры проходили сквозь барьер, из них материализовалась длинная змея с широким телом и острыми клыками. Она в полете взяла направление прямо на старую женщину, а в следующее мгновение обхватила своими могучими челюстями ее шею. — Минерва, нет! — закричал Кингсли, кинувшись к женщине. — Инсендио! — наколдованную Драко змею охватило магическое пламя и она, извиваясь и издавая шипящие звуки, постепенно превратилась в обугленную плоть. — Фунем Лассо! — вновь выкрикнул Драко, и из его палочки материализовалась длинная золотистая веревка, обхватившая шею Кингсли, и он дернул его на себя. Кингсли схватился за волшебную веревку одной рукой, а другой — быстро наколдовал контрзаклятие. Волшебница, что наколдовала невидимую стену, мертва, и Малфой уверенно сделал шаг вперед, выходя навстречу противникам. — Авада Кедавра! — выкрикнул Кингсли в сторону вампира, но Драко сделал кувырок в сторону, успев отскочить от заклинания. Авада была опасна и для него, ведь смертельное непростительное останавливало сердце, а значит может убить и его. — Соноро. ДРАКО МАЛФОЙ В ЗАМКЕ. В ТЕМНИЦЕ, — закричал Кингсли, призывая своих на подмогу. Драко понял, что если сейчас сбегутся другие ополченцы, то ему не выжить. Необходимо срочно бежать отсюда, пока здесь только он и Кингсли. — Экспульсо! — заклинание взрыва попало Драко прямо в бедро, и он с протяжным стоном упал на одно колено, выставляя щит. — Протего Максима! Ступефай! Экспеллиармус! — отстреливался Драко в узком коридоре темниц. Снопы искр летели во все стороны, освещая темное помещение. Он вновь поднялся на ноги, чувствуя, как боль проходит, а вампирская регенерация латает его ранение. — Инкарцеро! — Драко сумел отбить заклинание, и, выставив щит, стал надвигаться на Кингсли. Маленькое помещение не позволяло скрыться, спрятаться, сделать неожиданный ход. Драко с трудом успевал отстреливаться, ведь в главнокомандующем чувствовался опыт и навыки ведения магической дуэли. Но Драко давно не был простым волшебником и не гнушался пользоваться своими преимуществами. Он сделал еще два шага вперед, пока вновь не поймал обжигающее заклинание, попавшее ему в правый бок. Заклинание опрокинуло парня на спину, но он быстро поднялся, вновь выставил щит и в один прыжок преодолел оставшееся между ними расстояние. — Вот и пришло твое время, — прошипел Драко и, мощным ударом кулака выбив из рук главнокомандующего палочку, впился в его шею зубами. Послышались приближающиеся шаги с лестницы и Драко, оторвавшись от жертвы, сломал ему шею, окончательно выбивая из того остатки жизни. Бросив последний взгляд на два трупа и обхватив кровоточащий бок, он рванул вглубь темниц, чтобы вернуться тем же способом, каким однажды сбегал с Гермионой. Все это время, пока он быстрым шагом добирался до стены, за которой скрывался тайный ход, он лихорадочно перебирал в голове, где ее могут держать. Позади слышались шаги и громкие голоса прибывших на место смерти двух их главнокомандующих. Драко отметил, что остался третий, а значит, он мог быть вместе с Теодором. Тео не раз был у него в гостях, и знает комнаты достаточно хорошо. Насколько Теодор сентиментален, чтобы занять гостевую комнату, в которой он сам часто останавливался? И захватить туда Гермиону? Это похоже на старческую ностальгию — возвращаться к тому, с чего начинали. Криво оскалившись, Драко сжал челюсти до скрежета зубов. Что ж, он проверит свою теорию. А параллельно перебьет всех, кто попадется ему на пути. Сквозь тонкую ткань штанов он нащупал заветную сигнальную монетку. Драко поднял переполох в замке, ополченцы уже в курсе, что он здесь, но пока рано поднимать тревогу из своих. Черт возьми, рано! Он еще не нашел Гермиону! Пробравшись через тайный ход в свой кабинет, а через кабинет на другой этаж, где находились гостевые комнаты, Драко на мгновение застыл, глубоко вздохнув. Повсюду загорелись люстры и настенные огни. Он замер, прислушиваясь к звукам. Так и есть, подняли тревогу и теперь все члены ополчения ищут его. До комнаты оставалось не так далеко, но нужно было пройти несколько коридоров. На пути ему встретилось двое ополченцев, с которыми Драко без труда справился магией. Но когда завернул в последний коридор, он замер, встретив Ханну. — Драко? — воскликнула она, прижав руки к груди. Малфой наставил на нее палочку, чтобы заколдовать, но отметил, что она не достала свою, не выказала воинственности, а лишь испугалась. — Гермиона там! — указала она на дверь, соседнюю с той, к которой шел он. Парень нахмурился, недоверчиво прищурился и спросил: — С чего вдруг ты мне это говоришь? — Я знаю, что она там с ним! Освободи ее, — прошептала она, сильнее прижав руки к груди. В глазах ее явно читалось волнение, страх и… надежда. Она не врет. — Уходи отсюда, — приказал Драко и направился к двери, но Ханна ничего ему не ответила, оставшись стоять там же… Больше не церемонясь, Драко вышибает дверь с бомбарды и врывается внутрь сквозь облако поднявшейся пыли. Быстро осмотревшись, он увидел, что Гермиона лежит на кровати, не шевелясь. Сердце Драко сжалось в ком. Жива ли она? Малфой подбежал к кровати и, обхватив Гермиону за плечи, приподнял. — Гермиона! — прошептал он, склонившись над ее белым, безжизненным лицом. Ему на мгновение показалось даже, что она не дышит. — Гермиона! — он прижался щекой к ее щеке, чувствуя невыносимую щемящую боль в груди. — Я знал, что ты придешь один, — вдруг услышал Драко голос Тео и в другом конце комнаты зажглись огни, освещая комнату. Вместе с Тео стояли еще несколько волшебников. Все они были вооружены палочками и стали рассеиваться по комнате, заключая Малфоя с Гермионой в руках в круг. Похоже, затея с отвлечением провалилась. Он все же попал в ловушку. Положив Гермиону обратно на кровать, он выпрямился и засунул одну руку в карман, приняв расслабленную, уверенную позу. Нащупав монетку, он развернул ее из платка и активировал. — Я думаю, ты понимаешь, что, если она мертва, тебе не долго осталось, — беспристрастно сказал Драко, крепче сжав палочку в другой руке. Тем временем он бросал незаметные взгляды на волшебников, его окружавших, стараясь держать каждого в поле зрения. — Она жива. Только заколдована. Поверить не могу, ты так легко попался на крючок! — взмахнул рукой Теодор. Его голос звучал уверенно и весело, будто вся ситуация на его стороне, и он уже выиграл. — Не обнадеживай себя. Раздались запечатывающие заклинания, закрывшие проход через двери и окна. Драко проследил за каждым лучом и вновь посмотрел на Теодора. За окнами послышались голоса и топот приближающихся союзников Драко. — Почему же? Ты здесь один, а выход у тебя отсюда только на тот свет! Каждый в этой комнате, — Тео обвел рукой присутствующих, — желает лично всадить тебе смертельное заклятие. — Скажи мне, Тео, — вдруг сказал Драко, склонив голову на бок, — что больше тебя подстегнуло переметнуться на сторону Ополчения: то, что Пэнси всегда выбирала меня, или то, что ты сам по себе всегда был никчемным ничтожеством, таким же, как все они? Так сказать, нашел свою стаю. Глаза Теодора сузились и от злости налились кровью, ноздри его затрепетали, уголки губ потянулись вниз, и он резко ответил: — Я ни к кому не примкнул, а заключил выгодное сотрудничество. Только Темный Лорд был достоин чести моего служения, а не гребанный кровопийца, — он окинул Драко презрительным взглядом. — Убить его! — Экспульсо! — Экспеллиармус! — Ступефай! — Эверте Статум! Отовсюду посыпались заклинания, и только нечеловеческая реакция вампира позволяла Драко уворачиваться от них. Он тут же переместился в центр, подальше от Гермионы, чтобы оградить ее от града проклятий. Настигнув одного волшебника, Драко резким движением рук свернул ему шею и словно щитом прикрылся, отстреливаясь от остальных. Подойдя к другому, он бросил в него труп, а сам напал на третьего. Успев убить троих, он почувствовал, что поймал первое боевое заклинание прямо в левое плечо. Превозмогая боль, он бросился в схватку с другим волшебником. Все старались держаться на приличном расстоянии от него, прекрасно понимая, что в ближнем бое проиграют вампиру, и все же Драко убивал их одного за другим. В какой-то неуловимый момент схватки, когда он впился клыками в шею очередного волшебника, пытаясь выпить крови и восстановить регенерацию, он почувствовал, как жалящее заклинание попало ему прямо в спину. Он с глухим рыком оторвался от шеи врага и, закрывшись им, как щитом, развернулся. Отчего-то никто из них еще ни разу не произнес смертельное непростительное, и их моральное воспитание, что это непростительное, было только на руку вампиру. Потому что только этого заклинания он действительно опасался. Но регенерация стала подводить его. Врагов было слишком много. На каждого убитого он обзаводился очередным ранением, и вот он уже чувствовал, как сам истекает кровью не только поверженных, но и своей. — Драко! — вдруг услышал он голос Гермионы и застыл прямо у шеи очередного волшебника. Быстро свернув ему позвонки, он обернулся. Тео скрутил ей руки за спиной также, как сделал это накануне, приставив к ребрам кинжал. — Чего вы ждете?! Убейте же его! Нотт прикрывался ею, как щитом, зная, что Драко не нападет, если будет вероятность навредить ей. Вампира обуяла еще большая злость от осознания того, насколько же труслив Теодор. Злость придала ему сил и он с немыслимой быстротой, не обращая внимания на свои ранения, бросался на врагов, как вдруг в спину ему прилетело заклинание, пронзившее его сильнейшей болью. Круциатус. Драко упал на пол, изогнувшись в неестественной позе. Конечности охватила судорога, он чувствовал, как против его воли ломаются пальцы рук, но Круциатус был не самый сильный. Он не влиял на мозг, Малфой мог даже терпеть его и не кричать. Парень попытался противостоять заклятию и развернул голову в сторону волшебника, наколдовавшего Круциатус. — Ну наконец-то! Стоять! — произнес Теодор. — Инкарцеро! — он связал Гермиону и оттолкнул от себя. Девушка, не удержав равновесия, упала на пол. Драко сквозь боль следил за действиями Нотта. Тот поспешил подойти к корчившемуся на полу Драко. В глазах его отразился триумф и улыбка победителя. — Молодец, Джером, — похвалил он ополченца, который держал на Драко Круциатус. — А вы, — он обратился к оставшимся, — передохли бы, так и не решившись бороться с тварью его же методами! — Но ты же сам сказал, что Авада за тобой, — выкрикнул кто-то из толпы. — Само собой, я говорил его обезвредить, — огрызнулся Теодор и вновь посмотрел на Драко, истекающего кровью и мучавшегося от Круциатуса. Сложно было противостоять заклятию, когда кровоточит множество ран, и даже вампирская регенерация уже не успевает латать организм. Теодор присел на корточки, поправив штаны, и заглянул Драко прямо в лицо. — Настал мой час, когда я расквитаюсь с тобой за все, — прошептал он и выпрямился. Он со злости пнул Малфоя по ребрам, но это было ничто по сравнению с непрекращающейся болью от Круцио. — Авада… — Не-е-ет! — пронзительно закричала Гермиона, сорвавшись на рыдания. — Нет, ублюдок, ты не посмеешь! Я вырву тебе глотку зубами, если сделаешь это!!! Драко с трудом сумел слегка повернуть голову в ее сторону, и их взгляды встретились. Столько боли отразилось в ее глазах, что Драко вдруг понял — ничего не имеет в жизни смысла, кроме нее. Ни его сущность, ни ее предательство, ни их напускная ненависть. Все не то. Все фальшь, мишура, неправда. Правда сейчас здесь, в ее глазах. Он должен выжить. Единственный способ продолжить дышать — это отключить сердце до того, как Авада пронзит его. Драко закрывает глаза и сосредотачивается на стуке своего сердца. Быстрого, неровного, неуемного и силой мысли замедляет его. Стук-стук-стук… Стук… Стук… Стук. Тишина. *** — Не нужно так смотреть волком, — отвлек от размышлений Гермиону хозяин дома. — Вы, наконец, вступили на свой путь, но вы еще так далеки друг от друга. — Я устал от твоих загадок, друид, — раздраженно отмахнулся Драко. — Ты можешь отмахнуться от меня, вампир, но от пророчества тебе никуда не деться. Истинный свет уже потух во мраке тьмы, так позволь же из тьмы родиться свету. Гермиона видела, как Драко замер. Он медленно перевел широкие от удивления глаза на старика, затем резко встал и уперся ладонями в стол, нависнув над стариком. Было очевидно, что это очень важно для него. — Что ты знаешь, друид? Отвечай сейчас же и без загадок! Гермиона непонимающе переводила взгляд с Малфоя на друида. — Всему свое время, вампир, но знай — ты на верном пути. Драко стукнул по столу кулаком, резко отодвинул стул и направился к входной двери. Гермиона проводила его озадаченным взглядом. — Быстрее доедай, жду на улице! — бросил он ей и закрыл за собой дверь. — Что с ним? О чем речь? — повернулась к друиду девушка. — Ты, девочка, еще не в курсе, какую роль играешь в пророчестве, но оно сбудется только тогда, когда он будет готов пожертвовать самым дорогим, что есть у него — его смертной душой — ради спасения другого человека. *** — Авада Кедавра! — раздался громогласный возглас Нотта, зеленый луч пронзил грудь Драко и он дернулся в судороге, охватившей его тело. — НЕ-Е-Е-Е-Т! — захлебываясь слезами, закричала Гермиона. Она стояла на коленях, продолжая неотрывно смотреть на замершего Драко. Нет-нет-нет, он не может умереть… — Нет! — Да, слава Мерлину! — воскликнул Теодор. — Доложите главнокомандующим, что Малфой сдох! Его убил я, Теодор Нотт! Ты, — он указал на одного из волшебников. — Иди и доложи остальным!!! — Сэр, там войско Малфоя наступает! — воскликнул другой, подошедший к окну. — Их тысячи! Они вновь перешли в наступление! — Черт, — выругался Нотт. — Чего ждем? Все тут же стали расходиться, Теодор уже подошел к Гермионе, чтобы поднять ее, как услышал крики и стоны за спиной. Когда он развернулся, его глаза широко раскрылись в удивлении, и он потерял дар речи. Драко убивал одного за другим оставшихся волшебников, которые также, как и Теодор, не сумели быстро прийти в себя от шока увиденного. Драко Малфой, который минутой назад получил Аваду в сердце, ожил. Само понимание происходящего, что этот враг теперь бессмертен, сбило с толку и окончательно убило веру в возможную победу. Когда на месте кровавой бойни остались лишь трупы, а в середине комнаты беспристрастно стоял Драко Малфой, убивший всех до единого, Теодор очнулся. Быстрым движением рванув Гермиону на себя, он вновь прикрылся ею, как щитом, и приставил кинжал к ее ребрам. — Не знаю, черт возьми, что ты такое, Малфой, но ты сам всегда говорил, что ты живой, ублюдок, и для тебя опасна Авада! Ты специально врал своим же людям?! — Я и был живым, — отозвался Драко, мельком взглянув на белую, как мел, Гермиону. Она едва дышала, но в заплаканных глазах ее было столько эмоций, что он с трудом отвел взгляд. — Клянусь памятью матери, Малфой, она не успеет и пикнуть, как я прирежу ее, если двинешься в эту сторону, — быстро проговорил Нотт. Его былая бравада и уверенность испарились, словно вода на жарком солнце. Сейчас он был напуган до чертиков и даже не мог скрыть откровенного панического ужаса перед тем, с кем ему пришлось столкнуться. Драко молчал. По его ладоням стекала кровь, своя и чужая, смешиваясь воедино. Он чувствовал себя совершенно по-другому. Все казалось каким-то неважным, нереальным. Он смотрел на Нотта и его паника выглядела смешно. Трупы вокруг не вызывали никаких эмоций: ни жалости, ни сожаления, ни удовлетворения. Все было ровно. Точь-в-точь, как и должно быть… Но до момента, пока он не посмотрел в ее глаза. В душе вдруг что-то встрепенулось, защемило и отозвалось необходимостью заключить ее в свои объятия. Малфой перевел взгляд на Нотта. Ситуация повторялась, только теперь Драко уже не мог позволить себе отступить. Теодор в своей панике становился непредсказуемым и мог совершить непоправимое в любой момент. Игнорируя предостережение Тео, Драко делает максимально резкий рывок, на какой только способен вампир, и бросается на Теодора. Он хватает его за горло рукой и отбрасывает Нотта в сторону, параллельно услышав глухой стон Гермионы. — Ах, — вырвалось у девушки, и она рухнула на пол. Драко бросается к Нотту и обычными маггловскими кулаками разбивает его лицо в кровь, превращая в месиво. Он выплескивает весь свой гнев на бывшего друга, отменного предателя и хитрого врага, до момента, пока не слышит едва уловимый очередной стон. Малфой резко оборачивается и видит, что у нее в подреберье торчит нож. Нотт всадил ей лезвие до самой рукояти. Из раны тонкой струйкой сочится кровь. Он подбегает к ней и, обхватив за плечи, прижимает к себе. — Гермиона, — его голос звучит напряженно и деревянно, выдавая его замешательство и скрытый страх. — Гермиона, держись, — прошептал он. Драко положил руку ей на живот, осознавая, что рана повредила важные органы и смертельна. Девушка бледна, ему казалось, что она еще сильнее бледнеет прямо на глазах. Она больше ничего не говорила, ее губы были приоткрыты, едва дышала, все чаще пропуская вдох. Его накрыло осознание, что он теряет ее. Нет-нет, Драко не для этого пожертвовал своим сердцем, чтобы потерять ее. Не для того он обрек себя на равнодушное существование! Больше не мешкая, он прокусывает свое запястье и дает Гермионе своей крови, затем подхватывает на руки и, толкнув дверь на балкон, направляется к выходу. Не важно как, но она должна жить. Если он успеет помочь ей, она останется человеком. Если нет… Разделит с ним вечность. Он спрыгнул с балкона вместе с девушкой на руках, приземлившись на ноги в суматоху возобновившегося боя. Он успел сделать всего пару шагов, как его ноги подогнулись и он неожиданно потерял равновесие от внезапно раздавшегося стука в груди. Его сердце… Драко замер с Гермионой на руках, не смея поверить в то, что сердце его вновь забилось. В тот момент он еще не знал, что забилось не только его сердце. Сейчас его главная задача — достичь поставленного на границе лагеря, а там колдомедики сделают все возможное, чтобы спасти ее. *** Теодор был в полусознательном состоянии. Глаза заливала кровь из разбитых бровей, губа разорвана, нос сломан. Кажется, было даже сотрясение… Ему срочно нужна помощь. Он через бок перекатился и уперся руками в пол. С трудом поднявшись на ноги, он схватился за косяк. Не понимая, куда идет, по стенке он дошел до какого-то прохода на улицу. Свежий морозный воздух обдал лицо холодом, от которого Теодор только сильнее поморщился. В глазах все двоилось, ему было чертовски плохо. Он чувствовал, что теряет сознание. Нужна помощь… Где-то на задворках сознания он вспомнил о том, что у него всегда есть пешка, помогающая беспрекословно. Он специально ставил ее рядом… «Ханна…» Он думал о ней. «Ханна, черт возьми, сюда сейчас же…» Теодор обхватил косяк рукой, пытаясь удержаться, но чувствовал, что сил нет, и сполз на пол. Отдаленно слышались какие-то голоса, вопли, стоны, но все это было так далеко, он словно в вакууме. Вдруг перед ним возникло чье-то длинное платье… Платье? Ах да… — Ханна… — сказал Теодор, попытавшись сделать приказной тон, но громкий голос набатом раздался в голове, создавая дикую боль. — Ханна, отведи меня к колдомедикам, — уже тише сказал он, протягивая руку. Девушка беспрекословно закинула его руку себе на плечи, и Теодор позволил себе слегка расслабиться. Она повела его, и он всего на мгновение прикрыл глаза. Несколько шагов вперед, и парень уперся бедром во что-то твердое. Теодор открыл глаза и увидел, что прямо перед ним парапет и высота третьего этажа, а внизу — неистовое жестокое побоище. — Нет, не сюда, чертова ты ду… Теодор был настолько слаб, что резкий толчок женских рук заставил его потерять равновесие, и парень даже не смог осознать момент, когда его ноги оторвались от пола и он спиной полетел вниз. Миг осознания произошедшего, что его собственная рабыня, воспользовавшись его слабым состоянием, вышла из-под контроля, и столкнула его с третьего этажа особняка его заклятого врага, настиг его аккурат в момент, когда голова его коснулась твердой земли и раскололась в затылке. Последнее, что увидел Теодор перед своей смертью, было лицо Ханны Эббот. Лицо девушки, из которой он собственными руками сотворил своего палача.