Шляпник.

Паша опаздывал. Снова. У него вообще постоянно что не утро, так погоня за автобусом. Хотя сегодня все было не так плохо как всегда, ведь он уже заметил остановку, никакого транспорта на которой ещё не наблюдалось. Близился октябрь, так что на улице хоть и было ещё не так холодно, но иногда порывы сильного ветра могли отобрать у прохожих свежие журналы, непонятные листовки и даже шляпы. Потому и пашина сейчас с невообразимой скоростью неслась по асфальту, собирая пыль. Мысленно простившись с любимым головным убором, он стремглав понёсся спасать бедную подругу из лап холодного ветра. Пару раз чуть не упав, он все же поймал ее и, даже не отряхнув, снова надел на голову, на этот раз только прижав посильнее ладонью. И тут же ему этой самой ладонью захотелось ударить себя по лицу. Он не заметил, как в погоне за шляпой отбежал от остановки, где должен был дожидаться автобуса ещё дальше, а после увидел и нужный ему синий автобус, старая краска на котором потрескалась и отшелушилась, показывая ещё более древнюю грязно-желтую. Он стоял на той самой остановке и уже гостеприимно открывал двери в салон. Вот тут-то и пришло осознание того, что дело дрянь. За время пробежки Паша успел раз семь подумать о том, что так активно не двигался класса с шестого, наверное. Очки с железной оправой и желтыми стёклами сползли на кончик носа, а каштановая длинная челка, что выбивались из-под котелка, совсем растрепались. Он все же успел запрыгнуть в транспорт, чуть не лишившись пальцев, когда сразу за ним с характерным щелчком захлопнулись стеклянные двери. Уже стоя в автобусе и прижимаясь к стеклу потным лбом, Паша, раскрасневшийся от внезапной вынужденной пробежки, с тихим стоном вспоминает, что сегодня понедельник. А что в понедельник? В понедельник физра.

***

С физрой у Паши в принципе были довольно странные отношения. Сам предмет он ненавидел всей душой, ну правда ведь, ну нахера она вообще в школе нужна? Но иногда посмотреть за гибкими одноклассницами, наклоняющимися к полу и подтягивающимися на турнике одноклассниками было крайне увлекательно, так что он предпочитал просиживать зад на скамейке, наблюдая за прекраснейшей картиной, а после подходить к учителю и сдавать нужный параграф на оценку. В прошлом и позапрошлом, и ещё несколько лет до этого, у него был вполне сносный учитель, который, снова слыша пашино «без формы», только закатывал глаза и недовольно фыркал, но, к огромному сожалению, его уволили за роман с какой-то из одиннадцатиклассниц. Их, кажется, поймали где-то за школой, яростно лобзающихся у какой-то стены. Хоть Паша и не вдавался в подробности, но правда как можно было так проебаться? Потому сейчас администрация школы судорожно металась от места к месту в поисках нормального учителя ненавистного Пашей предмета, а сам парень, как и все остальные ученики, со спокойной совестью продолжал сдавать параграфы трудовику, которому каждый, пока отсутствует учитель физкультуры, должен был приходить и отчитываться. Тот, казалось, не слушает, а залипает в ноутбук, усиленно делая вид, что понимает те термины, что сыпали на него подростки. А для Паши так вообще лафа полная была, он просто рассказывал те параграфы, которые уже до этого рассказывал физруку, что облегчало его учесть в несколько раз. Вот так, радуясь своей хитрожопости, он шёл по наполненному людьми коридору прямиком в кабинет труда, где наверняка уже ждали учителя его одноклассники. Отовсюду доносился непонятный гул сотни ребят. Детишки из младших классов мешались под ногами, постоянно наталкиваясь на Пашу всей гурьбой, словно специально желая снести его с ног. Когда он уже готов был обматерить их всех, несмотря на присутствующих учителей, его кто-то окликнул. Он обернулся и увидел трудовика, что спокойным шагом направлялся прямиком к нему. —Паша? А ты чего тут забыл? — Андрей Иваныч выгнул бровь и сложил руки на груди. —Как это, мы ж у вас параграфы сдавать там должны, разве нет? — с сомнением спросил парень. Иваныч выглядел до того удивленным, что Паше и правда начало казаться что он что-то попутал и вообще сегодня не понедельник, а среда. —Тебе чего это, не сказали что ли? — с улыбкой протянул учитель, и Паше показалось что он сейчас рассмеется.— у вас учитель новый, шляпник. Паша думал, что ему сделать сначала обидеться на прозвище или все же спросить, что за учитель. В итоге он остановился на коротком спасибо, все-таки он бы не узнал ничего, если бы не Андрей Иваныч, после чего быстрым шагом направился к лестнице на первый этаж. Времени оставалось всего на то, чтобы спуститься и не наебнуться по дороге. Паша почти бежал по лестнице с осознанием того, что форму он, конечно же, не взял, но надеялся, что новый учитель, как и прошлый, будет относиться к нему лояльно и не поставит два в самом начале своего пребывания на «почетном» месте учителя физической культуры. Паша рывком открыл дверь в физкультурный зал. За время отсутствия у них уроков в этом помещении поменялось ровным счетом ничего. Все те же стены с облупившейся и бывшей некогда белой краской, серо-синий пол и баскетбольные кольца, с порванной в нескольких местах сеткой, прибитые к двум противоположным стенам. Разве что теперь перед выстроившимся в почти ровную полоску классом стоял не полулысый полный мужик средних лет в оранжевом костюме, а подтянутый мужчина лет двадцати пяти в обтягивающих чёрных спортивных штанах и простой белой майке алкоголичке. В тот момент Паша подумал, что вряд ли это подобающий вид для учителя, именно потому и простоял пару секунд истуканом. Звук захлопнувшейся двери не только привёл парня в чувство, но и привлёк внимание учителя, который мгновенно повернул голову в его сторону и ухмыльнулся. Паша, не выдержав затянувшейся паузы и посчитав это неприличным, все же решил поздороваться: —Драсте, — как-то не очень уверенно начал он, а потом вспомнил что забыл, — можно войти? —Без формы, зато в шляпе? — учитель невежливо оставил Пашин вопрос без ответа. Его голос, хриплый и низкий, прорезал тишину зала. — а у тебя что случилось? Поведаешь нам эту занимательную историю? Мысленно Паша раза три послал его нахуй с этим сарказмом, а вслух сумел высказать только: «Я не знал, что нам учителя уже нашли». —Ладно, проходи, — явно нехотя изрёк мужчина. Видимо не первый он такой незнайка. Паша молча подошёл, слушая, как гулко в огромном помещение отдаются его шаги, и встал в конце строя. — Меня зовут Юрий Юрьевич Музыченко, — осматривая всех разномастных учеников одиннадцатого А класса представился учитель. Его глаза остановились на Паше, так и стоявшем в конце строя.— без формы — на скамейку. Юрий Юрьевич так и смотрел, как Паша, сминая края футболки, подходит к скамье и садится на самый край. Личадеев, несмотря на свой рост, яростно попытался вжаться в холодное сиденье, чтобы уйти от этого взгляда. Не нравился он ему. И не только взгляд, учитель тоже был какой-то весь из себя необычный, странный. У них учителей мужчин всего по пальцам пересчитать было: Иван Сергеевич, который также пришёл к ним только в этом году и скорее всего сразу после выпуска из универа — дрыщ дрыщом, Андрей Иваныч, трудовик, которого за глаза и не только все ученики, но даже учителя, называли Старым, по какой причине — остаётся загадкой и сегодня — не то, чтобы очень толстый, но все же достаточно полный. А этот будто ходит в зал и тягает железо по три раза в неделю. Немного даже пугающий с этой бородкой и усами и волосами цвета вороньего крыла, которые при желании наверное можно было бы собрать в хвост на затылке. Когда кто-то вызвался провести разминку, Юрий Юрьевич начал подходить к тем, кто сидел на скамейках, и выдавать учебники с просьбой всех подойти к нему после урока и ответить на оценку параграф на любую тему вместо сегодняшнего зачета. Паша почти улыбнулся, когда понял, что может рассказать то, что рассказывал два раза до этого, но все счастье куда-то улетучилось, когда учитель подошёл к нему и внимательно посмотрел на Пашу, нависая сверху. Для него это в принципе было довольно странно, на Личадеева очень редко люди смотрели сверху вниз, спасибо росту, так что в такие моменты он немного терялся и чувствовал себя маленьким и беззащитным. — Расскажешь мне про гандбол, — тихо, чтобы никому не помешать сказал Юрий Юрьевич, вручая учебник ученику. Сказать что Паша прихуел — ничего не сказать. Сначала ему показалось, что он ослышался, больно уж слово напоминало ругательство, потом ещё больше возмутился, потому что учитель даже не оставил ему выбора, а потом смирился, подумал, что ему это в наказание за опоздание. Паша будто бы и слова разобрать не мог, а учитель, словно назло выбрал именно ту часть учебника, которую Паша даже вскользь не просматривал. Когда Личадеев понял, что уже шестой раз перечитывает один и тот же абзац про правила гандбола, то с трудом удержался, чтобы страдальчески не застонать. Он на мгновение прикрыл глаза, а после поднял голову и принялся рассматривать тех учеников, что принесли форму и сейчас прыгали на скакалках, готовясь сдавать прыжки в длину. Вон Ваня Евстигнеев, высокий, наверное ещё выше Паши, которого все называют Рудбоем, отложив скакалку, шутливо пиздится с Мироном, зачесывая крашенные в малиновый волосы назад. Они друзьями были, вероятно, с садика ещё. Вон третий из их банды, Диего или Дарио чего-то там, загорелый белозубый португалец, которого родители взяли вместе с собой в Россию, хотя для удобства его все называли Порчи. Все трое были хорошо сложены, несмотря на то что Мирон и не был таким же высоким, как Рудбой. Наблюдать за этой троицей было довольно увлекательно, но пашин взгляд все время возвращался к Юрию Юрьевичу, что лениво стоял у стеночки и следил, чтобы никто не покалечился, мотая головой из стороны в сторону. -Поехали, кто первый сдаёт?— пару раз громко хлопнув в ладоши, призвал учитель. Паша зачарованно наблюдал за ухмылкой, обнажающей кромку белых зубов, на его лице.— ну? Ладно, тогда Евстигнеев первый. Урок стремительно подходил к концу. Оставалась всего пара фамилий, а Паша все никак не мог сосредоточиться на тексте. Буквы расплывались, не хотели складываться в слова, и Паша успел смириться с мыслью о том, что сегодня двойки ему все же не избежать, когда последний ученик, Щербаков, получил заслуженную пятерку и с победным кличем покинул зал. Личадееву совсем не хотелось подходить к физруку и уж тем более оправдываться на счёт того, что он ничего так и не подготовил за весь урок, так что он встал последним, наблюдая за тем, как первые ученики рассказывали свои параграфы. — Я не выучил,— смотря учителю в глаза сказал Паша, когда последняя девушка перед ним ушла с еле выторгованной тройкой. Он мял в руках поля шляпы, что успел снять, пока не пришла его очередь. — И почему же это?— Юрий Юрьевич выгнул бровь, зачесывая назад чёрные волосы. Ответ пялился на вас не принимается, да?— Двойку хочешь в первый же день с новым учителем? Паша все же опустил взгляд не выдержав напора карих глаз. Он смотрел на свои голубые кеды и спортивные чёрные кроссовки физрука и думал, что двойка ему ой как не нужна. —Можно я дома подготовлюсь и на следующем уроке вам расскажу? — с надеждой спросил он и вновь поднял глаза на учителя. — Ладно, но только чтоб на пять сдал,— проговорил учитель, даже не раздумывая, а потом поднялся со стула. Паша отметил, что учитель был немного ниже его, но куда более крепким. Юрий Юрьевич вытянул руку и потрепал его по волосам, пропуская мягкие пряди между пальцев, а потом попрощался коротким «До скорого» и вышел из зала.