\\\
– А ты знаешь? – слетает с губ невольно и тихо, когда ощущение того, как тонкие пальцы вплетаются в волосы, кроет почти без остатка; тишина нарушается – пронзается интересом и откровением. – Знаю что? – переспрашивает Тина, ласково проводя у висков и опускаясь к скулам: Юлина голова лежит у нее на коленях, а ее веки прикрыты; дыхание ее ровное, но глубокое – как все еще несбитый сердечный ритм. Настоящее давно не требует притворства. – Знаешь, сколько песен я тебе посвятила? – глаза открываются, сталкиваются с сапфировым взглядом: Тина хоть и удивлена, но явно приятно – уголки ее рта тянутся в довольной улыбке. Юле в этот момент она кажется самой красивой на свете: ее локоны завиты, рассыпаются по плечам и ключицам снежинками, а полусвет мерцает на бледной коже; Тина касается ее подбородка, ведет осторожно по шее – бархатом – у Юли тает и млеет в груди. – Я догадываюсь, – отвечает Тина, чуть выпрямляясь; в ее голосе сквозит любопытство, и Юля думает, что обязательно-обязательно ей все расскажет. Чуть позже. – Я могла бы написать о тебе альбом. Или два, – рассуждает Юля так, будто это самая очевидная вещь в мире, – и ведь действительно: есть ли нечто плохое в том, что написать альбом о любви к Тине Кароль для нее проще простого? – Удивляет, что ты до сих пор этого не сделала, – смеется Тина, продолжая нежно гладить ей шею; пока еще Тина не знает: большинство Юлиных историй и так выстраданы только о ней. Юле на крыльях перелетные птицы приносят сюжеты: беспокойные и драматичные; Юле вокруг все с детства кажется вдохновляющим – и не важно, сколько боли для рифмы придется ей вынести. С Тиной же до упоения: катастрофично и бесконтрольно; Юля к контролю со стороны за тридцать один год привыкла почти основательно – с Тиной душится от свободы и отсутствия прутьев; Тина внутри постоянно: льется по кровотоку и беспорядочно пульсирует где-то за ребрами; Тина снаружи обнаженно и уязвимо: в громких словах и с переливающимися отрадой глазами. Юля меняет положение: привстает, обнимает Тину за шею; ей редко хватает смелости целовать Тину первой – все еще сложно в реальность поверить – она тянется к ее лицу медленно, с ожиданием. Надеется, что Тина снова сама переступит черту. Тина усмехается, но отводит взгляд, будто стесняясь; ее щеки чуть розовеют, и она кусает нижнюю губу: Юля замирает, наблюдая за ней – губы Тины ей нравятся: полные, мягкие и – Юля помнит – податливые; принимающие каждый ее поцелуй. – Я не могу придумать сценарий, в котором бы тебя не любила, – звучит между ними совестно, но совсем не постыдно. – Так люби.\\