LXST SXNTURY - TOKYO
Этим вечером стояла холодная, мерзопакостная погода, с треском постукивая осенним дождем по окнам одинокого дома, за которыми виднелась не менее одинокая фигура. Талый лед в стакане из под виски перекатывался со звоном в жидкости янтарного цвета, наполняя терпким ароматом кубометр воздушного пространства, а затем и всю пустующую комнату. Придерживая стакан ледяными и длинными пальцами, человек поглядывал сквозь пьянеющую пелену на все действо, что он производил. Незамысловатыми движениями он покачивал стеклянный сосуд с алкогольным напитком, опрокидывая капли на ткань шелковой рубашки иссинне-черного цвета. Взгляд его был расфукосирован и холоден. Как ночная мгла, черные глаза с чуть опущенными ресницами пытались подметить все до мелочей, ловя каждые блики и отражения в стакане от лунного света, проступившего в комнату через небольшую щель жалюзи этого кабинета. Томный тоскливый вдох обладателя таких изящных рук прервал эту звенящую и давящую на ушные перепонки тишину. Молодой человек так и коротал свои вечера в одиночестве. Нет, его все устраивало до поры, до времени. Он был лишь опечален тем, что ему не хватало драйва в жизни и было просто невыносимо. Вел он дела достаточно успешно и больше имел, чем желал. Было все: деньги, девушки, власть; в свои 23 года он имел достаточно влиятельный статус в кругу свиноподобных аристократов с позолоченными ложками во рту, порой даже с рождения. Но он усмехался от того, насколько же много клоунады разыгрывается вальсом на лице каждого второго, что пытается изобразить из себя наивного дурачка, скрывая оскал хитрых улыбок и не менее грязных намерений. Игра слов и масок так и кричат: "Не доверяй никому и не показывайся". За несколько лет преступной жизни, у шатена выработался иммунитет на неординарные случаи в жизни, потому он мог найти выход из любой ситуации. Почти. До некоторого момента, он так и не мог расправиться со своим жалким бичеванием и тоской по новым ощущениям, хотя и пробовал все, что только можно, даже наркотические вещества, не испытывая при этом манящей *эйфории, наверное, был к этому уклонен и устойчив. Поднимаясь со своего скрипучего кожаного стула, Чон Чонгук, как часто представлялся молодой человек на светских вечерах, поплелся к окну, чуть пошатываясь от легкого головокружения и немного откашлялся, приводя себя в чувства. Отодвинув жалюзи, он сморщился от яркого лунного света. Сколько же он был в пропитии своей жизни безвылазно..? Он так и не может вспомнить веской причины своему сладкому запою, да и черт с ним, когда можно немного расслабиться, абстрагируясь от мира сего. Но только одно ему все никак не дает покоя несколько ночей подряд. До колкой дрожжи в суставах, прямой и леденящий душу взгляд из другого конца зала, намекающий на божественное происхождение обладателя медовых глаз, так аккуратно очерченных, напоминающих ему жемчужные бусины. Он застрял где-то в глубине самого подсознания, въелся, как кровь на белой ткани и никогда не сойдет. Что-то в нем было такое таинственное и завораживающее. Последний кадр воспоминаний упирается на эту фигуру у фуршета, с которой зрительный контакт был приостановлен, и после этого пустота. Воспоминания обрываются. Как бы тоскливый и до одури пьяный Чон хотел бы ощутить на себе этот проницательный взгляд до мурашек еще хотя бы раз и упиться им вусмерть. Так как он имел внушительный авторитет, на молодого человека боялись невзначай глянуть без веской на то причины, отчего жались по углам, как псины. Поэтому такое поведение показалось для него чем-то необъяснимым и из рамок выходящим. Как бы он хотел продолжить свои сладкие думы о чем-то прекрасном, только вот голова отдает волной пронзающей боли и белым шумом где-то у висков, и он, скорчив многострадальную рожу, шипит, что похоже по звуку на скрипучую задвижку на двери из красного дерева. Где-то рядом с собой, откопав в комоде спасающие пилюли, Гук глотает незамедлительно на сухую, нигде не обнаружив воды. Самое сложное - это долгое ожидание спасения этой бедной головы. Как только раздражитель иссякает, незаметно для самого обладателя, то вскоре прислоняется к холодному стеклу, сидя на подоконнике, и победно выдыхает, что он с этим дерьмом в итоге справился. Пробуждает Чонгука нагло бьющий свет в глаза, исходящий от осеннего солнца. Кто бы мог подумать, что погода наладится лишь за один вечер. Шатен разлепляет оленьи глаза с недовольством и с усталым прищуром. Он бы согласился немножко умереть сейчас, но нельзя. На ясную голову явно думается лучше, потому что он вспоминает о сегодняшней встрече, которая должна будет пройти в..? — Твою мать, – с недовольством шипит Чонгук, потирая глаза тыльной стороной ладони, – я же убитый, как вне себя. В итоге всех панических хаотичных раздумий, он находит для себя лучшее решение проблемы – освежиться как можно скорее, и, хотя бы, отрезвиться с концами. Под холодным душем все мысли упорядочены по своим полочкам, как положено. Оживляющая прохлада стекает по темным волосам, стекая гибкими струйками по прекрасному лицу с четкими выразительными чертами, капли катятся по телу, огибая рельефы и всевозможные впадины, унося с собой вчерашний вечер. Пальцы размашисто проезжаются по свежим шрамам на груди и ребрах, мажут по гладким бугоркам, навевая некоторые флешбеки. Последняя его цель была явно не из легких, раз оставила столько новых *легенд, представляя плоть обладателя как карту его жизни: "Вот здесь шрам двухлетней давности из Токийского мотеля", а таких историй больше, чем живого места. Впрочем, Чон особо не переживал по этому поводу, так как в обществе есть давно устоявшееся понятие: "Шрамы только красят мужчин", и он охотно в это верит. Босыми ногами, собирая недельную пыль со скрипучего паркета, Гук побрел до своего рабочего места, откуда раздалась вибрация от приходящего сообщения.Чертов Джун Жду сегодня в WP by Wolfgang Puck. Ствол можешь отложить, беседа состоится тет-а-тет.
— Ким Намджун, блять, за кого ты меня держишь? — Не выдержав, Чон выплевывает саркастично тихий смешок и отбрасывает очередной мобильник за лям, может того и дороже на кожаный диван, — чтобы я, да еще и без оружия пошел? У этого старика все печально с юмором, пх, да и с головой тоже, — по итогу запасает травмат на поясе, что спасал ему жизнь бесчисленное количество раз.***
Сегодня в самом сердце Л.А. не так оживленно, как обычно бывает по уикэндам. Ионизирующий воздух бьет по ноздрям своей свежестью и огни, очерченные на мокром асфальте поражают своим контрастом. Пятизвездочные отели и закусочные, свежесрезанный газон и рядом лежащие бутылки из под пива. Как же омерзительно. Прибыв в назначенное место раньше времени, Чон бросает автомобиль где-то у входа, не удосужившись припарковать автомобиль. Впрочем, когда это его заботило? Будто залетая на крыльях, Чонгук широко распахивает входные двери и уверенным шагом направляется к столику у панорамного окна. Вот же собака, сказал же, что поговорим тет-а-тет. За столиком сидел его старый знакомый Намджун и человек, имеющий до боли знакомые глаза, вымораживающие Чона изнутри. По крупицам пазлы памяти собираются воедино, но с натяжкой, потому он должен будет просто бдить за этим знакомым незнакомцем. — Джун, какого черта? Уговор был совсем иным, или я для тебя шутка, что ли? — Чонгук вальяжно распластался напротив двух людей, что он уже мысленно материл. Гук закидывает ногу на ногу и опрокидывает оценивающий взгляд на незнакомца, подмечая для себя, что он чертовски симпатичный для парня. Черт бы его побрал. — Не бывает такого, чтобы мой милый Гуки обращался ко мне на "хён". Я же не дурак. Зная тебя, ты так или иначе прихватил свою "зажигалочку", так и я должен был предохраниться стаканом воды, если ты понимаешь о чем я, — Нам кивает на рядом сидящего человека, — это Чимин, мой телохранитель, моя вещь. Чимин, как его представили, лишь коротко кивнул в знак приветствия и заглядывал с интересом в чернеющие глаза, что поблескивали в малиновых лучах заката. Не иначе, как картина, писанная самим Ренуаром. Очаровательная опасность, запретный плод. — Так и быть, я начну. Закладка у амбара потерпела крах, несколько миллионов утекло в " канализацию", потому как копы расшифровали ваш шифер "двуглавая береза", прежде чем закладчик успел заложить товар. Как это собираешься решать, Чонгук?"Пиздец" — это единственное что крутится в голове после услышанного. Причем, пиздец конкретный.
— Дай мне отсрочку и я с этим разберусь, — Чон хладнокровно отвечает, но выдает себя с потрохами, нервно постукивая пальцами по стеклянной столешнице, но даже сама ситуация его не столько выводит, сколько эхом отдающееся в голове: "Моя вещь". Как такое ангельское существо может быть чьей-то вещью? Вот это вот это восьмое чудо света с глазами?? Намджун это улавливает и давит лукавую лыбу, а позже перешептывается о чем-то со своим телохранителем, ака сучкой на привязи, поглаживая того по крепкому бедру, проезжаясь пальцами у самого паха и вызывая у второго до жути возмущенный вздох, — тебе ровно неделя, чтобы это уладить, малой. Только из уважения к тебе, я даю такой неимоверный шанс. Чимин закусывает губу, но не подает и виду, что Нам лапает его в столь чувственных местах так по-собственнически. Лишь украдкой поглядывает на Чонгука умоляюще и долго на нем не останавливается, опуская голову от легкого стыда. — Что же ты раскраснелся как девчонка, а, Чим? — Ладонью с размаху оставил алеющий след на лице своей покорной "игрушки", что так обжигающе огрел чувствительную кожу, — ты же убийца, из тебя должна литься ручьем кровавая жестокость, — Намджун приблизился вплотную к уху Чимина, опаляя своим дыханием, Чимин же стиснул зубы от такого напора и сжался до непростительно малых размеров внешне, напоминая собой зажатого птенчика, — а ты строишь из себя намокшую девственницу перед папиком. Такой расклад событий вывел из себя Чона, что так залипал на того загадочного парня и словил неожиданный для себя краш, и потому он уже собирался встать и уебать этому извращенцу, хоть и знает его туеву хучу лет, как его остановила поднятая рука на вид ущемленного Чимина. — Если ты сделаешь еще шаг, то я протолкну в твою глотку свой револьвер, и клянусь, что пуля выйдет наружу только через прямую кишку. — Такой на вид безобидный ангел просто убил Чонгука своей внезапной дерзостью. — Ох хох, вооу, я не трону и пальцем этого старика, не убивай меня одним только своим взглядом, а то вывернет сейчас на пол в таком-то приличном месте, — усмехается Чон, но осторожничает. Ему сносит крышу от такого холодного хищника, что сейчас пожирает его глазами. — Как же надрессировали такое прелестное создание. — Ровно неделя и товар у меня. Не проебись, мелкий, моя любовь к тебе, увы, ограничена. Я не буду ждать вечно. — В последний раз Намджун скользит липким взглядом по своей "игрушке" и одаривает Гука такой *фейковой добродушной улыбкой, отчего не по себе, и поспешно поднимается со своего места, направляясь к выходу. Чимин молча следует за ним, Чон лишь успевает коснуться такой нежной руки, на пальцах которой располагались изящные и утонченные кольца, так под стать хозяину. Чон уже проебался. Он влюбился.***
— Совсем от рук отбился, раз выставляешь меня таким дураком, а, грязная сучка?! — Намджун до хруста костей надавил на поясницу парня, заставляя его максимально прогибаться под собой и подчиняться. Вдалбливая в кровать такое хрупкое тело, он то и дело плевался обидными словами и не менее жестокими ударами, оставляющими на теле парня лилово-алеющие отметины и все новые ссадины. — Н-нет, х.. хозяин, — процедил сквозь зубы Чимин. Несмотря на пронзающую боль и пылкие слезы, стекающие градом на сжатые руками простыни, он покорно подчинялся, позволяя себя унижать, как бы то ни было мерзко и противно. Нет, Чимин не ненавидел Кима, он его уважал, как никто другой и позволял отыгрывать на себе всю накопившуюся желчь. Ведь он винил всегда себя, всегда отчаянно ненавидел. Поэтому секс для обоих молодых людей — это способ выпустить пар. Намджун выпускает пар на Чимине, а Чимин, в свою очередь, выпускает пар на себе, принимая такое наказание. Намджун имел двух братьев — Ким Сокджин и Ким Тэхен, первый является достаточно хитрым человеком, а второй обладает двойственностью личности. Отец трио был достаточно консервативным человеком, потому мог на легкую руку обматерить во всех грехах его непутевых сыновей, если те в чем-то облажались. Сокджин, как самый старший среди братьев, имел достаточно неплохой бизнес, будучи успешным банкиром. В руках Джина находилась огромная коммерческая сеть, за ниточки которой он умел дергать, как искусный ядовитый паук, удерживающий в своей паутине много крылатой добычи. Ким Тэхен же, как самый младший, имел неплохой бардель, который в свою очередь был материнским зданием и имел несколько ответвлений по округе, что приносило достаточно неплохой доход. Все легально до той поры, когда прикрываешь это табличкой "Развлекательная программа наказаний от доминантных жриц". Тэхен принял такое правило в своих заведениях, чтобы скрыть сам факт сношений. Ну подчиняются взрослые мужики под каблуком девиц, но ведь все в рамках нормы, никакого секса. Лишь за плату в vip-zone клиенты могли получить желаемое. Откуда такая жестокость у Ким Намджуна? Парень не промах и обладает достаточно высоким IQ, чтобы подчинять и руководствовать, но есть одно "но". Джун по сути своей, является разрушительным. Сколько он помнит себя, все косяки и промахи он сгребал чугунной лопатой и огребал от своего отца по полной, будучи избитым до свиста в ушах и разлитой крови по холодному полу. Он ненавидел отца. Но больше ненавидел себя, что он такой неправильный и до жути невезучий. После этого его ненависть перекатилась на мать Пака, что внедрилась в их семью с таким крохотным Чимином, чтоб его. Намджун ее ненавидел за то, что стала заменять им умершую мать, которая покинула их, когда произвела на свет Тэхена, но стал ненавидеть еще больше, когда та покончила с собой, не выдерживая на себе буллинга и побоев своего до жути токсичного мужа. И когда трех сыновей и горем убитого Чимина выставил за дверь пьяный вдовец, то крышняк Нама сорвало и будто что-то перемкнуло в его сознании, оставляя в своем сердце только смердящую тьму и жестокость. Потому Джун отрывался на своей "игрушке" за все подряд, что вызывало диссонанс в его мыслях и даже просто легкое раздражение. Он просто хотел его иметь настолько жестоко, насколько можно. Он его любил, но по-своему, с закипающим в котле ненависти сердцем, истерзанным временем и моментом. Это уже не добродушный Ким Намджун,которому просто не везло, а жестокий наркодиллер RM, так остервенело трахающий под собой неподвижное поддатливое тело.***
— Алло, Хос? Мне нужна твоя помощь, — Чонгук нервно бормочет в трубку, когда на смену гудкам слышит голос единственного человека, кому он может доверять здесь и сейчас. — Слушаю, милый Гукки, о, у меня фулл хаус, мне сегодня фортит, — улыбается в трубку Чон Хосок, когда ему выпадает удачная карточная комбинация. — Мне нужны твои связи, чтобы выйти на "распотрошителя могил". Недавнюю кладку наркоты пофиксили подчистую. Сможешь выручить, брат..? — Гук, ты еще спрашиваешь? Конечно все для тебя, брат, в огонь и в в воду за тобой, — Чонгук слышит звон монет и музыку игровых автоматов на фоне их разговора и потирает переносицу. — Буду должен, Хос. Как сейчас обстоят дела с казино? — Бизнес летит в гору, звонко присвистывая. Может, навестишь своего дорого брата? Я так давно тебя не видел, малой, — Гук мог бы поклясться, что Хосок ослепляет улыбкой всех присутствующих в подпольном помещении в самом центре Л.А. Чон Хосок, известный как J-hope — один из самых успешных владельцев казино и игровых автоматов в стране, но ему фортит в жизни также, как и в играх, потому он чист и по натуре своей невинен. Больше всего азарта у молодого человека вызывает то, когда он нацелен смутить своего милого младшего братца. Потому и в детстве он его всячески подкалывал и любил целовать, как то делала их мама в далеком прошлом. Вот только когда они стали взрослее, такие игры порой переходили за рамки приличия, и Хосок уже во всю засасывал бедного Гуки в ванной комнате, прижимая его к холодному кафелю цвета морской волны. Чонгук это все помнит, потому и не горит желанием напоминать о себе родной кровушке, чтобы сохранить нервы себе, в первую очередь. — В конце недели я заскочу к тебе, даю слово, — Гук тушуется, но отпускает облегченный выдох, когда слышит смех через трубку. — Я весь в ожидании твоего появления, Чонгук-ки, позже я скину тебе контакты того, кто тебе нужен. Я в нем не сомневаюсь, он со своей задачей справится. — Если ты так говоришь, то это надежный человек. Вери сенкью, мой дорогой брат, — Чонгук сбрасывает вызов и болезненно потягивается в своем кресле, разминая косточки. — Надо бы вновь начать заниматься в спортзале, но пиздецки лень, — Чонгук сводит брови на переносице с разочарованным стоном, но минуту спустя выпрямляется в легком удивлении от уведомления телефона.Хосоки-хён ХХ-ХХ-ХХ-ХХХХ — это Мин Юнги, также известный как Suga, хладнокровный и расчетливый, лучше любой собачьей ищейки. Он решит твою проблему, лучше представься своим псевдонимом и не распространяй про нашу родственную связь. Саранхэ, мелкий
Наконец Чон сможет с этим разобраться поскорее, потому незамедлительно посылает на номер мессендж: "Я JK, встретимся *геоданные завтра в 10 вечера, у меня есть для тебя заказ".