А в конце зло побеждает

— Блу-у-у-у-у-ум! Полный радостного нетерпения вопль получился по-настоящему длинным, и я привычно скользнула взглядом поверх цветастых голов, разыскивая среди пёстрой массы собравшихся во дворе учениц единственную нужную — Стелла уже неслась ко мне на всех парах, как обычно протискиваясь через толпу без какого-либо намёка на чемоданы. — Кричишь так, будто полгода не виделись, — улыбнулась я, когда Её Высочество всё же пробралось через разделявшее нас скопление феечек и тяжело опустило ладонь мне на плечо, ища точку опоры, чтобы отдышаться. — Отстань… — пробубнила Стелла полузадушенно. — Скучать по друзьям законом не запрещено. — Из уст будущей королевы звучит как-то угрожающе. — На губах моих растянулась весёлая улыбка, и, зыркнув на меня прищуренным взглядом, Стелла всё же разогнулась — Фарагонда как раз закончила со своими короткими напутствиями и отпустила новоприбывших учениц с миром. Целый рой каблуков застучал по каменной лестнице, и толпа как обычно разделилась на два лагеря: тех, кто спешил поскорее добраться до своих комнат, и тех, кто предпочитал подождать, пока основной поток людей схлынет, дабы не толкаться в слишком узких для подобного коридорах. Тому, что в числе вторых оказалась почти вся наша компания, я даже не удивилась: я никуда не спешила, — во многом, конечно, из-за примостившегося у бедра Рафа, который и так уже высказал мне всё своё недовольство тихими порыкиваниями, — а потому прилипшая ко мне Стелла тоже, Флора была для давки слишком робкой, а Муза сборища в принципе не жаловала и всегда старалась держаться от них подальше. Заприметив друг друга на разных концах двора, мы с улыбкой обменялись кивками и оставили все разговоры до воссоединения в квартире. Собственно, когда мы до неё всё-таки добрались, — Флора с Музой шагнули на порог раньше, так как и к лестнице стояли ближе, — одна из дверей была уже не заперта, и, бросив чемодан практически в дверях, а вместе с ним и разочарованно заскулившего Рафа, я радостно влетела в соседнюю комнату и заключила Текну в крепкие бесстыдные объятия. Клянусь, на этот жест она просто обязана была отреагировать какой-нибудь умеренно насмешливой репликой: вариантов было много, от классического «задушишь» вплоть до снисходительного «тебе что, пять лет?» — не знаю, это почему-то напрашивалось само собой, однако вместо любых остроумных замечаний она выдохнула негромкое «привет» и сжала меня в ответ так крепко, словно соскучилась ничуть не меньше. В груди разлилось хорошо знакомое тепло, будто всю накопившуюся во мне любовь наконец-то выпустили из заточения, позволив ей беспрепятственно наполнить тело и разум, и, отстранившись, я прижалась к её губам — быстро и коротко, чтобы не смущать уже наверняка направляющуюся к своей комнате Музу. — Всё в порядке? — уточнила вдруг Текна, сканируя меня внимательным взглядом с ног до головы, и, поразмыслив несколько секунд, я всё же поняла, что, вероятно, она опять отсылалась к тем сражениям с Небулой и Огроном. — В полном, — заверила я, кивнув с довольной улыбкой, и спустя короткую заминку Текна решила поверить моим словам и вернулась к раскладыванию вещей. Не став отвлекать её от не особо увлекательного дела, с которым всегда хотелось расправиться побыстрее, я покинула чужую комнату и наконец-то зашла к себе. Обделённый вниманием Раф обиженно свернулся на свежезастеленной постели, и я опустилась рядом с ним, принявшись поглаживать по мохнатой макушке. — Хорош дуться, ты и так от меня все каникулы не отлипал, — пожурила я, вместе с тем внимательно наблюдая за перемещениями Флоры по комнате. Её золотые браслеты привычно позвякивали при каждом движении руками, и один этот звук заставлял подсознательно расслабиться и почувствовать себя почти как дома. В ответ Раф издал нечленораздельный скулёж, больше похожий на возмущённое ворчание, и махнул хвостом, то ли специально, то ли случайно шлёпнув меня по ноге. — Проблемы в отношениях? — участливо спросила заметившая нашу размолвку Флора, и я закатила глаза, без слов объясняя, что кое-кто просто как обычно капризничал. Долго обижаться Раф не умел, а потому, не став потакать его эгоизму больше положенного, я поднялась на ноги и принялась за раскладывание вещей. Всё шло замечательно ровно три дня: мы сидели в знакомых кабинетах на знакомых занятиях, делились друг с другом рассказами о прошедших каникулах, строили планы на следующие, болтали, смеялись и списывали друг у друга домашку; пару раз я наведывалась к Рокси, дабы убедиться, что у неё всё в порядке и разлука с Алфеей не заставила её забыть, как правильно общаться с людьми, — пока однажды в голове моей не прозвучал спокойный, однако не терпящий возражений голос Фарагонды: — Блум, зайдите ко мне, пожалуйста. Весьма удобно, в этот момент я шагала по коридору как раз недалеко от её кабинета, а потому, не заходя к себе, чтобы оставить учебники, я свернула в противоположную от квартиры сторону и спустя полминуты стояла на сотню раз уже встречавшем меня пороге. — Вызывали, мадам? — поинтересовалась я, шагнув вглубь помещения, и сидящая за ворохом каких-то бумаг директриса кивнула, отвлекаясь от своего занятия. — Не волнуйтесь, Блум, сегодня я буду краткой. Некоторое время назад со мной связались ваши биологические родители, и они приглашают вас на бал в честь возвращения Домино к жизни. — На мгновение Фарагонда задумалась, однако, видимо, решила сразу меня добить: — В некоторой степени, на бал в вашу честь. Много эмоций обрушилось на меня в тот момент. Сердце пропустило удар и принялось болезненно биться о рёбра, земля как будто моментально ушла из-под ног, в голове расплылся затмевающий все мысли туман, желудок свернулся в трубочку, в горле поднялась тошнота, картинка на сетчатке вдруг потемнела и попыталась уехать куда-то в сторону — однако я проигнорировала абсолютно все ощущения, закрыла глаза и сделала длинный выдох. Успокоиться на сто процентов не получилось, но легче определённо стало. — Хорошо, — отозвалась я, поистине мастерски — честное слово, в тот момент я так собой гордилась — взяв себя в руки, и чуть склонила голову. — Они не уточняли, когда? — Завтра, — с готовностью отозвалась Фарагонда. — Как только будете готовы, сообщите мне, и я перенесу вас на Домино. И, разумеется, на правах принцессы вы можете пригласить на столь важное событие всех своих друзей. Учёба только началась, так что я с радостью освобожу вас от занятий на этот день. — Ясно, — выдохнула я коротко и как-то незаметно для себя самой поняла, что всё напускное спокойствие стремительно превратилось в самое настоящее, классическое одеревенение. Казалось, любой лишний вздох грозился стать причиной срыва с губ истерического смешка или, что ещё хуже, всхлипа, а потому я просто замерла, застыла, окаменела, подсознательно стараясь остановить все протекающие в организме процессы. — Я поняла вас, спасибо, мадам. До завтра. — До завтра, — кивнула Фарагонда в ответ, и на негнущихся ногах я покинула её кабинет. Бал. На Домино. В мою честь. Не было смысла даже сомневаться в том, что именно на нём тайна моей личности станет достоянием всего Магического измерения. Мне было чертовски страшно. Внутри всё крутило и переворачивало, ноги становились то ватными, то деревянными, и, пока я брела до квартиры, мне трижды казалось, что я вот-вот свалюсь в обморок. Безусловно, состояние было просто отвратительным, однако, как бы странно это ни звучало, в тот момент оно меня несказанно радовало: я отчётливо понимала, что это было обыкновенное волнение перед неизвестным, и с готовностью предпочла бы хоть десять таких ощущений тому мучительному и мрачному ожиданию худшего, от которого изнемогала весь конец предыдущего триместра. Как и ожидалось, от вынесенного на всеобщий суд предложения не посмела отказаться ни одна живая душа: кто-то воспринял приглашение на бал с большим восторгом, кто-то с меньшим, однако никто из девчонок даже не колебался в его принятии, и за это я была безумно им благодарна. Стелла, разумеется, тут же получила благословение на «плюс один» к своему приглашению в лице Брендона, а сама я, наконец-то более-менее придя в себя, тоже взялась за телефон и отписала небольшое сообщение своему собственному рыцарю. Спустя пять минут рыцарь ответил многообещающим «такое я пропустить не смею», и, улыбнувшись, я отложила телефон, после чего с чистой совестью забила на урок физкультуры и в компании Рафа и пачки сигарет отправилась наматывать круги по окружающим Алфею лесам, отчаянно пытаясь восстановить душевное равновесие. Казалось, едва ступив завтра на порог родного дворца, я просто умру, и внушить себе уверенность не помогали ни позитивные мысли, ни попытки отвлечься, ни подпитка от пылающего в Рафе Огня, которому в любой иной ситуации сразу бы удалось меня успокоить. В волнениях я провела весь этот день: как на иголках отсидела урок самообороны, традиционно попила чаю со Стеллой, после чего проводила их с Текной в Магикс на поиски новых платьев, — у Флоры с Музой остались наряды ещё с того бала на Солярии, а потому от шоппинга они отказались, — ещё разок выгуляла Рафа и завалилась спать, проворочавшись с боку на бок практически два часа. Тому, что Дафна знала о моих волнениях ещё до того, как я успела добраться до чёрной комнаты, я даже не удивилась и как на духу выложила ей всё, о чём сегодня узнала сама, с болью в сердце наблюдая за сменой выражений её лица: там смешались одновременно и радость, и нетерпение, и тоска, и боль из-за того, что она никогда не сможет увидеть родителей, и ещё тысяча разных эмоций, которые, как бы ни пыталась, скрыть она просто не могла. — О, Блум, прошу тебя, повеселись на полную! — взмолилась она, едва услышав о том, какое важное событие меня завтра ждёт. — Не смей ничем загружаться, просто развлекайся с друзьями! Мама с папой всегда умели устраивать потрясающие балы. — Да не люблю я всё это… — возразила было я, но Дафна схватила мои руки и пристально всмотрелась в глаза. — Во-первых, моё юное Высочество, от этого никуда не деться, — начала она невероятно грозно, однако в голосе её не звучало ни капли давления: она просто излагала факты, и сбежать от них было за пределами моих возможностей. — Править из тени может кто угодно, сама понимаешь, однако появление правителя на балу — святая традиция, которая гарантирует королевству львиную долю стабильности. А во-вторых, — взгляд её смягчился, и губы тронула лёгкая улыбка, — это на самом деле весело. Постарайся забыть обо всех чужих взглядах — сосредоточься на друзьях и веселись. Это твой день. Твой бал. Твой дом. Брови мои взлетели вверх в безмолвном умоляющем «не надо», и Дафна практически полностью отзеркалила этот жест, так же без слов ответив: «Иначе никак, милая». Остаток ночи она рассказывала мне о дворце: о том, где что находится, чтобы в любое время я могла отыскать нужное место, какие из фрейлин наиболее дружелюбные и наименее педантичные в плане соблюдения формальностей, дабы не напрягать меня лишний раз церемонными обращениями, какую еду обычно велят подать родители, какой фасон платья обязательно затмит наряды всех присутствующих и как будет лучше вести себя, когда король с королевой неизбежно обратят на меня внимание всей толпы. Проснулась я ещё более испуганной, чем засыпала вчера, и добрых полчаса просидела на кровати без движения, дыша так глубоко, как только могла, и перестаралась так сильно, что под конец голова не просто кружилась, а каталась на самой настоящей карусели. — Блу-ум, — сокрушённо вздохнула Флора, наблюдая за тем, как я поднимаюсь с кровати и тут же чуть в неё не врезаюсь, полностью потеряв ориентацию в пространстве. — Ты до бала убиться хочешь, чтобы сбежать от ответственности? — Неплохой вариант, — отозвалась я приглушённо, схватившись за стул в поисках опоры. Дойти до ванной оказалось самым настоящим испытанием, но всё же я с ним справилась и уже спустя десять минут, полностью одетая, вновь сидела на кровати, сжимая кулаки так отчаянно, что костяшки стали белее снега. Как же сильно в тот момент я завидовала девчонкам, которых моё Пламя могло избавить абсолютно от любых тревог. — Мы готовы, Ваше Высочество, — заглянула в нашу комнату уже уложенная голова Стеллы, и, тупо уставившись на неё, я коротко выдохнула да так и забыла сделать новый вдох. Тело окаменело. Бабочки в животе сошли с ума, принявшись, словно камикадзе, врезаться во все попадающиеся на пути внутренности. Кровь в ушах шумела так, что я совершенно перестала слышать звуки внешнего мира. Мне больше не казалось, что я вот-вот умру. В тот момент я несомненно предпринимала активную попытку это сделать. — Ну что за недоразумение! — всплеснула руками Стелла где-то за границами перекрывшей мне слух ваты и вдруг исчезла, а спустя тридцать секунд распахнула дверь уже на полную, уверенно прошествовала к моей кровати и бесцеремонно пихнула что-то маленькое мне в рот. — Глотай, — велела она всё так же глухо, и только после выполнения её приказа я смутно поняла, что это была, судя по всему, какая-то таблетка. — Что это? — слабо поинтересовалась я, и Стелла заботливо похлопала меня по плечу. — Обычное успокоительное. Магией тебе не поможешь, так что приходится справляться традиционными методами. В ожидании действия чудо-таблетки мы просидели на кровати ещё около пяти минут, и, устроив морду у меня на коленях, Раф внимательно заглядывал мне в глаза: во взгляде его не было обычного в таких ситуациях для собак сочувствия — скорее, он осмысленно наблюдал за моим состоянием и готовился действовать уже по обстоятельствам. Понятия не имею, что именно под «готовностью» девчонок подразумевала Стелла, но, даже если они действительно уже собрались в гостиной в ожидании отправления, заходить к нам и спрашивать, в чём причина задержки, никто не спешил, наверняка понимая, что перед столь грандиозным событием у меня обязательно возникнет тысяча и одна трудность. И всё-таки успокоительное подействовало. Бабочки слегка угомонили своё мельтешение, сердцебиение более-менее выровнялось, дышать стало легче, и в груди остался лишь неприятный зуд от тревоги перед неизвестностью. Заметив, что взгляд мой проясняется, Стелла довольно улыбнулась и, поднявшись на ноги, протянула мне руку, которую я с благодарностью приняла. — Платье не забудь, — кивнула она в сторону одиноко покоящегося на стуле наряда, когда я попыталась было сделать шаг в сторону гостиной, и, спохватившись, я схватила укутанный в полиэтилен свёрток. Девчонки действительно ждали нас в гостиной в полном сборе: каждая с собственным одеянием в руках, одна в меру взволнованная, другая заранее уставшая, третья абсолютно спокойная — и, выбежав вперёд меня, Раф приветственно гавкнул. — А Рокси не пойдёт? — поинтересовалась вдруг Флора, оглядываясь так, словно та могла притаиться за каким-нибудь из кресел, и я покачала головой: — Я пригласила её, но, как и ожидала, пока она хочет держаться от дворцов как можно дальше. — Прекрасно её понимаю, — тут же вклинилась в разговор Муза, и Стелла щёлкнула её по лбу: — Цыц, ты права на отказ не имеешь. — К сожалению. — Муза замученно закатила глаза, но я видела, что говорила она несерьёзно и, даже если бы я прямо сейчас предложила ей остаться, всё равно отправилась бы с нами. — Все готовы? — Я обвела взглядом всю нашу компанию, чувствуя, как в животе вновь сжимается тугой узел страха, и девчонки почти синхронно кивнули. Звонок только-только прозвенел, и коридоры должны были встречать нас пустотой. — Тогда пойдём, — объявила я наконец. Оттягивать неизбежное смысла не было — только ещё больше изводила бы себя неизвестностью и тревогой. Прекрасно понимая, в каком состоянии я нахожусь, Стелла возглавила нашу процессию и бодро зашагала к кабинету Фарагонды, в этот раз нисколько не возмущаясь тем, что её лишили звания перевозчицы: несмотря на то что нас на Домино должна была переправить директриса, остаться без работы ей было не суждено и ближе к началу бала ей предстояло лично доставить во дворец своего ненаглядного. — Ты как? — негромко поинтересовалась Текна, тут же привлёкши внимание шагающей рядом Флоры, и, храбрясь, я кивнула: — Приемлемо. Через пятнадцать секунд Стелла распахнула двери директорского кабинета с громким «доброе утро, мадам!», и, обведя нас всех внимательным взглядом, Фарагонда будто бы удовлетворённо кивнула. — Полагаю, самое время вам придумать своей команде название, — усмехнулась она как-то совсем не по-учительски, судя по виду, пребывая в прекрасном расположении духа, и Стелла одарила её ангельской улыбкой. — Желаю вам хорошо провести время, девочки, — напутствовала директриса и поднялась из-за стола. — И, Блум… ещё раз спасибо. Ответить я не успела — взмахом руки Фарагонда перенесла нас в смутно знакомое место, и… я замерла. Время тянулось до бесконечного долго. Нас выбросило прямо посреди пустого коридора, и, ни слова не говоря, я обводила взглядом в меру роскошное и одновременно сдержанное убранство: выкрашенные бордовым стены, тяжёлые красные ковры, обновлённые гобелены и литые светильники, симметрично расставленные деревянные подставки со свежими вьющимися растениями, золотую лепнину на потолке, свисающие вдоль стен ламбрекены с парчовыми кисточками… Всё казалось знакомым и незнакомым одновременно, и я не могла понять, потому ли, что видела всё это после разморозки, или потому, что засвидетельствовала дворец ещё в глубоком детстве. — Блум? — осторожно спросила Флора, устав топтаться на месте в ожидании моей перезагрузки, и в то же мгновение где-то в глубине коридора раздался уже незнакомый голос: — Ваше Высочество! Мы со Стеллой вздрогнули одновременно: она — потому что по привычке вытянула голову в поисках источника звука, я — уже по традиции от страха. Обернувшись, я заметила на всех парах спешащую к нам фрейлину. — Доброе утро, госпожа! — Затормозив в паре метров от нас, женщина присела в отточенном реверансе и в мгновение ока подсчитала всех моих спутниц профессиональным взглядом. — Позвольте проводить вас в ваши покои, и сразу после мы подготовим комнаты для ваших подруг. — Не стоит… — пролепетала я на автомате и беспомощно оглянулась. — В смысле… ночевать мы не собираемся… Так что до церемонии побудем у меня, хорошо? — Как скажете! — воскликнула фрейлина таким голосом, словно была до глубины души поражена моей попыткой спросить у неё разрешения. — Прошу, следуйте за мной. Не сумев больше выдавить из себя ни слова, я покорно поплелась следом за бойкой женщиной и даже не пыталась запомнить все пройденные повороты, вместе с тем старательно игнорируя всех встречавшихся по пути людей заодно с их пристальными взглядами. Очнулась только в тот момент, когда фрейлина объявила, что мы пришли, и бездумно уставилась на более знакомую, чем всё здешнее окружение, дверь. Неожиданно для меня самой губы тронула лёгкая улыбка, и я тайком покосилась на Текну, во всех красках вспоминая, как когда-то мы валялись тут на замороженном полу и пялились друг на друга, не в силах вымолвить ни слова. Поймав мой взгляд, она понимающе опустила голову, и я заметила, как кончики её ушей покраснели. — Спасибо, — всё же отмерла я, обратившись к приглашающе раскрывшей перед нами двери фрейлине, и она вновь присела в почтительном реверансе. Стелла прошествовала в мои покои первой, а следом за ней зашагали и остальные девчонки — только я осталась растерянно мяться на пороге, чувствуя бедром тепло примостившегося рядом Рафа. — Ваше Высочество… — раздался вдруг голос фрейлины, решившей, видимо, воспользоваться моей заминкой. — Ваши родители очень хотят с вами встретиться. Если вы не против, могу я сопроводить вас к ним прямо сейчас? Признаться честно, к тому моменту я извела себя переживаниями настолько, что потеряла всякое желание испытывать ещё хоть что-нибудь, и, даже не задумавшись толком, я просто кивнула: всё равно нам предстояло поговорить, так смысл был оттягивать неизбежное? — Я встречусь с родителями, — сообщила я подругам, зайдя в комнату и отдав платье тут же потянувшей к нему руки Стелле. — Чувствуйте себя как дома. И присмотрите за Рафом, пожалуйста. В ответ на это мой мохнатый приятель издал недовольный скулёж, но я погрозила ему кулаком, шагнула в коридор и прикрыла за собой тяжёлую дверь. — Пойдёмте. — Я выдавила из себя слабую улыбку, и, почтенно склонив голову, фрейлина повела меня в королевские покои. Путь этот Дафна описала мне не один раз, ровно как и маршрут до тронного зала, а потому к концу шествия я была примерно на восемьдесят процентов уверена, что, скорее всего, смогу найти обратную дорогу самостоятельно. — Спасибо, — поблагодарила я вновь замершую у дверей женщину, и, присев в очередном реверансе, она удалилась по своим делам. Сделав глубокий вдох и даже не подумав постучаться, я нажала на дверную ручку и прыгнула в омут с головой. — Блум! Казалось, родители с раннего утра только и делали, что безвылазно сидели в своих покоях и ждали моего появления — вся их поза говорила о предельной готовности в любой миг подняться на ноги и сделать шаг мне навстречу. Собственно, именно так обрадованная Марион и поступила: подскочила с огромной королевской кровати, на которой до этого совсем не по-королевски сидела, постукивая каблуком по полу, и за считаные секунды подлетела ко мне, заключив в крепкие объятия. — Как же я рада тебя видеть! Ох, милая моя! — Шея моя оказалась стиснута так крепко, что с получением кислорода у меня вот-вот грозились начаться проблемы, но Марион отпрянула так же внезапно, как захватила меня в свои тиски, и тут же сжала мои ладони. На губах её застыла до невозможного радостная улыбка, а в глазах светилась небывалая теплота и — что удивило меня больше всего и одновременно заставило чувствовать себя не в своей тарелке — самая настоящая любовь. — Ты уже осмотрела дворец? Как тебе? Надеюсь, ты привела друзей? — Марион, — негромко окликнул её Орител, и, словно опомнившись, она виновато склонила голову. — Прости, я не хотела на тебя давить. Просто… Она оборвалась на полуслове, и на несколько мгновений в покоях повисла тишина. А затем, неожиданно для меня самой, с губ моих сорвалось слабое и полувопросительное: — Просто ты рада меня видеть? Марион подняла на меня полный надежды взгляд, и я изо всех сил постаралась улыбнуться. Губы её дрогнули, и, замешкавшись, она коротко кивнула. — Очень. Приподняв уголок губ ещё выше, я перевела взгляд на замершего за её спиной Оритела. Признаться честно, я не вполне понимала, как себя при нём вести: он был красив и статен, — объективно, спорить с этим было очень сложно, — и отцом не воспринимался от слова совсем, а потому в его присутствии я чувствовала лишь весьма приземлённое смущение — как с Авалоном когда-то, когда смотришь на человека и совершенно искренне думаешь: «Вау». Разумеется, мне было неловко. — В общем… — начала я неуверенно, быстро поняв, что уговор «не давить» новоявленные родители воспринимали весьма буквально и в принципе не собирались начинать разговор первыми, решив отдать все бразды правления мне в руки. — Фрейлина сказала, что вы хотели поговорить? — О тысяче вещей, — с готовностью кивнула Марион и сразу после этого зачем-то глянула мне за спину. — Но сначала, прошу, скажи, ты прибыла с друзьями? — Угу, — отозвалась я, и, в неуловимое мгновение вновь вернув себе монаршую выправку, Марион терпеливо опустила взгляд. — Тогда побудь пока с ними. Освойтесь. Осмотритесь. Поговорить мы всегда успеем, негоже ради этого бросать гостей. Рот у меня открылся, закрылся и открылся снова. В словах её было зерно истины, но… — Если вы не против… — начала я, тут же приковав к себе внимание родителей. — Я бы хотела поговорить сейчас. Уверена, Стелла найдёт, чем занять себя и остальных, а я… боюсь, если мы отложим разговор, в следующий раз я просто не найду в себе сил его начать. На какое-то время в покоях повисла тишина. Орител с Марион молча переваривали мои слова, и, наверное, в какой-то степени они могли показаться им неприятными, но при любом раскладе я бы предпочла быть предельно честной, нежели врать из вежливости и загонять себя в окончательный тупик. — Конечно, — отмер наконец Орител и, сделав шаг назад, указал на небольшой балкончик, выходящий прямиком на раскинувшийся вдалеке пышный лес. Приглашение я приняла, и мы неспешно направились к высоким каменным перилам. — Понимаю, разговор будет не из приятных, но мы должны знать, — продолжил тем временем Орител, тенью ступая за мной. Дойдя до перил, я развернулась и оперлась на них спиной. Родители замерли неподалёку, и Марион церемонно сложила руки на подоле платья. — Можешь рассказать нам о Дафне? Наверное, в глубине души я понимала, что этот вопрос неизменно всплывёт, и Орител был прав от и до: и говорить, и слушать об этом будет чертовски болезненно, но… кто, как не её родители, заслуживали знать всё о её судьбе? И, сделав глубокий вдох и чувствуя, как лёгкий ветерок треплет распущенные волосы, я принялась рассказывать. О том, как познакомилась с Дафной одним далёким летом и долгое время никак не могла вспомнить о ней в реальности. О том, как испытывала проблемы с расщепившимся сознанием и из-за этого была вынуждена получить Чармикс, в результате открыв воспоминания не только о произошедшем, но и о Дафне. О том, как столкнулась с Советом и рассталась с сестрой сразу же после того, как из нас было решено сделать подопытных кроликов. Как она вернулась, сделав меня самым счастливым человеком на свете и принявшись обучать меня обращению с собственной силой. Как помогала. Как поддерживала. Как всегда была на моей стороне. Умолчала лишь о Даркаре, понимая, что эта часть истории родителям очень не понравится. Внутри что-то неприятно сжалось. Орител с Марион слушали молча. Внимательно, практически одержимо, сохраняя в памяти каждое моё слово об их любимой дочери, и пару раз на глазах Марион вновь проступали слёзы, которые она старалась незаметно смахнуть рукой. Кулаки Оритела сжимались, казалось, против его воли, и, совершенно его не зная, я безошибочно могла определить, что думал он в это время о Валторе — о том, как из-за него это всё и случилось, из-за него ведьмы-прародительницы пробрались слишком глубоко, из-за него Дафне пришлось пожертвовать собой. Я не знала, сколько времени занял мой рассказ, и надеялась лишь на то, что девчонки правда не заскучают в моё длительное отсутствие. Орител с Марион молчали ещё несколько минут: осмысливали услышанное, раскладывали информацию по полочкам, смирялись с реальностью. — И Дафна… — раздался наконец робкий голос Марион. Глаза её блестели. — Вы видитесь каждую ночь? — Практически, — отозвалась я с готовностью, вновь изо всех сил желая её утешить. — Только если я не вырубаюсь или не перенапрягаюсь. Тогда просто чернота. Уточнение Оритела зацепило, и, нахмурившись, он переспросил: — «Вырубаюсь»? Я замялась. — Учёба была… насыщенной. И проблемы с экзаменами были меньшими из всего списка. — Блум… — С губ Марион сорвался полный горечи вздох, и она опустила голову. — Мне так жаль… что ты должна была проходить через всё это одна, что… — Эй, — перебила я совсем невежливо, но голос мой был мягок и участлив, а потому никто из родителей даже не подумал одарить меня укоризненным взглядом, — я в порядке. Всё позади. Вы здесь ни при чём, пожалуйста, не надо себя винить. — Разве могу я? — резонно вопросила Марион, однако я упрямо замотала головой. — Я не жалею ни о чём из случившегося. Я сильная, правда, из-за Огня Дракона или же нет. И теперь, что бы ни случилось, могу защитить дорогих мне людей. — Я оборвалась, не уверенная, стоило ли продолжать, однако в тот момент во мне, видимо, проснулся самый настоящий королевский оратор, к навыкам которого частенько прибегала Стелла, и я продолжила, твёрдо глядя Марион в глаза: — И вас в том числе. С губ её сорвался судорожный вздох, и она спешно опустила взгляд, комкая подол платья в руках. Орител, на которого я взглянула мгновением позже, наоборот, смотрел на меня прямо и неотрывно, а затем вдруг произнёс — слишком громко для зависшей в покоях тишины: — Я так горжусь тобой. Смущённо опустив взгляд, я хотела было ответить «спасибо», но в последний момент поняла, что в данной ситуации оно звучало бы максимально неуместно, и просто промолчала. Мы стояли в тишине ещё какое-то время: я чувствовала, как ветер треплет мои волосы, и вполоборота смотрела на расстилающийся под нами вид; Орител сложил руки на груди и привалился плечом к колонне, глядя куда-то вдаль; Марион по-прежнему сидела на плетёном кресле, сцепив руки на подоле платья и обдумывая всё услышанное. В тот момент мне было практически хорошо. Никто не давил, атмосфера, хоть и казалась непривычной, ни к чему не принуждала и ничего не требовала, и даже родители воспринимались не как грозные и отстранённые король с королевой, а как обычные, жутко уставшие, но всё равно чертовски заботливые супруги, которые ужасно истосковались по своим детям и простому общению. И тогда я решилась задать свой вопрос — тот самый, который озадачил меня ещё во время первой встречи: — Скажи… — Сразу поняв, что я обращалась к ней, Марион подняла на меня взгляд и приготовилась слушать. — Почему… я совсем не чувствую в тебе сил? Губы её приоткрылись, пропустив через себя тихий выдох, и боковым зрением я заметила, как Орител напрягся. Не нужно было быть гением, чтобы понять, что вопрос был чрезвычайно болезненным, однако, как ни крути, я была их дочерью — разве я не имела права знать? — На самом деле, это настоящее чудо, — отозвалась Марион, даже не думая ходить вокруг да около и сразу мастерски взяв себя в руки. — Покинуть меня должны были не только силы. — О чём ты? — Я нахмурилась, и, скорбно опустив взгляд, словно вспоминала о чём-то чрезвычайно болезненном, она объяснила: — То заклятье, что погрузило Домино в вечный сон. Думаю, ты и сама понимаешь, что подобная мощь нуждается в высокой плате. — На несколько секунд она замолчала. — При активации эти чары должны были убить меня. Забрать одну искру, чтобы погасить другую. Но… В этот момент Марион оборвалась. Голос её дрогнул, и она опустила голову, вновь смахивая с ресниц непрошеные слёзы. Не понимая, к чему она ведёт, я перевела вопросительный взгляд на хмурого, словно на похоронах, Оритела, и у него не было иного выбора, кроме как продолжить вместо жены: — Я разделил с ней эту ношу. Активировать заклятье может только носитель Огня Дракона, но уже после этого мне удалось перетянуть часть его влияния на себя, в результате чего мы оба остались живы, однако магии лишились навсегда. — На… — повторила я неверяще и глупо хлопнула глазами. — Навсегда?.. Орител угрюмо кивнул. — Но как же… — Новая информация по-прежнему отказывалась укладываться у меня в голове. — Как же вы будете править? Если… если народ узнает, что Огонь Дракона больше не сможет их защитить? Орител не ответил ничего — лишь одарил меня тяжёлым взглядом, и я всё поняла без слов. Не они теперь должны защищать. Не они должны править. Со стороны Марион вдруг раздался тщательно сдерживаемый всхлип, и, не выдержав, она закрыла лицо ладонями и сотряслась всем телом. Окончательно растерявшись, я потянулась было к ней, затем к Орителу и так и замерла между ними, совершенно не понимая, что мне следовало сделать. — Это… — Голос Марион звучал глухо и очень горько. — Это заклятье… — Она снова всхлипнула, и я невероятно отчётливо поняла, что теперь она по-настоящему рыдала. — Каждая секунда, проведённая во льду… — Плечи её мелко тряслись, и, сжавшись, она казалась такой беззащитной и хрупкой, что смотреть на неё было практически невозможно. — Я помню… каждую секунду… Услышанное до меня дошло не сразу, а осознав её слова, я просто замерла. Помнить… каждую секунду? Все двадцать лет быть в сознании? Она ведь шутила, да? Но Марион не шутила. Погребённая под волной тщательно сдерживаемой боли и ужасных воспоминаний, она горько, практически навзрыд плакала, неспособная ни на йоту облегчить придавивший её к земле груз. Двадцать лет она была в небытие. Не могла ни пошевелиться, ни поговорить, ни хотя бы открыть глаза — просто… существовала. Осознавая каждый проведённый вот так миг. Я не была уверена, что после такого хоть кто-то мог не сойти с ума. Всхлипы Марион разрывали мне сердце на миллион кусочков. Имея вдобавок к чрезвычайно живому воображению богатый опыт физических и душевных страданий, видя перед глазами живой пример и чувствуя всю волнами расходящуюся от неё боль, я просто не знала, как это можно было пережить и как в такой ситуации следовало утешить. Орител не шевелился, замерев, будто каменное изваяние, и я не стала уточнять, довелось ли ему пройти через то же самое. Вместо этого я шагнула к Марион, опустилась возле неё на колени и крепко обняла. — Всё хорошо, мам, — прошептала я и закрыла глаза, уткнувшись куда-то ей в макушку. — Теперь всё позади. Вы в порядке. Если до этого я полагала, что Марион наконец-то прорвало, я крупно ошибалась: услышав мои слова, она, казалось, обрела второе дыхание, издала полузадушенный стон и, вцепившись в мои плечи, спрятала в них лицо. Я дала ей выплакаться. Не шевелилась, продолжала обнимать и не думала совершенно ни о чём. Кем бы она ни была, сейчас ей было так больно, что это невозможно было терпеть, и я без колебаний готова была подставить плечо, чтобы поддержать и хоть как-нибудь помочь, потому что все мои проблемы казались детским лепетом в сравнении с тем, что пришлось пережить ей. Потому что я безумно, просто по-человечески ей сочувствовала. Коснувшись ладонью её спины, я окружила её тёплым мерцающим полем, и Марион вздрогнула, почувствовав в воздухе родную магию, но плакать не перестала. Время шло. Орител по-прежнему не двигался, глубоко погружённый в свои мысли, я осторожно поглаживала Марион по спине, а сама она давно уже промочила мне слезами всю футболку. Постепенно её всхлипы сходили на нет. Заметив это, я усилила давление в окружившем её Пламени и направила его внутрь: чтобы согреть, успокоить, помочь прийти в себя. Истосковавшись по потерянной силе, Марион прикрыла глаза и рвано выдохнула. Я искренне жалела о том, что не могла навсегда отдать свою магию ей. Когда Марион окончательно успокоилась, от королевской стороны её личности не осталось и следа: нос и щёки ярко алели, причёска растрепалась, идеально выглаженное платье измялось после всех пережитых манипуляций, а неброский макияж ожидаемо потёк. — Извини меня. — Отстранившись, она стыдливо опустила взгляд и стёрла мокрые дорожки со щёк. — Я… пойду приведу себя в порядок. Изящно подобрав платье, она летящей походкой скрылась в ванной комнате, и мы с Орителом остались наедине. — Спасибо, — произнёс он в тот же момент, как за спиной Марион скрипнула закрывшаяся дверь, и, вырванная из размышлений, я подняла на него взгляд, так и оставшись сидеть на полу возле плетёного кресла. — За что? — уточнила я, не совсем понимая, и выражение его лица на неуловимое мгновение смягчилось: вместо сковывающего напряжения на нём проступила невообразимая тоска — та самая, которой полнились сожаления о прошлом. — За то, что поддержала её. — Орител оттолкнулся от колонны, расцепил руки и направился ко мне. — Ей было… очень важно, чтобы её назвали мамой ещё хотя бы раз. Преодолев разделявшее нас расстояние, он замер в нерешительности на несколько секунд, однако всё же не дал себе отступить и, опустив ладонь мне на голову, осторожно погладил по волосам. Закрыв глаза, я подумала, что прикосновение это было очень тёплым.

***

В свою комнату я вернулась, как выяснилось чуть позже, спустя целый час, однако ни от одной из девчонок не последовало ни единого вопроса о том, почему я так задержалась и чем мы были заняты. — Всё в порядке? — лишь уточнила Флора, едва увидев меня на пороге, и я относительно уверенно кивнула. — На всё оставшееся время я в вашем распоряжении. Самое главное мы выяснили. — Чудненько! — пропела Стелла и хлопнула в ладоши, собираясь добавить что-то ещё, однако закончить ей не дали: громко гавкнув, Раф вдруг подпрыгнул, при этом чуть не перемахнув через меня, выскочил на середину комнаты, гавкнул ещё раз, сделал некое подобие сальто и прижался к полу, задорно виляя хвостом. В комнате повисла гробовая тишина, очень быстро переросшая в недоумевающие переглядывания. — С ним всё в порядке? — уточнила Муза, больше всех, кажется, шокированная его внезапной игривостью, и я перевела взгляд обратно на Рафа, который снова призывно гавкнул, подпрыгнул и, вернувшись в прежнюю позицию, завилял хвостом пуще прежнего. — Изволишь объясниться? — обратилась я к нему с призрачной надеждой, однако ответа ожидаемо не получила, и Раф завалился на бок, пытаясь будто подозвать меня лапой. — Стра-а-анно, но допустим, — протянула наблюдающая за его перфомансом Стелла, и в этот момент меня осенило. Взмахнув рукой, я быстро создала небольшого огненного зверька, однако Раф не обратил на него никакого внимания: продолжил задорно вилять хвостом и быстро-быстро дышать, свесив язык набок. — Я поняла, — объявила я, перетягивая внимание девчонок на себя, и ещё одним взмахом руки рассеяла зверька. — Он тащится от того, что вся планета наполнена энергией Огня. Не обращайте внимания, это словно кошачья мята. — А-а-а, та штука, от которой кошки пьянеют? — первой догадалась Стелла, и я кивнула. — Рад, небось, что больше не придётся хвостиком таскаться за моей ничтожной искрой? — хмыкнула я, но Раф полностью меня проигнорировал, лишь сильнее принявшись елозить по ковру и размахивать всеми конечностями. — В любом случае. — Временно оставив его за границами повестки дня, я вернула своё внимание к подругам. — Вы тут не скучали? — «Скучали», — хохотнула Муза и, откинувшись назад, упёрлась руками в некогда аккуратно застеленную кровать. — Стелла твою комнату разве что не вылизала. Осмотрела, по-моему, даже те уголки, которых и существовать-то не должно. — Блум сказала чувствовать себя как дома, я и воспользовалась предложением, — фыркнуло Её Высочество, нисколько не раскаиваясь за свою наглость, и я только улыбнулась: — Бога ради. Всё моё — ваше. — Не всё, — как бы между делом заметила Стелла и плюхнулась рядом с Музой, тут же принявшись изящно покачивать ногой. Голова её кивнула куда-то в сторону большого комода. — Корону-то уже свистнули. — Корону? — Нахмурившись, я перевела взгляд в указанном направлении и долгие несколько секунд пыталась понять, о чём она говорит, а затем всё же вспомнила: в самое первое наше путешествие во дворец в моей спальне мы обнаружили закрытую куполом диадему, которой теперь на прежнем месте не было. — Стража у вас, конечно, ни на что не годная. — Как-то слишком серьёзно кивнула Стелла, и весь её вид: прямая осанка, высоко поднятый подбородок, важно закрытые глаза — говорил о том, что что-то тут нечисто. Обменявшись с девчонками очередной порцией недоумевающих взглядов, я осторожно отозвалась: — Да и чёрт с ней, невелика потеря. И в этот момент Стелла закончила свой спектакль, фыркнув и широко улыбнувшись. — Глупые вы, — объявила она, обведя нас весёлым взглядом. — Её придворные забрали. У тебя бал на носу, не забыла? Разумеется, тебя на нём должны официально короновать. Не сказать, что это откровение хоть сколько-нибудь меня удивило, и после всего произошедшего в королевских покоях я чувствовала себя такой выжатой, что не осталось сил уже даже на волнения. Будь что будет — главное, всё это пережить. Недовольный тем, что его тотально игнорируют, Раф протяжно заскулил, но я лишь устало опустилась на свободную сторону кровати и откинулась назад, сразу утонув в пышном матрасе. Дальше мы просто болтали. Стелла трещала как обычно без умолку и время от времени спорила с Музой; иногда я слышала голос Флоры и ещё более редкие реплики устроившейся на подоконнике Текны; периодически вставляла односложные комментарии и просто смотрела, смотрела, смотрела в белоснежный потолок, пока… не отключилась. Наверное, сказалось эмоциональное напряжение: это был тот самый сон, когда я не видела ни самих снов, ни Дафны, и просто пребывала в темноте, восстанавливая растраченные силы. И, вновь открыв глаза, я с минуту, наверное, не могла понять, где нахожусь и что происходит: продолжала бездумно пялиться в потолок, краем сознания отмечая, что в комнате почему-то стало гораздо темнее, чем было до этого. А затем распахнула глаза так, что они чуть из орбит не вылезли, и вскочила, неловко утонув в пышном матрасе. — Боже мой! — сорвался с губ полный отчаяния стон, и мужской голос спокойно отозвался откуда-то из-за спины: — Можно просто Хелия. Ошалевши обернувшись, я смерила единственного посетителя своих покоев совершенно тупым взглядом и, видимо, ещё не до конца проснувшись, доверительно и всё так же испуганно сообщила ему: — Я заснула. Прищурившись, Хелия чуть склонил голову, и, будь я в трезвом рассудке, по пляшущим в его глазах искоркам сразу бы поняла, что вся эта ситуация чрезвычайно его забавляет. — Да, людям это свойственно, — отозвался он всё с тем же убийственным спокойствием, и, чуть не запутавшись в сбитом одеяле, я таки слезла с кровати и в панике завертела головой по сторонам. Куда делись девочки? Раф? Пришло ли время бала или я пропустила и его? И в этот момент я всё же проснулась окончательно. Переведя на Хелию широко раскрытый, однако уже хотя бы осмысленный взгляд, я тупо спросила: — А ты тут что делаешь? — Думал, ты меня пригласила, но, возможно, ошибся. Я посмотрела себе под ноги. Затем снова на него. Опять куда-то вниз. И, закрыв лицо ладонями, с приглушённым стоном опустилась обратно на кровать. — Просто объясни, что произошло. Хелия беззлобно хмыкнул. — Я знаю не больше твоего. Когда пришёл, ты уже спала, а девочки болтались в коридоре — видимо, чтобы тебя не будить. Минут двадцать назад они отправились на поиски съестного, так что скоро, полагаю, должны вернуться. — И сколько сейчас времени? — Я обречённо глянула на него сквозь пальцы, готовясь услышать самый безжалостный ответ, однако на деле всё оказалось не так страшно: — Около пяти. Какая-то служанка заходила сообщить, что бал начнётся ровно в шесть, так что у тебя ещё есть возможность попытаться вернуться в забытье. Отняв ладони от лица, я тяжело вздохнула. — И рада бы, да Стелла выступает в качестве тяжёлой артиллерии. — Да, она создаёт впечатление, — серьёзно согласился Хелия, и я не сдержала улыбки. Постепенно я приходила в себя. Восстанавливала бодрый ход мыслей, разграничивала реальность и сонную черноту, вспоминала обо всём, что уже сделала и что сделать мне только предстояло, и подготавливала себя морально, потому что пережить этот вечер я сумела бы разве что с божьей помощью. Хелия молчал, вновь ничуть не обременённый окружившей нас тишиной, и откуда-то издали до моего чуткого слуха долетал гомон снующей по дворцу прислуги, завершающей последние приготовления к масштабному торжеству. Вскоре к этим звукам добавились ещё несколько: громкий девичий смех и заливистый лай — и через несколько секунд дверь комнаты открылась, позволив белокурой монаршей голове протиснуться внутрь. — О! — звонко констатировала Стелла и толкнула дверь в сторону, распахнув её практически до упора. — Спящая красавица снова с нами! — сообщила она ждущим где-то позади подругам, но первым в комнату, растолкав всю вставшую на пути толпу, протиснулся Раф, и я успела только в ужасе открыть рот, прежде чем его неподъёмная туша с размаху запрыгнула прямо на меня, вдавив в, к счастью, достаточно пышный для подобного пируэта матрас. Кровать под нами жалобно треснула. — Раф! — воскликнули Стелла с Флорой одновременно, и с помощью чьего-то волшебного пинка по мохнатой заднице я всё же была откопана из-под семидесяти килограммов живого веса. — Жива? — обеспокоенно уточнила Флора, найдя мою руку в недрах скомканного одеяла и помогая подняться. С тяжёлым «уф» я вернулась в сидячее положение и кивнула, а скинутый с меня Раф как ни в чём не бывало принялся вылизывать мою щёку. Обведя окруживших меня девчонок жалостливым взглядом, я сокрушённо выдохнула и понурила голову. — Простите, пожалуйста. Я вас пригласила, а в итоге бросила на весь день. — Ерунда, — ободряюще улыбнулась Флора, и выглядывающая у неё из-за плеча Стелла размашисто закивала. — Мы всё понимаем. Ты же не робот, в самом деле. — Всего лишь отвратительная хозяйка, — усмехнулась я невесело, но продолжать убиваться из-за своей некомпетентности не стала: время близилось к часу икс, а мы до сих пор были не при параде — только Хелия, озаботившись внешним видом заранее, сидел в строгом костюме тройке и неидентифицируемым взглядом по очереди обводил нас всех. Казалось, Стелла прочитала мои мысли, потому что, стоило мне подняться на ноги, она громко хлопнула в ладоши и объявила: — Дамы, стройся! Кого штукатурим первой? Скользнув взглядом по сторонам, я совершенно бездумно остановила его на Хелии, и им, судя по всему, это было воспринято как намёк — в следующую же секунду он спокойно поинтересовался: — Мне выйти? — Сиди, мы всё равно ванную оккупируем, — милостиво махнула рукой из-за плеча Флоры Стелла и, всучив ей платье, дружелюбным пинком отправила её переодеваться. В этот момент в комнату кто-то постучал. — Да? — отозвалась я с заминкой, стараясь придать голосу побольше уверенности, и из-за двери раздался приглушённый, но всё равно отлично узнаваемый женский голос: — Блум? Вздрогнув, я бросила быстрый взгляд на ребят, и они поняли всё без слов — Текна со Стеллой синхронно кивнули, и я спешно выскользнула за дверь к ожидающей Марион. — Здравствуй, — поздоровалась она, робко улыбаясь, на что я ответила сдержанным кивком. — Хорошо, что ты не переоделась, — последовала за этим совершенно неожиданная реплика, и брови мои сами собой взметнулись вверх. Казалось, Марион замялась ещё больше, и, нервно теребя длинные рукава своего платья, продолжила: — Я хотела предложить тебе… если ты не будешь против, конечно… может, сегодня ты наденешь один из нарядов Дафны? Рот мой в изумлении открылся, и несколько секунд я старательно обрабатывала услышанное. Надеть… платье Дафны? — Если эта идея кажется тебе неуместной, прошу, не бери в голову, — мягко уточнила Марион, изо всех сил стараясь меня не спугнуть, и, отмерев, я неверяще уточнила: — Ты серьёзно? Марион кивнула с мягкой улыбкой. — Уверена, Дафна была бы очень этому рада. — Я!.. — начала было я с пылом, однако сдулась на середине фразы и закончила куда более сдержанно: — Я тоже. — Тогда пойдём. — Улыбка Марион стала ещё шире, и она заговорщически поманила меня куда-то в сторону. Завороженно кивнув, я быстро сунулась обратно в комнату, дабы попросить ребят готовиться к вечеру без меня, и последовала за королевой. Покои Дафны оказались в соседнем коридоре и практически ровно напротив моих: просторные, куда более обжитые и слишком, слишком тихие. Замерев на пороге и едва дыша, я восхищённо разглядывала аккуратно сложенные на невысоком комоде книги, изящное серебристое деревце, увешанное различными цепочками и ожерельями, небрежно брошенную на спинку стула накидку, нежно-голубое и идеально разглаженное покрывало на такой же, как у меня, кровати, пушистый ковёр возле прикроватной тумбочки, статуэтку танцующей девушки рядом с лампой для чтения и одинокое кольцо, забытое хозяйкой в пылу разгоревшегося сражения. Сердце сжалось одновременно с лёгкими, и ощущение её присутствия нахлынуло на меня с такой силой, что тело окатило волной замогильного холода. — Спасибо, — раздался откуда-то сбоку тихий голос Марион, и, переведя на неё взгляд, я с удивлением обнаружила, что глаза мне заволокли слёзы. — Если бы ты отказала, я бы так и не нашла в себе сил зайти в её комнату. Я не могла позволить себе расклеиться сейчас. Просто не могла. А потому сделала глубокий вдох, взяла под контроль дрожащее тело и приподняла уголок губ в неловком ободряющем жесте. — Покажешь её платья? — Конечно, — с готовностью кивнула Марион и подошла к большим раздвигающимся дверям, так мастерски сливающимся со стеной, что без её подсказки я бы их даже не заметила. В стороны они разъехались совершенно бесшумно, и передо мной предстало ещё одно просторное помещение, от пола до потолка завешанное тщательно выглаженными нарядами на абсолютно любой случай: от званого ужина до обычной прогулки в парке. — Какой цвет тебе больше нравится? — спросила Марион, шагнув внутрь этого поистине шикарного гардероба. — Не знаю, — отозвалась я честно. — Никогда не задумывалась о любимом. — Тогда позволишь выбрать мне? — полувопросительно уточнила Марион, и я с готовностью ей это разрешила: признаться честно, каким бы он ни был, волновал меня наряд несравнимо мало — я готова была надеть что угодно, если когда-то это принадлежало Дафне. Спустя какое-то время поисков Марион всё же определилась и сняла с одной из дальних вешалок неброское зелёное платье: с точёным верхом и пышной юбкой. — К твоим волосам… — начала она задумчиво, мысленно примеряя обновку на меня, и я с жаром кивнула: — Это замечательное. Губы Марион тронула лёгкая улыбка, и, передав мне платье, она кивнула в сторону ванной, куда я незамедлительно отправилась. Наверное, это было глупо, но надевала я свой новый наряд с таким благоговением, словно облачалась по меньшей мере в чистое золото, одно неосторожное прикосновение к которому грозило полностью испортить труды мастера. Дотянуться до молнии на спине у меня не получилось, а потому просить о помощи пришлось ожидающую в комнате Марион, и, одним ловким движением доведя замок до верха и задержав ладонь на моём плече, она спросила: — Можно… я уложу тебе волосы? Всё ещё чувствуя себя слегка опьянённой, я с готовностью согласилась на её предложение и опустилась в низкое кресло напротив подсвеченного трюмо, с трудом узнавая смотрящую на меня из отражения девушку. Это платье делало меня… непохожей на себя прежнюю. Казалось, время от времени глаза незнакомки в зеркале отливали жидким золотом. Волосы её светлели и падали на плечи роскошными кудрями, осанка становилась прямее, взгляд — спокойнее и мудрее, а рассыпанные по щекам веснушки превращались в мерцающую золотистую пыльцу. Руки Марион сновали в копне моих непослушных волос легко и невесомо, переплетая между собой пряди и закрепляя их тысячей серебристых невидимок. Я чувствовала опустившуюся на затылок тяжесть и выбивающиеся волоски, щекочущие голую шею, слышала, как шуршат трущиеся друг об друга локоны, покорно занимая указанное им место, и старалась избегать взглядов в зеркало, дабы не испортить для себя сюрприз. И, когда Марион закончила, в последний раз поправив возвышающийся над оставленной распущенной частью волос пучок, всё же встретилась глазами с собственным отражением. Я больше не видела там себя. Дафна — живая, воодушевлённая, светящаяся от счастья и наполненная могущественной магией — сидела в кресле вместо меня, тепло улыбаясь такой же молодой, как и сейчас, однако совсем ещё не уставшей и не сломленной Марион. — Блум? — вывел меня из ступора женский голос, и, моргнув, я рассеяла иллюзию далёкого прошлого. — Примерь, пожалуйста, — попросила Марион, указывая на пару зелёных туфель на невысоком каблуке — и когда только она успела их найти? Исполнив её просьбу, я сделала несколько неуверенных шагов. — Впору? — уточнила Марион обеспокоенно, и, внимательно проанализировав свои ощущения, я всё же пришла к положительному заключению. — Чудесно! — Казалось, Марион расцвела прямо на глазах: взгляд её загорелся былой любовью к жизни, лицо разом помолодело на десяток лет, а движения стали легче и энергичнее — словно она на короткое время сумела сбросить с себя тяжёлые оковы страха и сожалений. — Ну, теперь беги к друзьям, — вновь вырвала она меня из мыслей и улыбнулась. — Увидимся на балу. — Угу. — Стараясь как можно крепче ухватиться за это мимолётное ощущение чуда и зимней сказки, я развернулась и в приподнятом настроении направилась в свою комнату. — А вот и она! — раздался грозный голос Стеллы ещё до того, как я, кажется, успела шагнуть на порог, но продолжиться гневной тираде было не суждено — увидев меня практически при полном параде, Её Высочество потеряло челюсть где-то на полу. — Салют, — поприветствовал меня замерший за её плечом Брендон, и, зависнув на секунду точь-в-точь как Стелла, я растянула губы в широкой улыбке. — Рада видеть! — воскликнула я до чёртиков радостно и не менее беззастенчиво крепко его обняла. Засмеявшись, Брендон стиснул меня в ответ, за что тут же получил по рукам от вернувшей себе самообладание Стеллы. — Платье помнёшь! — рыкнула она, словно мать-тигрица, и, оттащив меня от своего недальновидного кавалера, сразу же усадила в кресло напротив очередного трюмо — из этого отражения на меня смотрела почему-то обычная Блум, и вся магия образа Дафны оказалась безвозвратно разрушена. Противиться я не стала: покорно закрыла глаза и позволила Стелле колдовать над моим макияжем, попросив её лишь не усердствовать особо, чтобы я не нервничала ещё и из-за угрозы что-то размазать. Длилась экзекуция всего несколько минут, наполненных тихими голосами и шорохом продолжающего ёрзать по ковру Рафа, однако для меня они растянулись на целую вечность, и поднималась на ноги я с заметным нетерпением: ужасно хотелось, чтобы этот злополучный час икс наконец настал и я поскорее со всем покончила — тревожное ожидание лишь убивало, никак не помогая успокоиться. — Итак! — провозгласила Стелла так, чтобы её услышали абсолютно все присутствующие, и на правах негласного лидера взяла организацию всего детского сада на себя. — До шести осталось десять минут, а потому, опираясь на собственный опыт, советую тебе двигаться в направлении тронного зала, — на сей раз она обращалась исключительно ко мне, и я даже не думала спорить: сама понимала, что глупо было бы заявиться уже после того, как церемонию бы официально открыли. И, полная решимости и возносящая безмолвные молитвы о том, чтобы правильно вспомнить путь, я повела друзей к злополучному тронному залу, оставив пребывающего где-то в своём собачьем Раю Рафа единственным охранником опустевшей комнаты. Хорошая новость: до зала мы всё-таки добрались. Плохая: стоящий у самых дверей силуэт я узнала сразу же. Я правда не понимала, как могла про него забыть. Родители, Дафна, грядущее раскрытие главной тайны — забот вокруг было так много, что та наша короткая встреча напрочь вылетела у меня из головы. Возможно, мозг решил, что всё это было не более чем сном, а потому даже не рассчитывал столкнуться с ним снова, а может, тогда я ещё не до конца пришла в себя и просто не придала нашему разговору должного значения. Но он был тут. Живой, настоящий и всё такой же мрачный, внушающий проходящим мимо людям благоговейный трепет одним своим видом. — Ваше Высочество. — Голова Даркара едва заметно склонилась в почтительном жесте, и по спине у меня пробежал холодок от того, как непривычно это обращение звучало из его уст. Жёлтые глаза сверкнули предупреждающим огнём. — Король с королевой уже ждут вас. В зал я влетела куда быстрее, чем планировала изначально: что угодно, лишь бы поскорее убраться из его поля зрения, хотя кому как не мне было знать, что именно с ним провернуть подобное было практически невозможно. — Кошмар, — пробормотала Стелла, когда двери остались позади и мы замерли посреди постепенно собирающейся толпы. — Какой страшный дядька. От одного его взгляда не по себе стало. — И в доказательство своих слов она поёжилась, зябко обняв голые плечи руками. — Никто тебе зла не желает, — подбодрил её Брендон, приобняв и быстро поцеловав в макушку. — Расслабься, солнышко. Мгновенно просияв, Стелла прильнула к его груди, а сама я встретилась взглядом с Текной, которая тут же кивнула куда-то мне за спину. — Они ждут, — сообщила она негромко, и, обернувшись, я заметила внимательно наблюдающих за нами короля с королевой. — Иди, — вновь подала голос Текна. Не отрывая от родителей взгляда, я тяжело сглотнула, и она мягко подтолкнула меня в районе поясницы. — Иди, — повторила она чуть жёстче не терпящим возражений тоном, и выбора у меня не осталось. — Я… подойду чуть позже… — пролепетала я, вернув взгляд на свою группу поддержки, и, не сговариваясь, ребята практически одновременно кивнули, без слов желая мне удачи. Чувствуя, как земля медленно уходит из-под ног, я направилась к трём возвышающимся на другом конце зала тронам, ни один из которых на деле не принадлежал мне. Увидев, что я иду к ним, Орител расслабился и вновь вернул своё внимание на толпу, сосредоточенно наблюдая за тем, чтобы всё было спокойно и никто не делал ничего лишнего, а Марион так и продолжила смотреть прямо мне в глаза — ласково и в какой-то степени ободряюще. — Ваше Высочество, — тут же вытянулись по стойке смирно дежурящие у возвышения стражники, а внутри у меня всё сжалось, когда я услышала, как по толпе понеслись первые недоумевающие перешёптывания. Стража расступилась, и Марион сделала шаг вперёд, подавая мне руку. — Прекрасно выглядишь, — произнесла она негромко, и я изо всех сил постаралась сконцентрироваться на них с Орителом. Пусть мы едва друг друга знали, они были моими родителями. Они не позволят ничему плохому случиться. Не позволят. Одной лишь силой воли удерживая плечи прямыми и не позволяя себе сжаться в испуганный комок, я заняла место за их спинами и не стала даже пытаться искать в толпе незнакомых лиц ожидающих моего возвращения друзей — уж лучше было разглядывать украшения на стенах и пересчитывать цветы в пышных букетах, чем встречаться с заинтересованными и оценивающими меня взглядами всей собравшейся здесь элиты. Но долго предаваться этому занятию мне не дали: вдруг грянули трубы, и весь гвалт смолк, погрузив зал в гробовую тишину. Часы пробили шесть. — Дамы и господа! — в то же мгновение провозгласил Орител хорошо поставленным голосом и, двигаясь легко и непринуждённо, но не теряя при этом монаршей выправки, сделал шаг к собравшимся. — Спасибо, что откликнулись на приглашение и посетили нас в столь знаменательный день! С кем-то из вас мы сражались бок о бок и заключили множество союзов. Кого-то сегодня я вижу впервые и выражаю горячую надежду на дальнейшее плодотворное сотрудничество. Кому-то Домино приходило на помощь. Кто-то приходил на помощь Домино. — Он сделал секундную паузу, дабы вновь набрать в лёгкие воздуха, а я воспользовалась этим временем, чтобы судорожно выдохнуть. Всё хорошо, Блум, всё хорошо, всё хорошо. — Думаю, все мы в большей или меньшей степени реалисты, — продолжил свою речь Орител, и я готова была поклясться, что тон его изменился: как будто… теперь он говорил от лица самого себя. — Двадцать лет, прошедшие для вас и пролетевшие словно миг для Домино, нельзя просто стереть из истории. Мир шагнул вперёд, в то время как наша планета едва оправилась от кровопролитного сражения, и всем нам предстоит долго и кропотливо заново налаживать потерянные контакты. Однако… давайте отложим все трудности на потом — а сегодня будем праздновать! Ведь повод, по которому мы собрали вас на самом деле, кроется далеко не в одном возвращении Домино к жизни. Заметив движение сбоку, я с трудом заставила себя повернуться и поймала решительный взгляд Марион, без слов просящей меня приготовиться. Сейчас всё случится. — Друзья мои, если бы не храбрость и самоотверженность одного особенного человека, мы бы не стояли сегодня перед вами! — продолжил Орител, подводя свою речь к линии невозврата, и у меня был последний шанс сделать глубокий вдох — после этого только прыжок в ледяную воду. — Прошу, поприветствуйте нашу младшую дочь, сумевшую спастись двадцать лет назад и вернувшуюся для того, чтобы пробудить заснувшее вечным сном королевство! Блум, наследница престола Домино! Огромный зал потрясли громкие овации. Люди хлопали и хлопали, разглядывая меня с ног до головы, сканируя, прощупывая, анализируя и примеряясь. По рядам разносились приглушённые перешёптывания и тихие охи: сгорая от возбуждения и удивления, собравшиеся принялись активно обсуждать неожиданные новости, и я бы даже не удивилась, признай кто во мне победительницу недавнего Кубка. — А теперь я приглашаю всех начать праздник! — громко провозгласил Орител и развернулся: я искренне — и очень наивно — полагала, что сейчас он наконец-то скажет мне, что всё кончено и я могу возвращаться к друзьям, однако вместо этого произошло что-то, что мгновенно выбило почву у меня из-под ног. Он поклонился. И протянул мне руку. Запоздало почувствовав, как рот мой ошарашенно открылся, я испуганно уставилась на его раскрытую ладонь и лишь спустя несколько долгих секунд почувствовала осторожный толчок со стороны Марион. — Иди, — прошептала она так, чтобы не слышал никто из собравшихся. — По традиции, бал должен быть открыт танцем отца и дочери. Напрочь отключившись от реальности, я, словно робот, вложила свою руку в ладонь Оритела и, чувствуя дрожь в коленях, направилась следом за ним в центр зала, который мгновенно оказался расчищен от почтительно расступившихся в стороны гостей. Как только мы достигли нужной точки, Орител развернулся, изящно крутанул меня так, чтобы я оказалась точно в его руках, и совершенно необязательно склонился, устраивая свою ладонь у меня на спине. — Не бойся, — негромко сказал он, воспользовавшись этой простой хитростью незаметно для чужих глаз. — Я поведу. Даже не думая проявлять какую-либо инициативу, — в то мгновение я молилась лишь о том, чтобы не запутаться в собственных ногах и не опозориться на глазах у знати всего Магического измерения, — я заморозила взгляд где-то у отца на груди, покорно вложила ладонь в его руку и категорически запретила себе проваливаться под землю от стыда. Оркестр ударил по струнам, и Орител действительно повёл: уверенно, мягко и чертовски умело. Он делал шаг — я делала шаг следом за ним, он поворачивал — и я безмолвной тенью копировала все его движения, чувствуя себя самой настоящей тряпичной куклой в руках умелого кукловода. Мы кружились, расходились, сходились вновь и ни разу не выбились из ритма тягучей, обволакивающей музыки, весь зал наполнившей волнительной атмосферой волшебства. Ладонь Оритела на моих лопатках, казалось, за всё это время не сдвинулась ни на миллиметр, намертво зафиксировав своё положение, и спина моя как никогда отчётливо ощущала её живое тепло. Он был выше меня практически на целую голову, и у меня была просто потрясающая возможность без каких-либо усилий избегать зрительного контакта, однако когда вообще я выбирала лёгкий путь? Сдуру подняв голову, я в то же мгновение наткнулась на его внимательный тёмный взгляд, наблюдающий за мной так пристально, словно он был учёным, который в режиме реального времени прописывал во мне нужный программный код, и отчаянно захотела просто исчезнуть, чувствуя нестерпимый жар в щеках от захлестнувшего меня смущения. Сколько бы времени ни прошло, для меня оно растянулось на целую вечность. Перегруженное эмоциями сознание вот-вот грозилось отключиться, оставив меня безжизненной пустой оболочкой, и я начинала всерьёз опасаться того, что, вернувшись в Алфею, просто прореву всю ночь, пытаясь избавиться от всего скопившегося на душе стресса. Но до возвращения, разумеется, сначала нужно было дожить. Мелодия, затянувшая нас в другой мир, закончилась, уступив место следующей — тоже невероятно красивой, однако уже совершенно не магической, — и, плавно сбавив темп до нуля, Орител церемонно поклонился мне, в ответ на что я с тяжело колотящимся сердцем присела в подобии реверанса. Назад к тронам он отвёл меня всё так же под руку, и краем глаза я видела, как на смену нам пришли другие пары, очень скоро полностью заполнившие весь зал. В глазах ожидающей Марион блестели слёзы счастья. — Как же вы были красивы, — призналась она, переполненная чувствами, и коснулась ладонью моего плеча. — Ты отлично справилась, милая. Все взгляды были прикованы только к тебе. Подавив в себе испуганный писк, я вперила взгляд куда-то в пол и задеревенело кивнула. А затем всё же нашла в себе силы спросить: — Что будет дальше? — Официальная часть церемонии, — с готовностью принялась объяснять Марион и отвлеклась на мгновение, чтобы приветливо помахать кому-то рукой. — Нам нужно встретиться с гостями и удостоить всех желающих аудиенции. Потерпи ещё немного, милая, а затем сможешь уйти к друзьям. — Хорошо… — по-прежнему отстранённо кивнула я, и в тот момент мне показалось, что одна из теней возле тронов как-то неестественно изогнулась. — Ну Орител, ну подлец! — раздался вдруг чей-то басистый голос, и я вздрогнула, принявшись искать его источник испуганным взглядом. Источником оказался тучный темнокожий мужчина в чуть съехавшей набок короне, весь вид которого говорил о том, что с Орителом они были старыми приятелями. Замершая возле него женщина в платье с высоким воротником сдержанно кивнула Марион, и та ответила ей тем же. — Ты почему не сказал, что вы сегодня дочь представлять будете?! — с наигранным возмущением продолжил мужчина и, взойдя к нам на возвышение, окинул меня быстрым оценивающим взглядом. — Красотка, вся в мать, — вынес он наконец свой вердикт, и щёки у меня загорелись — не столько от смущения, сколько просто от нежелательного внимания. — Блум, позволь представить тебе короля Тередора с его супругой королевой Ниобе, правителей Андроса, — наконец-то приоткрыл завесу тайны Орител, и на сей раз Ниобе кивнула уже мне. — Между нашими планетами давно заключён крепкий союз, который, я надеюсь, продолжит благополучно существовать. — Это уже зависит от твоего поведения, — добродушно хохотнул Тередор, и, молча наблюдая за их разговором, я никак не могла решить, вызывал он у меня симпатию или же нет: вроде казался дружелюбным и открытым человеком, однако было в этом чрезмерном панибратстве что-то отталкивающее. — Итак, когда наша юная звёздочка собирается восходить на престол? — вновь вернул он ко мне своё внимание, и я устремила полный тревоги взгляд на Оритела. — Дай девочке спокойно закончить обучение, Тередор, — отозвался тот невозмутимо, видимо, давно уже привыкши к манере общения своего старого знакомого, и от сердца у меня самую малость отлегло. — Мудрые слова от мудрого правителя, — серьёзно закивал Тередор. — Знания превыше всего. — Но вы же понимаете, что одной школой будет не обойтись? — впервые подала голос Ниобе, и на сей раз в защиту мою выступила Марион: — Всему своё время, дорогая. Разумеется, Блум осознаёт всю возложенную на неё ответственность. Кажется, ответ её Ниобе удовлетворил, и, сказав Орителу ещё что-то — так тихо, что разобрать мне не удалось, — Тередор с супругой удалился, уступив место новым желающим со мной познакомиться. Признаться честно, на деле всё оказалось совсем не так страшно, и, что грело душу больше всего, Орител с Марион действительно старательно меня оберегали, уводя все разговоры в сторону от лишних расспросов и ограничиваясь размытыми ответами даже на самые конкретные вопросы. — Если Блум захочет, однажды она поделится с вами своей историей лично, — спокойно заверил Орител одного из многочисленных желающих во всех подробностях узнать мою биографию, и Марион быстренько спровадила его прочь, сделав вид, что заметила среди стоящих в очереди людей свою знакомую. Одни лица сменялись другими. Короли, королевы, герцоги и герцогини, виконты и виконтессы, графы, графини — я даже не пыталась запомнить бесконечную вереницу сложных имён и странных титулов, кивая, словно китайский болванчик, и изо всех сил строя из себя воспитанную и очень умную девочку, пролетавшую однажды мимо Домино и решившую щелчком пальцев его разморозить. Для людей всё это казалось не более чем сказочной историей, произошедшей где-то далеко и с кем-то неизвестным, и я не спешила снимать с них эти розовые очки, делясь подробностями того, сколько боли пришлось вытерпеть и крови пролить не только мне, но и людям, которые бескорыстно мне помогали. — Марион! — раздался вдруг мелодичный женский голос, и, бросив на мать взгляд, я заметила, как лицо её озаряется искренней радостью от встречи. — Ноэлль! — отозвалась она так же звонко и мягко приобняла ступившую на возвышение женщину: высокую изящную блондинку в светлых одеждах. — Ты совсем не изменилась! — подметила Марион, отстранившись и ещё раз обведя незнакомку доброжелательным взглядом. — Могу сказать то же самое о тебе, — улыбнулась женщина в ответ и перевела взгляд на меня, заставив Марион спохватиться: — Ноэлль, познакомься, это Блум. Блум, Ноэлль, королева Мелодии. — Приятно познакомиться, — пробормотала я, присев в лёгком реверансе и отстранённо думая о том, узнала ли Муза в толпе правительницу своей родной планеты. Пользуясь тем, что желающих поприветствовать нас лично осталось совсем немного, Марион извинилась перед всеми жаждущими и отошла в сторону, продолжая негромко переговариваться о чём-то со старой подругой, в то время Орител и несчастная я остались доводить начатое до конца. — Здравствуйте, — кивала я всем проходящим мимо людям и из раза в раз твердила как заведённая: — Приятно познакомиться. Добрый вечер. Взаимно. Всего хорошего. Момент, когда мы с Орителом остались одни в окружении пустых тронов, я даже не отразила: так и продолжила стоять, вытянувшись по струнке, и безразлично смотреть в пустоту. — Устала? — раздался его негромкий голос откуда-то слева, и только в то мгновение я наконец-то отмерла: моргнула, не веря, что всё действительно закончилось, перевела на него растерянный взгляд и замерла на середине жеста, так и не сумев не особо убедительно помотать головой. — Ты держалась достойно, — похвалил он, заставив меня в сотый раз за сегодня смутиться, и я отвела взгляд, не найдя в себе сил посмотреть ему в глаза. Какое-то время мы молчали. Несмотря на то что официальная часть церемонии, вроде как, подошла к концу и я, как мне и обещали, могла наконец-то отправиться к заждавшимся друзьям, я не спешила сходить со своего места — наверное, подсознательно боясь, что, если шевельнусь, вновь окажусь в центре всеобщего внимания. — Могу я надеяться на то, что ты заглянешь к нам ещё раз? Вопрос Оритела застал меня врасплох, однако всё же вынудил поднять на него взгляд и уставиться прямо в глаза, на дне которых в тот момент светилась будто бы по-настоящему вселенская усталость. — Для обучения манерам и этикету? — уточнила я не особо вежливо, даже не пытаясь скрыть своих истинных опасений. Взгляд Оритела потяжелел. — Друзья, должно быть, заждались тебя. Ступай к ним, — перевёл он тему, ни на мгновение не изменив своему спокойному тону, и в тот момент мне стало безумно стыдно. Я обидела его. Подняв голову, Орител вновь устремил свой ровный взгляд на вальсирующие по залу пары, и, не умей я контролировать свою магию, в тот момент точно бы в самом прямом смысле сгорела со стыда. Чёрт возьми, это должно было прозвучать совсем не так, как получилось по итогу. — Я постараюсь, — выдохнула я коротко, чувствуя, как пылают не только щёки, но и всё обозлившееся на язык без костей тело, и, чудом не запутавшись в длинном платье, сбежала в танцующую толпу. Тени провожали меня внимательными взглядами.