А в конце зло побеждает

Когда Дафна простилась со мной и ушла, проницательно догадавшись, что после состоявшегося разговора мне нужно было побыть одной, я с шумным выдохом откинулась на кровать и закрыла глаза. Очередной бал? Снова вежливо улыбаться всем вокруг, танцевать с незнакомцами и оказываться в центре внимания во время прославления моих подвигов? Какой садист решил, что вся королевская жизнь будет вращаться вокруг бесконечных бессмысленных церемоний? Всё внутри меня отчаянно не хотело никуда идти, но я прекрасно понимала: это будет неуважительно не то что по отношению к традициям и приглашённым на бал гостям, но к самим родителям с Дафной, для которых сие мероприятие, очевидно, значило чрезвычайно много. Как ни крути, а Дафна действительно вернулась к ним из мёртвых. Всё это время они могли только сидеть и ждать, беспокоиться, бояться, изводить себя тревогами и скорбью, и только верить — верить в то, что у меня всё получится и я исполню своё обещание. Им необходимо было отпраздновать возвращение любимой дочери. Показать, как сильно они скучали и как она важна не только им, но и всему королевству. Я не могла лишать их этой радости, и всё, что мне оставалось, — надеяться, что к моей персоне внимания будет привлечено как можно меньше. Разумеется, никаких платьев я с собой из Алфеи не брала, а потому завтра утром, пока девчонки будут на уроках, мне предстояло заскочить туда и найти что-нибудь подходящее для торжества. Сообщать ли о бале подругам и, более того, приглашать ли их в качестве почётных гостей, я, честно говоря, не знала. С одной стороны, они рисковали ничуть не меньше меня и в полной мере заслуживали всеобщего признания и чествования. С другой же, я не была уверена, что родители решатся официально заявить об их помощи, тем самым ненароком подставив их под прицел Андроса или вездесущих репортёров. Да и, честно говоря, отчего-то казалось, что большая компания друзей в данной ситуации, в отличие от прошлого раза, послужит мне лишь бременем, а не облегчением. К счастью, ни Муза, ни Флора, ни Текна к балам столь же горячей любви, как Стелла, не питали, а потому наверняка не обиделись бы на меня за желание акцентировать на этом событии как можно меньше внимания. И вместе с решением никому ни о чём не говорить и мужественно вытерпеть всё это в одиночку в голову мою закрался вопрос: а являлась ли Солярия союзником Домино? На балу в честь разморозки планеты Радиуса я точно не видела, но не могла быть уверена в том, что он просто не послал вместо себя Стеллу, которая ввиду нашей дружбы и так непременно бы там присутствовала. Уточнить это я решила у первого же, кто попадётся мне на глаза — будь то кто-либо из родителей или сама Стелла. А до тех пор я планировала усиленно восстанавливать свою энергию. Магии в теле по-прежнему не ощущалось, сил тоже было несравнимо мало, но я не готова была провести в роли лежачего больного всё оставшееся время и, честно, хотела как можно скорее вернуться в Алфею и с головой уйти в занятия. Как ни крути, а школу мне всё-таки следовало закончить, и я не была намерена и дальше испытывать терпение всё ещё каким-то чудом не исключившей меня Фарагонды. Я честно пыталась, но… кто ж был виноват в том, что всё вокруг меня постоянно шло наперекосяк? Где-то в районе полудня телефон оповестил меня о сообщении от Стеллы, которая в данный момент сидела на лекции Палладиума и жаловалась на непомерную скуку, а затем и вовсе принялась играть в специального репортёра и завалила меня смазанными фотографиями всего своего окружения в самых невообразимых ракурсах: я разглядела нечёткие профили Нессы и Амарил, которых Стелла сняла из-за своего плеча, затем полюбовалась точёной фигурой Палладиума, наполовину, правда, закрытого локтем Её Высочества, увидела внимательно слушавшую его Текну, что-то записывающую в тетрадь Флору, — Стелла, видимо, в этот момент дёрнулась, и узнавать подругу мне пришлось в большом расплывшемся пятне, — а затем и вовсе показывающую язык прямо в камеру Музу, которая как обычно была рада заняться чем угодно, только не учёбой. Улыбаясь, я листала всё прибывающие и прибывающие фотографии и свободной рукой поглаживала улёгшегося рядом Рафа. Он тихо сопел, разморённый полуденной жарой, и ощущать тепло его тела рядом было сравни тому, как если бы я оказалась под прикрытием целого войска солдат. Осознавать, что он готов был броситься на мою защиту абсолютно в любых обстоятельствах и даже не задумался бы ни о каких «но», было одновременно радостно и страшно, ведь подобная слепая преданность могла привести к гибели при малейшем неосмотрительном движении. Наконец фотосессия Стеллы подошла к концу: прозвенел звонок с урока, и Палладиум отпустил их на большую обеденную перемену. Откинув телефон, я ещё раз потрепала спящего Рафа по голове и вышла на залитый солнцем балкон, подставляя лицо тёплому ветру и ярким лучам. Всё вокруг казалось идиллией. Словно райский уголок, чьё спокойствие больше не могло потревожить ничто на свете. Все живы. Все воссоединились с любимыми. Все счастливы. Каким же было моё место в этой картине мира? Я так и не нашла ответа на этот вопрос и вскоре решила полностью выгнать его из головы. Побродила по комнате ещё немного, набросала очертания открывающегося с балкона вида в альбоме, помычала какую-то незамысловатую песенку себе под нос и вздрогнула от стука в дверь. — Ваше Высочество, — окликнула меня знакомая служанка — та самая, которую я чуть не спалила из-за насланной Сирениксом иллюзии, — и почтительно склонила голову, — не хотите ли отобедать со своими родителями? — О… бед?.. — переспросила я растерянно, и служанка утвердительно кивнула. Бросив взгляд на часы, я поняла, что время было самое подходящее. А ещё — что от меня терпеливо ждали ответа, и в положение я была загнана абсолютно патовое. Теперь, когда они приглашали меня лично, отказываться было просто невежливо. — Конечно, — всё-таки отозвалась я через силу. — Сейчас приду. — Мы будем ждать вас. — В голосе женщины, казалось, проскользнули радостные нотки, и она удалилась, прикрыв за собой дверь. Что ж. Выход в люди ожидал меня куда раньше, чем я рассчитывала. Сделав глубокий вдох и бросив печальный взгляд на Рафа, который по-прежнему дремал и ничем не мог мне помочь, я набралась смелости и таки направилась в большой обеденный зал. Когда я пришла, семейство было уже в полном составе: Орител с Марион восседали на знакомых мне местах, а Дафна расположилась справа от матери на небольшом расстоянии. Как ни странно, в прошлый раз я почему-то сама выбрала сесть со стороны Оритела, а потому и сейчас со спокойной совестью опустилась на уже, кажется, окончательно закрепившееся за мной место. — Привет, — поздоровалась я коротко сразу со всеми. С Дафной мы уже виделись, а соблюдать какие-то ненужные церемонии с родителями я не собиралась. — Здравствуй, Блум, — с улыбкой ответила мне Марион сразу за двоих, в то время как Орител лишь строго кивнул. Прислуга сразу же засуетилась, принявшись подносить мне блюда и выяснять, что бы я хотела выпить, и это было той частью королевских ужинов — а также завтраков, и обедов, и вообще любых приёмов пищи за большим столом, — которые я не любила больше всего. Подобное внимание лишь сбивало с толку и заставляло торопиться и выбирать абы что, только бы от тебя поскорее отстали. Я не хотела никаких дорогих вин, не хотела, чтобы мне попеременно подсовывали под нос какое-то новое блюдо и спрашивали, не желаю ли я его отведать. Я росла в самой обычной семье, ребята. Всю жизнь мы с родителями сами накладывали себе еду и спокойно вставали, если не могли дотянуться до чего-то на другом конце стола. — Дафна сказала, ты согласилась посетить готовящийся бал, милая, — полувопросительно начала Марион, когда служанки наконец-то оставили меня в покое и заняли место у дверей, готовясь в любую секунду бежать к столу по взмаху чьей-то руки. — Не то чтобы у меня был выбор, — отозвалась я механически и быстро поняла, что ляпнула. Подняв голову, я наткнулась на чуточку растерянный взгляд Марион и поспешила как можно спокойнее пояснить: — Вы поняли, о чём я. — Поняли, — на удивление спокойно, словно показывая, что никто ни на кого не обижен, ответил вместо жены Орител. — Впрочем, мы также поняли, что особым желанием ты не горишь. Отчего-то не чувствуя больше ни толики смущения или неловкости, я спокойно пожала плечами. — Я не люблю находиться в центре внимания. И к праздникам всегда относилась без энтузиазма. Но я понимаю, что это, фактически, моя обязанность, так что можете не волноваться. Родители молчали. Молчала и Дафна, и, переведя на неё взгляд, я заметила в её глазах что-то… печальное. — В чём дело? — поинтересовалась я осторожно, с трудом заставив себя обратиться к ней. Моргнув, она опустила взгляд и коротко поджала губы в подобии улыбки. — Ничего. Просто… никогда не думала… — она замолчала, словно не была уверена, стоит ли продолжать. Но всё-таки договорила, — как далеко ты можешь оказаться от привычной мне жизни. То, что для Дафны из чёрной комнаты было в порядке вещей и над чем она могла лишь шутливо-серьёзно повздыхать, понимая, что нерадивую сестру уже ничем не исправить, для Дафны настоящей казалось чем-то непривычным и грустным. Для этой Дафны всё… вся моя личность была чем-то, чего она совсем не знала. И она просто не могла судить меня в отрыве от королевства, которое вновь окружало её во всех сторон, ведь чёрной комнаты, где на веки вечные мы вдвоём были отрезаны от внешнего мира, больше не существовало. Я не знала, как реагировать на её слова, а потому махнула на всё рукой и ответила предупредительным защитным ударом: — Обычная жизнь меня вполне устраивает, не вижу в этом ничего страшного. Я устала подбирать слова и бояться неосторожно кого-нибудь обидеть: у них же травма из-за разлуки была, бедненькие, теперь сахарными после неё стали, не то что я, у которой вся жизнь ничуть не меньше полетела под откос. Я не хотела больше притворяться и натягивать на лицо фальшивую улыбку. Дафна сама жаждала узнать меня получше — так вот, смотрите, смотрите, какая я. Я буду спорить, буду язвить, буду закатывать глаза и с готовностью выставлять пассивную агрессию в качестве живого щита. Я росла среди обычных людей. И если на работе, перед клиентами или подданными, они старательно сохраняют лицо, то в кругу семьи позволяют себе быть настоящими — даже если родные далеко не в восторге от их характера. — Конечно, — смиренно кивнула Дафна, либо не уловив моего настороженного настроя, либо сознательно решив не эскалировать конфликт. — Просто когда задумываюсь об этом… понимаю, что даже представить не могла, как всё обернётся. И в тот момент в голове моей что-то щёлкнуло. Вопрос, который возник в мыслях, никак не желал срываться с языка, потому что, несмотря на моё твёрдое решение больше не пытаться переступать через себя, я прекрасно понимала, что он может оказаться чрезвычайно болезненным и неприятным. С одной стороны меня разбирало любопытство, с другой — сострадание и нежелание вновь бередить старые раны. И в этой борьбе я зависла так надолго, что, когда неосознанно стрельнула взглядом в сторону родителей, заметила вопросительный взгляд Оритела. Казалось, он прочитал меня, как открытую книгу. — Ты хочешь о чём-то спросить? Я замялась. — Не уверена, что стоит. — Я перевела взгляд на Дафну, в глазах которой светилась отстранённая грусть, и пояснила: — Не хочу тебя расстраивать. На мгновение брови Дафны взлетели вверх, а затем выражение её лица смягчилось, и она склонила голову. — Не бойся, — подбодрила она. — Можешь спрашивать о чём угодно, мы ведь сёстры. «Сёстры…» — прошелестело в моей голове эхом. Ну да. Конечно. — О чём ты думала, когда отправляла меня в портал? — рубанула я с плеча. Ожидаемо, вопрос Дафну озадачил, если не сказать шокировал, и, видя, как она замешкалась, я попыталась расширить свою мысль и облегчить ей задачу: — В том смысле, что ты задумывалась о последствиях? Если бы тебе удалось сбежать от ведьм? Если бы Домино не подверглось заклятью и родители принялись бы нас искать? Дафна по-прежнему молчала. Взгляд её был расфокусирован и устремлён куда-то в скатерть, и я безошибочно могла сказать, что она в режиме реального времени прокручивала в голове плёнку воспоминаний о той битве. О том, как бежала по коридорам со мной на руках. Как её затормозил Валтор. Как она бросилась в подземелья, чувствуя, как приближаются ведьмы. И как активировала портал, понимая, что ей самой-то вряд ли удастся выбраться из этой битвы живой — не то что уберечь меня. Я была почти уверена в том, что она не думала. Ни о чём, кроме того, как бы отправить меня в безопасность лишь в тот конкретный момент, спасти меня от неминуемой гибели, не становиться свидетельницей того, как ведьмы стирают меня в порошок у неё на глазах — а дальше… дальше от неё уже ничего не зависело, ведь она понимала, что вот-вот погибнет. — Я хотела остаться с тобой, — раздался вдруг тихий, но уверенный голос Дафны, и я сфокусировала взгляд на ней. Подняв голову, она уставилась куда-то мне в ключицы. — Единственная мысль, что в тот момент билась в висках, — это страх оставлять тебя одну. — Она неуютно и, кажется, неосознанно повела плечами и сглотнула. — Я не знала, где ты в конечном итоге окажешься, и ужасно боялась, что тебя так никто и не найдёт и ты встретишь ещё более жестокую смерть — от голода или хищников. — Она сказала об этом так спокойно, что внутри у меня всё очень неприятно сжалось. И ведь правда, я никогда не задумывалась о том, что моя отсылка с Домино была не просто болезненной в моральном плане, но и невероятно опасной. Если бы портал выбросил меня где-нибудь на пустыре, или в лесу, или вообще на морском дне, меня могла бы постигнуть медленная, мучительная гибель, на которую меня собственноручно обрекла бы Дафна. Мало ей было лежащей на ней ответственности за мою жизнь — теперь к ней прибавлялась ещё и ответственность за мою смерть. Я даже представить не могла, какое облегчение она испытала, впервые увидев меня в моей голове. Живой. Здоровой. Выросшей и живущей нормальной жизнью. Я молчала. Дафна молчала тоже, ожидаемо опечаленная поднятой мной темой. Но в глубине души я была рада той жестокой правде, которую она вывалила на меня в стремлении показать всю серьёзность своих намерений. Дафна из чёрной комнаты, Дафна, которая всеми силами старалась оградить меня от переживаний и чувства вины, вряд ли осмелилась бы признаться мне в самых сокровенных своих страхах и навсегда погребла бы их внутри себя. — Спасибо, — проговорила я негромко. Благодарила я сразу за всё: и за честность, и за то, что всё-таки решила взять на себя риск и спасла мою жизнь. Слабо улыбнувшись, Дафна лишь помотала головой, мол, не стоит, это в порядке вещей. Судя по повисшей в зале атмосфере, настроение мне удалось испортить не только Дафне, но и всем присутствующим, и я сомневалась, что сегодня нам удастся нормально пообедать — кусок просто не лез в горло. Однако родители, так и не вставившие ни слова в наш разговор, всё-таки взялись за приборы, и мы с Дафной вскоре последовали их примеру. Будь я дома, на Земле, я бы наверняка попыталась выдать какую-нибудь несмешную шутку и раскачать маму с папой от накатившей безнадёги, но сейчас язык не поворачивался ни шутить, ни в принципе привлекать к себе ещё больше внимания. Я не совершала никаких ошибок, чтобы судорожно пытаться их исправить. Мне разрешили спросить — я спросила. И настоящая Блум, сидящая за этим несуразно огромным столом, не готова была включать королевского шута и лезть из кожи вон, дабы безболезненно перевести тему на что-нибудь нейтральное. Однако мне всё же нашлось, что сказать — не специально, честное слово, просто вдруг вспомнила о данном самой себе обещании. — А Солярия входит в число официальных союзников Домино? — разрезал повисшую тишину мой голос, и все трое одновременно подняли головы. — Я к тому, что вы на балы их зовёте? — продолжила я, расширяя свою мысль. — Я тут вспоминала бал в честь воскрешения Домино и поняла, что не видела там Радиуса. — Мы отправили ему приглашение, — отозвалась Марион, отложив вилку, и подтвердила мою теорию: — В его ответе было сказано, что твоя подруга, Стелла, выступает официальным представителем Солярии, а потому, дабы не мешать ей праздновать с друзьями, король Радиус решил вверить всё в её руки. — Так и думала, — пробормотала я, и губ моих коснулась лёгкая улыбка. — А на грядущем балу? Вы снова его пригласите? — Разве ты не будешь звать подруг? — ответила Марион вопросом на вопрос, и я замялась. Рассказывать им обо всех своих размышлениях мне не хотелось, а потому я не знала, как лучше ответить. — Склоняюсь к тому… что нет, — всё-таки призналась я. — Они тоже не большие любительницы торжеств, а я ещё не готова к вечеринкам… так что… пожалуй… в этот раз проведу вечер без них. Несколько секунд Марион молчала. Молчали и Орител с Дафной, и я с интересом уткнулась в тарелку, не желая поднимать голову и вновь сталкиваться с их взглядами — понимающими, вопросительными или недоумевающими, чёрт их знает. — Тогда мы отправим Его Величеству индивидуальное приглашение, — раздался мягкий голос Марион, и по её тону я поняла, что она считала все мои неозвученные мысли. Этот бал грозился обернуться для меня ещё большим стрессом, чем предыдущий, а потому я хотела как можно скорее со всем покончить и сбежать к себе — уверена, это большими буквами читалось у меня на лице. Честно говоря, я не знала, искренне ли Радиус говорил про Стеллу или же она служила удобной отговоркой, а потому не была уверена, что он примет приглашение и приедет на Домино лично, учитывая, что отношения у двух наших королевств раньше были далеко не самыми близкими. Однако, беря во внимание нашу со Стеллой дружбу и происшествие с Кассандрой, мне казалось, в сотрудничестве Домино и Солярии вот-вот должен был начаться заметный прогресс — всё вокруг само к этому располагало, и упускать столь важного союзника и им, и нам было просто грешно. Больше никто тишину не нарушал, и, закончив с едой в молчании, я поблагодарила сразу всех присутствующих и, поклонившись, отправилась к себе. На полпути, правда, свернула в сторону кухни и накидала на тарелку обед для Рафа, но до своих покоев всё-таки добралась, и проснувшийся Раф с жадностью накинулся на еду, быстро забыв про недовольство моим побегом. Спустя пару часов мучительного безделья — серьёзно, от неспособности заняться ничем толковым я начинала ненавидеть не только себя, но и весь окружающий мир — мы с Рафом отправились на прогулку и провели в королевских садах столько времени, что, когда возвращались, солнце начинало медленно клониться к горизонту. Шагая по уже неплохо знакомым коридорам, я, кажется, увидела удаляющуюся спину Даркара, однако, несмотря на жгучее желание окликнуть его и хоть чем-то разбавить свою томительную скуку, не стала этого делать — мне было просто нечего ему сказать. И наконец, уже ближе к вечеру, в комнате моей появилась Текна: воспользовалась тем, что я оказалась к ней спиной, и без капельки стеснения напугала — да так, что я подпрыгнула и заорала. — С ума сошла! — возмутилась я, наконец-то идентифицировав угрозу, и, оборвавшись на середине машинальной попытки броситься ей на шею, сердито упёрла руки в бока. — Не удержалась, — с улыбкой ответила она, и злиться дольше я не смогла. Фыркнула, насупилась, но без промедления заключила её в объятия и обречённо опустила голову на плечо. Прошёл всего день, но я правда по ней соскучилась. Одного её присутствия рядом было достаточно для того, чтобы успокоиться и почувствовать умиротворение, а с души сваливалась настоящая гора, и только в тот момент я понимала, как сильно всё это время была напряжена. — Завтра будет бал, — выпалила я, оторвавшись от её плеча и уставившись прямо в глаза. — По какому поводу? — уточнила Текна, и я обрисовала ей сложившуюся ситуацию, тут же поспешив объяснить, что решила не звать вообще никого и очень надеялась на своё минимальное вовлечение. — Уверена, что одна будешь в порядке? — вновь поинтересовалась Текна, закончив слушать мои сбивчивые пояснения, и я невесело улыбнулась. — Правда. Думаю, так будет лучше. Не всё же время мне с собой группу поддержки таскать. Текна в ответ на это лишь хмыкнула, и, переместившись на кровать, — Раф демонстративно занял место прямо между нами, вынудив нас сидеть на расстоянии метра друг от друга, — я принялась расспрашивать её об Алфее и между делом поделилась устроенной Стеллой фотосессией. В том, что фотография Музы среди всех остальных оказалась лучшей, мы сошлись единогласно. А затем я как-то незаметно отключилась, и когда проснулась, Текны уже ожидаемо не было: наступил новый день, всего через несколько часов должен был начаться бал, а Текна не собиралась возвращаться до самой ночи, о чём мы договорились заранее. Негоже ей было бесцельно сидеть в моей комнате и ждать моего возвращения, когда за это время она могла переделать кучу важных дел в Алфее. Практически всё время до начала торжества я провела в тревожных размышлениях о своём неофициальном больничном. Почему именно я всё ещё оставалась на Домино и не спешила возвращаться в школу? Родители наверняка не поднимали эту тему потому, что считали, что я до сих пор восстанавливаюсь, вот только если физические силы постепенно приходили в норму и в целом не мешали ничему, кроме занятий физкультурой, то вот с силами магическими дела обстояли совсем скверно. Я по-прежнему не чувствовала в себе магии. Как ни пыталась, создать собственное пламя у меня не получалось, а чужим огнём управлять удавалось едва-едва — он лишь дёргался слабо в указанном направлении и медленно, нехотя начинал куда-то двигаться. С каждым прошедшим днём вопрос вставал всё острее. Что произошло с моей магией? Утратила ли я её навсегда, или однажды она вернётся — вот только сколько ещё мне этого ждать? Рано или поздно у родителей возникнут вопросы о школе, но до тех пор, пока силы мои не восстановятся, возвращаться туда смысла практически не было. Чем выше был наш курс, тем меньше полезной или хотя бы новой информации мы получали на лекциях и в основном приобретали новые умения на практике. А практиковать магию без магии… скажем так, было не самой умной идеей. Постепенно в голову закрадывалась не лишённая оснований мысль попросить помощи у Даркара, однако в последнее время — да и не только в последнее, будем честны, — он как-то мало горел желанием облегчать мне жизнь. Вспомнить тот же разговор о Сирениксе, когда ответы из него приходилось вытягивать практически клещами. Конечно, оставалась ещё Марион, но на её счёт я не питала вообще никаких надежд, учитывая, насколько исключительной была моя ситуация. Впрочем, ничего нового в этом не было: примерно все мои похождения можно было охарактеризовать удивлённым «вау, да я ещё жива», и в ста процентах случаев дальнейшие проблемы я обычно решала на авось. Примерно за час до начала торжества в комнату мою постучались несколько фрейлин, предложивших свою помощь с подготовкой и макияжем, и я только хотела судорожно помотать головой, как в неё закрался малоприятный вопрос: а дозволено ли было королевским особам появляться на балах не при параде? Это в обычной жизни я могла не носить макияж и выглядеть абы как, но тут-то я выступала главным лицом, и лицу этому, судя по моим наблюдениям, следовало выглядеть так, будто оно сошло с глянцевой обложки. Не сказать, что я была этому рада, однако выбора себя лишила и позволила фрейлинам привести меня в порядок на своё усмотрение — лишь попросила не усердствовать особо и ограничиться необходимым минимумом. К моему удивлению, они к моим словам прислушались в полном объёме, и, взглянув на себя в зеркало, я осталась довольна: макияжа было совсем немного, и даже на коже он практически не ощущался. С этим можно было жить. Разумеется, чем ближе становился час икс, тем сильнее разрасталось моё волнение — во многом благодаря тому, что я понятия не имела, как много внимания будет оказано непосредственно мне. Я мерила комнату шагами, принималась наглаживать Рафа, лишь бы отвлечь себя механическими движениями, бормотала что-то бессвязное себе под нос и порой просто глубоко дышала, когда чувствовала, что паника подбирается совсем близко. И наконец, когда до торжественного открытия церемония осталось не больше пятнадцати минут, решила принять неизбежное и с разбегу нырнуть в этот омут. Поднялась на ноги, велела Рафу вести себя хорошо и ждать моего возвращения и, провожаемая его недовольным «гав!» в спину, покинула свои покои. Дорога до бального зала сама всплыла в голове, и, шагая по коридорам, я чувствовала, насколько ватные у меня были ноги. Возможно, я слишком переоценила свои возможности, решив вот так наотрез отказаться от приглашения подруг, но переигрывать планы были поздно, и мне оставалось лишь мужественно переживать всё это в одиночестве. Когда я прошла последний поворот и увидела всё так же стоящего возле главного входа в зал Даркара, честное слово, внутри у меня всё сорвалось в какой-то неконтролируемый свободный полёт: словно с плеч упала тяжеленная глыба, и я вместе с ней. Воодушевлённая донельзя столь необходимым знакомым лицом, я до боли закусила губу и поспешила к нему. Я по-прежнему не знала, что ему сказать, и в принципе выглядела как пятилетний ребёнок, торопящийся к оставившему его позади родителю, но эмоции были сильнее и о последствиях особо не думали. И разумеется, практически добежав до него и неловко сбавив скорость до нуля, я почувствовала себя так глупо, как, пожалуй, ещё никогда в жизни не чувствовала. Стыд за неумение себя контролировать сжигал изнутри, щёки краснели, по телу бежала мелкая дрожь, а я по-прежнему стояла напротив него и понятия не имела, что мне делать теперь. Он безучастно смотрел прямо на меня — наверняка читал, как открытую книгу, и не спешил приходить на помощь. Вообще, глупо было ожидать от него хоть чего-нибудь, учитывая, что я до сих пор даже не знала истинных причин, по которым он решил продолжить играть роль стражника, однако здравый смысл напрочь отключился. Я чувствовала себя дурой и вела себя соответствующе. Что ж, вполне нормальное моё состояние. — Есть миллион вещей, которые я хотела бы тебе сказать, — всё же проронила я, поняв, что ещё секунда такого молчания — и я безо всякой магии просто взорвусь от стыда. — Вот только толку? — с досадой закончила я и, тяжело вздохнув, прошествовала мимо него прямо в зал. Не сказать, что эта остановка позволила мне перевести дух или собраться с силами, но зато она подарила не менее прекрасный мотиватор — раздражение. Один взгляд на безучастное лицо Даркара наполнил меня необъяснимой злостью, будто он в самом деле был что-то мне должен, и в одно мгновение бал, гости, торжественные церемонии — всё отошло куда-то на второй план. В самом деле, у меня были проблемы поважнее. Народу в зале пока что было немного, и среди собравшихся проворно сновали фрейлины и лакеи, завершающие последние приготовления к празднику и проверяющие, всё ли на своих местах. На возвышении стояла Марион, внимательно наблюдающая за процессом. Оритела пока нигде не было видно. А в стороне, у самой стены, затаилась Дафна, беседующая с женщиной, которую я точно раньше не видела. Её светлые волосы были убраны в высокую многослойную причёску, а наряд состоял из изящного сиреневого платья и светлого украшения на голове, вплетённого прямо в волосы на манер то ли рожек, то ли крылышек. На губах Дафны светилась радостная улыбка. Казалось, они хорошо друг друга знали, если и вовсе не дружили с давних времён. Решив не мешать их разговору, я попыталась было прибиться к стене напротив, не горя желанием подниматься на помост к Марион, однако Дафна ловко выцепила меня взглядом из толпы и махнула рукой, призывая подойти. Не смея отказаться от столь любезно брошенного мне спасательного круга, я осторожно пробралась к ним на другой конец зала и замерла. — Блум, знакомься, это моя старая подруга Дилетта, — быстро представила меня Дафна и обернулась уже к Дилетте. — А это Блум. Моя героическая сестрёнка. — Очень рада знакомству, Блум, — улыбнулась мне женщина, и я ответила ей тем, почтительно склонив голову. Не скрывая своего воодушевления, Дафна тем временем продолжила: — Мы с Дилеттой учились вместе в Алфее. Представляешь, за это время она успела стать директрисой колледжа для фей на Мелодии! — Вы с Мелодии? — удивилась я, и Дилетта с несвойственной взрослым лукавой улыбкой покачала головой. — Прошу, давай на ты. Несмотря на обстоятельства, я всё ещё ровесница Дафны. И да, я там родилась. — У меня есть подруга, тоже с Мелодии, — зачем-то сообщила я, между делом кивнув в ответ на её просьбу отставить церемонии. — Я бывала там. Очень красивая планета. Дилетта согласно закивала, и было в её кивках что-то настолько ритмичное, будто она качала головой в такт неслышимой музыке. — У Дилетты теперь очень плотный график, но ради бала ей удалось вырваться с работы, — продолжила вводить меня в курс дела Дафна и снова с тёплой улыбкой повернулась к подруге. — Безумно рада тебя видеть. Выглядишь потрясающе. — Ну конечно, куда же без намёка на возраст. — Дилетта шутливо закатила глаза и положила руку Дафне на плечо, мгновенно сделавшись куда серьёзнее. — Я очень скучала, правда. Уже и не чаяла, что мы снова увидимся. — Я тоже. — Дафна опустила поникший взгляд — каждый раз, когда речь заходила о прошлом, в глазах её проскальзывали нотки горькой печали, которые нынешней ей никак не удавалось скрыть — и, встряхнувшись, устремила взгляд на меня. — Всё благодаря Блум. Вот моя героиня. Я лишь пожала плечами, устав твердить всем вокруг, что просто делала то, что должна была. Если люди видели в этом столь великий подвиг — бога ради, я не стану больше спорить. Но сама я действовала сугубо в личных, эгоистичных интересах. Я просто хотела вернуть свою сестру. Дилетта одарила меня полным благодарности взглядом, без всяких слов выражая всё своё впечатление моим поступком, и я сделала несколько шагов в сторону, давая им возможность закончить разговор без лишних ушей. Они проболтали ещё около пары минут, периодически начиная хихикать и понижая голос до шёпота, а затем Дилетта обняла Дафну на прощание, пообещала обязательно пересечься после бала и отправилась в толпу прибывающих гостей — а за время, что мы провели у стенки, их стало больше раза в два. — Она выглядит совсем как женщина, — раздался у меня над ухом голос Дафны, и, переведя на неё взгляд, я увидела на её лице такое детское удивление. — Поверить не могу, что я тоже сейчас могла бы… — продолжила бормотать она, всё ещё неспособная принять то, что в самом деле выпала из естественного ритма времени, а затем всё-таки сфокусировалась на мне и испуганно выставила перед собой руки. — Я не о том, она шикарно выглядит, просто… — Да я поняла, — перебила я и коротко улыбнулась. — Не объясняйся. Я прекрасно понимаю, что ты хочешь сказать. Сделав глубокий вдох, Дафна с облегчением выдохнула и замерла плечом к плечу со мной. В таком положении казалось, что мы были на этом празднике жизни обычными гостями, однако то была лишь иллюзия: очень скоро нам предстояло взойти на сцену и оказаться по ту сторону торжества. — А кроме Дилетты, есть ещё кто-нибудь? — спросила я спустя какое-то время молчания, и Дафна склонила голову. — Из твоих друзей. Ты связывалась ещё с кем-нибудь? Над ответом Дафна ненадолго задумалась, словно перебирала в голове все имена из далёкого прошлого. — Сказать по правде… друзей у меня было не очень много, — призналась она наконец, и брови мои удивлённо взметнулись вверх. В чёрной комнате мы практически не обсуждали её личную жизнь, а потому новости эти были для меня свежими. — У меня было много знакомых, сама понимаешь, положение обязывает, но именно в дружбу эти отношения перерастали не так часто. Кроме Дилетты… пожалуй, только Политея. — Политея? — заинтересованно спросила я. — Тоже из Алфеи? — Нет-нет. — Дафна спешно замотала головой. — Она отсюда, с Домино. Тоже живёт во дворце. Её отец — один из приближённых папы. Вот мы и росли вместе. — Политея… — пробормотала я вновь, стряхивая пыль с залежавшихся воспоминаний. Имя казалось мне знакомым. И стоило немного поднапрячь память, как она услужливо подсказала: я слышала о ней в одном из воспоминаний маленькой Дафны. Кажется, тогда они собирались поиграть вместе. — Она в порядке? В смысле… — Я замялась, не особо желая поднимать столь болезненный вопрос прямо на празднике, однако повернуть назад уже не могла. — Она не пострадала во время нападения? К счастью, мои опасения не оправдались: с губ Дафны слетел вздох облегчения, и она коротко улыбнулась. — Она цела. Но после моего возвращения мы виделись всего пару раз. Она… кажется слегка другой. Впрочем, случившееся повлияло на всех нас, я не могу её винить. — Уверена, всё наладится, — ободрила я, легко толкнув её локтем. — С возвращения Домино тоже прошло не так много времени. Многие наверняка ещё пытаются прийти в себя. — Ты права, — кивнула Дафна согласно и вновь коротко мне улыбнулась. А затем взгляд её метнулся к помосту, и, мгновенно вытянувшись по струнке, она кивнула мне в его сторону. Марион с Орителом, который как-то незаметно появился подле неё, одним взглядом показывали нам, что часы вот-вот пробьют шесть. Пришло время начинать праздник. Церемония открытия бала прошла для меня как в тумане: я помню, как заняла своё место рядом с Дафной чуть позади родителей, как Марион с Орителом попеременно брали слово, как Дафна шагнула вперёд и Орител приобнял её, словно демонстрируя всем собравшимся, и как весь зал разразился аплодисментами, в то время как сама Дафна счастливо улыбалась и глядела на гостей из-под полуприкрытых ресниц. После этого речь родителей добралась и до меня, и, пока они прославляли мои деяния, я лишь смущённо улыбалась и судорожно блуждала взглядом поверх собравшихся голов, моля всех богов о том, чтобы это поскорее закончилось и я вновь ушла в тень. На сей раз танец отца и дочери Орител исполнял с Дафной, и, стоя рядом с Марион и отключившись от всего мира, я искренне наслаждалась тем, как плавны и легки были их движения и как сильно пышное зелёное платье подчёркивало аристократическую красоту Дафны. Они кружились, практически не касаясь пола, сходились и расходились, и, в отличие от меня, Дафна не казалась ни капельки скованной столь пристальным вниманием: плечи её были прямыми, но расслабленными, голова высоко поднята, на губах — улыбка, а взгляд смотрел то прямо на отца, то бегло окидывал почтительно расступившихся гостей. Каждый её шаг был точно выверен и будто гипнотизировал. Невооружённым взглядом было видно, что она всю жизнь росла в этой атмосфере, и я любовалась их органичной красотой, как завороженная, не в силах поверить в то, что всё это реально и что все они действительно живы. Когда музыка стихла и танец подошёл к концу, Орител почтительно склонился перед Дафной, поцеловал её ладонь, а затем притянул в крепкие объятия и, судя по тому, как она коротко зажмурилась, что-то ей прошептал. Выпустив её на волю, он повёл её обратно к помосту, а центр зала тут же наполнился рассредоточившимися парами. В глазах Марион блестели слёзы, которые она поспешила незаметно смахнуть ребром ладони. — Не думала, что однажды ещё раз смогу это увидеть, — прошептала она с плохо скрываемой дрожью в голосе и тоже притянула Дафну в крепкие объятия. — Никогда ещё я не была счастливее. Как же я рада снова тебя видеть, милая. В ответ Дафна тихо всхлипнула, но обе они не позволили себе расплакаться и вскоре вновь распрямились: лишь вблизи было видно их покрасневшие глаза, однако ни одно движение не выдавало бушующих у них на душе ураганов. Поймав мой взгляд, Дафна безо всяких слов повторила горячее «спасибо», и я лишь покачала головой, давая ей такой же немой ответ. Это было в порядке вещей. Я бы никогда не поступила иначе. Вскоре Орител склонился перед супругой в приглашающем жесте, и они с Марион отправились танцевать среди гостей. Мы же с Дафной остались на помосте в одиночестве, и, к моему удивлению, пока никто не спешил приглашать столь завидных невест на танец. Нет, безусловно, я была безумно этому рада: перспектива остаться в одиночестве, если бы Дафна ушла с кем-то танцевать, была не менее страшной, чем самой отправиться кружиться в вальсе с очередным принцем, — однако всё равно это было самую малость странно. На прошлом балу даже в окружении подруг меня всё равно пытались пригласить, а сейчас вокруг нас не было совсем никого — и на тебе. Какое-то время я украдкой обводила зал взглядом, стараясь ни на ком не задерживаться дольше пары секунд, чтобы, не дай бог, никто не воспринял это как призыв к действию, а когда перевела взгляд на Дафну, заметила, что она как-то странно вглядывалась куда-то в другой конец зала — как будто… тоже исподтишка. Нахмурившись, я проследила за её взглядом и, потупив несколько секунд, с оттяжкой начала понимать, что же привлекло её внимание. Рот мой открылся сам собой — восторженно, лукаво, совершенно по-детски и глупо. На том конце зала расположился главный вход, и на страже его непоколебимо стоял Даркар, взгляд которого, казалось, смотрел одновременно и прямо перед собой, и сразу на всех присутствующих. Я даже не сомневалась, что, несмотря на всю внешнюю отрешённость, в этот самый момент он внимательно наблюдал за всем помещением и, возможно, даже за лежащим за его пределами дворцом. А Дафна наблюдала за ним. И мысли её были написаны прямо у неё на лице. — Пригласи его, — прошептала я, легонько толкнув её в бок, и от неожиданности услышанного она аж вздрогнула. Переведя взгляд на меня и поняв, что я совершенно точно говорю о конкретном человеке, она принялась неконтролируемо краснеть, и мне с трудом удавалось давить в себе широченную улыбку. — Да что ты… — залепетала она потерянно, однако я не собиралась сдаваться. — Серьёзно. Я же вижу, что ты хочешь. — Он же на службе, — вновь попыталась возразить она, но мне и на это было, что сказать. — А ты нет. И тебе ничего не мешает слегка воспользоваться своим положением. — Блум… — всё так же неуверенно и отчаянно смущаясь, пробормотала Дафна, но я призывно кивнула. — Давай. — Взгляд мой горел непреклонностью. — Это твой праздник, не забыла? В глазах её зажёгся умоляющий огонёк, но Дафна быстро поняла, что им меня было не пронять, и, закусив губу, словно пытаясь придать себе решимости, она неуверенно шагнула с помоста. В животе у меня заплясали бабочки — так, будто я сама собиралась пригласить на танец Текну ещё до того, как мы прояснили свои чувства, — и с нескрываемым интересом я принялась наблюдать за тем, как Дафна осторожно пробирается через толпу. Инстинктивно обострившись, слух мой сосредоточился на ней, и тяжёлое биение её сердца отдавалось в моих ушах гулким набатом, по цепочке сбивая и мой пульс. Я безумно волновалась без какой-либо на то причины. И, право слово, это было так забавно. Когда она наконец добралась до Даркара, внутри у меня всё было натянуто такой тугой струной, что казалось, нервы вот-вот порвутся, и я как подкошенная рухну на пол. — Потанцуем? — прозвенел у меня в ушах её простой вопрос. Даркар молчал несколько секунд, но всё же ответил: — Я на службе, Ваше Высочество. Голос его звучал хрипло и приглушённо, словно он не собирался ни с кем разговаривать как минимум ближайшие сто лет. Впрочем, вняв моему совету, Дафна не была намерена так просто принимать отказ, и вскоре я услышала её голос — вмиг ставший куда более мягким и… будто бы игривым. — Брось. — Просто сказала она. — Ты можешь спасти мне жизнь, но не смеешь подарить танец? Выдержка моя всё же треснула, и, как переполняемый эмоциями зритель, наблюдающий за безумно интересным фильмом, я громко выдохнула и тут же зажала рот рукой. Со стороны Даркара не долетало ни звука, словно он обдумывал поступивший упрёк, однако спустя несколько секунд я всё же услышала его приглушённый ответ, который из-за участившегося пульса так и не смогла разобрать, и увидела, как он отставляет оружие в сторону и, протянув Дафне ладонь, церемонно склоняется. Больше я не слышала ничего, полностью затопленная безумным щенячьим восторгом, и лишь завороженно наблюдала, как они направляются в центр зала и занимают позицию. Я никогда не задумывалась о том, умеет ли Даркар танцевать, и уж точно не могла представить его танцующим, но реальность оказалась полной сюрпризов, и, к огромному моему удивлению, он уверенно повёл Дафну точно в такт музыке. Не знаю, бушевали ли в ней сейчас те же эмоции, что и во мне, но если так — в руки ей себя удалось взять просто мастерски, и сейчас на её губах играла лишь лёгкая, чрезвычайно довольная улыбка. В то время как танец Дафны с Орителом был грациозным и трепетным, её танец с Даркаром больше походил на тягучий, обволакивающий мёд. На первый взгляд они казались сдержанными и сосредоточенными, но стоило приглядеться повнимательнее, и становилось понятно, что они сами изо всех сил пытаются себя ограничить и удержать в рамках. Плечи Дафны едва заметно подрагивали, плохо скрывая охватившее её волнение. Даркар же казался в разы мрачнее и серьёзнее, чем когда стоял на страже, и, проведя с ним слишком много времени, я отчётливо видела, что он был предельно сосредоточен на окружающей их обстановке и в любой момент готов был закрыть находящуюся в его руках Дафну от опасности. Тот холод, что всё время его окружал, бесследно рассеялся, уступив место попыткам понять собственные чувства. И казалось, ещё немного — и воздух вокруг них начнёт заполняться тенями, стремящимися скрыть их от всех посторонних глаз. Пожалуй, любому другому человеку смотреть на него было бы откровенно страшно. Но я знала слишком много секретов, и сейчас мне не оставалось ничего, кроме как во все глаза пялиться на них и умирать в душе от охватившего меня восторга. И пусть этот танец совершенно ни к чему не обязывал, я была рада и такой разрядке, потому что, будучи невольным зрителем этой драмы, и сама все эти годы мучилась от неозвученных чувств вместе с ними. Когда первая мелодия закончилась и Даркар попытался было вернуться к своим обязанностям, Дафна ловко перехватила его за руку и не позволила так быстро сбежать, и, чуть успокоившись, я наблюдала за их неравной борьбой с лёгкой улыбкой. А затем у меня над ухом раздался вопрос, который я уже надеялась никогда сегодня не услышать. — Разрешишь пригласить себя на танец? Удивление оказалось сильнее желания продолжить наблюдать за Дафной с Даркаром, и, вопросительно изогнув брови, я обернулась на не особо вежливого кавалера. К ещё большему моему изумлению, им оказался отнюдь не парень, а мрачного вида мужчина, которому по земным меркам спокойно можно было дать все пятьдесят. В хорошем смысле пятьдесят — выглядел он прекрасно, и лишь седина на висках давала подсказку о его настоящем возрасте. — Простите? — всё же откликнулась я, не находя ни одной причины тому, чтобы кто-либо из присутствующих здесь знатных особ позволил себе обращаться к другим гостям на «ты», и мужчина правильно истолковал моё замешательство. — Меня зовут Ашерон, — представился он и так и не убрал протянутой руки, видимо, не собираясь принимать отказ. — Прости мою фамильярность, я не приверженец этикета, да и тебя знал ещё совсем малюткой. — Да ну? — тоже не особо вежливо отозвалась я, и Ашерон терпеливо кивнул. — Мы достаточно близки с твоим отцом. И я был одним из тех, кому доверили тайну беременности Марион. Внутри у меня всё оставалось настороже. Он просил от меня всего лишь танец, но перегревшийся мозг сходу начинал во всём искать подвох и сейчас судорожно сканировал всю полученную информацию. Для чего он всё это мне рассказывал? Пытался усыпить бдительность или искренне хотел развеять непонимание? Насколько близки они были с Орителом? Из всех приближённых Короны столь панибратски себя осмеливался вести только Валтор, и тому был ряд весомых и не особо приятных причин. Но, в отличие от него, держался Ашерон спокойно: не пытался скрыться и совсем не боялся ни стражи, ни Даркара, ни самого Оритела. — Ну же, — добродушно поторопил он и кивнул в сторону по-прежнему раскрытой ладони. — Даю слово, я тебя не съем. И наконец я тряхнула головой. — Простите, — извинилась я и вложила руку в его ладонь. — Я слегка не в себе. — Немудрено, после таких-то похождений, — согласился Ашерон, и я вновь подивилась его манере вести диалог. — Вы в курсе? — Наслышан, — кивнул он пространно, и, наконец-то дойдя до танцевальной зоны, мы встали в позицию. Ашерон уверенно повёл, и я мгновенно убедилась в том, что танец этот ничем не будет отличаться от танца с Орителом. — Но, признаться честно, очень хотел бы узнать всё из первых уст. Как раз гадал, когда же нам подвернётся возможность поговорить, так что, считаю, грех упускать её сейчас. — Ну… — пробормотала я растерянно, не совсем понимая, что следовало говорить, и Ашерон решил облегчить мне задачу: — Про заморозившее Домино заклятье я слышал, так что оно не представляет особого интереса. Но вот то, что ты провернула ради спасения Дафны… Я не знаю всех подробностей, однако слышал, что всё дело было в Сирениксе. — Я пространно кивнула, на автомате следуя за его широкими шагами и совсем не контролируя собственное тело. — Правильно ли я понимаю, что тебе удалось полностью его уничтожить? — продолжил тем временем Ашерон. — Судя по разговорам колдунов с Андроса, тогда между вами произошло что-то очень серьёзное. — М-м… — я снова замялась, не горя желанием вновь поднимать тему своих суперспособностей и обсуждать то безумие, что устроила, но оставлять вопрос без ответа было негоже, и мне всё-таки пришлось открыть рот. — Что-то типа… того. — Уничтожила? — надавил Ашерон, будто для него было очень важно услышать подтверждение, и я тяжело вздохнула. — Сиреникс пленил Дафну. И отпускать, естественно, отказывался, так что решить вопрос мирным путём нам не удалось. Сначала я пыталась разрушить Столпы, которые и привязывали его к реальному миру, однако потом нам пришлось столкнуться лицом к лицу. Что именно тогда произошло… я не знаю. Кое-кто предположил, что при прямом противостоянии, когда Сиреникс пытался поглотить и меня, мой Огонь Дракона зацепился за Огонь, который он отобрал у Дафны, и просто растворил его в себе. А как на самом деле… понятия не имею. И не очень хочу про это думать. — Удивительно, сколько мощи скрывается в столь хрупком теле, — вполне серьёзно прокомментировал Ашерон, и я поджала губы. Ну да, как же. — Смею предположить, столь серьёзное испытание не могло не оказать на твою магию влияния. Как ты себя чувствуешь сейчас? Удалось восстановиться? — Если бы… — протянула я подавленно и слишком поздно поняла, что сболтнула лишнего. Но глаза Ашерона горели искренней заинтересованностью, а мне самой, кажется, давно следовало кому-нибудь об этом выговориться. И, вновь вернувшись на исходную под давно уже сменившуюся мелодию, я принялась отвечать на его немой вопрос: — Не знаю, что тогда произошло с моими силами… но сейчас я в себе вообще магии не чувствую. Кажется, будто она и не собирается восстанавливаться. Борьба с Сирениксом сильно меня потрепала, и я думаю… возможно… Огонь Дракона просто выжег себя, пытаясь поддержать во мне жизнь. С губ Ашерона слетело задумчивое «хм», и какое-то время мы кружились в танце в молчании. А затем он заговорил снова: — Давай сделаем вот как: встретимся завтра, и я кое-что попробую. Возможно, оно сумеет пролить свет на сложившуюся ситуацию. Как тебе план? Я подняла на него настороженный взгляд. — Что именно? — Не бойся, — вновь усмехнулся он, — просто помогу тебе понять, что именно произошло с твоими силами. — Ну… — замялась я, однако всё же с натяжкой кивнула. — Можно попробовать. Терять мне уже точно было нечего, так почему бы и нет? — Тогда договорились, — довольно улыбнулся Ашерон и, дотанцевав до конца мелодии, поблагодарил меня за уделённое ему время, после чего довёл до помоста. Дафна уже стояла там, и, быстро обернувшись, я безошибочно нашла Даркара взглядом на его прежнем месте. Родителей поблизости не наблюдалось, но, кажется, я видела рыжую макушку Марион где-то в толпе — должно быть, они с кем-то разговаривали. — Здравствуй, Дафна, — бросил Ашерон, заметив её взгляд, и та ответила ему короткой улыбкой: — Добрый вечер. Склонившись, он развернулся и оставил нас наедине. — Знаешь его? — негромко спросила я у Дафны, и, чуть изогнув брови, она кивнула. — Конечно. Это Ашерон, один из советников папы. Давно я его не видела… — Теперь она уже полноценно нахмурилась и слегка расфокусировала взгляд, перебирая в голове воспоминания. — Пару месяцев… если не больше. Впрочем, он и до этого был во дворце нечастым гостем. — Как же тогда он мог быть королевским советником? — удивилась я, и Дафна пояснила: — Он был скорее… разведчиком. Наблюдал за жизнью вне дворца. В частности… за повстанцами. Сощурившись, я подняла в голове все её давние рассказы. — Ты говорила о чём-то таком… Что в последние годы у Короны появилось немало противников. — Всё так, — горько кивнула Дафна и опустила взгляд. — Последние годы были… тяжёлыми. Но до сих пор я про них не слышала, так что, надеюсь, всё вновь вернулось в норму. — М-м… — промычала я многозначительно. Если не считать тех безумцев, что всеми силами пытались помешать мне разморозить Домино — то да, определённо вернулось. Ещё какое-то время мы так и стояли на помосте белыми воронами, обделённые всеобщим вниманием, и, блуждая взглядом по толпе, я вновь зацепилась взглядом за рыжую голову Марион у самых дверей. Орител обнаружился рядом с ней, а напротив… практически полностью скрытая их спинами, стояла Лейла собственной персоной. Глаза мои полезли на лоб. — Смотри! — шепнула я Дафне и глазами указала в сторону выхода. Вглядевшись в представшую перед ней картину и, видимо, не сразу узнав Лейлу, она нахмурилась. — Всё-таки пришли… — пробормотала она отстранённо, и я продолжила внимательно вглядываться в их сторону. Судя по поведению обеих сторон, задерживаться Лейла не собиралась и приехала переброситься лишь парой фраз. Сосредоточиться и расслышать, о чём они говорили, у меня так и не получилось: то ли они были слишком далеко, то ли просто силы меня покинули. В любом случае, всё закончилось тем, что Марион сосредоточенно кивнула, а Лейла поджала губы, развернулась и спешно покинула зал. Повернувшись друг к другу, Марион с Орителом что-то коротко обсудили и вскоре направились к нам. Тогда-то у меня и появилась возможность задать все одолевающие меня вопросы. — О чём вы говорили? — набросилась я на едва успевших заступить на помост родителей. Прекрасно понимая моё волнение, никто из них не стал меня осаждать. — Лейла просила передать, что Тередор с Ниобе согласны принять наше предложение о перемирии. Они не станут предъявлять нам претензий и провоцировать военный конфликт, а мы умолчим о том, что они пытались тебе помешать. — Самое разумное решение, — кивнул сам себе Орител, и я перевела взгляд на него. Брови его были неосознанно нахмурены, губы крепко сжаты, а взгляд горел решительностью: теперь, вновь вспомнив, каково было находиться рядом с Дафной, он без сомнений был готов участвовать в какой бы то ни было войне ради её спасения. И, кажется… всё-таки не я тогда поддалась своему эгоистичному желанию. Просто родителям в тот момент не хватило решимости взять на себя столь серьёзную ответственность. Эта мысль слегка меня подбодрила, хоть и не сняла до конца засевшее на душе чувство вины. Остаток вечера прошёл терпимо, а под конец бала незнакомый мне юноша осмелился пригласить Дафну на танец. Разница в её поведении была разительна: она была спокойна, расслаблена и дружелюбна, улыбнулась ему дежурной королевской улыбкой и терпеливо оттанцевала с ним целую мелодию, после чего склонилась в реверансе и без капельки волнения вернулась обратно на помост. От того, что все эти детали её поведения были заметны только мне, на губы лезла широкая шкодливая улыбка, и я отвернулась, дабы ни у кого не возникло вопросов. Она была такой очевидной и даже об этом не догадывалась. Когда родители завершали торжественный вечер, мне даже не хотелось поскорее сбежать к себе, и я мужественно отстояла всё то время, что большей части гостей потребовалась для того, чтобы очистить зал. Тогда-то я и заметила знакомую рыжую макушку Радиуса, который как раз заканчивал беседовать с каким-то пожилым мужчиной, и, не сдержавшись, сбежала с помоста и направилась к нему. — Ра… — окликнула было я и вовремя прикусила язык. — Ваше Величество! Безошибочно поняв, что обращение было адресовано ему, Радиус обернулся и тут же расплылся в улыбке. — Для вас просто Радиус, — напомнил он дружелюбно, и я смиренно кивнула. — Добрый вечер, Блум. — Здравствуйте, — пробормотала я смущённо. — Я… просто поздороваться хотела. Спасибо, что нашли время заглянуть. — Что вы, для меня это честь, — отозвался он со слегка дежурной королевской выдержкой, однако что-то мне подсказывало, что в глубине души он действительно был рад приехать. — Мы с вашими родителями уже обсудили стратегии дальнейшего сотрудничества наших королевств. Полагаю, сама судьба располагает нас к установлению союза. — Правда? — улыбнулась я неверяще, и Радиус кивнул. — Ну конечно. Даже если отбросить вашу непосредственную помощь Солярии, Стелла так тепло о вас отзывается, что мне просто совестно не наладить отношения. Уверен, Домино ожидает блестящее будущее со столь выдающимися наследницами. — Что вы… — совсем засмущалась я и потупила взгляд. — Даже не знаю, что сказать… — Не смущайтесь, — добродушно посоветовал Радиус и ободряюще сжал моё плечо. — Союзы — одна из важнейших вещей для любого правителя, Блум. Как деловые, так и личные. А уж с личными у вас точно нет никаких проблем, поверьте мне. — Спасибо… — пролепетала я, ошеломлённая столь неожиданной расположенностью. Отпустив моё плечо, Радиус извинился и сообщил, что ему пора домой, и на том мы и простились. Возвращаться на помост я не стала: наткнулась на взгляд Оритела и увидела его кивок, показывающий, что церемония закончена и я могу идти. Дафна за его спиной разговаривала о чём-то с Марион, и, посмотрев на них немного, я всё же направилась к себе. Вечер и правда выдался долгий. Когда я вошла в свои покои, меня уже ждали: и не только Раф, но и скучающая без дела Текна. — Давно ты тут? — забеспокоилась я, и она помотала головой. — Не очень. — А затем взгляд её прошёлся по мне от макушки до пяток, и, удовлетворённая увиденным, Текна улыбнулась. — Выглядишь отлично. Расплывшись в улыбке, я добралась до кровати и ответила ей долгим поцелуем, после чего наконец-то скинула с себя надоевшие туфли и прямо в платье устроилась у неё на плече. Найдя мою руку, Текна принялась поглаживать меня по ладони, а Раф одарил меня насупленным взглядом и недовольно ткнулся в подол платья лбом. — Да не забыла я про тебя, — вздохнула я и принялась почёсывать его свободной рукой. — Как всё прошло? — поинтересовалась Текна, и я нечленораздельно замычала. — Неплохо, — всё же сформулировала я. — Танцевать пришлось только с одним из придворных, так что для меня это уже победа. А, и кстати, Лейла приходила. — Да? — заинтересованно переспросила Текна, и я кивнула. — Андрос принял мировое соглашение, но, подозреваю, оно чисто фиктивное. Они явно оскорблены моими действиями, и о былых дружеских отношениях можно не мечтать. — Что ж, теперь это их проблема, — многозначительно заметила Текна, и я не могла с ней не согласиться. Мы просидели бок о бок ещё какое-то время, а затем я вздохнула и всё же поползла в ванную переодеваться и смывать с себя макияж. Стягивая с себя платье, я пожалела о том, что не додумалась попросить помочь с ним Текну — не столько потому, что мне действительно нужна была помощь, сколько просто как удобный предлог, однако оказалось, что он был мне и не нужен: стоило мне выйти из ванной и небрежно бросить платье на стул, она за руку притянула меня к себе, прижалась к губам и так и завалила на кровать. Улыбаясь прямо в поцелуй, я тихо засмеялась и обвила её шею руками. Действительно, какие уж тут предлоги. Всё и так моё: просто бери и действуй.

***

На следующее утро я проснулась не одна: к спине моей прижимался чей-то тёплый дышащий бок, и не успела я порадоваться тому, что вновь проснулась раньше Текны, как вспомнила, что сегодня был отнюдь не выходной. Испуганно обернувшись, я обнаружила Рафа беззаботно сопящим на чужом месте и шумно выдохнула сквозь зубы. Обычно он спал на полу, так что обнаружить его у себя в кровати я никак не ожидала — а потому в принципе забыла про его существование. Вот же перепугал, козёл мохнатый. Умывшись и переодевшись, я подпёрла голову рукой и уставилась в окно, прокручивая в голове воспоминания о вчерашнем разговоре с Ашероном. Не забыл ли он про своё обещание? Что именно он собирался сделать и могло ли это как-то мне помочь? Вскоре за спиной моей заворочался Раф, и я решила переключиться на дела первостепенной важности: пойти позавтракать, например. В обеденный зал мы направились вдвоём, и служанки тут же организовали ему отдельное трапезное место подле стола. Дафны за ним, кстати, не было, и Марион объяснила, что вчера они допоздна проговорили с Дилеттой, а потому сегодня она отсыпалась. Что ж, мне так было даже проще. За время еды Орител поинтересовался, не устала ли я вчера, а также отметил, что я держалась куда увереннее, чем в прошлый раз. Комплимент был сомнительный, но своим успехам я порадовалась, а затем вдруг вспомнила о наших уроках фехтования и спросила, сможем ли мы как-нибудь их повторить. Обрадованный Орител предложил позаниматься этим же вечером, так как весь день у него уже был расписан, и Марион наблюдала за нашим диалогом с тёплой улыбкой на губах. Пока всё складывалось… хорошо. Вот только долго ли было суждено продлиться этой идиллии? Закончив с завтраком, я подозвала Рафа к себе и направилась на традиционную утреннюю прогулку, на которой мы провели не меньше часа. После этого ещё около часа я убила на рисование, доводя до идеала вчерашний набросок и оставив в альбоме парочку новых, а затем — в дверь мою постучали. — Уже на ногах? — безо всяких приветствий вопросил заглянувший в комнату Ашерон, и, нахмурившись, я отложила альбом. — Не передумала насчёт моего предложения? — Нисколько, — отозвалась я с готовностью. Минул ещё один день, и изменений в магии я не чувствовала от слова совсем. Её будто отключили — не идёт поток, и всё, хоть убей. И с этим явно следовало что-то делать, потому что на кону, не много не мало, стояло всё моё будущее. — Отлично, — удовлетворённо кивнул Ашерон и поманил меня за собой. — Тогда пошли. Заинтересованная, я велела Рафу дожидаться меня и без колебаний направилась за ним. Хитросплетениями коридоров он довёл меня до другого крыла дворца и свернул в небольшой зал, очень похожий на тот, в котором мы тренировались с Орителом. И, к моему удивлению, в зале этом нас уже ждала невысокая темноволосая девушка. Лицо её… почему-то очень походило на моё. Серьёзно, она была так сильно на меня похожа, что невольно закрадывалась мысль, а не потерялся ли у королевской четы в младенчестве ещё один ребёнок. — Это Политея, — представил девушку Ашерон. — Моя дочь. — Политея? — переспросила я удивлённо и вновь окинула её взглядом. — Дафна рассказывала про тебя. Вы подруги, да? — Ага, — отозвалась она не особо заинтересованно и шагнула поближе к отцу. — Ну так что? — спросила она так, словно находилась здесь не по собственному желанию. Ашерон перевёл взгляд на меня. — Позволишь? — спросил он неопределённо, и, нахмурившись, я кивнула. — Стой и не шевелись. Дело тонкое, — проинструктировал он меня и приглашающе кивнул Политее. Чуть ли не закатив глаза, она шагнула теперь уже ко мне и стянула с правой руки перчатку — кожа на ней почему-то оказалась угольно-чёрной. Не успела я ничего сказать, как Политея протянула её ко мне и… погрузила её в мою грудь. Глаза мои на лоб полезли от удивления, а в следующее мгновение рёбра пронзила болезненная вспышка, по груди разлился холодок, и Политея достала оттуда… драгоценный камень? Мозг обрабатывал происходящее с большой задержкой. — Что… что это? — спросила я плохо слушающимся языком. Грудь всё ещё неприятно холодило, словно в ней резко стало чего-то не хватать, и, осторожно приняв ярко-красный камень у Политеи из рук, Ашерон спокойно отозвался: — Твоё сердце. Глаза мои окончательно вылезли из орбит, и я сглотнула. Моё… сердце? Настоящее? То самое, что всю жизнь бьётся у меня в груди? Не в силах в это поверить, я приложила к рёбрам ладонь и тут же ощутила загнанную пульсацию. — Не понимаю… — пробормотала я. Слова не сходились с действительностью. — Разумеется, не буквальное, — пояснил Ашерон, продолжая внимательно изучать сияющий у него на ладони камешек. — Если бы у тебя из груди достали настоящее сердце, ты бы тут же свалилась замертво. Считай это… магическим эквивалентом. — И зачем всё это? — настороженно уточнила я. Пускай реальное сердце всё ещё билось у меня в груди, в руках у Ашерона находилось что-то очень близкое по смыслу, и лишиться контроля над столь ценной вещью мне совсем не улыбалось. — Что именно вы хотите сделать? — Показать тебе кое-что, — отозвался Ашерон спустя какое-то время молчания и наконец развернул камень ко мне. По форме он мало напоминал хоть настоящее, хоть нарисованное сердце, однако пульсировал так, будто в самом деле разгонял по невидимым венам кровь. По коже моей пробежал холодок. — Смотри, — призвал Ашерон, и за неимением выбора я послушно вгляделась в камень. — Видишь? — Что именно? — уточнила я, не вполне понимая, на что мне следовало обращать внимание. — Пульсацию, — объяснил Ашерон. — Пульсация в камне — это твоя магия. Видишь, как она клубится внутри? Внимательно вглядевшись в сокрытое под мутной поверхностью сияние, я неуверенно кивнула. Пульсация и правда была заметной — такой активной, будто сердце моё от страха отстукивало под двести ударов в минуту. — И что это значит? — То, что магия по-прежнему с тобой. Но из-за стресса она заперта внутри. Клубится в самом очаге, вместо того чтобы равномерно распределяться по всему телу. — Ашерон вновь одарил камень пристальным изучающим взглядом и пробормотал: — Возможно, её даже не придётся распечатывать… — В смысле? — не поняла я, но, не слушая меня, Ашерон продолжил: — Сила в любом случае тут… это ничему не помешает. — Алло? — вновь вклинилась я, начиная стремительно терять терпение. Хватило мне загадочных мужиков, никогда не отвечающих на поставленные перед ними вопросы. Да и сердце своё хотелось бы уже вернуть на место. Вынырнув из своих мыслей, Ашерон передал камень терпеливо ожидающей Политее и устремил взгляд на меня. — Я веду к тому, что всё, что сдерживает твою силу, — лишь твоя собственная воля. Она всё ещё при тебе, и на ней не стоит никаких магических барьеров. — Это всё прекрасно, но как мне вернуть её под контроль-то? — фыркнула я, поняв, что по итогу не узнала ровным счётом ничего нового. Сдерживаю свою магию сама? Отлично, что сказать, пришло время снова заняться психотерапией. Понять бы только ещё, с чего вдруг я решила что-то там сдерживать. — Боюсь, ответы на эти вопросы тебе следует искать в своей голове, — заключил Ашерон, и я не сдержала разочарованного вздоха. Вот это помощь, дядя, десять баллов за смекалку. В этот момент моё боковое зрение уловило движение: пальцы Политеи вдруг сжались вокруг камня сильнее, и грудь мою пронзило болью. — Эй! — воскликнула я, неосознанно схватившись за рёбра. Взгляд её испепелял меня прямо на месте, и с каждым мгновением мне хотелось иметь всё меньше дел с этой странной семейкой. — Политея, — предостерегающе начал Ашерон, но ему не дали закончить фразу: из ниоткуда прямо у меня за спиной вдруг раздались чьи-то шаги, и не успела я удивиться тому, как кому-то удалось так неслышно подкрасться к нам практически вплотную, как обернулась и тут же получила ответы на все свои вопросы. За спиной моей стоял Даркар. И выглядел он отнюдь не дружелюбно. — Ваше Высочество, ваши родители просили зайти к ним, как только вы освободитесь. — А… — только и пролепетала я и перевела взгляд на Ашерона. Взгляд его был по-прежнему прикован к Даркару, устроившему какие-то зловещие гляделки, а сердце моё, между прочим, всё ещё находилось в руках Политеи. Но в тот момент, видимо, не желая плодить лишних свидетелей своей магии, она всё-таки с силой впихнула камень обратно в мою грудь, и я задохнулась от вспышки острой боли. Рёбра заныли, а на смену холоду внутри пришёл противный жар. Одним отточенным движением Политея натянула перчатку обратно на чёрную руку и, взмахнув волосами, направилась прочь, а Ашерон поиграл в гляделки с Даркаром ещё немного и, напоследок одарив взглядом меня, всё же сделал шаг назад. — Прошу прощения, если Политея сделала тебе больно. Она не со зла, — произнёс он на удивление церемонно и чуть ли руки не поднял, стремясь показать, что недобрых намерений не имеет и конфликтов не ищет. — Однако, если тебе всё ещё интересен ответ на свой вопрос, буду рад встретиться завтра ещё раз. Обещаю, ты не пожалеешь. Растерев ноющую грудь, я бросила на него последний настороженный взгляд, ничего не ответила и развернулась к Даркару. Не сказав ни слова, он кивнул в сторону выхода и повёл меня прочь. В молчании мы прошагали ещё несколько поворотов, и в один момент Даркар затормозил — так резко, что я чуть не впечаталась ему в спину. — Я думал, меня уже ничем не удивить, но ты с завидным упорством продолжаешь открывать новые границы своей тупости, — рубанул он прямо с плеча, отчитывая меня, как провинившегося ребёнка, и я насупилась: и сама понимала, что сейчас произошло что-то очень нехорошее, однако поделать с этим ничего не могла. Прищуренный взгляд жёлтых глаз выглядел сердитым и практически разочарованным. — Давно мечтала склеить ласты по собственной глупости? — Всё настолько плохо? — пробурчала я, чувствуя, как меня начинает слегка потряхивать: шок проходил, и тело с готовностью отзывалось на пережитый стресс. — А ты думаешь, этот камень был игрушкой? — На лице Даркара промелькнуло знакомое раздражение, с которым он всякий раз объяснял мне самые очевидные вещи. — Сожми она ладонь чуть крепче — одной болью бы не ограничилась. — Серьёзно? — всё ещё не до конца верила я. — Прямо насмерть? — Хочешь проверить? — Даркар вопросительно изогнул бровь, и я поджала губы. Несколько секунд мы молчали, а затем я рискнула поинтересоваться: — Про родителей ты, разумеется, соврал? — Не стоит благодарности, — отозвался он язвительно и вдруг тяжело вздохнул. Такого я за ним ещё не замечала, а значило это только одно: наивность моя и впрямь была тупостью такого уровня, что совершенно искренне его шокировала. Ну… с новым рекордом меня? — Вину свою признаю, — начала я смиренно, — но что там произошло-то? Вроде бы… хотел бы убить — сжал бы сердце сразу, и дело с концом. — Нет… — отозвался Даркар задумчиво. — Убить точно не хотел. Выходка была самодеятельностью девчонки. Но его заинтересованность в Огне Дракона мне не нравится. Бровь моя вопросительно изогнулась. — Папочку включил? Убийственный ледяной взгляд послужил мне красноречивым ответом, и я заткнулась. — Хочешь сделать что-то полезное — согласись на завтрашнюю встречу, — выдал он спустя какое-то время молчания, и брови мои вновь удивлённо поползли наверх. — Серьёзно? — До тех пор, пока ты снова не позволишь кому попало копаться в твоих внутренностях, прямой угрозы эта встреча не несёт. Сомневаюсь, что он решится на что-либо в стенах дворца. А узнать, чего он пытается добиться, лишним не будет. — А-а… — протянула я понимающе. — Это не папочка. Это начальник королевской стражи. Расследуешь, да? На сей раз Даркар даже взглядом меня не одарил, но профиль его был столь выразителен, что я поспешила отвести взгляд и начала с интересом разглядывать вытоптанный красный ковёр. — Если он предложит куда-то уйти, надеюсь, тебе хватит мозгов не соглашаться, — наконец вновь заговорил Даркар, словно встречу нашу уже кто-то утвердил, и я прищурилась. — Разве ты не будешь за мной присматривать? — А если что-то пойдёт не так? Сможешь защититься без магии? — ударил он точно по больному, и я даже не удивилась тому, что ему и про это было известно. — Но если ты хочешь понять, что он задумал, разве не стоит дать ему себя проявить? — вопросила я резонно и вновь сощурилась. — А если я в этом деле лишь балласт, будет ли толк от таких полумер? Пан или пропал, знаешь ли. — Помереть охота? — устало спросил Даркар, и, задумавшись на секунду, я пожала плечами. — Просто, видимо, без дела засиделась. Но если, по твоим словам, меня сегодня чуть не убили, хотелось бы понять, что за всем этим стоит. Отвернувшись, Даркар покачал головой — точь-в-точь как родитель, понявший, что ребёнок его слишком туп и продолжать этот спор бесполезно. — Откинешься — твои будут проблемы. — Договорились! — улыбнулась я довольно и зажмурилась. Как будто он и впрямь позволит этому случиться.