My life wasn't real before I met you

В один момент она помнит, что поцеловала Шерил перед тем, как пойти спать. А в другой темнота окутывает всё её существо, что совсем не похоже на обычный сон. И вдруг темнота сменяется ослепляющим потоком света, от которого хочется спрятаться или же закрыться, что она и собирается сделать. Но её рука не слушается. Она будто налилась свинцом. Всё тело пронзает ужасная боль, будто все её кости раздробились. Она хочет закричать, но не может. Такие кошмары не преследовали её уже много лет, но что-то в этом сне не так, совсем не так. - Ронни? Ронни, она шевелится! Голос рядом с ней настолько оглушающий, что звук будто проходит мимо ушей, направляясь прямо в мозг и взрываясь там. - Что? Ты уверена? Тони колеблется между очередной попыткой пошевелиться и сосредоточением всех сил, чтобы прекратить этот кошмар и проснуться. Но, видимо, ей удается лишь первое. - Я вижу, господи, я это вижу. Я за доктором, а ты следи за ней. Она так давно не слышала голос лучшей подруги, но даже после стольких лет никогда бы его не забыла. Поэтому ей даже не нужно видеть Лодж, чтобы знать, что это она. Но как такое возможно? Разве она не живет в Австралии с Реджи? - Тони, я здесь, милая. Всё будет хорошо. Топаз чувствует, как холодные пальцы пробегают по её лбу, видимо, чтобы заправить прядь волос за ухо. И голос этого человека ей тоже знаком, что ставит её в ещё больший тупик. Девушка хмурится — по крайней мере, пытается. Пытается открыть глаза, чтобы понять, где она оказалась. В какую на этот раз локацию её отправил её воспаленный разум? Конечно, она могла предвидеть, что в этом доме её всегда будут преследовать странные сны, но чтобы Моника и Ронни в одном? И почему, черт возьми, она не может контролировать своё собственное тело? Видимо, всё-таки оставаться на ночь, да ещё и в своей старой комнате, было огромной ошибкой. Тони услышала быстрые шаги, а потом, вроде бы, открылась дверь, и она тут же почувствовала, как чужие руки прикасаются к ней. Это было неприятно, как и то, что ей пальцем оттянули веко и посветили в глаз фонариком. Она поежилась. Лишь на секунду перед ослеплением перед ней предстал какой-то мужчина. И только сейчас она подумала о том, что находится в больнице. Слишком резкий запах медикаментов, непонятный писк рядом с кроватью, как будто какой-то прибор работает, ещё и этот человек, который проверял её сознание. - Зрачки на свет реагируют, сердцебиение скачкообразное. Монитор показывает усиленную мозговую активность в последние несколько минут. Вы уверены, что видели что-то? Это может быть ложная тревога. - Тони, детка, пожалуйста. Я знаю, что ты меня слышишь, ты можешь пошевелить рукой, как ты это делала? Вот сейчас она вообще ничего не понимала. Какого черта происходило вокруг неё? Что она делает в больнице? Почему это так реально, как физически, так и эмоционально? Девушка расслабилась, набираясь терпения. Если она немного полежит и абстрагируется от этого сна, то в скором времени всё исчезнет. Она проснется в своей кровати, поплотнее укутается в одеяло и поспит ещё пару часов прежде чем встанет, чтобы помочь маме приготовить завтрак для детей. Потом они съездят в город, чтобы купить что-нибудь для близнецов и Шерил. Всё будет хорошо, но ей нужно проснуться. - Не вижу никакой реакции, дамы. Это мог быть просто непроизвольный нервный импульс, или же её мышцы начинают атрофироваться из-за неподвижности. Топаз всеми силами пыталась заглушить голос доктора в своей голове. Она не больна, с ней всё в порядке. Но почему тогда ты не можешь даже пошевелить пальцем нормально? Это неправда! Я могу! Это всего лишь глупый сон! Розововолосая попыталась сжать руку в кулак, даже чувствуя материал постельного белья под своими пальцами. Но это точно был не шелк её любимого алого постельного белья — это был обычный хлопок. - Вы это видели? Доктор Стивенс, скажите, что вы видели, как она пошевелила пальцами? - Да, я видел достаточно. Видимо, она действительно просыпается. Даже если это не так, мы должны проверить. Прошу вас позвонить её родителям. Мы не можем проводить полное обследование без согласия опекунов, она всё-таки ещё несовершеннолетняя. Но поторопитесь, я пока попрошу медсестер сделать пару анализов. - Ч-что? Даже её голос показался совсем чужим. Она только что смогла произнести гребаное слово, но больше не узнавала собственный голос! Как это могло произойти? Она собрала все имеющиеся (а их оказалось не так много, будто ей было не двадцать восемь, а восемьдесят) силы и, наконец, распахнула глаза, чтобы тут же их закрыть, ведь от яркого света у неё выступили слезы. - Тони! Тони, господи! – Вероника подбежала ближе, тут же сжимая её руку своей. – Ты очнулась, ты, наконец-то, очнулась, подруга! У девушки было так много вопросов, и ни одного ответа. Она попробовала вновь приоткрыть глаза, но всё казалось таким отдаленным, таким размытым. Ей понадобилось добрых пару минут, чтобы перевести измученный взгляд на Лодж. На долбанную Веронику Лодж, которая выглядела в точности как десять лет назад. Позади брюнетки стояла Моника, положив руки на спинку стула и сжав её до побеления костяшек. Она улыбалась, а по её щекам струились слёзы. - Что происходит? Где я? С каждым сказанным словом по горлу будто проходились ножом. Она ужасно хотела пить и теперь не могла обращать внимание ни на что, кроме всепоглощающей боли. Из-за неудобного положения и затекших суставов она даже не могла поднять голову, но четко видела, почему не смогла пошевелить левой рукой – на ней был гипс. Всё остальное тело скрывало одеяло, но она почему-то не сомневалась, что увечий на нём достаточно. По крайней мере, по ощущениям так и было. Но она не могла пораниться! А сны просто не бывали настолько реалистичными. - Вам больно, мисс Топаз? Сколько по шкале от одного до десяти? - С-семь, я думаю. Семь. – Тони выдохнула. Она просто не могла осмыслить всё происходящее сейчас — точно не тогда, когда боль из навязчивой мысли превратилась во всепоглощающую реальность. Она просто не могла терпеть. - Скорее всего, действие последней дозы обезболивающих прошло, поэтому вам больно. Я позову медсестру, чтобы она вколола вам новую. Мисс Лодж, позвоните её родителям, прошу. Ронни вскочила со стула, видимо, вспомнив о своей миссии, в то время как Моника заняла её место, протягивая руку к Тони. - Как ты? Боже, это глупо, прости. Я понимаю, что тебе сейчас очень больно, просто всё это так неожиданно… Тебя не было почти два месяца... понимаешь, мы так боялись, что ты больше не проснешься. - Что? Что ты несешь, Моника? Что ты вообще здесь делаешь? Топаз захрипела, морщась от противной боли в горле. Стейтон изменилась в лице — видимо, до неё дошло, что Тони обезвожена. Вообще-то, это можно было понять по её внешнему виду: впалые щеки, темные круги под глазами. Даже витамины, которыми её пичкали всё это время, не могли заменить нормальную жизнь. Девушка потянулась к тумбочке, чтобы взять бутылку с водой, прежде чем аккуратно наклониться над розововолосой, приподнимая её голову и поднося горлышко к её рту. - Ты хочешь пить? Топаз кивнула, жадно отпивая из пластиковой тары. Она никогда не думала, что будет радоваться обычному глотку воды. Все мысли о её настоящей жизни отошли на второй план. Она даже не могла думать о чём-то, пока ей не объяснят, что происходит. Ведь теперь это совсем не казалось сном. - Что ты здесь делаешь? Я же сказала тебе больше не появляться в моей жизни. Тони закрыла глаза, наслаждаясь остаточным воздействием холодной воды на её воспаленное горло. С закрытыми глазами было даже проще, ведь цвета вокруг были слишком резкими для взора и действовали раздражающе. - Что? Наш последний разговор был сумбурным, но я не помню, чтобы ты хотела прекратить общение со мной. - Твой брат… - Тони так не хотелось вновь вспоминать всю эту историю. Это приводило к ещё большей порции ненужных и болезненных воспоминаний. - Полный кретин и подонок, и сейчас он заслуженно наказан. А я здесь, там, где и должна быть, с девушкой, которая мне очень дорога. Топаз глубоко вздохнула, стараясь не впадать в панику. Что-то с её головой было не в порядке. Это не могло быть реальностью. Господи, она просто хотела обратно к своей дочери... - Что произошло? - Я всего не знаю. Всё, что нам известно — Колин напал на тебя после моей вечеринки. Видимо, ты отбилась от него, а потом поехала домой. Но по дороге что-то произошло, и ты слетела с обочины и врезалась в дерево. Тебя нашли со множеством травм и большой кровопотерей. Тебе очень повезло, что ты осталась жива, Тони. - Какой сейчас год? Топаз знала, что такие вопросы до добра не доведут, но, видимо, её состояние было ужасным, раз ей все спускали с рук. - У тебя что-то с памятью, да? Вот почему ты так реагируешь? Сейчас две тысячи девятнадцатый, Тони. Всё тот же год — наш последний год в школе. - Ты врешь! – было огромным упущением то, что она даже не могла закричать — настолько слабыми были её лёгкие. Но она приложила все усилия, чтобы её голос хотя бы казался твердым. – Я была дома, когда что-то произошло, и я оказалась здесь с тобой. - Нет, Тони, я тебя уверяю. Мне незачем врать. Мы с Ронни находились рядом с тобой всё это время. Твои родители тоже постоянно дежурят здесь по очереди. Ты не была дома, когда всё это случилось. Ты была в коме, Тони. Ты была в коме два месяца. - - Тони! Дверь в палату резко распахнулась, заставив розововолосую, которая только начала немного отвлекаться от боли и расслабилась, вздрогнуть в который гребаный раз за эти пару часов. Она находилась в этом мире (а точно ли этот мир был простой выдумкой, а не предыдущий?) всего ничего, но уже успела от него устать. И вот перед ней предстали её родители: очень молодая их версия. Она уже и забыла, какими красивыми они были до того, как все проблемы свалились на их семью. Никакой седины, никаких морщин и никаких проблем кроме дочери, вышедшей из комы. Амелия тут же подбежала к кровати. Она прильнула к Тони, сжимая её в объятиях. Розововолосой стало интересно, какую бы боль она сейчас почувствовала, если бы медсестра не вколола ей морфин час назад? Хватило бы этой боли, чтобы вырваться из этого ужасного мира? - Детка. – Джонатан украдкой вытер слезу со щеки, прежде чем подойти к кровати и положить ладонь поверх здоровой руки Тони. – Мы так скучали, милая. - Я… Я не совсем понимаю, что здесь происходит, ма. – Топаз нехотя отстранилась от матери, как только смогла в своём неудобном положении. - Всё в порядке, дорогая. Доктор сказал, что у тебя могут быть проблемы с памятью. Всё-таки ты очень испугала нас, когда впала в кому. Мало того, что нам позвонили полицейские в час ночи, сказав, что нашли тебя на обочине... Тони заметила, как челюсть её отца сжимается, а желваки на скулах начинают шевелиться. Ему определенно неприятно было вспоминать ужасный момент, который произошел с единственной дочерью. Но Топаз нужны были ответы. Сами подумайте. Пусть даже она была в коме почти несколько месяцев, но как она могла придумать десять лет жизни? Как всё произошедшее: близнецы Блоссом, драки, ссоры, влюбленность, ребенок, черт возьми, могли быть простой фантазией? Даже сценарий с призраками в старом особняке теперь не казался таким сверхъестественным. - Нам очень повезло, Тони, что ты вообще выжила, не то, что пришла в себя. - И я не перестану благодарить Бога за спасение моей малышки. – Амелия заплакала, прижимаясь к дочери и целуя её в лоб. - Можете рассказать мне всё подробнее, пожалуйста? Доктор, наверное, прав — я ничего не помню. – Или скорее она просто не понимала, в какой момент её вырвало из реальной жизни. Даже если допустить мысль о том, что те прекрасные и ужасные одновременно десять лет не были реальностью, она всё же их прожила. Сейчас её мозг с трудом вспоминал события десятилетней давности. Ей нужна была некоторая помощь. – Что здесь делает Моника? - Моника? Разве вы не встречаетесь, родная? - Что? Нет, к такому она точно не была готова. Она никогда не встречалась с Моникой и, узнав, какой она человек на самом деле, точно не стала бы вступать с ней в отношения. Но что было реальностью здесь? Успела ли она сказать ей о своих чувствах или же что-то помешало? А может, наоборот? Может, это Моника ответила на её чувства взаимностью? - Моника была здесь с самого первого дня, как только мы оповестили твоих друзей о случившемся. А когда её брат признался в том, что именно он сделал тем вечером, она публично отреклась от него. Его семья защищает его и по сей день, но не Моника. Она ясно дала понять, что ты для неё важнее. - Я… Я совсем не понимаю. – Тони подняла ладонь к лицу, чтобы устало потереть висок. Она чувствовала, как комок эмоций накапливается в ней, грозя взорваться в любую секунду. Так хотелось разрыдаться, но всё, на что хватило сил — это тихие слёзы. - Я просто хочу вернуться домой. Хочу обратно к Шерил, пожалуйста. – Девушка зашептала, зная, что родители явно не поймут того, о чём или о ком она говорит. Они совершенно не знали девушку, что лежала перед ними. Как и она не знала их. Они были её родителями лишь отчасти, лишь теми людьми, которых она уже с трудом вспоминала. Всё, что произошло за последние десять лет очень сплотило их. Они стали настоящей семьёй, а не просто людьми, которые иногда справлялись о здоровье и благополучии друг друга, как было раньше. В Нью-Йорке у неё не было ни времени, ни желания по-настоящему общаться со своими родителями. Да, они не ругались, они о ней заботились, но у неё никогда не было желания узнать их лучше. Она же всё время проводила с Вероникой и Моникой на вечеринках. Она жила своей беззаботной жизнью богатого подростка. И самое больное… В этом мире она так и не встретила Шерил, потому что переезда в гребаный Ривердейл не было. Она не встретила друзей, которые поддерживали её на протяжении долгого времени. Она не закончила школу, колледж, не пошла работать, не удочерила девочку. Она вновь стала той версией себя, от которой всегда хотела сбежать. - Это пройдёт, Тони. Твоя память вернется, всё вернется на круги своя. Самое главное, что ты поправилась. Как думаешь, ты в состоянии пройти небольшое обследование, на котором настаивает доктор Стивенс? - Он сказал, что физически я в порядке. – Тони шмыгнула носом, стирая тыльной стороной ладони непрошенные слезы. Она была благодарна за то, что её родители не успокаивают её, явно понимая, что ей и так очень тяжело. Пусть они не понимали истинной причины, но для них она всё ещё была ребенком, только что вышедшим из комы. – Мой перелом сросся, а швы сняли ещё две недели назад. Осталась лишь фантомная боль и небольшая атрофия, которая должна пройти через некоторое время. - Смотри, какие термины ты теперь знаешь. Может, захочешь стать врачом? – Джонатан усмехнулся, но тут его телефон зазвонил, вынуждая его измениться в лице и достать устройство из кармана. Он взглянул на экран телефона, тут же виновато глядя на Тони. - Всё нормально, пап, иди. Мы с мамой сами справимся. - Девочки ждут в коридоре. Я попрошу их зайти, чтобы вы не скучали. И я обязательно приеду вечером, малышка. Просто сегодня Лодж Индастрис подписывает очень крупную сделку с Эндрюс Констракшнс. Мы не можем упустить такой шанс. - Эндрюс? Как Арчи Эндрюс? Тони не могла поверить, что после стольких лет, вновь с радостью услышит имя мальчика, с которым практически и не общалась. Но в её разум закралась надежда. Если Арчи где-то здесь, то существует микроскопическая вероятность того, что кто-то из её старого окружения тоже здесь. Что, если она всё-таки здесь? - Не думал, что ты его знаешь. Но да, вроде бы сына Фреда зовут Арчи. Он учится в какой-то музыкальной академии на Манхеттене. Мне передать ему что-то? - Нет, я не знакома с ним лично. Просто слышала от кого-то из друзей. - Вот видишь, ты уже что-то вспоминаешь. Держись, принцесса. Джонатан поцеловал дочь в лоб, прежде чем с серьезным видом набрать потревоживший его номер и выйти из палаты. - Как она, миссис Топаз? Как только за Джонатаном закрылась дверь, две девушки буквально ворвались в палату. Они выглядели очень уставшими, но всё равно были полны энергии и желания узнать, всё ли хорошо с их подругой. Тони очень хотелось увидеть Веронику. Насчёт Моники она такого сказать не могла, но, в конце концов, ей не стоило злиться на то, что она даже не сделала. - Поговорите, девочки. Я найду доктора Стивенса, чтобы он мог подготовить Тони к сдаче анализов. Я хочу, чтобы он уже поскорее сказал, когда мы сможем забрать её домой. Амелия очень учтиво оставила подруг наедине. Ронни, времени зря не теряя, тут же подбежала к кровати и наклонилась, чтобы сжать Антуанетту в медвежьих объятиях. - Ронни… Т-ты меня сейчас задушишь. – Тони прохрипела, но всё же одностороннее ответила на объятия, прикрывая глаза. Она соскучилась по этой девушке, очень соскучилась. Её эта была Вероника или нет, она всё ещё была ей дорога в любом мире. И брюнетка, кажется, была такого же мнения о ней. - Больше не вздумай нас так пугать, Топаз! Почему, черт возьми, ты просто не позвонила мне той ночью, вместо того, чтобы в неадекватном состоянии добираться до дома? - Я… - Почему ты просто не подумала о том, каково нам будет без тебя? Я, конечно, всё могу понять. Этот ублюдок Колин повел себя крайне отвратительно, но, боже, почему ты вдруг перестала думать головой? - Ронни! – Обе девушки вздрогнули, когда Моника повысила голос. – Ты видишь, что она не понимает, о чём ты говоришь? Детка, что конкретно ты не помнишь? Розововолосая поморщилась от ласкового прозвища, которым её не называли так давно. Пожалуйста, только не думай о Шерил! Не сейчас, Топаз, ну же. У тебя есть несколько более насущных проблем сейчас. - Всё… Не знаю. Я помню, как мы были на вечеринке в честь твоего дня рождения. Помню, как я сказала тебе, что хочу попробовать, а ты попросила поговорить на следующий день, потому что слишком много выпила, чтобы мыслить здраво. А потом Колин… Он сильно разозлился, когда узнал о моей увлеченности тобой. Я помню, как села в машину, а потом… темнота. - Это было немного не так. – Моника снисходительно улыбнулась, подходя ближе, слегка смещая всё ещё возмущенную Ронни в сторону, чтобы быть рядом с Топаз. – Ты и правда сказала мне о своих чувствах, а я сказала, что для меня будет огромной честью встречаться с такой прекрасной девушкой, как ты. Тони открыла рот, чтобы обвинить Монику во лжи и вообще во всех смертных грехах, но тут же закрыла. Ей не в чем было её обвинить, по сути. Она всю свою жизнь ненавидела её, а тут все аргументы резко потеряли свой вес. - Я не собираюсь давить на тебя ни в коем случае. Мы поговорим обо всём ещё раз, когда ты будешь готова и полностью поправишься. Я просто хочу, чтобы ты знала, что я здесь. Я рядом, Тони, несмотря ни на что.