Хэй(т), детка!

Каждый божий день Лиам встаёт с мыслью о гребаном Тео Рэйкене. Нет, дело не в традиционных страданиях омеги по недостижимому альфе, просто этот мудак считал своей святой обязанностью превращать его сладкие школьные годы в сплошной Ад. Этот ученик выпускного класса цеплялся к нему по любому поводу, как только сталкивался с ним в коридоре/раздевалке/спортзале/космосе, блять. Настроение мерзкого альфы несказанно повышалось от возможности отпустить очередную имбецильную шутку в адрес уже изрядно подзадолбавшегося омеги. А уж если удавалось сцепиться с Данбаром на потеху публике, то он вообще помечал этот день в своем, несомненно черном как его душа, календарике торжественно-красным маркером. Так что любая утренняя процедура Лиама сопровождалась гаданием, что придумает на этот раз его личный Сатана. Выбирая себе одежду на выход, парень уже самостоятельно придумывал к ней глумливые комментарии и ответы на них, внимательно изучая каждую мелочь на наличие причин для шутки. Причесываясь, уже слышал ехидный голос, описывающий его слишком длинные "патлы". Казалось, благодаря такому пристальному вниманию и, как следствие, постоянному публичному позору, он должен был стать более "толстокожим" и перестать реагировать на такие вещи, но каждый раз Рэйкену удавалось вывести его из себя одним видом своей ухмыляющейся мерзкой рожи. Открыв глаза в своей постели сегодня, Лиам прекрасно понимает, что этот день исключением не станет. Даже возникало ощущение, что этот мудак никогда не болеет, потому что ни один день не проходит без его подтруниваний. На самом деле Лиам уверен, что, как он начал свой первый учебный день в старшей школе с "благословения" Рэйкена, так и укладываясь в могилу, он увидит над собой немощного альфу, трясущегося от смеха и старости. Передернувшись от такой ужасающей перспективы, Лиам окончательно просыпается и в быстром темпе принимается к сборам в школу. Настроение у него ниже среднего: на вчерашней тренировке по лакроссу он потянул плечо, так что какое-то время просидит на скамейке запасных, а это не самым приятным образом скажется на его статусе капитана. Он прекрасно осознавал, насколько высока конкуренция в их команде, и угроза смещения с поста капитана висит над ним дамокловым мечом ежедневно. И этот факт не способствует улучшению его настроения. Сгоревшая с его помощью яичница окончательно убивает в нем желание улыбаться сегодня, а выскользнувшие в высокую траву из его рук ключи от дома, убегающие от участи закрыть дверь на замок, возрождают в нем жажду чужой крови. В результате Лиам появляется в школьном холле с опозданием на пятнадцать минут, и единственной приятной вещью в этой череде неудач является отсутствие учеников в коридорах. Он как раз успевает приободриться по пути в класс возможностью оттянуть встречу с Рэйкеном ещё на сорок минут, как прямо перед ним из мужского туалета является тот самый старшеклассник. Сначала лицо альфы ничего не выражало, но как только он видит свою обычную жертву, взгляд его веселеет, а губы тут же растягиваются в плотоядной ухмылке. — Дееетка, а почему опаздываем? Твои родители опять напоминали тебе, как пользоваться прокладками, поэтому ты все утро провел тренируясь? Данбар кривится в ответ, чувствуя, как волна ненависти подступает к горлу. Рэйкен всегда старался бить именно в эту болевую точку — биологическую принадлежность. Лиам ненавидел свою омежью сущность, всегда рвался быть наравне с альфами. Своим примером он перекраивал все шаблоны, не стремясь прокатиться на альфе, рожать детей или строить из себя нежную натуру. Данбар был жёстким, сильным духом и физически, и не переносил поблажек со стороны альф. Поэтому такие вещи его чертовски задевали. Но Тео это мало волновало, поскольку выражение его лица ничуть не меняется. — Не хмурь свои чудесные брови, твое лицо становится от этого ещё уродливее, а твои шансы найти себе альфу — совсем ничтожными. — Забыл спросить твое мнение, Рэйкен. Лучше иди обратно, откуда вышел, и смой себя — тебе там самое место. Альфа даже лицевым мускулом не ведет, а его улыбка, казалось, становится ещё шире (хотя это анатомически невозможно). Он подходит к негодующему омеге и обхватывает его одной рукой за плечи, начиная насильно утаскивать за собой вперёд по коридору. И омега чувствует лёгкий запах табака и горьковатую нотку парфюма, непроизвольно подаваясь навстречу приятному запаху, но почти тут же отшатываясь, насколько позволяет ему крепкая хватка. — Да, Данбар, ниже опускаться некуда — сортирный юмор. Я просто в шоке от такого бескультурья. — Отпусти меня, — рычит Лиам, пытаясь стряхнуть тяжёлую конечность, но не преуспевая в этом. Брови старшеклассника комично поднимаются в притворном изумлении. — Но я думал, ты опаздываешь на урок домоводства. А моя неотразимая красота сразила тебя наповал, и ты потерял способность двигаться и соображать. Так что придется тебе помочь. На последних словах Рэйкен сокрушенно качает головой, не переставая тащить за собой сопротивляющегося Лиама. Тот злобно скалится и шипит: — Ты прекрасно знаешь, что у нас в школе не преподают домоводство. И если бы я и потерял способность соображать, то только от твоей непроходимой тупости. — Разве не преподают? Так вот почему ты сегодня такой грустный? — благополучно пропустив мимо ушей последние слова своего невольного собеседника, участливо интересуется старший. Лиам ещё раз дергается и рычит. Он бы не назвал себя грустным, скорее убийственно рассерженным. Но у этого Рэйкена явно не все дома, иначе как объяснить его общую ебанутость. Данбар прикидывает, какой из внутренних органов альфы ему лучше вывести из строя точным ударом, когда объект его размышлений резко останавливается перед нужной дверью и хлопает его по щеке. — И не благодари, солнце. Недолго понаблюдав, как лицо омеги перекашивается от ярости, перехватывая его кулак ("Потом, детка", — голос издевательски ласковый), альфа все с той же улыбочкой поворачивается и вальяжным шагом удаляется по коридору. Лиам едва сдерживает совершенно детский порыв крикнуть ему в спину что-нибудь обидное и наконец-таки заходит в класс. Благо Финсток ограничивается парочкой язвительных высказываний ("Данбар, а мы уже думали, что ты решил, что небольшая спортивная травма освобождает тебя от занятий. Не сомневайся, в таком случае я бы устроил тебе травму второй ноги". Лиам ради своего же блага не стал уточнять, что у него повреждено плечо), тем более, что у Данбара приличные оценки по экономике, так что парень спокойно занимает свое место и старается усмирить свою злость после неприятной встречи. Его опять неожиданно задевает комментарий Рэйкена о его внешности. Может, это присуще любой омеге, ведь где-то глубоко внутри спрятано неосознанное желание быть притягательным, соблазнительным для альф, даже если Лиам его старательно подавляет. Он убеждал себя, что этот аспект взаимоотношений с альфами его не интересует. Это древние низменные инстинкты, подавляющие индивидуальность человека и мешающие ему существовать как нечто полноценное, в гармонии с собой. Это пошло и построено на подавлении более слабого партнёра. Поэтому Данбар держался подальше от таких вещей. Даже если втайне отчаянно желал этого в силу своей омежьей сущности. Парень невольно скалится и сжимает кулаки. Сам этот Рэйкен урод. Мерзкий, назойливый и просто невыносимый. И тут же Лиам про себя признает, нет, внешне Тео объективно красив, настоящий альфа — очень развит физически, его сущность оказывает подавляющее влияние на окружающих, у него смазливое личико и притягательный взгляд, которому удается оставаться невинным, что бы не болтал его грязный рот. И он определенно крут по меркам их школы. Однако никакая завораживающая обложка не скроет внутреннюю гниль. Этот выпускник создал себе поистине отвратительную репутацию: жестокий манипулятор, изначально состоявший в команде по лакроссу и исподтишка настраивающий всех ее членов против прошлого капитана — Скотта МакКолла. В своем стремлении занять лидирующую позицию он не гнушался самыми грубыми и подлыми методами, не останавливаясь на простом плетении интриг. Именно из-за него в свое время Денни получил тяжелую травму мениска и был вынужден уйти из команды. Да, когда Скотт узнал о действиях Рэйкена, он с позором выгнал того. Но пагубное влияние выпускника нашло свое отражение — они с разгромным счетом проиграли другой школе. После той ситуации Тео перестал прятать свое истинное лицо — эгоиста, идущего по головам к своей намеченной цели, использующего людей для ее достижения. Все в школе знали, что если тебе нужно что-то нелегальное или просто труднодостижимое, то можно обратиться к Теодору Рэйкену (боги, как же он ненавидел свое полное имя), несомненно щедро оплатив его услуги взамен. И все в школе его недолюбливали, пусть и боялись, а некоторые и восхищались, при этом признавая, что он крайне неприятная личность. Однако находились омеги, которых это подкупало — они видели некую романтику в опасных отношениях с таким мерзавцем. Но Лиам не раз становился свидетелем холодного безразличия Рэйкена в ответ на явные приставания таких фетишистов. И в их рядах Данбар никогда не числился, все, что он чувствовал по отношению к приставучему альфе — жгучую ненависть и неприязнь. — Данбар! Неужели тема частного предпринимательства вызывает у тебя такой гнев? Записался в коммунисты, мелкий гаденыш? Постепенно повышающийся голос Финстока вырывает Лиама обратно в реальность. И он осознает, что все это время пытался взглядом испепелить доску и замесить руками парту, как тесто. — Эм, сэр, я… Он слышит со всех сторон смешки одноклассников и совсем теряется, в то время как тренер продолжает напирать. — Значит, к следующему занятию сделаешь доклад на тридцать страниц о положительных сторонах капитализма. И ни слова, Данбар, в свое оправдание, лучше заткнись и опусти взгляд в парту, живее. Лиам сдувается, как воздушный шарик, чувствуя лишь всепоглощающий стыд. Ему остается только поблагодарить бога, что Мейсон не посещает с ним экономику, он бы не выдержал взволнованно-укоряющего взгляда друга, пытающегося просверлить ему голову с полным доступом в мозг и его мысли. Не стоило провоцировать тренера, он все еще рассержен на него из-за вынужденного отсутствия капитана на ближайших тренировках. Когда Лиам рассказал ему вчера о заключении школьной медсестры, Финсток разбил витрину, за которой стояли награды школы за достижения в лакроссе, швырнув в нее свой телефон. Все оставшееся время до конца урока парень старается не отсвечивать и, упаси боже, не поднимать головы. Когда звучит спасительный звонок с урока, омега подрывается с места со скоростью Усейна Болта, чуть не прихватив дверные косяки с собой, и останавливается только у своего шкафчика. Переводя дыхание и запуская пятерню в растрепавшиеся волосы, он застывает, учуяв запах выпечки поблизости. Потянув носом, Лиам понимает, что поистине волшебный аромат доносится из его шкафчика. Торопливо справляясь с замком и распахивая дверцу, он обнаруживает коробочку с домашним печеньем, и эта находка заставляет губы растянуться в легкой мечтательной улыбке. Нет, он не любит мучное и разного рода сладости, но желудок тут же отзывается голодным урчанием, а такой заботливый жест греет сердце. Ставший обычным зверский голод — за неделю до течки, как по расписанию, руководит им, когда он распечатывает коробку и засовывает в рот печенье, с наслаждением смакуя шоколадную начинку. Эта сладость кажется ему вкуснее всех кондитерских изделий в мире. Три месяца назад, когда он впервые обнаружил съедобный сюрприз у себя в шкафчике прямо во времена растущего аппетита, идущего на поводу у физиологии, он решил, что это Мейсон проявляет дружескую заботу и в охотку умял все вкусности. Однако позже Мейсон отрицал свою причастность к такому "акту милосердия" и по-настоящему был обеспокоен бестолковостью друга, позволившей ему съесть что-то неизвестно от кого. — А если это попытка твоего соперника вывести тебя из строя? Вдруг еду перед этим напичкали какими-то таблетками с неприятными последствиями? Лиам, не смей закатывать глаза, ты наивен как новорожденный младенец! Так как ничего ужасного за этим не последовало, Мейсон успокоился и уже предложил наиболее вероятный вариант: — Скорее всего, это какой-нибудь тайный поклонник. Не понимаю, зачем он делает это анонимно, ведь конечная цель — заполучить твою задницу в свое полное пользование. Ай, Лиам, больно же! Все это время Кори наблюдал за ними и посмеивался. А потом они на пару с Мейсоном начали гадать, кто скрывается под личностью анонима. И Лиам в очередной раз убедился, что они мерзкие одинаково, когда целуются или начинают издеваться над ним. В общем, это продолжается уже три месяца, и у Лиама нет никаких идей насчёт того, кто может так заботиться о нем, подкладывая ему еду каждый день в течение недели перед течкой. Никто из знакомых не ведет себя подозрительно, подавая признаки дикой влюбленности в него. А на незнакомых он устал концентрироваться несколько дней спустя после нахождения подарка у себя в шкафчике. Иногда Данбар предается розовым мечтам о сильном, умном, заботливом альфе, любящем его, которого Лиам в конце концов подлавливает у своего шкафчика с очередной вкусняшкой, и в итоге они вместе уходят в закат, но большую часть времени считает это полной чепухой. Может, Скотт так развлекается или Стайлз. Его мысли прерывает насмешливый голос прямо над ухом: — Ну что, детка, тебя успели научить вышивать крестиком или ты опоздал настолько, что придется наверстывать? Громко захлопывая дверцу шкафчика, начинающий снова закипать Лиам поворачивается на звук, почти впечатываясь в лицо говорившего. Тео Рэйкен собственной персоной. Опять. А ведь прошел только один урок. Серые глаза внимательно, с предвкушением следят за его реакцией, которая не заставляет себя долго ждать. Лиам с силой отталкивает старшеклассника от себя обеими руками, заставив того отшатнуться на несколько шагов, и морщится от боли, обжегшей повреждённое плечо. Тень пробегает по лицу Рэйкена, но уже через секунду тот все так же раскрепощенно стоит над душой омеги, привалившись плечом к соседнему шкафчику и скрестив руки, а на лице блуждает привычная наглая ухмылочка. — Иди куда шёл, мудак, — резко отвечает Лиам и уже хочет что-то добавить, как осекается, заметив, что ноздри альфы едва заметно раздуваются, принюхиваясь. Это наблюдение заставляет Данбара побледнеть и нервно сглотнуть, расширенными глазами уставляясь на парня перед ним. Его внутренний голос тут же бьет тревогу, внушая, что Рэйкен почувствовал запах выпечки и обо всем догадался, и теперь до конца школы будет травить его по этому поводу. Тео с интересом смотрит на него, а его улыбка становится все более хищной. Омега уже успевает накрутить себя, как вдруг на его плечо опускается теплая смуглая ладонь. — Этот ублюдок достает тебя, Лиам? Парень благодарно выдыхает и поворачивается к Скотту. Но не успевает он ответить другу, как Тео ехидно протягивает: — А вот и мамочка пожаловала, Данбар. Теперь большой злой волк не навредит тебе. А где же вся группа поддержки? Неуравновешенный папочка в юбке и ботаны дядя с тетей. Может, побежали за остальной безумной семейкой, настолько считаете меня опасным для малыша Лиама? Несмотря на самодовольный тон, от расслабленности Тео ничего не остается, вся его поза выдает напряжение, а ухмылка становится каменной. — Лиам, я спрашиваю, этот ублюдок достает тебя или он окажется умнее и свалит куда подальше, желая сохранить свои зубы в целости? Тяжелый взгляд Скотта направлен прямо в глаза Рэйкена, и он выражает огромное презрение по отношению к своему однокласснику, а в его позе читается предупреждение. Спустя пару секунд невербальной борьбы между двумя альфами, Рэйкен фыркает и поднимает руки в примирительном жесте, однако взгляд его остается ледяным. — Не смею больше радовать своим присутствием. Бросив быстрый нечитаемый взгляд на Данбара, он разворачивается и уходит дальше по коридору. Лиам выдыхает и только сейчас осознает, насколько скованным было его тело. Он переводит взгляд на старшего друга, который все ещё внимательно смотрит вслед альфе, и неловко произносит: — Правда, Скотт, не стоило, у меня все было под контролем. МакКолл наконец-то возвращает к нему свое внимание, и на его лице явно читается беспокойство: — И часто он испытывает твою способность контролировать ситуацию? Лиам мнется, но отвечает твердо: — Он просто шутит, ничего больше. Никакого повода для волнения, я справляюсь сам. Скотт приподнимает брови с недоверием, но не настаивает. Вместо этого он тепло интересуется: — Я слышал, ты повредил плечо на вчерашней тренировке. Ничего серьезного? Лиам окончательно расслабляется и широко улыбается. — Больше пострадала нервная система Финстока, когда он узнал, что я вынужден пропустить несколько занятий. Думаю, школе придется оплатить ещё одну витрину. Скотт искренне смеётся и заводит разговор о предстоящем матче по лакроссу с другой школой и новой тактике их команды. Данбар благодарен ему, что он отпустил эту ситуацию с Рэйкеном, хотя бы на ближайшее время, и поверил его словам, поэтому с радостью поддерживает диалог, с жаром пересказывая разработанную стратегию.