Хэй(т), детка!

Кажется, я просто делаю шаг назад, детка, И каждая часть меня говорит «двигайся дальше». Но я продолжаю надеяться, о нет, неужели опять. Кажется, что мы движемся только назад, милый. Знаю, ты думаешь, что звучишь Глупо, произнося мое имя Но я прокручиваю это в голове целый день. Причина этой нерешительности не я, о нет, Потому что я давно все для себя решил. Feels Like We Only Go Backwards – Tame Impala Знаю, что поступил неправильно, и я заплачу за это. Теперь твоя очередь говорить, в этот раз я слушаю. Unknown (To You) - Jacob Banks Пребывая в своих невеселых мыслях, Кори направляется к ожидающей его на школьной парковке машине. Привычным движением забросив сумку с грязной формой на заднее сиденье, он водружает свое уставшее тело на место в передней части автомобиля рядом с водителем. - Ты поговорил с ним? – Без предисловий нетерпеливо интересуется Мейсон, нервно постукивая большими пальцами по жёсткой окружности руля. - Нет, он предпочел накручивать себя перед разговором с Тео. – Устало выдыхает омега, отворачиваясь к окну и полностью откидываясь спиной в манящую мягкость сиденья. – Кстати, именно благодаря тебе он вообще состоится. И это чертовски ужасная идея. - Кори, - Вздыхает бета, переводя взгляд на своего парня. – Он бы все равно состоялся, только уже на других условиях. Пусть лучше это произойдет с подачи Лиама, когда он владеет ситуацией, а не идет на поводу у обстоятельств, застигнутый врасплох. Оба подростка отлично представляли себе последствия такого расклада: с проблемами контроля гнева реакция Лиама будет разрушительной для всех людей, находящихся поблизости в тот момент. - Если бы Лиам был твердо намерен избавиться от Рэйкена в своей жизни, то нет. – Упорствует Кори, хмурясь и поджимая губы, недовольный, что его пара не соглашается с его точкой зрения, не замечая, как ему кажется, очевидного. - Он не может, потому что изначально не хочет этого делать. Так зачем ему переступать через себя, если объективных причин для этого нет? Омега тут же поворачивается к Хьюитту, недоверчиво смотря на него во все глаза. - Ты это серьезно? Того, что это Рэйкен уже достаточно! Или ты хочешь, чтобы я повторил все то, что уже говорил раньше, сейчас? Мейсон отводит взгляд, скользя им по пустой парковке, теряющейся в сумерках, и пожимает плечами: - По правде говоря, мы даже не знаем, что он натворил. Он плохой парень со слов Скотта и остальных, но что за этим стоит, неизвестно. Нет, я не говорю, что им нельзя доверять или что-то в этом роде, - спешит уточнить Хьюитт, когда Кори тут же вскидывается, готовый вступить с ним в жаркую конфронтацию – но более объективное представление дают факты, а не условное видение окружающих, пусть оно и имеет под собой основание. Брайант хмурится и качает головой, явно несогласный со своим парнем. Тогда бета вздыхает и мягко берет его за руку, переплетая их пальцы и привлекая к себе внимание, стараясь прийти к взаимопониманию: - Каждый имеет право на собственное мнение, руководствуясь личным опытом. А личный опыт Лиама говорит о том, что Рэйкен не такой плохой человек, каким его считают его бывшие друзья. – Губы Мейсона растягиваются в хитрой улыбке, когда он заканчивает свою мысль. – Ну, или кто-то поспособствовал его моральному росту. Несмотря на очевидную попытку беты прийти к мирному соглашению и зарыть топор мнимой войны в их привычном раю, мрачный вид Кори без тени ответной улыбки говорит о том, что его совсем не убедили приведенные доводы, однако, он не спешит возражать, явно уходя в собственные мысли. Сильные пальцы крепче сжимает бледную ладонь, ласково оглаживая чувствительную кожу, убеждая в своем неизменном надежном присутствии, возвращая в теплый салон машины к безопасному окружению. Брайант едва заметно вздрагивает и уязвимо смотрит прямо в наполненные глубоким чувством нежной привязанности и любви карие глаза. Другая рука Хьюитта оставляет жесткую поверхность руля и успокаивающе касается щеки омеги, вызывая у Кори мгновенный отклик: он подается к чужому прикосновению, прижимаясь к широкой ладони и опуская веки. Брайант выглядит таким кротким и невинным, что у беты щемит сердце от нежности, отражающейся в его голосе, когда он совершенно серьезно произносит: - Ри, милый, он остался в прошлом, и больше никогда не навредит тебе, я обещаю. Омега кивает, но само действие получается механическим, будто отображая привычную отработанную последовательность: Мейсон пытается помочь ему, а тот делает вид, что образ его бывшего растворился в ту же минуту. Кори верит своему парню, он чувствует себя защищенным и любимым, но некоторые вещи остаются с нами надолго, и при большом везении память со временем позволяет надежно скрыть их в глухом могильнике подсознания, но гораздо чаще они на протяжении всей жизни остаются бледными болезненными напоминаниями о произошедшем, являя себя в самые неподходящие моменты. Мейсон все понимает, но собственное бессилие в такие моменты доводит его до отчаяния. Это редкость, когда бета не находится с нужными словами, и самое удручающее, что это случается именно в отношении его любимого человека в моменты острой необходимости. Поэтому все, что остается Хьюитту – окружить его буквальной поддержкой, физически быть рядом, показывая, что омега не остается с этим один на один. И Кори это более чем устраивает, его сердце наполняется благодарностью, и он накрывает ладонь беты своей, наклоняясь вперед и отзывчиво целуя того. Его бессознательное целиком и полностью тянется к этому человеку напротив, и вскоре они растворяются друг в друге, сливаются в единое целое. Общие мысли, жесты, одно восприятие на двоих и абсолютное понимание с полуслова, но даже при этом им удается удивлять друг друга и преподносить сюрпризы. Ребята теряют счет времени, обмениваясь ласковыми касаниями губ и невесомыми прикосновениями кончиков пальцев. Кори чувствует, как мрак рассеивается и отступает, ведь его любимый несет в себе тот самый безграничный свет, неизменно указывающий ему путь и способный вытащить его из темноты, в которой он погряз. Оставив напоследок легкий поцелуй на носу Мейсона, Брайант отстраняется и одаривает его благодарным взглядом. Пусть вопрос с Рэйкеном и остался открытым, но из тела Брайанта ушло напряжение, и их гавань снова погрузилась в тишину, что для Хьюитта было гораздо важнее отстаивания своей точки зрения. Он понимал, что омега проецирует образ своего обидчика на Тео, поэтому ему тяжелее объективно воспринимать их отношения с Лиамом. Его будет очень сложно убедить в обратном, потому что каждый раз Кори будет отталкиваться от идентичных поведенческих маркеров, уже ожидающий худшего. Бета украдкой бросает взгляд на приборную панель, сверяясь со временем, и уже хочет поделиться со своим парнем наблюдением возмутительной задержки Лиама, но Кори первый нарушает воцарившееся в салоне молчание: - Да, ты прав, я постоянно сравниваю Рэйкена с Лукасом, так что меня можно назвать пристрастным. – Он кидает на Мейсона подозрительный взгляд и добавляет. – Отчасти. Ведь у меня тоже есть основания. Они были в одной компании, что тоже не говорит о Рэйкене хорошо. Хьюитт мягко улыбается, увлеченно и с толикой умиления наблюдая за омегой. Тот, как всегда, оказывается удивительно чутким, будто подслушав его мысли, а Мейсон был убежден, что не относится к числу легко читаемых людей. Иначе Стайлз не оставил бы их в покое так легко сегодня. - Да, я понимаю, скажи мне, кто твой друг и я скажу, насколько сильно по тебе плачет исповедальня, – качает головой Мейсон, не переставая освещать пространство вокруг белозубой улыбкой. – Но это тоже сомнительный показатель. Возьми, например, Джексона. Их со Скоттом объединяет один круг друзей, но оба совершенно разные люди. Мейсон намеренно не говорит напрямую, что Джексон настоящее исчадие ада по сравнению с мягким и добродушным МакКоллом, выражаясь максимально тактично, ибо никто не знает насколько чувствителен слух Итана, а временами альфа демонстрировал сверхъестественные способности по выявлению любого рода оскорблений в адрес своего обожаемого рептилоподобного омеги, так что Хьюитт от греха подальше решает не испытывать экстрасенсорные навыки Карвера, предпочитая оставить при себе полный набор костей в целости и сохранности. - В таком случае, надеюсь, Лиама не подводит его сердце, – устало выдыхает Кори, окончательно закрывая тему, больше в силу физической усталости, нежели занимая сторону своего парня в этом вопросе, и переключает внимание на центральный вход в школу. За пределами машины успело стемнеть, и территория парковки теперь размывалась в искусственном освещении фонарей. Брайант подавляет непрошеный зевок и озадаченно проверяет время. - Странно, прошло уже полчаса, а Лиама до сих пор нет. Может, пойти проверить обстановку? – неуверенно предлагает он, и Мейсон тут же фыркает, мотнув головой. - Думаю, не стоит, иначе мы рискуем своим ментальным здоровьем. Пикап Тео все еще здесь, значит, они просто пришли к взаимопониманию. Кажется, у Лиама теперь свой личный водитель, так что мы можем оставить свой пост и с чистой совестью ехать домой. Кори с сомнением посмотрел на своего парня. Ему не очень нравилась идея оставлять Лиама наедине с Рэйкеном, неизвестно, чем закончится их приватная беседа, а зная горячий нрав своего друга, он был уверен, что гром мог грянуть даже посреди установившейся любовной идиллии, если такой вообще есть место в их истории Ромео и Джульетты. Тогда Кори брал на себя роль кормилицы – он снова переводит взгляд на умиротворенно улыбающегося Мейсона, витающего где-то в своих саркастичных мыслях и явно представляющего их примирение во всех неловких подробностях, заранее заготавливая язвительные шутки для Лиама – нет, бета явно сместил его с этой позиции, а ему нужно освежить знакомство с творчеством Уильяма Шекспира. - Тебе не кажется, что оставлять Лиама под ответственность Рэйкена – это дурная идея? – В принципе, как и сам альфа, но это Брайант не стал озвучивать, он не любил произносить очевидные вещи, пусть Мейсон и оспорил бы это утверждение. - Так уже было, и Тео не раз доказывал, что на него можно положиться, когда дело касается Лиама. Тем более, они вместе громили школу и умудрились не попасться копам. А это было прекрасным примером романтического клише партнеров по преступлению, они повязаны этим и единственное, что угрожает Лиаму – насильственная помолвка. Кори фыркает и качает головой, не переставая с обожанием смотреть на веселящегося бету. - Мейс, ты безнадежный романтик. И тролль. - И ты все равно меня любишь, – подмигивает ему Хьюитт, сверкая улыбкой. - И я за это тебя и люблю, – поправляет его омега, так же искренне широко улыбаясь ему в ответ. Он закусывает губу и снова кидает испытующий взгляд на школу, которая пока стоит на месте, не показывая никаких признаков скорого разрушения, хотя Кори ни разу не сомневался в потенциале этой парочки. - Ладно, полагаю, ты прав. Я сейчас готов продать душу демону за возможность принять расслабляющую ванну. – Протягивает омега, уже задней мыслью сладко предвкушая долгожданный ритуал омовения, возможно, совместный, возможно, с бонусами в виде массажа и прочей тактильной раскованности. - Боюсь, он сейчас слишком занят Лиамом, чтобы заключать подобные сделки, – гаденько хихикает Мейсон, и Кори вторит ему, наконец радуя бету звонким беззаботным смехом, пока они медленно отъезжают от школы. Когда дверь в раздевалку с мягким стуком закрывается за его спиной, и вокруг не остается свидетелей, перед которыми требуется держать лицо и собственную репутацию от падения, от показного равнодушия не остается и следа. Лиам борется с визгом, грозящим перейти во впечатляющий фальцет, что рискует вырваться наружу. Нечеловеческим усилием воли он заставляет себя не обратиться в позорное бегство тут же, с достоинством шествуя по коридору, словно ему в голову просто взбрело совершить ежевечерний променад по школе. Он был уверен, что Рэйкен сейчас злорадствует над ним и внимательно слушает, как омега семенит по школьному коридору, не желая продолжать тяжелый разговор, поэтому черта с два Лиам даст ему лишний повод буквально спринтом пустившись в заячьи бега. Однако, спустя достаточно приличный отрезок пути, Данбар решает, что звучный отзвук шагов по паркету уже не достигнет раздевалок, и переходит на ускоренный шаг, быстро сменившейся трусцой. Он надеется убежать не только от Тео и неловких препирательств с ним на тему их «трагичной истории любви» (ха, как бы ни так) , но и от своих навязчивых мыслей, говорящих о том, что история, по меньшей мере влюбленности, не столько трагичная, сколько туповатая. На одного ее участника точно и Лиам уже не был уверен на сто процентов, что ответственность за это полностью лежит на Тео. Будто это самое эффективное решение сложившейся проблемы, но гребаный Рэйкен снова оказался прав, он лишь обманывает себя. Удобно создавать иллюзию порядка, пока все снова не рассыпется карточным домиком, стоит им опять остаться наедине друг с другом. Возможно, имеет смысл полностью исключить вероятность встречи с Тео: уйти из команды по лакроссу, задуматься над преимуществами домашнего обучения, сменить место жительства – говорят, на Аляске уровень жизни качественно выше, а Луна вообще рай для мизантропов, пусть и несколько аскетичный - пластическая хирургия творит чудеса, да и удостоверение личности поддается замене. Лиам тешит себя этими соображениями какое-то время, чтобы в конце концов скрепя сердце отказаться от их реализации: его семья и друзья не поймут таких отчаянных мер, уже проявив себя ненадежными пособниками. Этот альфа воплощение греха и соблазна. Истинный змий искуситель, сошедший со страниц Библии, чтобы ступить на Землю в обличие инкуба. Интересно, Ева чувствовала то же самое, поддавшись искушению? И будут ли последствия столь же страшны? И можно ли отождествлять отлучение от рая с его изгнанием из компании Скотта? Лиам не в курсе тонкостей христианства, хотя Дженна и не оставляла попыток приобщить его к канонам. Однако, определенно, религиозные настроения его матери оставили свой отпечаток, чем она, вероятно, может гордиться. В любом случае, омега был уверен, что Малия вполне была способна вызвать огненный дождь одним лишь взглядом. Лиам отгоняет от себя страшные картины, предстающие перед внутренним взором, впрочем, искренне признаваясь себе по крайней мере в одном прямо сейчас: если все произошедшее между ними с Тео является ошибкой, то она очень сладка, пусть и оседает на языке терпкими рассыпчатыми крупинками. Лиам выходит на улицу, и свежий вечерний воздух остужает его голову и тело, позволяя постепенно прийти в себя. Прохладный декабрьский ветерок радостно подхватывает пряди его волос, вынуждая заправить достаточно отросшую длину за уши небрежным жестом. Где-то на самом краю подсознания мелькает уютная мысль о приближающемся Рождестве с соответствующими музыкальными мотивами под аккомпанемент, ненароком согревая сердце. Сладостный дурман, не успевший покинуть его в стенах школы, наконец, оставляет Лиама, и трезвость рассудка медленно возвращается к нему. Он устало выдыхает и прикрывает глаза, замявшись на крыльце, вновь собирая себя воедино, чтобы спустя мгновения продолжить путь к парковке. Его первым порывом было посоветоваться с друзьями, что фактически подразумевало под собой слезно пожаловаться на свою судьбу и Тео, ничком повалившись на задние сиденья и обильно удобрив соплями кожаные сиденья Мейсона. Но почти сразу его затмило желание сделать вид, что ничего не было и все решилось само собой, сохранив стойкость и драматизм момента, загадочно уставившись в окно с меланхоличным выражением лица, пока Мейсон не психанет, заставив его выложить все подчистую под сопроводительные укоряющие вздохи Кори и выразительные взгляды «ЯжытибегавариЛ». Уже почти решив действовать по этому сценарию, предвкушая грядущую реакцию ядерного распада местного масштаба, Лиам выходит на совершенно пустую территорию, не считая допотопного пикапа Тео, который теперь будет преследовать его в кошмарах, слишком уж много связано с ним. Поначалу Лиаму кажется, что он просто переутомился и не замечает заждавшихся Кори с Мейсоном, но совсем скоро он с ужасом понимает, что его, так называемые, лучшие друзья, практически братья, бросили его одного без возможности доехать на автобусе, как раз недавно завершившем свой последний рейс. Спасибо дремучести и размерам городка, в котором он проживает. Как и совершить пеший марш-бросок, о котором не может быть и речи при его физической усталости, а легкомысленная привычка заряжать телефон в последний момент на бегу и когда придется, лишила его способности вызвать такси. Вой койотов на заднем плане отлично дополнял бы картину, и Лиама даже позабавила бы такая ирония, если бы не зарождающаяся тревога - он один на пустой холодной парковке, полностью поглощенной сумерками и слабо освещенной уличными фонарями, школа позади зияет темными провалами окон, и никаких признаков жизни по близости в виде человеческих голосов, утробно гудящих моторов машин и шуршащих по замерзшему асфальту шин. Воздух становится плотным и тяжелым, собираясь в завесу тумана, липко оседая в легких и лишь потворствуя возрастающему волнению, придавая происходящему сюрреалистичную атмосферу фильма ужасов. Лиам вздыхает и переводит взгляд на увесистую спортивную сумку, оттягивающую руку, флегматично прикидывая, есть ли у него шансы дойти пешком до дома, если он вернет вещи в раздевалку и пойдет налегке, хотя его ноша вовсе не была решающим фактором. Нет, он точно не вернется туда к Тео. Тео! Черт, как он мог упустить такую деталь, он же только что костерил его пикап. Если Рэйкен не собирается вспомнить былые времена и заночевать в школе, то с минуты на минуту он будет тут, заставая Лиама в неловком положении, так как окончание их разговора не предполагало такую скорую встречу, полностью разрушая весь пафос момента, намеренно созданного Данбаром гордым уходом. С другой стороны, легкий флер позора неизбежен и грозит лишь усилиться, если Лиам вздумает прятаться в чахлых немногочисленных кустах, глотая пыль и высовываясь из них кверху задницей, еще и создавая заманчивую мишень. Конечно, можно наступить на горло собственной гордости и попросить Рэйкена подвезти его, ему не впервой, но обычно ничем хорошим это не заканчивалось, тем более омега сам дал ему от ворот поворот и намерен стойко держать оборону, особенно после случившегося. Лиам мысленно возвращается в раздевалку и прокручивает их стычку в голове. Сейчас, не находясь под влиянием эмоций, он начинает осознавать, что избрал не ту линию поведения, которой изначально хотел придерживаться и в какой-то момент все пошло наперекосяк, причинив им обоим боль в итоге. Он стискивает зубы, чувствуя, как снова просыпаются вина и едкий стыд за то, как он отреагировал на появление альфы, проявив малодушие перед Скоттом, а за ними рука об руку уже привычно следует разъедающая нервы злость: Тео открылся ему, а Лиам так просто уничтожил первые ростки доверия и близости между ними, заставляя замкнутого старшеклассника снова спрятать свои чувства за тяжелым замком. Он изначально задал неправильный тон их разговору, спровоцировав ожидаемую цепную реакцию, и вот они с Тео уже снова готовы вцепиться друг другу в глотку, стремясь побольнее ранить один другого, и в очередной раз упуская суть и забывая о своих намерениях, продолжая топтаться на одном месте. Скрепя сердце, Лиам признает, что банально сам нарвался на проявление истинной сущности альфы, не уследив за своим острым языком, и уж точно не ему упрекать Рэйкена в отсутствии самоконтроля. Тот держался достаточно достойно, учитывая, что Лиам подло воспользовался его уязвимостью, обернув против альфы его же откровения, поведанные вечером ранее. Данбар горько усмехается про себя: и чем он теперь лучше Тео, используя слабости другого человека как оружие. Можно откупиться от совести мстительным утверждением, что старшеклассник получил по заслугам за все содеянное, попавшись на свой же прием, но обостренное чувство справедливости нуждалось в принесении извинения. Пусть речь и шла о Рэйкене, пусть даже в виде мысленного признания себе же самому, что уже является прогрессом, учитывая, как долго он закрывал глаза на происходящее, прикрываясь отрицанием. - Неужели ты все же передумал, детка? – Вырвал Лиама из собственных размышлений насмешливый голос, доносящийся прямо из-за его спины, и заставляющий его вздрогнуть от неожиданности. – Подожди, я достану из бардачка контракт на заключение между нами отношений, можешь расписаться любым ласковым прозвищем. Тебе нравится слово «бойфренд» или ты по части возвышенного «возлюбленный»? Можем ограничиться простым «близкий друг», но надолго меня это не устроит. - Очень смешно, Рэйкен, – скривился омега, недовольно глядя на прошедшего вперед Тео и остановившегося прямо перед ним с издевательской улыбкой на лице. Его все еще влажные волосы находились в беспорядке после душа, а простой спортивный костюм придавал альфе непривычной небрежности, и омега никак не мог отделаться от ощущения домашнего уюта, исходящего от него. Точно такая же объемная спортивная сумка свисала с плеча Рэйкена, но он словно не замечал ее – поза оставалась непринужденной и полной уверенности в собственной неотразимости, а прямая осанка визуально делала его выше ростом, будто нахально возвышая над Данбаром. – Кажется, ты куда-то шел, не смею тебя отвлекать. - О, прошу, не отказывай себе в нашем обоюдном удовольствии, я только рад отвлечься на тебя в любое время суток. – Провокационно ухмыляется старшеклассник, не торопясь уходить, на что Лиам закатывает глаза. - Не льсти себе, оно точно не будет обоюдным. – Кривит душой Лиам, и ухмылка Тео становится задорнее и противнее, доказывая, что альфа прекрасно это понимает. – За мной скоро подъедут, так что тебе лучше исчезнуть в своем ржавом корыте класса люкс. Да, он опять говорит несусветную чушь, но хоть душу отводит, пусть ценой этому и служит очередной позабавленный взгляд альфы. Тот медленно обводит им парковку, чтобы потом снова остановить на Лиаме. - У меня создается впечатление, что твои друзья просто бросили тебя здесь, рассчитывая на мое великодушие, если, конечно, Мейсон не водит бэтмобиль. Рэйкен внезапно становится серьезным и внимательно всматривается в глаза омеги, что недоуменно хмурится в ответ, ожидая чего угодно. - Лиам, - вкрадчиво начинает Тео, - скажи мне, только честно, твой невидимый шофер, он тут? Ты его видишь рядом? Лиам скептически смотрит на театральные потуги парня напротив и мысленно зарекается просить его о помощи когда-либо, даже если начнется зомби апокалипсис, улицы наводнят восставшие мертвецы, а Рэйкен будет единственным оставшемся в живых человеком, предлагающим подвезти его, застрявшего прямо в толпе оголодавших кадавров. Уж лучше Данбара сожрут, чем он будет постоянно проходить через подобную пытку. - Я вижу рядом только самодовольного придурка, решившего устроить открытый микрофон на пустой парковке. Его слова нисколько не смутили Тео, снова вернувшего свой насмешливый образ. Вопреки своему обыкновению, он не торопился сокращать между ними расстояние, и Лиам не мог определиться, испытывать облегчение по этому поводу или расстраиваться. Несмотря на то, что Рэйкен наслаждался их пикировкой и держался невозмутимо, было заметно, что он устал и явно носил в себе тот же эмоциональный осадок после случившегося между ними, что и Лиам. Омега даже удивился, что смог это заметить сквозь вечную браваду отчужденного альфы, с трепетом и долей горечи подмечая, насколько они успели сблизиться за столь короткий срок. - Что ж, могу сделать свое профессиональное заключение, что галлюцинациями Вы не страдаете, только неуместными приступами чрезмерной гордости, не позволяющими обратиться к окружающим людям за помощью. Судя по всему, Ваш случай клинический, но я все равно предприму попытку облегчить Ваши мучения. – Кривая усмешка, имеющая сейчас картонный вид, служит краткой паузой, чтобы закончить лаконичным и неожиданно мягким: - Тебя подвезти до дома? Лиам поджимает губы и упрямо смотрит на альфу, что терпеливо ожидает его ответа, приподняв бровь и уже скользя рукой в карман за ключами. Долгая пешая прогулка на морозном ночном воздухе длительностью почти в час значительно уступала риску быть выпотрошенным сборищем оголодавших живых трупов, так что он не собирался сдаваться так легко. Тем более, он все еще чувствовал стыд и навязчивые угрызения совести, что заставляли его щеки пылать, стоило им с Тео встретиться взглядами дольше, чем на пару секунд, а извиняться Данбар не умеет, поэтому совместная поездка обещала быть максимально дискомфортной и неловкой. - Пожалуй, я отклоню столь щедрое предложение, но благодарю за такое неожиданное благородство. – Отчасти саркастично бубнит омега и, деланно вежливо улыбнувшись на краткие несколько мгновений, поспешно переводит взгляд на парковку, будто ожидая, что его друзья, очень рискующие после сегодняшнего перейти в разряд кровных врагов, внезапно появятся в поле зрения, оставляя Тео в глупом положении, и подчеркнуто демонстрируя, что разговор окончен. Рэйкен хмыкает и качает головой, словно восхищаясь про себя масштабами упрямства и глупости омеги, а затем, пожимая плечами, наконец двигается с места и уходит к пикапу, напоследок кидая: - Что ж, доброй ночи, постарайся не заблудиться и передавай голодным койотам привет. Лиам скрещивает руки на груди и призывает себя сохранять спокойствие и гордость. По мере удаления Тео к машине парковка приобретает все более зловещий вид, вызывая иррациональную нервозность. Он мельком кидает взгляд на широкую спину, уже замершую у пикапа, чтобы открыть дверь, но Рэйкен даже не думает возвращаться и начать уговаривать его, вразумляя и угрожая применить силу, если он не даст отвезти себя домой. Прикусывая губу, он наблюдает за тем, как Тео кидает сумку на заднее сиденье, уже собираясь заводить мотор. Последний раз взвесив все за и против, Лиам чертыхается и срывается с места в надежде, что тот не успеет отъехать от школы. Глухой рокот двигателя оглашает опустевшую территорию, и Данбар хлопает ладонью по капоту, привлекая к себе внимание, чтобы затем дернуть на себя ручку двери и моментом позже скользнуть в салон машины, закрываясь и стараясь не смотреть на, скорее всего, злорадствующего Тео. Альфа лишь довольно улыбается и, не говоря ни слова, уже без заминок покидает территорию школы. Лиам ожидает привычного едкого комментария, обязательно со скабрезной отсылкой на постельные увеселения и преувеличенную тягу омеги к ним, но тишина в салоне остается нетронутой, приобретая все более гнетущий характер с каждой секундой, растягиваясь, как хрупкие потрепанные нервы Данбара прямо сейчас. Он все-таки косится на притихшего альфу, и отсутствующий вид того служит омеге неуютным напоминанием, что в машине стало на одного бессовестного придурка больше. По ребрам пробегается покалывающий зуд раздражения на собственную беспомощность в сложившейся ситуации, а чувство стыда подгоняет и так роящиеся в беспорядочном вихре мысли, складываясь лишь в одно бестолковое, но такое логичное «я дурак». Поездка на машине до его дома займет от силы минут семь, поэтому у него остается все меньше времени поступить правильно и это тоже давит на него. Лиам бросает виноватые взгляды на Тео, закусив губу, стараясь собрать это тупорылое лего, явно приобретенное с алиэкспресса, у себя в голове и найти подходящие слова. Извинения давались ему еще хуже, чем пресловутая биология. Этот цирк продолжается, кажется, вечность, пока Рэйкен не закатывает глаза, саркастично протягивая: - Лиам, я не владею телепатией, так что прекрати невербальные атаки. Данбар моментально надувается, но усталый вид Тео, идущий вразрез с его ехидством, тут же остужает его, напоминая, кто тут виновник произошедшего. - Ладно, я был придурком. – Выдыхает Лиам, теперь полностью избегая смотреть на альфу, и тут же по-детски противно бросает, пытаясь избавиться от смущения: - Наверное, ты меня заразил. - Как мононуклеозом недавно, да? – Не остается в долгу Рэйкен. И, не дожидаясь какой-либо реакции от младшего, чьи брови уже начали движение навстречу друг другу, произносит уже серьезно: - Да, я тоже был придурком. Пока Лиам застывает с глупым выражением лица, удивленно распахнув глаза и вовсю уже таращась на альфу, тот медлит несколько секунд, прежде чем с горечью продолжить: - Я повел себя совершенно недопустимо и недостойно. Надеюсь, ты сможешь меня простить за это когда-нибудь. Выражение его лица говорило о том, что он сам себе этого не простит. И это заставляет сердце Данбара болезненно сжаться. Было бы весьма удобно переложить всю ответственность за случившееся на Тео, обвинить его в несдержанности и тем самым избавить себя от стыда, но его совесть яростно протестовала, а чувство вины только обострилось. Все снова повторяется, это замкнутый круг и Лиам не видит из него выхода, будь то медикаменты или групповая терапия. Он несет в себе этот яд, разъедающий его изнутри, взявший все его существо под контроль и каждый день проходит в постоянной борьбе за чистый рассудок, в которой он неизменно терпит поражение. А редкие проблески маленьких побед, прерывающих эту тягостную череду провалов, требуют несоизмеримых усилий, лишь подчеркивая его слабость. И хуже всего, что от его дефектности страдают окружающие люди. Близкие проявляют болезненное понимание, относясь к его выходкам со снисхождением и аккуратно подбирая слова, будто он сверхчувствительная бомба замедленного действия: достаточно лишь сделать над ней выдох и все взлетит на воздух. И он с горечью осознает их беспомощность, с благодарностью принимая их трепетное отношение и бесконечное терпение, но не может избавиться от угнетающего ощущения ущербности, клейма прокаженного, и даже непринужденный разговор сквозит опасливым ожиданием очередной вспышки. Лиам привык к полному спектру эмоций, что он вызывает у других людей, но, когда он сталкивается с отражением собственной вины в чужих глазах, это убивает его, настойчиво напоминая о его бессилии. Лиам разделяет ненависть, презрение и злость, но, когда кто-то изначально лишает его воли и способности нести за свои поступки и слова ответственность, это в очередной раз огромной неоновой стрелкой указывает на его ненормальность. И именно это сейчас делает Рэйкен. - Ты не виноват. – Тихо отвечает омега. – Я спровоцировал тебя. - Лиам… - Выдыхает Тео, но продолжить ему не дают. - Ты не понимаешь, это было неизбежно. Я просто… - Он сбивается и поджимает губы, теряясь и судорожно подбирая нужные слова. – Мне сложно себя контролировать и подобное случается достаточно часто… - Детка, я знаю, – спокойно прерывает его сумбурную речь альфа и переводит на него мягкий взгляд, в первый раз отрывая его от простирающегося впереди дорожного полотна. - Ты… Знаешь? – Лиам совершенно сбит с толку и напоминает сейчас новорожденного оленёнка, впервые вставшего на неустойчивые конечности: как никогда уязвимый и максимально растерянный. - Да, я в курсе твоего РПВ, поэтому именно я виноват в произошедшем. Горло Лиама сводит спазмом, а глаза начинает предательски щипать. Он неосознанно сжимает руки в кулаки и готовится горячо оспорить это утверждение, одновременно ставя альфу на место, как только внезапно потерявшие эластичность голосовые связки начнут снова функционировать. Тем временем Тео явно колеблется, принимая решение, стоит ли озвучивать свои дальнейшие мысли, и только крепче сжавшие руль пальцы выдавали его нерешительность. И в ту самую минуту, когда омега справляется с трудностями работоспособности его речевого аппарата, Рэйкен, прямо с обрыва в карьер, тихо, но твердо произносит: - Но я никогда не думал, что ты трус, Лиам. В который раз за эту недолгую поездку его эмоции мячиками в руках опытного жонглера скачут из одной крайности в другую. Вот Данбар был в полном душевном раздрае из-за момента откровения, разделенного с альфой, и удручающей реакции Рэйкена на его слова, а теперь вновь всколыхнувшееся раздражение заставляет его ноздри трепетать, предупреждая о надвигающейся кровавой бане, весь его вид требует пояснений. Тео все так же смотрит перед собой, демонстрация мягкого понимания сменилась досадой и плохо скрываемой горечью, а слова были хлёсткими и явно долго вынашиваемыми: - Казалось бы, такой своенравный омега с непоколебимыми принципами, решительно и смело выступающий против грозного старшеклассника-альфы, чтобы защитить своего обожаемого капитана. Но вот стоит ему влюбиться не в того человека, и он тут же превращается в малодушного котёнка, мечущегося между двумя огнями и не способного наконец принять решение. Собственные принципы, бывшие когда-то предметом гордости, стали пережимать достоинство, а мнение окружающих в один момент стало таким весомым, что ты превратился в ведомого трусишку, у которого намокают штанцы от одного разговора с, внезапно ставшим глаголющим истину в последней инстанции, МакКоллом. Рэйкен морщится, словно последнюю описанную им сцену он только что увидел воочию, и поворачивается лицом к замершему в позе крайнего негодования собеседнику, впиваясь колючим взглядом. - И вот уже собственное мнение и желания прибраны глубоко в задний внутренний карман, чтобы никто не смог тебя упрекнуть, пока, конечно, ты не будешь пойман на лжи. Но даже тогда ты скажешь, что это мудак Рэйкен соблазнил тебя и сбил с пути праведного. Лиам не замечает, как они останавливаются у его дома, потому что не может разорвать зрительный контакт с альфой, продолжая буравить взглядом профиль мужественного лица, даже когда старшеклассник отвлекается на парковку. Впрочем, тот не прекращает свой обличающий монолог с таким выражением, словно эта тирада вызывает у него изжогу. - Легко быть принципиальным и независимым, Лиам, до тех пор, пока жизненные обстоятельства не заставят тебя проявить эти качества, подкинув испытание. Тео раздражённо цокает, завершая свою речь, и отворачивается к окну. Лиам едва успевает уловить разочарование, поселившееся в зеленой хмари глаз, еле различимой в темноте надвигающейся ночи даже при наличии тусклого освещения от приборной панели и дышащих на ладан уличных фонарей. Несмотря на задевающие за живое слова, омега не чувствует привычной злости. Он не может даже оспорить мнение Рэйкена, потому что глубоко внутри согласен с ним. Данбар сам уже не узнает себя, и ему чертовски надоело бояться и скрывать свои чувства. - Пошёл ты. – Деланно раздраженно кидает Лиам, но интонация лишена грубости и звучит скорее тихо и жалко. Прямо как он сам в последнее время. Окна дома семейства Гейер горят мягким уютным светом, и сквозь открытое пространство между плотными шторами можно рассмотреть заставленную коробками с рождественскими украшениями опрятную гостиную и суетящуюся на кухне пару, поглощенную приготовлением позднего ужина, успешно совмещающую этот процесс с мимолетными поцелуями и смехом над очередной шутливой репликой друг друга. Эта картина чужого счастья, представляющая собой средоточие семейного уюта и образцовой любви, вызывает тянущую тоску в сердце у альфы, что только усугублялась под гнетом ощутимого в воздухе открытого конфликта. В обычное время первым порывом Тео было бы притянуть Лиама к себе, уткнуться в шею и обрести успокоение в его объятиях, но прямо сейчас он желает оказаться подальше от омеги, лишь обостряющего это паршивое чувство одиночества, поселившегося у него в груди. Лиам так же наблюдает за этой мирной идиллией двух, влюбленных и по сей день, людей, развернувшейся в его доме и не стремится покидать пикап, чье урчание мотора затихло вслед за последними словами своего хозяина, делая тишину абсолютной и от этого ещё более напряжённой. Данбара мучает ощущение, что Рэйкен только что выдвинул ему ультиматум, и молчаливый уход будет служить окончательной точкой в их отношениях, если странную связь между ними вообще можно назвать таковыми. Пусть это и противоречит тому, что альфа говорил ему в раздевалке. Возможно, Лиам просто в очередной раз драматизирует, но рисковать младшему парню не хочется. Молчание затягивается до иллюзии белого шума в ушах, и он чувствует необъяснимую потребность нарушить его сейчас же, любым способом, потому что альфа, пусть и не спешит прогонять своего пассажира, ощутимо отдаляется от него, погружаясь все глубже в свои мысли, и оставляя Лиама один на один с его собственными, а это опасно и чревато серьезными последствиями, проверено годами опыта. Он хаотично ищет тему, способную разрядить обстановку, но всё кажется ему неуместным и глупым, как, собственно, его поведение по жизни вплоть до этого момента включительно. Мысли неизменно возвращаются к их камню преткновения – глубоким противоречиям Лиама, когда речь заходит о происходящем между ними. Почему бы им со Скоттом просто не выяснить все друг с другом, ведь их дружба явно на чем-то держалась, пока Рэйкен не решил поиграть в Макиавелли, разрушив все под чистую совершенными злодеяниями. Внезапно Лиам чувствует грохот и ослепляющую вспышку молнии, так отчетливо, будто все происходящее не плод его собственного воображения, и замирает пораженный осознанием – он так и не знает, что в точности произошло между Тео и Скоттом, что конкретно такого ужасного совершил первый, чтобы оказаться настолько в немилости у последнего и получить венец всеобщего презрения. И ни разу за все время, проведенное с альфой, он не удосужился спросить об этом, руководствуясь лишь слухами, частичной правдой, доступной ему как свидетелю событий, и предостережениями Скотта и их компании. Он чувствует себя наивным ребенком, который несет в себе обиду, но доподлинно ее причин уже не помнит, полагаясь на свои чувства и слова окружающих. Несколько робея ввиду комичности ситуации, хотя она складывается больше некрасивая, нежели забавная, Лиам мнется, прикидывая, как правильнее совершить заход в такую личную тему, окутанную мраком тайны, пока, казавшийся полностью отключившимся от реальности, альфа не вздыхает, устало вопрошая: - Что такое, Лиам? Ты только сейчас понял, что я подразумевал под задним внутренним карманом и хочешь оспорить его вместительность? Подозреваю, что ты априори ошибаешься, потому что умение формулировать свои мысли у тебя хранится там же. Данбар тут же давится заготовленными словами и мысленно посылает Рэйкена в вышеупомянутый карман вместе с его дебильным сарказмом, раз он такой вместительный по его мнению, внешне ограничиваясь только демонстративным закатыванием глаз в духе типичной дивы, решая просто напрямую, без обиняков, задать интересующий вопрос, а его чувство такта альфа тогда поищет уже в конечном пункте назначения. - Что произошло между тобой и Скоттом? Слова тяжело повисают в воздухе, и, явно не ожидавший столь резкой смены темы, тем более в подобном ключе, Рэйкен, наконец, соизволяет повернуться к Лиаму лицом с выражением искреннего недоумения на нем. Вопрос кажется настолько невероятным, что сначала Тео подозревает, что попросту ослышался. У него ещё не было причин ставить свой слух под сомнение, но годы, все же, идут, и он готов был в этот раз признать свои несовершенства. Но серьезное выжидающее лицо Лиама говорит об обратном, и тогда выпускник позволяет себе переспросить, пусть так и делают только лузеры: - Что? – Выходит как-то глухо и в целом так себе в совокупности с приподнятыми в удивлении бровями, а сердце, тем временем, опережая события, почему-то начинает заходиться в ускоренном темпе, словно бьющаяся в клетке птичка, так, будто предупреждает «нас сейчас разобьют». - Что произошло между тобой и Скоттом? – Голос Лиама звучит уже не так уверенно, а сам он выглядит теперь озадаченным реакцией альфы на свои слова. Чертовски верно, Тео почти слышит противный хруст впивающихся в легкие и окружающие ткани мелких осколков, как прозаично, а ведь он давно разуверился в хрупкости этого органа. Он не понимает, куда делись все его эмоции. Просто в один момент они схлынули чудовищного размера волной, смертоносной лавиной, погребая его под своей толщей и оставляя после себя только абсолютное опустошение. Лишь неприятное тянущее чувство сдавило грудь, и он почти поддается мгновенно возникшему инстинктивному порыву сжать ее, утихомиривая взбесившуюся мышцу. Альфа не может поверить, что ошибался в единственном человеке, которого решился подпустить к себе так близко за все эти долгие годы. В то, что постоянно попрекался за свои поступки, о которых Лиам и понятия не имел, но уже так легко его осудил со слов других людей. Все это время омега рассуждал о порядочности и низости его моральных установок, но не соизволил даже разузнать, в чем конкретно он его обвиняет. И самым болезненным является открытие, что Лиам изначально не рассматривал ни единой возможности развития отношений между ними, раз не удосужился постараться увидеть полную картину произошедшего, но уже вынес предвзятое суждение. С самого начала он решил, что Тео не заслуживает ни единого шанса, позволяя ему думать иначе и руководствоваться ложной надеждой в попытке доказать, что Лиам может ему доверять. Вот только ответного доверия он оказался не достоин: достаточно было сплетен и пары слов от Скотта и его компании. Тео потерянно переводит взгляд на дорогу перед собой, и ему ужасно хочется разозлиться, наговорить гадостей, унизить, как он умеет, но он не может, его буквально поглощает растущая в грудной клетке черная дыра. И она ужасно голодная. А альфа совершенно разбит впервые за долгое время. - Так ты не знаешь? – Бесцветно произносит он, уже заранее зная ответ. Кажется, Лиам осознает его состояние и теряется. Он сбит с толку такой резкой и непредсказуемой переменой в поведении Рэйкена, и не представляет, как ему себя вести. Тот явно наглухо закрылся, возводя между ними стену, возвращая их к самому началу, и Данбар не понимает, что в данную минуту происходит у старшеклассника в голове, хоть вооружайся отверткой и начинай разбирать этот невыносимо сложный механизм по винтику, докапываясь до истины. Помедлив пару секунд, он тихо отвечает, напряжённо ожидая дальнейших действий альфы: - Нет, Скотт никогда не рассказывал мне. Тео горько усмехается и качает головой, не удостаивая собеседника взглядом. Все это теперь кажется таким бессмысленным, включая их текущий диалог на парковке у дома Гейеров. Больше в этом совершенно нет никакого гребаного смысла. Ему хочется высадить Лиама и просто исчезнуть отсюда, чтобы после забыться в алкоголе. Бога ради, в конце концов он всего лишь подросток, склонность к саморазрушению у него продиктована возрастом и усугубляется собственной натурой, а сейчас он переживает личную драму. Так что он имеет полное право на это, пусть завтра и будет считать себя идиотом. Он так давно не чувствовал себя таким беспомощным, даже не представляя, что ему делать дальше. Все возможные последующие слова казались пустыми и лишенными всякой логики, теряя всякое значение. У Тео даже не находится сил прогнать омегу, пусть на месте некогда ярко горящего и согревающего его пламени теперь растоптанное пепелище, нет, скорее мертвое море, совсем как глаза Лиама. Тот ежится, будто от холода, и Тео уверен, что он просто тоже чувствует этот ледяной бриз, Рэйкен и сам продрог, пусть этот озноб и идёт изнутри с морозной водяной глади, что теперь воззрилась на него, отчаянно пытаясь поймать его взгляд. Данбар словно подсознательно хочет уменьшиться в объемах, чтобы занимать как можно меньше места в машине, едва заметно ерзает на сиденье и снова пытается подобрать слова, пока Рэйкен апатично задается вопросом, почему он еще не окоченел. - Может, ты расскажешь мне? Вопрос звучит так неуверенно, будто Лиам сомневается, что теперь вообще имеет право его задавать. Он испытывает максимальный дискомфорт, а Тео даже отголоска мстительного удовлетворения не чувствует по этому поводу. - А зачем? – Бесцветно интересуется Рэйкен, все так же гипнотизируя отсутствующим взглядом идеально ровную полосу асфальта, что уже начинает размываться перед глазами от столь пристального внимания. Идеальное дорожное покрытие, идеальные домики, выстроившиеся в идеально ровный ряд вдоль идеально ухоженной улицы, вместе с идеальным примером любящих семей в них, все настолько тошнотворно идеальное, что на таком контрасте Тео выглядит лишней частью паззла, насильно втиснутой грубой рукой в целостную живописную картинку, дурацким сбоем в матрице. О чем Лиам в очередной раз не преминул напомнить ему. – Ты уже сделал выводы, и уже имеющейся информации тебе оказалось достаточно. Слова Рэйкена заставляют младшего парня замереть, в этот же миг у него все опускается внутри: очевидно, он сейчас совершил что-то ужасное, признавшись Тео, что не знает их общей истории со Скоттом, чертовски облажался и для них это приняло фатальный характер. У него были основания полагать, что Тео поступил непорядочно: он сам был очевидцем его махинаций в команде по лакроссу, вместе с остальными помогал травмированному Дэнни покинуть игровое поле и являлся не только свидетелем яростного откровенного заявления Рэйкена после, но и активным участником развязавшегося конфликта. Однако, альфа был прав, полной информацией он не располагал, было не очень справедливо попрекать Тео при отсутствии всех вводных данных, но он не понимал, почему его дурацкое упущение приняло такой катастрофический масштаб для старшеклассника. А тот обратился в ледяную статую и не стремился объяснять такие перемены. Лиам отчаянно хотел прикоснуться к альфе, сжать его пальцы, огладить скулы и повернуть за подбородок лицом к себе, чтобы убедиться, что Тео здесь, с ним, потому что даже физическое присутствие того нуждалось в подтверждении, настолько сильно он за считанные секунды эмоционально отдалился, полностью закрываясь от омеги. Но он понимал, что сейчас Тео не позволит ему это сделать, если теперь это вообще когда-нибудь станет возможным. - А сейчас я хочу знать всю правду. — Вот и спроси у МакКолла. Ты же безоговорочно доверяешь его словам, а я последний лжец и подлец. Снова гнетущая тишина. Толстая и тяжелая, как корка льда на студёном омуте. Через нее дно кажется абсолютно черным, как та самая субстанция из углеродных нанотрубок, подобно сосущей пустоте на сердце Тео, что поглотила весь свет, излученный его личным солнцем, Лиамом Данбаром, оставив ему только обширный ожог четвертой степени от их взаимодействия. Он теряет счёт времени, когда тихая просьба пытается пробить кристаллическую преграду. - Тео, пожалуйста. - Раньше тебя это совсем не волновало. Даже когда речь шла о нас. – Последнее так и не было озвучено, оставшись на языке у альфы, едва не сорвавшись – он понимает, что это было бы слишком жалко, даже для его нынешнего состояния. Лиам сжимает зубы и опускает взгляд на коврик под ногами, едва испачканный крупицами песка и дорожной пыли. Он понимает, к чему клонит Тео, замечает повисающую между ними недосказанность и считывает по подернутому мрачными тенями лицу. Удивительно, что при всех сложившихся обстоятельствах Лиам ни разу не задумался, в чем именно он упрекает альфу, используя абстрактное понимание его проступков на основе реакции его друзей и собственного ограниченного опыта. Да, он пытался тактично выведать у Скотта подробности произошедшего, но тот не горел желанием распространятся о своих обидах, а омега и не настаивал, больше не возвращаясь к той теме и предпочитая довериться другу. Тем более, он не видел оснований, по которым не может этого сделать. До этого момента. А теперь тревога буквально душит его, а злость на себя за недальновидность пульсирует под кожей, подстегиваемая вновь не дремлющим и вполне очевидным чувством стыда. Однако наиболее отчетливо из этой гремучей смеси выделяется страх, образуя основу для остальных компонентов. Страх лишиться того, что еще и не началось, но уже, как оказалось, представляло для Лиама особую ценность. Какая ирония, вплоть до этого разговора он старался отвадить Рэйкена от себя и случайно нелепейшим образом почти добившись этого, Данбар внезапно осознает, что готов отдать многое, чтобы Тео снова тепло улыбнулся ему и нахально заявил свои права на его сердце. Только рискуя лишиться происходящего между ними, Лиам остро осознает, как нуждается в этом и как глупо было полагать обратное. Прохладный воздух начинает отдавать букетом из приторной миндальной горечи и вяжущей лимонной кислоты будто подчеркивая порозовевшие скулы младшего парня. - У меня были причины. - И какие же, позволь спросить? Цианидистый запах, размывающий собой остальные примеси, неприятно наполняет ноздри, и Рэйкену нестерпимо хочется прикрыть нос, но он лишь морщится, позволяя стыду Данбара окутать его плотным коконом. - Думаю, я боялся. – Тео наконец переводит взгляд на омегу, не ожидающий, что Лиам так легко это признает, чтобы обнаружить того пребывающим в глубоком смятении. – Боялся, что правда будет слишком отталкивающей. Или недостаточно, ведь в таком случае ты напрасно все это время шел на поводу у сплетен и Скотта. Лиам поднимает глаза и их взгляды наконец сталкиваются. Явственно читаемое искреннее сожаление заставляет сердце альфы дрогнуть, отчасти смягчая его. И он позволяет непроницаемой маске треснуть, являя младшему парню свои истинные эмоции. - Знаешь, Лиам, ты так сильно боялся, что я предам твое доверие, что сам поступил со мной подобным образом. Как очередной сплетник из этой богом забытой школы. Слова пропитаны такой горечью, что они оседают во рту Лиама их множественными поцелуями со вкусом никотина, но на этот раз аритмию вызывают не восторг и сладостное предвкушение, а острое чувство вины за то, что он неосознанно причинил боль небезразличному ему человеку. И прямо сейчас он в полной мере ее разделял. - Мне очень жаль, Тео. – Выдыхает омега, пристально глядя в потухшую зелень радужных оболочек напротив. - Я вижу, Лиам. – Честно отвечает Рэйкен, но это никак не облегчает его состояние и не исправляет сложившееся положение. Он снова отворачивается к приборной панели и решает раз и навсегда закрыть эту тему: прояснить ситуацию, чтобы потом убрать в свинцовый ящик и спрятать в самом отдаленном уголке своей памяти – иного отношения эта избитая история не заслуживала. А таинственность и многозначительные намеки уже вызывали рефлекторные приступы тошноты. До этого он считал омегу полностью осведомленным о его прошлых поступках и начавшим постепенно принимать его со всей сомнительной подноготной, но теперь правда могла вызвать у Данбара отторжение зарождающихся чувств и почему-то в данный момент Рэйкена это не пугало, он просто хотел избавиться от навязчивых недомолвок, а тот уже волен думать, что пожелает. Он до сих пор не питает светлых чувств к Скотту и не испытывает вины или стыда за содеянное, а Лиаму хватило и меньшего, чем эта неприятная правда, чтобы сразу отказаться от отношений с ним, так что теперь его реакция не имеет значения. - Наша дружба со Скоттом в принципе началась случайно, в четвертом классе мы были главными лузерами, не считая Стайлза, конечно, из-за общего заболевания – астмы. Ты сам знаешь, как это бывает у детей. Если ты чем-то выделяешься, то это прекрасная причина для травли. Спокойно начинает Тео и Лиам понимающе кивает. Его собственное взросление сопровождалось постоянными стычками с ровесниками и насмешками с их стороны из-за его РПВ, так что он имел представление, о чем говорит альфа, как никто другой. - Он помог мне во время очередного приступа, когда я забыл ингалятор дома и после этого мы начали общаться и достаточно сблизились, чтобы нас можно было считать тройняшками вместе со Стайлзом, хотя этот засранец постоянно ревновал МакКолла ко мне. – Тео растягивает губы в слабой усмешке, погрузившись в воспоминания и в его затуманенном взгляде проскальзывает едва заметная печаль. – Но потом все изменилось. Он сглатывает, и мрачная жесткость целиком вытесняет ее, не оставляя даже тени былой ностальгии. Альфа явно мысленно вернулся к событиям прошлого и заново проходил через что-то очень болезненное и тяжелое, что-то, что очевидно повлияло на его характер и последующий за этим поступок. Лиам невольно вспоминает о сестре Тео и рискует предположить, что именно тогда он столкнулся с ее смертью. Его рука непроизвольно дергается в сторону альфы, повинуясь бессознательному порыву утешить того, но почти сразу же возвращается на свое место, сжимая плотную джинсу на бедре. Рэйкен же делает вид, что не заметил этого импульсивного побуждения или, действительно, настолько глубоко ушел в свои мысли, что это ускользнуло от его внимания. Брови альфы едва заметно сдвинулись, но, сглотнув, он продолжил как ни в чем не бывало ровным тоном. - Нашим дружным трио мы одновременно подались в команду по лакроссу и в тот же год, несмотря на наш с МакКоллом равноценный вклад и успехи, капитаном команды, все же, становится этот любитель животных. Я же с решением Финстока был не согласен. - Да, я знаю, потом ты планомерно внушал всей команде, что Скотт не подходит на эту роль, даже совершив безуспешную попытку показательно подставить его на поле, в результате которой пострадал Дэнни. – Бесстрастно подтвердил уже известный ему факт Лиам, невольно подталкивая альфу перейти к сути. - Ты прав, но мои действия этим не ограничились. Я решил, что будет целесообразным подойти к решению проблемы комплексно и в любом случае вынудить Скотта уйти из команды. А для этого я должен был разрушить его жизнь, полностью лишив основных источников радости. Тео говорит это абсолютно спокойно и отстраненно, словно он пересказывает недавно просмотренный художественно-биографический фильм, основанный на мемуарах известной личности, а у Лиама все сжимается внутри в предчувствии чего-то ужасного, и он ничего не может поделать со своей эмоциональной лабильностью: еще несколько секунд назад он мысленно умолял кожаное сиденье под собой поглотить его безвозвратно, придавленный чувством вины, а уже сейчас ее место занимает тревога за друга, что неуклонно влечет за собой пока слабые отголоски знакомой злости. - На тот момент Скотт, как ему казалось, встречался с любовью всей его жизни, Эллисон Арджент. Она, и правда, была очаровательна, даже я это признаю. Поэтому я решил, что идеальный способ сокрушить дух МакКолла – вбить клин между ними, побудив Эллисон бросить его. Их отношения изначально были неравными: она – девушка из довольно богатой семьи французской династии аристократов, тогда как его семья еле сводит концы с концами. Расставание было неизбежным результатом их «мезальянса», я лишь ускорил события. Лиам хмурится и поджимает губы, но сдерживается, стараясь сохранить максимально нейтральное выражение лица и памятуя о своей провинности, за что Тео ему благодарен – нотки лимонного запаха развеяли недавний горький букет, и альфа снова мог дышать полной грудью. - Именно на разницу в социальных положениях я и решил делать упор в своих планах. На тот момент МакКолл был не лучшим учеником и часто прогуливал занятия. Этим я и воспользовался, указав родителям Эллисон на безответственность и несостоятельность Скотта в качестве партнёра их дочери, когда заносил забытый ею учебник по английской литературе, тем самым создав у них негативное отношение к МакКоллу. Я долго готовил почву для обстоятельного разговора с самим Скоттом, зарождая в нем сомнения, по-дружески намекая, что Эллисон девушка не его уровня, и он не сможет сделать ее счастливой, дать ей ту жизнь, к которой она привыкла. Истинным везением оказалась ее поездка с родителями на какой-то безумно роскошный курорт во Франции, ради которого она вынужденно отказалась от совместных планов на каникулы со Скоттом. Но он начинал всерьёз задумываться над моими словами. Знаешь, если тебе постоянно внушают одно и то же различными способами, ты невольно начинаешь прислушиваться и искать подтверждающие совпадения, что и сделал Скотт. Тео переводит рассеянный взгляд на окно в кухню, где чета Гейер уже приступила к ужину, и отстраненно тянется к карману толстовки, выуживая оттуда уже прилично выпотрошенную пачку сигарет, но не спешит расправляться с остальными, лишь мягко постукивая картонной упаковкой по колену. - Видимо, сама судьба была на моей стороне, потому что в гостях у Скотта я застал его мать с извещениями о задолженности по коммунальным платежам, и она очень просила меня не говорить о временных финансовых трудностях ее сыну. Поклявшись, что сохраню это в секрете, я выложил эту тайну МакКоллу при первой же представившейся возможности, великодушно предложив денег в долг и тем самым провоцируя поступить так, как поступил бы любой любящий сын с непомерно большим запасом гордости – отказаться от любой помощи и взвалить на себя непосильную ношу, несоизмеримую с результатами на выходе по отношению к затраченным усилиям, и Скотт меня не разочаровал, набрав дополнительных смен в ветклинике и устроившись на вторую подработку. Естественно, как и ожидалось, его оценки стали еще хуже, не говоря уже о посещаемости, вдобавок у МакКолла не оставалось больше времени ни на друзей, ни на свою подружку, так как он с головой погрузился в решение взрослых проблем. О чем я заботливо и сообщил его матери, сокрушаясь по поводу догадливости Скотта, который оказался слишком умным и сам все понял. Альфа, все же, достает из многострадальной коробочки сигарету и, опустив стекло, поджигает ее, неспешно затягиваясь и выпуская дым в прохладную вечернюю свежесть. - Дело оставалось за малым. Безусловно, Скотт был моим лучшим другом, но с Эллисон нас тоже связывали дружеские отношения, поэтому, исключительно из светлых побуждений, я начал убеждать ее, что их отношения изжили себя, МакКолл теряет к ним интерес, как и к самой Арджент в одинаковой степени, намеренно уделяя ей все меньше времени. – Рэйкен явно издевался, но в его голосе не было ни единого намека на ухмылку, наоборот, он говорил отрешённо как рассказчик, читающий свою часть сценария. – Я указывал, что такой и будет их жизнь со Скоттом. С его успеваемостью он не поступит в приличный вуз и станет зашиваться на работе, чтобы обеспечить им минимальные пригодные условия для жизни. И она начала прислушиваться. Но ей нужен был более веский повод закончить эти отношения. И им оказалась Малия. Она давно была неравнодушна к МакКоллу, но он был по уши влюблен в Эллисон и пускал на нее слюни, не замечая никого вокруг. Но теперь его фокус сместился с француженки, и этот шанс нельзя было упускать. На тот момент у нас были довольно близкие отношения с Малией, я даже ненароком задумывался перевести их в иную плоскость, но у нее на уме был лишь Скотт, а у меня – перехватить лидерство в команде по лакроссу, так что я позволил себе только дать ей совет поддержать МакКолла в трудной для него жизненной ситуации, намекнув, что из-за этого у них с Эллисон разлад в отношениях. Бедняжка, действительно, руководствовалась беспокойством за обоих своих друзей без стремления сместить Арджент, лишь проявляя понимание и необходимую поддержку, надо отдать ей должное, но этого было достаточно. У них были общие проблемы с учебой, да и остальные жизненные трудности они могли разделить друг с другом, поэтому мне не пришлось даже сильно стараться, чтобы они сблизились и начали проводить время вместе за подготовкой к занятиям. Я только позволил Эллисон это заметить, а дальше все сложилось само собой. Они ожидаемо расстались, и вскоре она уехала во Францию. Прием с командой по лакроссу оказался бы решающим и последним звеном в этой цепочке, но тут мой план провалился, поэтому МакКолл, пожевав какое-то время сопли, остался на коне и в итоге сошёлся с Малией. Так что все, чего я добился, это выполнил работу сраного купидона. Рэйкен докуривает сигарету до фильтра и тушит о железное нутро встроенной в салон пикапа пепельницы, оставляя там ее останки и поднимая стекло. Он не воспринимает эту речь, как долгожданное необходимое признание, поэтому облегчения проговоренное вслух не приносит - он лишь чувствует себя максимально выжатым за сегодня, единственным преимуществом является возможность поставить точку в распрях с Лиамом на эту тему. - Что ж, теперь у тебя есть понимание, в чем ты меня все время обвиняешь. Надеюсь, это поможет тебе закрыть гештальт. – Брошенное могло звучать глумливо, присуще нахальному имиджу альфы, но утомленный голос сводит на нет саркастическую интонацию. Все это время внимательно слушающий Рэйкена и одновременно старательно подавляющий в себе жалящую нутро и ладони злость, Лиам будто пребывает сейчас на внеорбитном уровне, полностью погруженный в свои размышления. Его лицо максимально сосредоточенное, а нахмуренные брови и гуляющие по линии челюсти желваки говорят о раздирающем его внутреннем противоречии и жарком споре, что он ведет с самим собой прямо в данную минуту. Спустя несколько долгих десятков секунд омега завершает мысленную дискуссию и надавливает на лоб, видимо, пытаясь справиться со сжавшей голову в тиски головной болью, наконец, нарушая тишину: - Ты поступил подло, это факт. Тео на автомате кивает, пресытившийся ссорами, соглашаясь и принимая это утверждение как неоспоримую абсолютную истину. Он и не заявлял обратного. - У тебя, должно быть, чертовски тяжёлое сердце. На твоем месте я бы боялся после смерти быть сожранным огромным чудовищем. Даже в своем анабиотическом состоянии Рэйкен испытывает некоторое замешательство, приподнимая бровь и выразительно воззриваясь на своего пассажира: кажется, Данбар оказался чересчур впечатлительным и его непомерно высокие моральные устои, потеснившие вершину Эвереста, не выдержали такого предательства, и бедняга тронулся умом. Лиам ловит недоуменный взгляд альфы, и спешит пояснить, неловко жестикулируя: - Суд Осириса. Это из египетской мифологии. После смерти сердце покойного взвешивается вместе со страусиным пером истины, и если сердце перевешивает, то этот человек был недобросовестным и при жизни совершал зло, тогда его пожирает чудовище Амат. Альфа ничего не может поделать со своими чувствами, теплая волна снова поднимается изнутри, концентрируясь под ребрами и старшекласснику не удается подавить искреннее восхищение, проступившее на лице, вызывая у Лиама смущение. Омега поднимает брови, бормоча: - Что? Я люблю историю. - Я впечатлен. – Мягко, с легкой хрипотцой произносит альфа, неподдельно завороженно уставляясь на Лиама. Тот чувствует, как к щекам приливает кровь, довольно неуместная реакция во время тяжелого разговора между ними, но Данбар ничего не может поделать с произвольно возникающим румянцем. Он быстрым движением заправляет выбившуюся прядь волос за ухо, пытаясь скрыть за этим жестом неловкость, и хмурится, совершая резкий переход к прежней теме. - Так сейчас тебе уже не кажутся оправданными твои вероломные попытки отжать должность капитана команды по лакроссу у Скотта? Тео пожимает плечами, догадываясь, что Лиам хотел стать свидетелем перерождения очередной заблудшей души, апофеозный момент катарсиса Тео Рэйкена, сопровождающийся горькой исповедью с последующим слезливым покаянием и не менее грандиозным искуплением своих грехов, однако, он не сможет оправдать его ожиданий в силу собственной природы. Тео скорее заживо сварится в собственной желчи, чем побежит просить прощения у недоумка МакКолла и всей его шайки. Тот факт, что Лиам фактически тоже ее член, он игнорирует, теперь омега автоматически значится его парой и никакой принадлежности к Скотту не имеет, по крайней мере, в его мыслях. Даже после открывшегося сегодня и несмотря на то, какое дальнейшее решение примет Лиам. - Ты спрашиваешь, поступил бы я иначе, если бы представилась возможность? Вероятно, я бы избрал другой путь, иные методы, но цель осталась бы прежней. Я не отступился бы от своих притязаний на место капитана – я хотел им стать, значит, я должен был им стать. Тео чувствует устойчивый запах злости омеги: терпкий цитрусовый аромат щекотал его ноздри на протяжении всей поездки естественным парфюмом Лиама и постепенно креп, пока Тео предавался старым воспоминаниям, однако ему удавалось держаться в рамках привычной допустимой нормы для младшего парня. Данбар слишком вымотан сегодняшним днём, чтобы буянить, но никакого намека на отчужденность или холодность Рэйкен не ощущает от него, скорее, тот выглядит полностью пресытившимся всем этим дерьмом, которое ему все равно придется сейчас разгребать, распределяя по сортам. Лиам прищуривается и смотрит в упор на старшеклассника, прерывая процесс оперативной диагностики уточнением: - То есть, ты бы все равно планировал диверсию по смещению Скотта? А как же здоровая конкуренция и спортивное поведение? Может, ты просто был не так хорош, как Скотт, поэтому тренер оставил тебя в запасных? Рэйкен снисходительно усмехается, приправляя это настолько саркастичным взглядом, что Лиам буквально чувствует, как у него на лбу отпечатывается крупным шрифтом «ИДИОТ» за то, что он хотя бы на секунду посмел усомниться в превосходстве идеального, по сравнению с остальными смертными, Тео Рэйкена. - Дело в том, что мир несправедлив, Лиам. Не всегда наши усилия оказываются вознаграждены по достоинству и не каждое достижение остается замеченным, поэтому иногда справедливость приходится восстанавливать менее благородными путями. Финсток допустил ошибку, а я старался ее исправить. Ты сам видел, что я объективно лучше МакКолла. Так что да, как ты и сказал, я бы все равно планировал диверсию против него. - О да, ты же руководствовался исключительно интересами команды ради общей победы. – Не успевает вовремя прикусить язык Лиам, и огрызается, ступая на поводу у своих эмоций. - Одно не исключает другого. - Спокойно отвечает на саркастичный выпад омеги Рэйкен. - Неужели ты вообще ни о чем не жалеешь? Вы дружили с младших классов, и ты не испытываешь никаких мук совести? - Посмотри на это с другой стороны. Да, подлость заключается в том, что я действовал за спиной у друзей и сообразно личной выгоде, но, если отринуть моральную составляющую и прибегнуть к чистой логике, я сделал им всем огромное одолжение. МакКолл был разгильдяем без будущего с его отношением к жизни, но после их расставания с Эллисон стал одним из лучших учеников в выпускном классе, и сейчас намерен поступать в Дэвис, между прочим, один из лучших колледжей на западном побережье, более того, он даже проходит по показателям. Арджент явно была стеснена в этих отношениях, но сейчас она встречается с ровней, успешным спортсменом из своей школы на родине и таким же состоянием в кармане. Малия, страдающая от неразделенной влюбленности, сейчас не только обрела счастье с МакКоллом, но и сумела осчастливить его самого, к тому же, будем честны, у этих двоих гораздо больше общего. - Может, они ещё и поблагодарить тебя должны? – Ядовито протягивает Лиам, и в его голосе сквозит раздражение. - Я не настолько гордый, мне достаточно будет снять с себя клеймо американского психопата. МакКолл злится преимущественно на себя, как ребенок, избегая ответственности за свои решения и обвиняя меня во всех несправедливостях этого мира, но ведь, по сути, я не сказал ни слова лжи, просто озвучил очевидное, а уже в его силах было все изменить. Он сам поступил неразумно, отпустил свою возлюбленную и инфантильно принял сложившиеся обстоятельства, пустив все на самотек. Так что да, может, я и жалею о выбранных методах, но самого МакКолла отнюдь нет, мне не стыдно и угрызений совести я не испытываю. Тео слегка кривит душой под конец своей тирады, но списывает это на неопределенность в собственных эмоциях. Он, и правда, не чувствует своей вины по отношению к Скотту, тот сделал все сам, но вот перед Лиамом, почему-то, ему, действительно, отчасти стыдно. И Рэйкен понимает, что это неприятное грызущее ощущение не оставит его, но альфа обязательно разложит его на мельчайшие составляющие и проанализирует, однако прямо сейчас он искренне демонстрирует Лиаму весь свой расклад на данный момент. — Вот как, то есть, ты у нас просто непоколебимая Фемида, беспристрастно вершащая справедливость, а все остальные всего лишь глупцы, недостаточно прозревшие, чтобы осознать истину. - Что ж, таково мое тяжкое бремя и я буду его влачить гонимый и презираемый обществом. Лиам смотрит на него, как на придурка, а Тео лишь пожимает плечами и одаривает слабым намеком на нахальную усмешку. - Ты все извратил и вывернул наизнанку, устроившись весьма удобно, но суть от этого не меняется: ты предал друга, плел за его спиной интриги и воспринимал как марионетку в своей игре, пока он тебе доверял и искал поддержку, как в близком человеке. И все это из-за мелочной детской обиды, что он получил страстно желаемое тобой. А сейчас ты утверждаешь, что имеешь полное право играть с чувствами другого человека, причем неизменно от степени близости ваших отношений, если тебе внезапно потребуется обладать тем, что он имеет. Никакая цель тебя при этом не оправдывает, это мерзкий поступок и говорит о тебе, как о человеке, соответствующе. Лиам сжимает челюсти и со злой усмешкой говорит: - Кстати, поздравляю, ты теперь снова в команде, реабилитируешься при хорошем поведении, ведь тебе не впервой притворяться кем-то, кем ты не являешься, а там, глядишь, и в желанные капитаны выбьешься. Тем более, так удобно, если нынешнего ты уже трахаешь, как ты сказал, дело остаётся за малым. Несмотря на горькие слова и болезненную реакцию омеги, Рэйкен кривится и с демонстративным омерзением отрезает: - Не буду я трахать МакКолла, я еще не настолько опустился. Лиам смеряет его убийственным взглядом, и альфа вздыхает, снова становясь серьезным. - Нет, я не утверждаю, что имею право играть судьбами людей в угоду своим желаниям, я делаю осознанный выбор, расставляю приоритеты, что для меня важнее. На тот момент капитанство представлялось мне более желанным, и я готов был поступиться дружескими отношениями со Скоттом, ведь я был более достойным кандидатом на эту роль. - Знаешь, что я думаю обо всем этом? – Спокойно произносит Лиам, но в его глазах читается жесткость, как и в твердо произносимых словах. – Ваша дружба изначально была односторонней. Ты все время завидовал Скотту, не испытывая никакого уважения к нему и считая себя гораздо лучше него. А Стайлз злился, потому что видел это, но не мог донести до добродушного лучшего друга. Ты не мог вытерпеть, что такой ничтожный по твоему мнению человек пользуется всеобщей любовью, популярностью и обзавелся еще и девушкой мечты, даже объект твоего интереса мечтал о Скотте, не замечая тебя, а его назначение капитаном команды по лакроссу стало точкой кипения. Поэтому ты сорвался и решил «восстановить справедливость», присвоить причитающиеся тебе по праву регалии. Но Скотт и тут тебя обошёл, даже после случившегося оставшись на коне, а вот ты стал изгоем и местным хулиганом. А сейчас ты пытаешься доказать мне, что он заслуживал такого отношения, потому что его личные качества не нашли твоего одобрения. Разве я не прав? Тео невозмутимо слушает Лиама, чтобы после спокойно дать ответ: - Истина где-то посередине. Признаю, будь некоторые обстоятельства другими, я бы не смог поступить так с МакКоллом. Да, наша дружба, действительно, не была равноценной изначально, я все время считал его слабым и глупым, что он позже в очередной раз и доказал. Впрочем, я и сам поступил неразумно, неверно оценив обстановку, и в результате пострадал Дэнни. Вот за это мне, и правда, очень жаль. - Он оказался глупым, потому что доверился тебе? – С раздражением интересуется Лиам, глядя на альфу в упор. - В том числе, но только конкретно в данной ситуации и в случае со Скоттом, не сравнивай себя с ним. Вообще не проецируй прошлые события на нас с тобой, многое изменилось. - А как же капитанство? Уже не готов бросить все силы на присвоение себе лидерского статуса? - Больше мне не нужно это достижение в списке моих побед. – Лаконично завершает диалог Рэйкен, намекая, что на сегодня с него достаточно препирательств и омеге лучше использовать огнетушитель, если он намерен продолжать тренировать мышечный тонус их языков. Лиам осекается под выразительным взглядом старшеклассника и явно давится рвущимися наружу словами, обидчиво поджимая губы и скрещивая руки на груди, очень красноречиво демонстрируя своё недовольство, на что альфа реагирует с непоколебимым равнодушием. Тео в очередной раз бросает взор на окна дома Гейеров и незаметно вздрагивает, сталкиваясь взглядом с миниатюрной женщиной, внимательно всматривающейся в сгустившуюся темноту позднего вечера из-за занавески с кухни. Конечно, в таких условиях видимости они физически не могли установить зрительный контакт, но Тео буквально чувствует чужое подозрение и беспокойство, и это становится своеобразным сигналом к действию для альфы. Уже какое-то время на периферии сознания у него крутятся отвлеченные мысли, что его пикап слишком долго стоит перед чужим домом, создавая впечатление захвата омеги в заложники, и как скоро непосредственно хозяева дома хватятся своего сына. - Мне кажется, нам обоим теперь есть над чем подумать. – Туманно произносит Рэйкен и многозначительно смотрит на насупившегося Лиама, обхватывая одной рукой жесткую окружность руля, а вторую уже протягивая к ключу в замке зажигания. Тот недоверчиво таращится на альфу, но спустя считанные секунды хмыкает и кивает, улавливая намек. Он расцепляет руки, оглаживая бедра и озираясь по сторонам, слегка теряясь, словно в комнате полной дальних родственников, чтобы потом снова кивнуть про себя и, схватив с заднего сиденья спортивную сумку, рвануть на выход, резко открывая дверцу машины, а потом так же агрессивно захлопывая ее за собой. Рэйкен устало вздыхает и наблюдает, как Лиам резво топает по устланной плиткой дорожке к порогу дома, чуть не лопаясь от возмущения и едва не дымясь на ходу, ни разу не обернувшись, чтобы посмотреть на альфу. Бога ради этот омега сведет его в могилу быстрее ядовитого никотина. Тео еще раз обозревает окна дома, светлые проемы которых теперь представляют обзор на абсолютно пустую кухню и гостиную, и дождавшись пока Лиам исчезнет в дверях собственного жилища, отъезжает с парковки и растворяется в темноте надвигающейся ночи. Только затворив за собой дверь грубым движением руки, Лиам позволяет себе протяжно зарычать, крепко зажмурившись, чтобы затем столкнуться с укоризненным взглядом Дженны. Впрочем, тревоги в нем таится куда больше, чем упрека. И обычно оказывающий обезоруживающее действие, сейчас он совершенно не пронимает Лиама, преисполненного решимости изолироваться в своей комнате, чтобы после разорваться на части, как рождественская хлопушка, под гнетом эмоционального торнадо. Выставивший его из машины альфа лишь раздул гуляющее по венам пламя, и теперь Данбар просто хочет найти укрытие, в котором сможет тихо, ну или громко, как уж получится, ненавидеть Рэйкена каждой клеточкой своей души. Невысокая женщина будто читает его мысли, блокируя все пути отступления, встав в воинственную позу прямо посередине коридора со сложенными на груди руками, принимая грозный вид. Лиам стоически выдерживает взгляд матери, немудрено, ведь они одного разлива крови - своенравной и непокорной, закаленной пронизанными ветрами горными ущельями Шотландии, и даже сейчас сохранившей бунтарский дух предков. Спустя несколько десятков секунд напряженного зрительного контакта омега цокает, сдаваясь, и протягивает: - Никакого рыка в доме, здесь не зверинец, я помню. Извините мои ужасные манеры. - Лиам. – Предупреждает миссис Гейер и тот сникает, вздыхая. Он наконец чувствует укол совести и берет себя в руки, стараясь не олицетворять собой жертву переходного возраста, беспричинно срываясь на родителях. - Прости, мам. – Подросток роняет сумку на пол и скидывает кеды, просто наступая на задник каждой и вытягивая ступню за ступней, спиной чувствуя растущее осуждение матери. – Я не голоден, так что сразу пойду спать. Он снова подхватывает сумку с пола, разворачиваясь, и обнаруживает женщину в той же суровой стойке – она явно пребывала в ожидании, все еще перекрывая сыну путь к лестнице на второй этаж. Лиам снова вздыхает и вопросительно приподнимает брови, предоставляя Дженне сделать первый ход. Стоит ему только допустить шальную мысль ускользнуть в ловком маневре (не даром же прошли многочисленные тренировки по лакроссу) от очевидно намечающегося разговора по душам в качестве поцелуя в лобик на ночь, из ванной комнаты выходит Дэвид, оправляя манжеты на рукавах рубашки, всем своим видом демонстрируя полное соучастие с женой и подстраховывая ту сзади, готовый в крайнем случае перехватить непослушного пасынка. Отлично, значит, все сегодня решили его пристыдить и каждый ведь находит повод. - Очень некрасиво заставлять людей ждать на улице, когда вся твоя семья собирается за столом к ужину. Ты мог бы пригласить своего друга зайти и угоститься, вы полчаса проторчали на подъездной дорожке. Тем более, он подвез твою неблагодарную задницу до дома. Разве этому мы тебя учили? - Он не был голоден. – Слишком резко выпаливает Лиам в ответ на распекающую тираду, на что Дженна поджимает губы и хмурится. Он тут же жалеет, что не прикусил язык вовремя, потому что теперь это выглядит так, будто у него случилась размолвка со своим парнем. С тем самым альфой, с которым у него все сложно и которого они больше не упоминали всуе, не возвращаясь к теме произошедшего два дня назад. А теперь это «сложно» приобретает очень неприятный окрас, вызывая у обоих родителей тревогу. - Удивительное совпадение, у вас обоих отсутствует аппетит, учитывая, что вы только вернулись с интенсивной тренировки. – Лиам воздерживается от комментария, что он уже плотно перекусил значительным количеством своих нервных клеток, благоразумно полагая, что родителей это заведет еще больше и тогда дальнейших расспросов не избежать. Дженна сверлит его изучающим взглядом, намереваясь рассмотреть истинное положение дел, но спустя пару секунд вздыхает и отмахивается, понимая, что в данной ситуации спорить с сыном нет никакого смысла. Поэтому она куда мягче заканчивает, позволяя беспокойству выйти на первый план. – У тебя все хорошо? Лиам пожимает плечами, не настроенный на откровения в данный момент, поэтому спешит успокоить мать. – Да, как обычно. Миссис Гейер с сомнением смотрит на сына, и сразу становится очевидно, что она нисколько не купилась на это ложное заверение. Она делает несколько шагов вперед и притягивает его к себе для крепких объятий. Не ожидавший этого омега чуть не роняет спортивную сумку, неуклюже перехватывая сползающую лямку и традиционно выказывает напускное недовольство такой любвеобильностью матери, пока Дэвид с улыбкой наблюдает за развернувшейся картиной, не обманувшись кривляньями подростка. Он знает, как сильно Лиам их любит, пусть и пытается казаться слишком взрослым для подобных вещей. - Теперь я могу идти? – Ворчит Данбар куда-то в густые локоны женщины, на что она фыркает и слегка шлепает его по спине, размыкая руки. - Подумать только, материнская любовь уже воспринимается как изощренная пытка. Какие избалованные вниманием дети пошли. – Веселится Дженна, вызывая у сына очередную гримасу недовольства, и со смехом треплет его по волосам напоследок. Лиам пользуется возможностью наконец уединиться и быстро устремляется по ступенькам наверх, пока на середине пути его не догоняет серьезный голос отчима, пропитанный искренними волнением и заботой. - Помни, что ты всегда можешь поговорить с нами о чем угодно, Лиам. Его пасынок оборачивается и кивает в ответ с мягкой улыбкой, и когда она отражается на лицах родителей, он преодолевает остаток лестничного пролета и скрывается в своей комнате. Только оставшись с собой один на один, он позволяет эмоциям прорваться на поверхность и захлестнуть его с головой, крепко зажмуриваясь и прикладываясь головой о дверь с глухим стуком. Голова гудела как церковный колокол от роящихся со страшной скоростью мыслей, не позволяя сосредоточиться на чем-то конкретном. Снизу доносились тихие голоса взрослых, свидетельствующие о моментально развернувшемся оперативном штабе по поиску разумных объяснений происходящего с их сыном и выработке дальнейших необходимых действий, стоило ему покинуть первый этаж. Но сейчас все это воспринимается отдаленным фоновым шумом и не представляет интереса: чем бы родители не тешились, он обеспокоится этим позже. Он швыряет сумку в ближайший угол и проходит в ванную комнату, тут же позволяя прохладной воде снять напряжение, сводящее лицевые мышцы и хотя бы отчасти приглушить головную боль, сжимающую виски периодическими спазмами. Он все еще чувствовал злость на альфу, но только сейчас начал осознавать, что рациональных объяснений этому нет. Да, тот, действительно, плохо поступил с его другом, но исходя из его слов, Рэйкен давно переосмыслил случившееся, да и ситуация складывается рядовым эпизодом из подросткового сериала о школьницах-подружках с их интригами и сплетнями. Что-то, что было между Скоттом и Тео, но уже настолько давно, что оба переросли это, оставив только взаимную неприязнь в качестве напоминания. Гораздо хуже был поступок Тео, о котором Лиам давно знал и успел уже мысленно примириться с этим фактом, как бы это ни звучало, тем более тот сам жалеет об этой части своего прошлого. Да, Тео нельзя назвать примером для подражания, но, будем честны, в этом заключается главное качество людей – все склонны совершать ошибки, поддаваясь соблазнам. И сам Лиам попался на этом, а уж количество допущенных им неверных действий вообще не поддавалось подсчету: вся его жизнь — это полоса ненависти к себе с бесконечными попытками сожрать себя живьем от раздирающего чувства вины и сожаления. Чего стоит последняя выходка с незаконным проникновением в школу, разделенная на двоих с альфой, пусть Тео и не испытывает по этому поводу угрызений совести. Так что не ему выступать в качестве судьи Рэйкена, слепо защищая честь друга, в то время как развенчанная, так долго охраняемая от него, тайна оказалась ничем иным, как детскими взаимными обидами, вызванными экспрессивными выходками потерявшего сестру подростка в попытках самоутвердиться. Когда он начал смотреть на вещи трезво, Лиам не знает, может, сильная усталость не дает ему уйти в излишний драматизм, чтобы с наступлением завтрашнего дня с новой силой закрутить его нервы в клубок, выстраивая новые загоны с мастерством фанатичного фермера. Но конкретно в данный момент он понимает, что его отношение к Тео не поменялось после услышанного, а глупость своего недавно принятого решения держать Рэйкена подальше от себя он в полной мере ощутил еще в тот момент, как перед ним предстало зрелище уязвленного, глубоко разочарованного его неведением альфы. Создавалось ощущение, что Лиам уничтожил ту близость, что им удалось установить за это время, предал хрупкое доверие старшеклассника, что тот чудом и в качестве исключения оказал ему, получив в ответ предубеждение и восприятие подобного поступка как нечто должное. А теперь понадобится весомое доказательство, что Лиам готов отступиться от прежних взглядов и двигаться дальше. Видимо, теперь пришла его очередь просить о втором шансе. Вот она, причина его нынешней взвинченности – альфа оставил его в подвешенном состоянии, не удостоив ни улыбкой, ни мимолетным прикосновением, давая понять, что для них еще не все потеряно, и теперь он мучится, снедаемый страхом и стыдом, а следом цепной реакцией неотступно следует злость. Прежние опасения по поводу принятия его отношений с Тео друзьями волшебным образом испарились, оставляя отчетливое понимание, что у них всех есть свои причины по-разному относиться к Рэйкену, но все это время он, по большей части, бегал от себя, а не от вероятного осуждения близкими людьми. Вместо того, чтобы продолжать впустую тратить усилия на безуспешное отрицание своих чувств, лучшее, на что он мог бы перенаправить эту энергию – попытаться помочь своим друзьям и Тео зарыть давний топор войны, примирить их, насколько это максимально возможно. Как знать, может быть, их отношения с Рэйкеном в перспективе это отличная возможность для всех распрощаться с недосказанностями и расстаться с пережитками прошлого. Он прикрывает глаза и протяжно выдыхает, представив, как это будет выглядеть на деле. Один только Стайлз, даже смотреть в сторону Рэйкена без желания учинить кровавую расправу не способный, чего стоит, кто знает, какие еще нюансы могут всплыть в межличностных отношениях с Рэйкеном у остальных его друзей. Возможно, он идеалист, быть может, предвзят и наивен, но трусом он точно больше быть не желает. Как только Лиам приходит к этому выводу, прошлые терзания, сковывающие его грудь мнимым чувством долга, оставляют его, и он впервые за это время может дышать свободно без гнета вины, что он сам на себя взвалил за появившиеся чувства к Тео. Он смотрит на почти полностью сошедшие узоры на своем теле, нанесенные рукой альфы и грустно улыбается. Ему ужасно хочется поделиться своими суждениями, к которым он пришел, с Тео, но теперь омега не уверен, что тот до сих пор заинтересован в этом. Говоря, что им нужно время, чтобы все обдумать, старшеклассник явно говорил преимущественно о себе. И, переступая через свои страхи, Лиам готов был предоставить ему все время мира, с идентичной решимостью, что проявлял альфа по отношению к нему. Тео стоит в его комнате совсем близко, соблазнительный в своей привычной нахальной самоуверенности, его притягательная пасмурная зелень глаз сейчас вызывающе затуманена, а губы растянуты в приглашающей усмешке. На красивом лице ни тени прежнего разочарования и уязвленности, и Лиам стоит перед ним затаив дыхание в неверии, опасаясь спугнуть столь прекрасную иллюзию. Наваждение до такой степени реалистично, что, кажется, стоит лишь протянуть руку и почувствуешь тепло чужой кожи сквозь тонкий хлопок белой футболки. Альфа прикусывает нижнюю губу идеально ровными зубами, слегка прищуриваясь, призывая так и поступить, поддразнивая, и Лиам с удовольствием поддается, преодолевая разделяющее их расстояние. Неуверенно касается ладонью щеки, ощущая ее приятный бархат, поглаживает большим пальцем крохотную родинку на левой, робко заглядывая в глаза старшеклассника в попытке рассмотреть малейшие признаки недовольства, но взгляд альфы остается таким же лукавым и поощряющим, поэтому Данбар смелеет, позволяя второй руке скользнуть по чужой крепкой шее и, двигаясь вверх, утонуть в волосах на затылке. Он зачарованно смотрит на старшеклассника перед собой и не может отделаться от навязчивого чувства искусственности происходящего, что-то в Тео настораживает, заставляет всматриваться в поиске неуловимого признака, разрушающего идиллию, что его собственный мозг никак не может определить. Рэйкен хранит молчание, застыв античным творением талантливого скульптора, и лишь его широкая грудь мерно поднимается и опускается, развеивая сомнения в его мраморном неодушевленном происхождении, а взгляд гипнотизирует и подавляет волю подобно ядовитому пресмыкающемуся. И Лиам отчетливо ощущает себя жертвой, замершей в ожидании хладнокровной расправы, вот только сердце пускается вскачь отнюдь не из-за испуга, а жар, опаляющий его собственное лицо, устремляется вниз, подавляя инстинкт самосохранения. Руководствуясь внутренним порывом и отбрасывая опасения, он притягивает к себе старшеклассника, требовательно впиваясь в охотно подающиеся навстречу губы, покусывает их, ощущая чужую торжествующую улыбку. Но Лиаму этого катастрофически мало, поэтому он вплотную приникает к чужому рту, запуская язык во влажный жар и встречая ответное движение. Они глубоко целуются, двигаясь слаженно в одном ритме, идеально подстраиваясь друг под друга как в их прошлой тренировочной игре по лакроссу. Омега чувствует сладкую дрожь, охватившую его тело, пока сильные руки ласковыми прикосновениями погружают его в это состояние еще глубже и он тонет в захлестнувших его чувствах. Отчаянно хватаясь за чужие мягкие пряди каштановых волос, он протяжно выдыхает в нуждающемся полустоне, и ему мгновенно отвечают тем же. Лиам зажмуривается до пляшущих перед глазами точек и забывается в ощущениях, пока горячие губы проходятся по его шее, едва прихватывая кожу. Внезапно Тео отстраняется и все прекращается, заставляя Лиама неосознанно податься вперед в поиске недавнего тепла, распахивая глаза в растерянности и тут же озадаченно отступая на шаг назад, озираясь вокруг. Стены его комнаты сменились длинными рядами стеллажей с книгами, перемещая его в школьную библиотеку. Он беспомощно оглядывается, но не замечает ни единой души вокруг, включая только что согревающее его присутствие Тео. Помещение погружено во мрак поздней ночи, все источники освещения отключены, а тишина стоит настолько абсолютная, что в ушах от напряжения поднимается звон. Лиам совершенно сбит с толку и напуган, не решаясь подать голос и нарушить воцарившееся безмолвие, он медленно ступает вперед, с опаской озираясь вокруг и постепенно продвигаясь к огромному арочному окну напротив. По спине ползет навязчивый зуд, как предвестник грядущих ужасных событий, а его интуиция завывает сиреной, сигнализируя о поджидающей в тени опасности. Внезапно, он замечает перед собой что-то объемное, небрежно раскинувшееся на полу, будто брошенная куча тряпья, но в тусклом лунном свете, продирающемся сквозь плотные облака, не может разглядеть объект как следует. Его сердце тревожно забивается, заранее отпевая его, все тело бросает в озноб, а ладони непроизвольно потеют. Кровь набатом стучит в ушах, а глубинные первобытные инстинкты призывают бежать со всех ног, но он стискивает зубы и упрямо подходит ближе к неизвестному предмету. Омега гулко сглатывает, преждевременно не ожидая ничего хорошего, и предчувствие его не обманывает. Уже на полпути неопрятный ворох приобретает очертания бессознательно развалившегося человеческого тела, и Лиам старается игнорировать подступающую к горлу дурноту, срываясь на бег и в два счета преодолевая оставшееся расстояние, чтобы моментально прижать ладонь ко рту, сдерживая панический вскрик, рвущийся из груди. Прямо перед ним, на полу, среди разметавшихся бумажных клочьев и разбросанных в беспорядке изорванных книг лежал Скотт, словно изломанная безжизненная кукла, раскинув руки и ноги. Остекленевший взгляд подернутых мутной пленкой глаз направлен вверх, а из полураскрытых бледных губ уже высохшими темной коркой на подбородке бордовыми потеками застыла кровь. Грудная клетка альфы чудовищным образом вскрыта, представляя собой багровое месиво с обнаженными изломанными ребрами и лохмотьями ткани. Только теперь Лиам чувствует, как воздух пропитался тяжелым металлическим запахом, ржавчиной оседающим на языке и разъедающим слизистую носа. Борясь с тошнотой и головокружением, он не в силах отвести взгляд от обезображенного столь варварским способом тела друга. Он поддается панике и падает на колени от внезапно охватившей его мышечной слабости перед тем, что когда-то было его названным старшим братом, даже не ощущая как глаза наполняются слезами, что непрерывным соленым потоком устремляются вниз по побледневшему лицу. Мысли покинули его голову, и он остается один на один с абсолютной пустотой и отчаянием, охвативших его ступором. Лиам не знает, сколько прошло времени, прежде чем его резко выдергивает из этого состояния знакомый голос, почти издевательски мурлычущий ему на ухо: - Не стоит так убиваться, детка. Омега даже не дергается, ошарашенно переводя размытый взгляд на взявшегося из неоткуда Тео, занявшего место по правую руку от него. Тот все так же усмехается, но теперь это выглядит зловеще и отталкивающе, а глаза хранят в себе весь ледяной массив Арктики. Не дожидаясь реакции, Рэйкен грубо дергает ватное тело Лиама, ставя его на ноги и крепко сжимает его плечи, поворачивая лицом к мертвому МакКолу, и прижимаясь грудью к спине, укладывая подбородок на плечо замершему младшему парню, удерживая в стальной хватке. — Это ты… - Слабо выдыхает омега, пораженный жуткой догадкой, не способный даже дернуться в сильных руках, что стискивали его до боли, подобно животному страху, что сковал его сердце. Альфа молчит, но Лиам уверен, что его губы искажает та же уродливая улыбка. - Зачем? – Почти скулит омега, подавляя всхлип, его широко распахнутые глаза притягивает, словно с посмертным укором, тусклая серая роговица, утратившая некогда карий цвет излучающий тепло. – За что, Тео? - О чем ты? – Альфа принимает озадаченный вид, явно играясь с ним, пока Лиама бьет крупная дрожь. От прошлых спокойствия и сладкого томления от близости Тео не осталось и следа, ужас, исходящий от присутствия этого человека, парализовал его, блокируя мыслительный процесс и обездвиживая конечности, не позволяя поддаться единственной транслируемой в голове команде «БЕГИ». — Это ты сделал с ним… - Выдавливает Лиам, с трудом разжимая зубы, и получает в ответ тихий смех, чужое дыхание обжигает его покрытый ледяной испариной загривок подобно кипятку, и омеге хочется взвыть, однако внезапная ригидность голосовых связок не позволяет ему издать ни писка. - Ты в корне неправ. Это твоя заслуга. – Тео продолжает смеяться, и эти звуки наждачной бумагой проезжаются по нервным окончаниям Лиама, выдавая надежно скрываемое до этого момента безумие альфы, чья диафрагма конвульсивно сокращается, спазматическими толчками отдаваясь в напряженное тело омеги. Данбар с силой жмурится до боли в веках в отчаянной попытке абстрагироваться от жуткого сюрреализма происходящего, чужой сардонический хохот грохочет в ушах и Лиам, наконец отмирая, прижимает к ним ладони, сгибаясь, уходя от насильственного захвата. И в этот раз Рэйкен ему позволяет, завороженно наблюдая за страданиями мученически скрючившегося всхлипывающего омеги. Присутствие альфы остается вездесущим, плечи Лиама горят от прежнего прикосновения, все еще храня на себе фантомный вес чужих рук, а насмехающийся голос все так же отчетливо звучит у него в голове, терзая барабанные перепонки. - Ты все это время знал о своей истинной сущности. Каким чудовищем ты являешься на самом деле, но ты слишком слаб, чтобы принять эту правду. Поэтому ты предпочитаешь угнетать зверя в себе, подавлять ту животную натуру, что отчаянно рвется наружу в жажде утолить тот невыносимый голод, что годами игнорировался. Но ты не учел, что все это время хищник терпеливо выжидал, пока ты потеряешь бдительность, чтобы вырваться на свободу и распробовать долгожданный вкус крови. И после этого ты словно бешеный пес не будешь знать покоя, упиваясь чужим страхом и наслаждаясь пьянящим чувством безнаказанности. И в этом мы с тобой схожи. Рэйкен переходит на зловещий шепот, и слова отпечатываются у Лиама на внутренней стороне черепной коробки, вдавливаясь в пористую основу. Омега стискивает челюсти и яростно мотает головой из стороны в сторону, силясь вытрясти эту маниакальную тираду оттуда. - Ты не сможешь обмануть собственную природу, Лиам. Мы те, кто мы есть. Это заложено в нас с рождения, и ты сам доказал это, выпотрошив своего друга. Каково это было, детка? Ты получил искомое облегчение? Испытал удовольствие от полного контроля над человеческой жизнью? Что отражали глаза МакКолла, когда он испустил последний вздох, что ты даровал ему? - НЕТ. – Истошный, полный отчаяния, крик острым клинком разрезал пространство между ними. Сгорбившийся на полу Лиам загнанно дышал, словно лёгкие внутри бесновались от недостатка кислорода, поглощенного тяжелым липким запахом смерти, крупная дрожь сотрясала все его тело, а совершенно дикий взгляд уставился на Рэйкена, явно получающего несказанное наслаждение от представшего перед ним зрелища и собственного выступления. Его ноздри едва подрагивают в знакомой манере, выдавая своего хозяина с головой, а нездоровый блеск в глазах лишь подчеркивает, что альфа в данный момент ловит чистый кайф, и окруживший их плотным коконом сладковатый смрад кружит ему голову. Данбара резко скручивает мощным спазмом, и он вынужден молниеносно прижать руки ко рту, сдерживая нахлынувшие рвотные позывы. - Ты больной, мерзкий… - Выплевывает Лиам, буквально исторгая из себя пропитанные желчью слова, давясь ими, словно они прожигают его гортань подобно кислоте, и скривившись в гримасе глубокого отвращения, отвечая на преисполненный восторга взгляд Рэйкена полным презрения. Однако, случайно бросая взгляд на свои руки, он тут же застывает, дальнейшие оскорбления застревают у него в горле, а весь ужас произошедшего сходит на него обвалом. Он протяжно скулит, не в силах поверить собственным глазам, что в данный момент отчётливо запечатлевают багровые разводы на бледной коже, нисходящие крупными дорожками к самым локтям. Только сейчас он ощущает стягивающую запекшуюся корку и липнущую к телу ткань футболки, не решаясь опустить взор на явно испачканную в чужой крови вещь. Лиаму становится дурно от ее количества, казалось, покрывающего его с головы до ног. Он чувствует, как рассудок ускользает от него, а трахея судорожно сокращается, пока он бессознательно сглатывает бессвязные звуки, стремящиеся выцедить собой новый виток паники, охватившей его разум. - Нет, нет, нет… - Слабо всхлипывает Лиам, неотрывно вглядываясь в темные потеки на ладонях, не замечая, как картинка опять размывается, а щеки зудят от соли. – Этого не может быть, я не мог… - Тшш. – Ласково воркует приблизившийся вплотную альфа, накрывая его конвульсивно трясущиеся конечности своими, нежно поглаживая большими пальцами испачканные суставы. – Ты ни в чем не виноват, детка. Ты появился на свет с этой тьмой, так позволь ей позаботиться о тебе. Лиам нерешительно поднимает взгляд на мягко улыбающегося Тео, но промелькнувшее триумфальное выражение на его лице заставляет омегу в беспомощном страхе воззриться на старшеклассника. - Что ты делаешь? – Растерянно выдыхает Данбар, и слова скачут в воздухе, вибрирующем от напряжения. - Освобождаю тебя. – Широко скалится Рэйкен, и в следующую секунду его кисть одним резким движением пробивает грудную клетку Лиама, моментально достигая сердца, сжимает его в кулаке и выдергивает наружу, выталкивая воздух из лёгких и заставляя младшего парня судорожно ловить его ртом. Лиам не чувствует ослепляющей боли, и все, что он может делать в свои последние секунды – это недоверчиво смотреть в пасмурную зелень напротив, теперь скованную вечными льдами, с видом скучающего равнодушия наблюдающую за его предсмертной агонией. Лиам подскакивает на кровати, задыхаясь и смаргивая холодный пот со лба, неловко взмахивая руками, попутно путаясь во влажном одеяле, пока оно не падает на пол, оскорбленное таким пренебрежительным обращением. Вероломно изъятый в мрачном видении орган сейчас заходится в сумасшедшем ритме драм-н-бейс, отдающимся где-то в горле, и омега тут же прижимает руку к груди в необходимом стремлении убедиться, что его нутро не было жестоко разворочено. По-заячьи ускоренный стук, мягко отдающийся в ладонь, заставляет его протяжно выдохнуть с облегчением. Он откидывается на подушку, но тут же морщится: все белье пропитано неприятной испариной, включая нижнее на нем самом. Все мышцы сводит от пережитого в кошмаре страха, и, крепко зажмуриваясь, подросток невольно прогоняет перед глазами увиденное: реалистичный образ Тео Рэйкена, с безразличием наблюдающего за тем, как стремительно ускользает из омеги жизнь, крупные татуированные фаланги, обагренные свежей кровью, крепко сжимающие отчаянно сокращающуюся мышцу - столь беззащитный жизненно важный центр снабжения всего организма, сейчас безжалостно вырванный для жестокой короткой демонстрации его уязвимости. И такие пустые, некогда полные тепла и надежно скрываемой привязанности, глаза, что со скукой играючи взвешивали его шансы протянуть ещё секунду с нелепо распахнутым ртом в бессмысленной попытке протолкнуть кислород в разорванные легкие, судорожно цепляясь за жизнь и захлебываясь собственной кровью. Лиам смыкает веки с новой силой в попытке стереть жуткую сцену, казалось отпечатавшуюся на их внутренней стороне, и сглатывает липкий ком, собравшийся в горле, совершенно уверенный, что эта иллюзия еще долго не оставит его. Его мутит, и все еще потряхивает от испытанного страха, свернувшегося в желудке спиралью. Собственное подсознание сыграло с ним злую шутку, подняв на поверхность его самые потаенные страхи и сомнения, и в слишком извращенном виде воплотив в ночном кошмаре всю эту гремучую смесь. Это было достаточно закономерно, учитывая, что Лиам долго не мог заснуть, даже будучи полностью морально и физически вымотанным, терзаемый постоянно всплывающими в голове урывками диалога с Тео и переживаниями из-за предстоящих перемен, что уготовил ему день грядущий. В итоге он провалился в беспокойный сон только далеко за полночь, отягощенный виной перед Скоттом, что трансформировалась впоследствии в уродливое детище создателя дешёвых хорроров. Впрочем, Лиаму было не впервой сталкиваться со склонностью Оле Лукойе к психоделике, когда тот колдует над его сном, или же какой-нибудь царицы Мэб, перед которой он успел провиниться, скорее всего, из-за обилия эротических снов с Тео в главной роли в последнее время, или какими еще фольклорными элементами, отвечающими за сновидения простых смертных, полнится мировая мифология. Да хоть сама зубная фея в отставке и подрабатывающая подобной халтуркой. Его чересчур подвижная психика частенько награждала его такими миниатюрами, щедро сдобренная выводящими его из зоны комфорта событиями и тревожными мыслями. Омега бессознательно проводит пальцами по лицу, оторопело собирая уже остывающую солёную влагу и косится на прикроватную тумбочку, с которой сияющие в темноте компактные часы упрекают его в столь раннем подъеме, пришедшемся на четыре часа утра. Мимолетная тоскливая мысль об очередной упущенной возможности полноценно выспаться тут же вытесняется другой, менее рациональной, подчиненной внутреннему эмоциональному порыву окончательно вырваться из цепких лап кошмара, разрушив навеянную мрачную иллюзию – ему необходимо услышать голос Тео, лишенный тех ледяных нот и безумия, что сейчас отказываются покидать его, находящегося во власти недавнего морока. Лиам не позволяет себе тщательно обдумать поспешно принятое решение, осознавая, что иначе быстро пойдет на попятный, и тут же приступает к действиям, хватая свой смартфон и сразу открывая список контактов. Пролистывая сохраненные номера, он несколько зависает над одним конкретным, обозначенным как «богатый папик», оформленным той самой фотографией открыто улыбающегося Рэйкена в его собственном пикапе со знаменательной ночи их алкогольного безумия в качестве аватарки контакта. У Данбара так и не дошли руки сменить нахальное прозвище, забитое альфой в его телефон, и он продолжает себя убеждать, что причина в чрезвычайной занятости его конечностей, а не в его излишней сентиментальности. Он рассеянно проводит большим пальцем по корпусу мобильника, колеблясь, чтобы затем резко нажать на функцию вызова, и, затаив дыхание, прижать трубку к уху, отрезая себе все пути к малодушному отступлению. Лиам успевает достичь вершин паники, пока напряженная тишина не сменяется протяжными гудками, которым вторит его сердце, забившееся в горло от волнения. Когда монотонный звук установления соединения неожиданно прерывается, и его ухо улавливает чужое дыхание и последующий вопрос, омеге приходится подавить возглас и моментальный порыв отбросить телефон в противоположный угол комнаты. - Лиам? – Голос альфы хриплый и грубый ото сна, который Данбар таким наглым образом прервал, и в нем явно звучит удивление. – Ты так мстишь мне за нашу вчерашнюю ссору? Младший парень хочет тут же извиниться и начать оправдываться, чтобы Рэйкен ни в коем случае не подумал, что этот звонок является актом отложенной агрессии, но его язык будто присох к небу, и все что он может делать, это надеяться, что тот не скинет звонок, оскорбившись. Проходит секунд десять, когда старшекласснику надоедает воцарившееся молчание и пыхтение в трубку, вызывающее неоднозначные ассоциации, и он взывает к собеседнику на другом конце провода уже мягче и с легким беспокойством: - Детка, у тебя все хорошо? Лиаму не удается сдержать сдавленный скулеж от столь явной нежности после всего произошедшего, и его тут же затапливает стыд, окрашивая лицо и уши в насыщенный розовый оттенок, и он спешит сгладить такое жалкое впечатление, выдыхая: - Да, извини, что побеспокоил. Это было глупо, спокойной ночи. Он не успевает опустить смартфон и нажать отбой, как голос Тео ласково обволакивает его, успокаивая: - Все в порядке. Расскажи, что случилось. - Я… Мне приснился кошмар. Лиам чувствует себя не по возрасту ужасно глупо и уже ожидает хохот и насмешки от старшеклассника, или, еще хуже, прямого посыла в пешее эротическое и без непосредственного участия Тео в этом походе, за такой нелепейший повод вытащить кого-то из кровати, но альфа издает протяжный глухой звук, полный понимания и искренне интересуется: - Не хочешь поделиться подробностями? «Да, конечно, я зверски выпотрошил своего лучшего друга, о предательстве которого мы, кстати, как раз говорили, а потом ты вырвал, блять, мое сердце. Правда забавно?! А как твое ничего?» Данбар мнется, устремляя взгляд в темное зимнее небо за окном, почти лишенное звездного света, и передергивает плечами, убеждаясь в полном отсутствии желания посвящать Тео в содержание своего сна. - Не думаю. - Тогда, может, мне стоит приехать и поцеловать тебя в лобик, чтобы отогнать все кошмары? - Зная тебя, подобные услуги будут мне дорого стоить и поцелуями дело не обойдется. Лиам не может сдержать улыбки от игривого тона альфы, пропитанного иронией, и подначивает его в их привычной манере, вызывая у Рэйкена самодовольную усмешку, которая чувствовалась даже на расстоянии. - Верно, ты меня не потянешь. Однако, если уж я взял на себя бремя последователя Робина Гуда, мне придется совершить благородный поступок на безвозмездной основе. Специальное благотворительное предложение пока я в добром расположении духа. - Я крайне заинтересован. – Лиам уже открыто улыбается, чувствуя на душе спокойствие от незримого присутствия альфы, окутавшего его подобно теплым объятиям, и он укладывается на спину, предварительно скинув влажное постельное белье с кровати и небрежно накинув чистую простыню на матрас, накрываясь пледом и переворачивая подушку сухой стороной. Остатки жуткого сновидения окончательно покинули его сознание, и младший парень позволяет чужому бархатному голосу убаюкивать его. - Ты слышал сказку о маленьком волчонке, что отличался своей миниатюрностью, но превосходил врагов по силе и храбрости? - Ты только что ее придумал? - Обижаешь, эта история уже несколько сотен лет передается из поколения в поколение в семье Рэйкен, и по удачному стечению обстоятельств тебе выпадает возможность прикоснуться к нашему фамильному достоянию. Бытует мнение, что в ее основу легло реальное событие, произошедшее с сыном одного шотландского барона, который был укушен диким волком, обитающим в лесах их владений… Когда Лиам уже крепко спит, свернувшись калачиком и сладко посапывая в трубку, зажатую между его ухом и подушкой, Тео еще некоторое время слушает его размеренное дыхание, пока сердечный ритм альфы произвольно не подстраивается под него, попадая под успокаивающее воздействие уверенности, что его омега умиротворен и находится в безопасности. С этой мыслью старшеклассник сам проваливается в сон, чувствуя, как в груди снова возрождается уютное тепло.