Я поцелую твой рот

Брюс с хмурым видом сидел перед телевизором и не слишком внимательно смотрел футбольный матч, иногда отпивая пиво из бутылки. В последние несколько дней Джим по вечерам буквально выгонял его с работы, и Брюсу приходилось слушаться напарника. Уэйн не сомневался в серьезности намерений Гордона обеспечить ему нормальный отдых после работы, и догадывался, что в случае слишком уж упорных сопротивлений, с друга бы сталось не просто выпроваживать его из кабинета, но и довозить до дома и запирать его там на ночь. Так что детективу Уэйну приходилось послушно уходить из участка вовремя и сидеть у себя в спальне до следующего утра. Не то чтобы это очень сильно помогало ему действительно отвлечься, но он честно пытался. Хотя, пожалуй, сложнее всего ему было отвлекаться от постоянного чувства злости. Он ни на секунду не переставал злиться на себя за то, что так нелепо опустил маньяка, за которым так долго вел охоту. С какой стати он так много позволил тогда тому психу? С какой стати не бросился следом за ним? Конечно, скорее всего, это было бы совершенно бесполезно, но он хотя бы мог попытаться. Почему он так и не рассказал Гордону о том, что произошло? Брюс порывался сказать напарнику все, как было, к тому же его друг явно не мог не замечать, что все же с ним не все было в порядке. И, тем не менее, эту унизительную позорную сцену детектив решил оставить при себе, даже самому близкому другу не раскрывая ее подробностей. Он чувствовал себя идиотом. И это чувство не нравилось ему куда больше, чем чувство собственного бессилия. Хотя бы они хоть немного продвинулись в расследовании, к огромному удивлению всех, кто занимался этим делом. Наконец-то тщательные опросы - Брюс приказал опросить хоть весь чертов Готэм, если это поможет им найти хоть какую-нибудь зацепку - дали свои плоды. Внезапно Уэйн обнаружил предполагаемую следующую жертву. Ничего нельзя было утверждать с уверенностью, но все же, исходя из всех полученных данных, так и напрашивался вывод о том, что мужчина, на которого детектив обратил внимание, мог иметь какую-то связь со всеми, кто уже стал жертвой маньяка. Брюс долго размышлял над их дальнейшим планом действий, и все же решил установить за предполагаемым кандидатом в будущие трупы тайную слежку. Отчего-то идея просто вызвать его в участок, или прийти к нему на работу, чтобы переговорить с ним, казалась ему неправильной. В конце концов, не мог же он заявиться к взрослому человеку, вполне себе успешному бизнесмену с вопросом "а Вы в юности не грабили магазины?". Ну или прийти с новостями о том, что он должен опасаться маньяка, который в любой момент может внезапно возникнуть из-за угла и облобызать его так страстно, что этот поцелуй станет последним в его жизни. На первый вопрос он едва ли получил бы ответ, а его догадка могла бы вызвать либо смех, либо так напугать возможную жертву, что мужчина мог просто сбежать из Готэма на время, и их расследование снова уперлось бы в очередной тупик. А еще одну ошибку Брюс просто не простил бы себе. Слежка пока не давала совершенно ничего - мужчина жил вполне себе обычной жизнью: ходил на работу, после работы ехал к семье, по выходным выгуливал свой выводок в парке. В общем, вполне себе обыденная, ничем не примечательная жизнь. И ни разу за все время слежки не было замечено никого другого, кто регулярно следовал бы за этим человеком попятам, помимо сотрудников отделения полиции Готэма. Значило ли это, что Уэйн ошибся в выборе новой жертвы? Или их преступник следил за своими жертвами иным способом? А, может, и не следил вовсе? К черту. Брюс шумно выдохнул и, поднявшись, неторопливо пошел за новой бутылкой, шлепая по полу босыми ногами. Матч интересовал его все меньше, спасительное опьянение, ну или хотя бы легкая расслабленность, никак не приходили к нему, и детектив уже на полном серьезе просто подумывал завалиться спать в надежде просто отпустить все свои тяжелые мысли хотя бы до завтрашнего утра. Все равно делать ему особенно ничего не хотелось, так к чему пытать себя неинтересным матчем и алкоголем, если можно просто отдохнуть? Детектив открыл холодильник и тяжело вздохнул. Пожалуй, ему все же стоило пересмотреть некоторые вещи в своей жизни. Ну или как минимум просто начать заниматься ею хоть сколько-нибудь. Регулярно в холодильнике появлялось только пиво на дверце, все остальное оставляло желать лучшего. На верхней полке были свалены пластиковые коробочки с соусами из различных доставок, которыми Брюс потом никогда не пользовался, но почему-то постоянно складывал в холодильник. С других полок на него тоскливо взирали заплесневевшие помидоры, совершенно плоская и явно давно пустая упаковка майонеза и черт знает как попавшая сюда луковица. Отвратительно. Так и не взяв себе новую бутылку пива и решив отложить уборку всего, что надо было выкинуть в помойку, на какой-нибудь другой вечер, Брюс закрыл холодильник и направился обратно в спальню. Он с усталым вздохом толкнул дверь, и буквально остолбенел, смотря прямо перед собой. - Ты как сюда попал? - хрипловато спросил он, наконец, хоть немного совладав с собой. - Я соскучился, детектив, - его незваный гость издал тихий смешок, и Брюс невольно сжал пальцами ручку двери. Сегодня Джокер, или как там его звали по-настоящему, был в том же образе, что и в тот вечер, когда они встретились впервые. Его волосы были вызывающе зеленого цвета, кожа старательно выбелена, полные губы алели, а одет он был в фиолетовый костюм. И что это значило? Он снова пришел, чтобы треснуть детектива чем-то по голове и зацеловать? Убить на этот раз? Но тогда он едва ли стал бы вот так вальяжно раскидываться на постели Брюса, если бы имел коварные планы по внезапному нападению. Господи, какое теперь выступление придумал этот клоун? - Ты понимаешь, что я могу прямо сейчас схватить тебя и отвезти в участок? - решил на всякий случай уточнить Брюс. Он пристальным изучающим взглядом смотрел на своего, так сказать, гостя, пытаясь понять, не припрятано ли у него какое-то оружие. Но за мешковатым фиолетовым костюмом было крайне сложно что-то разобрать. И, к сожалению, на своем же личном опыте у детектива была возможность убедиться в том, что от этого ненормального можно было ожидать действительно чего угодно. - Понимаю, детектив. Но едва ли Вы это сделаете, - Джокер вновь хохотнул, поводя плечами. - К тому же, я знаю один Ваш секрет, - он поднялся на ноги, неторопливым жестом приглаживая яркие волосы. - Какой еще секрет? - Брюс немного напрягся, внимательно наблюдая за мужчиной. Черт, да что ему нужно? О каком еще секрете он говорит? Уэйн чувствовал, что сильнее всего ему хочется ответить этому наглецу любезностью на любезность, а именно вырубить его, связать и оставить на ночь в участке. Целовать, пожалуй, было необязательно. Черт, что за безумие. Брюсу хотелось по привычке потрясти головой, чтобы буквально выкинуть все эти мысли. - О, думаю, Вы понимаете меня, детектив, - вкрадчиво произнес мужчина, неторопливо приближаясь к детективу. Невольно Брюс сильно напрягся, стараясь морально подготовить себя к какому угодно исходу и если что успеть среагировать, что бы ни сделал этот шутник. - О, Вы так отвратительно напряжены, - Джокер встал вплотную к Брюсу, почти касаясь своим носом кончика носа детектива, но пока не трогая его. Уэйн мог чувствовать его дыхание, и с ужасом поймал себя на том, что по его телу побежали мурашки. Да что с ним происходит? Как подросток, честное слово. Он взрослый мужчина, и вполне может себя контролировать. К тому же этого клоуна даже с трудом и со скидками на все что только можно придумать нельзя было назвать даже симпатичным, что в гриме что без него. Так какого черта детектив чувствует, что постепенно теряет свое самообладание, и приложить этого наглеца о стену ему хочется не только для того, чтобы его вырубить. - Давайте я помогу Вам расслабиться? - он хихикнул, наконец, близко прильнув к Брюсу, но все еще так и не коснувшись его руками. - Убирайся, - только и смог выдохнуть Брюс. Потрясающий профессионализм, детектив Уэйн! Между Вами и преступником, детектив, ни миллиметра расстояния, а Вы гоните его прочь, лишь бы не показать свою слабость. - Вы нелогичны, детектив. Так старательно преследуете меня, а теперь гоните прочь, - он негромко хмыкнул и, чуть приподнявшись на цыпочках, склонил голову вбок. Это уже было издевательство. Самое настоящее издевательство. Джокер совершенно точно знал, что он творил, и Брюса даже пугало то, как этот нахал предугадывал, что ему нужно сделать, чтобы лишить детектива самообладания. Невольно он засмотрелся на алые губы Джокера, так соблазнительно приоткрытые, так откровенно завлекающие. Не успев себя проконтролировать, Брюс запустил пальцы в зеленые волосы, сильно сжал на удивление мягкие пряди и, немного склонившись, впился с жадным поцелуем прямо в алые губы, отбросив всю осторожность и, совершенно определенно, попрощавшись с остатками здравого смысла. Похоже, маньяк ожидал от детектива именно такого шага, поскольку спустя секунду обвил руками его шею и ответил на поцелуй, охотно позволяя его углубить. Господи боже блять. Да что же он творит? Брюс прекрасно осознавал, насколько неправильно все то, что сейчас происходит, но пытался договориться с собой. Пытался убедить себя, что он может позволить себе временную слабость, дать себе расслабиться хотя бы на часик с небольшим, да, в конце концов, банально удовлетворить свои потребности, а потом уже вернуться к своей обычной жизни. Брюс медленно скользнул пальцами по спине мужчины, опустил ладони на его ягодицы и сильно сжал пальцы, в ответ на что Джокер ощутимо укусил его за нижнюю губу, тут же снова углубляя жадный поцелуй. Интересно, намазаны ли чем-то прямо сейчас его губы? Ну, кроме, очевидно, алой помады. Сколько еще он будет оставаться в сознании? К черту. Что бы ни случилось этим вечером, сейчас он планировал наслаждаться происходящим. Стараясь не разрывать влажный поцелуй, от которого уже ныли губы, Брюс стал подталкивать Джокера к постели, по пути срывая с него фиолетовый пиджак и жилетку. Кажется, он сделал это с таким рвением, что на тонком пиджаке затрещали нитки. Впрочем, кажется, им обоим сейчас на это было совершенно наплевать. Уэйн оторвался от алых губ, лишь когда оказался возле постели, и сильно толкнул мужчину в грудь, чтобы он рухнул на постель. Детектив стянул с себя футболку и кинул ее на пол, тут же занявшись завязкой на штанах. пальцы слегка подрагивали от возбуждения и пьянящего чувства предвкушения, и узел никак не поддавался. - Переживаете, детектив? Напрасно. Будь я в такой форме, я бы совершенно не переживал, - с тихим смешком Джокер удобнее устроился на постели, ближе пододвигаясь к подушкам и приподнимаясь на локтях. Он скинул ботинки, впрочем, на этом остановившись и не раздеваясь дальше. Наглец. - Ты хоть иногда затыкаешься? - Брюс вскинул брови. Впрочем, риторический вопрос все равно остался неотвеченным. Наконец, он стянул штаны сразу вместе с бельем и забрался на постель. За рубашку Джокера он взялся не менее решительно, чем за пиджак, и просто рванул тонкую ткань, вырывая пуговицы. И ему было нисколько не жаль. - Вы нетерпеливы, детектив, - Джокер цокнул языком, смотря на Брюса чуть насмешливо, за что тут же получил чувствительный укус за бледную выступающую ключицу. Судя по довольному стону, ему тоже было нисколечки не жаль остатки рубашки, из которой он выпутался с помощью Уэйна. Брюс немного приподнялся, смотря на мужчину. Он медленно провел пальцами по выступающему ребру, погладил по груди, коснулся впалого совершенно плоского живота. И этот тщедушный псих действительно справился с несколькими сильными мужчинами? Впрочем, сейчас думать об этом совершенно не хотелось. Уэйн тихо хмыкнул, смотря на размазанную по бледному лицу помаду, склонился и вновь поцеловал Джокера, параллельно довольно ловко полностью раздевая его. Брюс несколько раз поцеловал мужчину в шею и, сорвав с его губ довольный стон, переместился ниже, начав покрывать неторопливыми поцелуями его грудь. Он несдержанно покусывал тонкую белую кожу, с удовольствием оставляя на ней свои следы. Джокер медленно скользнул пальцами по его груди, животу и обхватил пальцами его член, сразу начиная неторопливо двигать кистью. - Ого. А Вы действительно неплохо сложены, детектив, - блять. И почему сейчас даже его уродский смех звучал чертовски возбуждающе? Брюс в очередной раз сильно укусил любовника, скользнул ладонями по его бокам, бедрам, сильно сжал пальцы и одним властным уверенным движением раздвинул его ноги, удобно устраиваясь между ними. Безумие. Уэйн достал из тумбочки презерватив и флакон со смазкой, засомневавшись лишь на пару коротких мгновений. И все же справедливо решил, что сейчас уже совершенно нелепо прекращать и отступать. Брюс кинул презерватив на простынь и выдавил смазку себе в ладонь, сразу начав поглаживать мужчину между ягодиц, иногда нажимая пальцами. - И так молчаливы. - Что ты хочешь услышать сейчас? - Брюс немного нервно усмехнулся, аккуратно вводя в своего любовника два пальца. Услышав негромкий приглушенный стон, он стал плавно, но довольно уверенно двигать рукой, каждый раз глубоко проталкивая пальцы и разводя их в стороны, чтобы как можно лучше подготовить любовника. - Ну вот, хотя бы я услышал Ваш голос, детектив. А то я уж было подумал, что случайно откусил Ваш язык, - Джокер усмехнулся, на удивление изогнувшись настолько красиво, что Брюс почувствовал, как терпение вновь покидает его. - Может, это не я молчаливый, а ты слишком болтлив? - Уэйн слегка изогнул бровь, убирая руку. Он торопливо надел презерватив и нанес еще смазки. Как бы он ни ненавидел это психованное ненормальное создание, томно раскинувшееся на его подушках, он не собирался причинять ему ненужную боль в такой момент. - Интересная теория. Многое объясняет, - Джокер захихикал, неторопливо скользя пальцами по торсу детектива, и так откровенно пожирая его взглядом, что Уэйн почувствовал, что больше терпеть совершенно не может. Он вновь сжал пальцами узкие бедра любовника и резким движением подтянул его к себе ближе. Еще раз скользнув взглядом по его телу, Брюс сжал пальцами свой член у основания и плавно вошел в мужчину, не сдержав протяжный стон. Ему было хорошо. Не только потому, что Джокер заводил его, особое извращенное наслаждение ему доставляла та смесь чувств, которую он сейчас испытывал: дикое возбуждение, раздражение, осознание того, насколько неправильно все то, что сейчас происходит, запретность, и все больше накрывающее его с головой безумие. Джокер сжал коленями его торс и приподнял бедра, позволяя Брюсу удобнее устроиться. Поганец определенно знал, что нужно делать. Брюс сжал одной рукой запястья любовника, заставляя его завести руки за голову, и прижал его предплечья к постели, после чего начал двигаться, входя в мужчину чувственными глубокими толчками. Убедившись, что Джокер не имеет совершенно ничего против, подтверждением чего стали нахально громкие самозабвенные стоны, Брюс совершенно отпустил себя, входя быстро и даже несколько резко. Хотя бы сейчас этот нахал был полностью в его власти, и это все больше подстегивало Уэйна, заставляя его двигаться все более быстро и рвано. Он склонился и вновь стал покрывать жадными поцелуями грудь и плечи любовника, стараясь хоть так приглушить собственные стоны наслаждения. Как же ему было хорошо. Пожалуй, если бы он прямо сейчас пустился в воспоминания, он бы подумал, что так хорошо ему не было, может, и не никогда, но уж точно довольно давно. Дыхание Джокера все чаще стало сбиваться, а стоны надрывно срывались на крик. Его бедра, обхватывающие Брюса, стали совсем влажными подрагивали, что явно говорило об очень скором приближении пика наслаждения. Похоже, сдерживать он себя не любил в принципе, и, стоило Уэйну сделать еще несколько глубоких рваных движений, как Джокер забился под ним в оргазме, несдержанно крича, почти задыхаясь и стараясь как можно теснее прижаться к Брюсу. - Твою мать, - выругался детектив, чувствуя, как сам начинает напрягаться. Он еще пару раз толкнулся в соблазнительно подрагивающее разгоряченное тело и кончил, громко застонав. - Твою мать, - уже тише повторил он, упираясь ладонями в постель и смотря на любовника под ним. Когда он хоть немного пришел в себя, Уэйн чмокнул его в губы и аккуратно отстранился, буквально рухнув на постель рядом с Джокером. - Ты притих, - хмыкнул он, когда ему удалось хоть немного восстановить дыхание. - Вы на удивление внимательны. Не зря Вы детектив, - Джокер перевернулся на бок, вымазав в помаде и белом гриме подушку Брюса. - Ты понимаешь, что я все еще могу прямо сейчас тебя схватить? - Брюс заставил себя перевернуться на бок, чтобы смотреть на любовника. - Все еще прошу Вас бросить эти пустые угрозы, - лицо мужчины "украсила" размазанная алая ухмылка. - Зачем ты это делаешь? - тихо спросил Брюс. - Ты понял, о чем я, - поспешно добавил он, прежде чем Джокер пустился в колкости или попытки увести разговор в сторону. - Они заслужили это. Они не раз избивали меня, но однажды увлеклись, и я даже повалялся в коме. Поражения мозга, все такое, - Джокер хихикнул, пожав плечами. - В общем, они это заслужили. А сейчас так удачно все вновь собрались в Готэме. - Ясно, - Брюс вздохнул, вновь просто откидываясь на спину и прикрывая глаза. Когда Джокер выскользнул из постели и стал собираться, он действительно даже не подумал о попытке остановить его. Кажется, Брюс, из двоих людей в этой комнате по-настоящему сумасшедший только один. - У меня, кстати, для Вас небольшой сюрприз. Выгляните в окно, - с тихим смешком сказал Джокер, прежде чем выскользнуть из комнаты. Полежав еще пару минут, с тяжелым вздохом Брюс поднялся и подошел к окну. На тротуаре явно лежало тело, и детектив особенно не сомневался в том, что это тот самый мужчина, за которым была установлена слежка. Твою ж мать.