Рубикон

Оказывается, психануть и принять геройское решение гораздо проще, чем разгребать последствия. Гарри не представлял, что бы он делал без Гермионы. Она нашла сиделку и колдомедиков для Айви, уладила вместе с Малфоем все бюрократические вопросы с магглами. Его колола совесть, что из-за него сорвался её отдых, но она, вроде, не жаловалась. Рон — вот кто уж точно против не был: он по секрету сказал Гарри, что Гермиона, похоже, задалась целью посетить все места Новой Зеландии, указанные во всех путеводителях, и отдых больше походил на марафон. В отсутствие жены Рон уже третий день млел на пляже озера Таупо. Говорил, что даже в воду лень лезть. Он очень просил Гермиону как можно тщательнее решить все вопросы и не бросать Гарри в беде. На следующий день после разноса от Гермионы, в окно на площади Гриммо стукнулась министерская сова. Министр магии не поскупился даже на гербовую бумагу. В сухих строчках письма, написанного прытко пишущим пером, была назначена встреча на сегодняшнее послеобеденное время в кабинете министра. Гарри тяжело вздохнул. Честно говоря, он надеялся на неофициальный разговор в компании лимонных долек и травяного чая в лучших традициях Дамблдора. Разговор обещал быть тяжёлым. И если вчера Гарри был готов ломать и крушить Министерство, потому что оно позволило происходить такому, то сейчас надёжно закрепилась мысль, что Кингсли — не Фадж, и, возможно, этому всему действительно есть какое-нибудь объяснение. Когда Гарри стоял в кабинете Кингсли и смотрел на его уставшее, посеревшее лицо — под рёбра больно кольнуло чувство вины. Не за Айви — её бы он всё равно забрал. За то, что на четыре года выпал из жизни, посчитав, что его долг закончился вместе со смертью Риддла. Вот Гермиона успевала и учиться, и принимать непосредственное участие в налаживании жизни в послевоенной магической Британии. Она пыталась привлечь Гарри, но тот только отмахивался, мол, и так всё образуется, теперь всё у всех только лучше будет. Как оказалось, не у всех. И сейчас его несколько официальных выступлений с агитационными речами о светлом будущем казались смешными. — Присаживайся, Гарри, — Кингсли привстал с кресла, протянул руку и пожал твёрдую ладонь. — Я рад тебя видеть, — искренне и тепло улыбнулся он. Был и чай, и имбирное печенье, и стол, заваленный бумагами, папками, обломками перьев и ещё чёрт знает чем, и полки шкафов, тоже забитые всем чем угодно: крутящимся, вертящимся, хрипевшим и звенящим. Гарри углядел проявитель врагов, россыпь защитных артефактов против разных классов заклинаний, истинное зеркало, стопки книг, журналов, газетных вырезок, череду склянок с разноцветным содержимым. На самой ближней к столу полке горкой высился графитовый песок, подозрительно напоминавший Порошок мгновенной тьмы от близнецов Уизли. — И я, Кингсли, и я очень рад. Официоз остался за дверью, в вылизанном зале для деловых встреч. Гарри опустился на стул и широко улыбнулся. Тепло мягко расплывалось по телу. — Сколько мы не виделись? — спросил Кингсли, разливая чай по чашкам и протягивая одну Гарри. — По-моему, последний раз было на пресс-релизе по поводу прав оборотней прошлой осенью. — Пожалуй, — согласно кивнул Кингсли. — Ты тогда много и очень правильно сказал о Римусе и Билле, я не успел поблагодарить тебя. Скажу сейчас — спасибо, ты многих вдохновил. Чай был терпким, горячим и очень вкусным. Накатила дурацкая ностальгия. — Как твоя учёба? Слышал, ты делал успехи. Гарри хмыкнул. Успехи — это мало сказано. Лучший на курсе, о чём трепались все газеты месяц назад. Сложно было представить, что министр магии не интересуется прессой. — Снейп бы сказал, что я небезнадёжен, — честно признался Гарри. Кингсли расхохотался: — Его похвалы многого стоили. Они помолчали, одновременно отхлёбывая чай. Печенье приятно дразнило рецепторы имбирём и корицей. — Почему так случилось? — наконец спросил Гарри. Кингсли не стал уточнять, лишь тяжело вздохнул. — Гарри, — негромко начал он, — ты ухватился за одну проблему из многих, потому что для тебя она слишком много значит. Копни глубже — и ты поймёшь, что не знаешь, за что хвататься, что первостепенно, а что может подождать. Посмотри на оборотней. Да, сняли ограничения прав тем, кто последовал установленным правилам. Спасибо Северусу, его Аконитовое зелье действительно спасло им жизни. Сколько времени и сил было потрачено на налаживание производства, на реализацию идеи, чтобы каждый оборотень каждое полнолуние получал нужную дозу, на вытравление истерик и страхов из людей. Когда права оборотням вернули, я был рад, что у меня нет волос — они были бы седыми. А что теперь? Спроси Билла, какие причины отказа в работе он получил из Гринготтса — удивишься. И формально не придраться — всё так гладко, что аж тошно. Кингсли замолчал, бездумно потирая кончиками пальцев лоб. — Я не знал, — только и смог ответить Гарри. Под кадыком предательски давило. — Я не виню тебя, Гарри. Для начала ты сам должен встать на ноги, разобраться в себе, сделать что-то для себя. Для других ты уже достаточно выложился. Проблемы оборотней, кентавров, эльфов, великанов, магглорождённых, катастрофическая нехватка денег, хаос во внешней политике, раздрай и сомнительные агитации внутри страны, подпитанные страхом — это то, что я могу перечислить тебе навскидку. Четыре года — слишком малый срок, чтобы вернуть всё на свои места, Гарри. У тех детей есть крыша над головой, полная тарелка еды и штаб педагогов, — Гарри открыл было рот, но Кингсли остановил его, коротко махнув рукой. — Да, я знаю, что ты хочешь сказать, что это не предел мечтаний, и я с тобой соглашусь. Но Министерство дать им большего пока не сможет. Поверь мне, всё не так плохо, как тебе кажется. Малфой — отличный манипулятор: он подгадал время и выбрал наихудший вариант. — Она была напичкана лекарствами! — Мне жаль, что я это допустил, — болезненные морщины резанули между бровей смуглый лоб. — Я переформировал инспекцию по делам сирот, теперь буду лично контролировать. Гарри поднялся, прошёлся по комнате, пытаясь собрать в кучу рассыпающиеся мысли и спросил: — Он уже приходил к тебе? Кингсли разлил остатки чая по чашкам. — Не он. Люциус. Я отказал. — Почему? — Гарри обернулся и требовательно посмотрел в лицо Кингсли. Тот покрутил чашку в руках, отпил. — Я предложил ему заняться благотворительностью анонимно. Он не согласился. Я — тоже. Чёртовы принципы — никуда без них. Только страдают при этом почему-то всегда другие. — Знаешь, когда я жил под лестницей, я хотел лишь того, чтобы меня забрали оттуда. И мне было абсолютно всё равно, что двигало этими людьми. Но ты прав — с Люциусом я бы связываться не стал. А вот с Драко хочу попробовать. Он мне кажется лучше, чем пытается казаться. — Альбус и Северус тоже так считали, — заметил Кингсли. — Тебе и ему я бы не отказал. Гарри искренне надеялся, что они не ошибались. И что не ошибётся и он сам. Часы на стене пробили четыре раза — пора было уходить. Гарри подошёл к Кингсли и протянул руку. Тот фыркнул, поднялся, потянул его на себя и крепко обнял. Гарри обнял в ответ. Горло ощутимо сдавило спазмом. — Я буду рад, если смогу помочь хоть с чем-нибудь, — сказал Гарри, когда объятья распались. — Хочу посмотреть, что предлагает Драко Малфой. Для начала осмотрю детский дом. — Тебе понравится, — усмехнулся Кингсли. Под дверь протиснулась стайка бумажных птичек, покружила по комнате и опустилась в руки Кингсли. Он развернул первую, пробежал взглядом по строчкам, чуть поморщился. — Дела не ждут, — он перевёл взгляд на Гарри. — Как решишься — дай знать, я сведу тебя с Гидеоном. Это прекрасный адвокат, он поможет с договором, чтобы не было никаких неожиданностей. — Спасибо, — искренне ответил Гарри. — Тебе спасибо. Заходи чаще. — Лучше ты приглашай, когда свободное время будет. Только не на гербовой бумаге! — Договорились. Да, и, Гарри, — Кингсли протянул ему плотный конверт, — будь аккуратнее. Гарри вытряхнул на стол несколько фотографий. На первой была грязная подворотня, раскинувшийся на земле Малфой и Гарри сверху. Тяжёлый кулак завис в воздухе и через секунду впечатался в тонкий подбородок. Гарри скривился. Остальные фотографии смотреть не стал. Он поднял взгляд на Кингсли — тот изо всех сил старался выглядеть суровым. — Постараюсь, — вздохнул он, собрал фотографии в конверт и вышел из кабинета. «Если Малфой доводить не будет», — пробормотал он себе под нос, мягко захлопывая дверь. *** После пары дней бумажной волокиты, Драко пригласил Гарри осмотреть детский дом. В назначенное время Малфой нарисовался в зелёном пламени камина гостиной на площади Гриммо. Гарри ждал его сидя на ковре, скрестив ноги по-турецки, и развлекался пусканием из палочки разноцветных искр. Драко никак не прокомментировал это полезное занятие. — Готов? — сухо спросил он. Гарри утвердительно кивнул. — Тогда пошли. Тонкая рука, сжимающая ладонь, была тёплой и твёрдой. Гарри на секунду охватил запах холодной свежести, пока пространство не крутанулось перед глазами. Когда мелькание закончилось, а ноги почувствовали твёрдость земли, тепло руки пропало, и запах растворился. Гарри качнулся к отстранившемуся Малфою, когда сообразил что он, собственно, делает. Захотелось врезать самому себе. А потом на Гарри обрушилось всё и сразу — запахи хвои и скошенной травы, щебет птиц и звон ручья, сочная зелень леса и разноцветные пятна цветов, зной полуденного солнца и свежесть летнего ветра. Они стояли на каменной тропинке, посреди природного великолепия. Гарри завертел головой, пытаясь не таращиться как маленький ребёнок, в первый раз попавший в парк аттракционов. Дом казался сказочным — трёхэтажный, с покатой крышей, распахнутыми ставнями и корзинами распустившихся цветов под окнами. Драко поднялся на крыльцо, распахнул дверь и скрылся в глубине дома. Гарри последовал за ним. Малфой расстарался на славу. Гарри не представлял, сколько денег сюда было вложено, пока ходил по столовой, спальням, душевым и игровым комнатам. Уютная обстановка впечатляла. Он боялся оказаться в копии слизеринских подземелий с зелёной драпировкой на каменных стенах, тёмной мебелью и стылым воздухом. — Идёшь? — нетерпеливо крикнул Малфой, когда Гарри завис перед чередой картин, где три ведьмы и один рыцарь пытались добраться до фонтана феи Фортуны, чтобы поймать своё счастье. Он хорошо помнил эту сказку Барда Бидля: читал, когда охранял палатку и спящую в ней Гермиону. Тогда ушёл Рон, и казалось, что они не справятся. Сказка была проста и незатейлива: конечно же, герои дошли до фонтана, и, конечно же, фонтан не искрился никакой фортуной, а был самым обыкновенным. Но они прошли трудный путь вместе — и смогли преодолеть всё сами, и никакая фортуна им уже не нужна была. Но Рон тогда ушёл, не дал им шанса справиться вместе. А потом он вернулся — и всё стало по-другому. И Гарри тогда понял, что некоторым надо сначала опуститься на самое дно, чтобы потом оттолкнуться и наконец-таки выбраться на поверхность. Он таким не был — всегда знал, чего хочет и нёсся к своей цели, как выпущенная ракета. Больничное крыло совсем не напоминало хогвартское — не было стрельчатых окон, высоких потолков и тяжёлой чугунной люстры. Зато были мягкие кровати, мозаичные стёкла и разноцветные блики солнца на полу. Гарри задрал голову и с удивлением обнаружил расписанный сказками потолок. — Почему маггловские? — поинтересовался Гарри, рассматривая, как Джек ловко забирается по гигантскому бобовому стеблю. Герои сказок двигались, переплетая сюжеты, и сейчас волк из сказки о трёх поросятах карабкался по стеблю вслед за Джеком, пытаясь ухватить того за ногу. — Эти дети принадлежат двум мирам. Нельзя просто взять и вычеркнуть один. Так им будет проще. — Сам додумался? — скептически приподнял бровь Гарри. — Нет, — коротко ответил Драко, и Гарри дальше не стал уточнять. Укрытые плотным куполом заклятия сохранности, шкафы были заставлены флаконами, пузырьками и баночками с зельями на все случаи жизни. Всё аккуратно подписано и отмечено в каталоге. — Скупил всю аптечную лавку? — Часть сам варил, что-то из старых запасов Северуса, что-то купил. — Сам варил? — Было свободное время, — отмахнулся Малфой. — Пожалуй, с домом всё. Еду будут готовить домовики, спальни на двоих. Вообще, я планировал одиночные, но меня убедили, что по парам детям проще адаптироваться. Я в тонкости влезать не стал — колдомедикам-мозгоправам виднее. Так, что ещё, — Драко задумчиво покрутил палочку в руках, — можем пройтись по лесу, посмотреть квиддичное поле или озеро. Гарри выглянул в окно и так внимательно всмотрелся в лес, будто ожидал, что сейчас оттуда выскочат полчища арахнидов. — Надеюсь, лес не Запретный? — Нет, — фыркнул Драко, — Я тут видел только оленя и пару лис. — Тогда квиддичное поле. — И почему я не удивлён? — закатил глаза Драко. Квиддичное поле было небольшим, всего с парой высоких трибун. В маленьком домике для инвентаря обнаружились мётлы, защита, полировщики и ящик с мячами. — Полетаем? — глаза Гарри полыхнули азартом. Кто бы сомневался. Драко подхватил две метлы, одну бросил Гарри. Знакомое древко Нимбуса приятно согрело руку. Гарри погладил кончиками пальцев гладкую поверхность. Метла в ответ пружинисто завибрировала. Они взмыли в воздух и разлетелись в разные стороны. Гарри покружил над полем и рванул вверх, в ослепительно-жаркую лазурь. Драко летел следом, и Гарри слышал двойной свист вспоротого их мётлами воздуха. Под ногами раскинулось полотно земли с зелёным ковром леса, пятном синего озера и ниткой ручья. Над головой слепило полуденное солнце. Когда они спустились ниже, Гарри вытянул руку и прокричал: — Смотри, Малфой, олень! — Сам ты олень. Это косуля, — донёсся сквозь вой ветра насмешливый голос. — Проверим? Кто быстрее! — бросил Гарри и ухнул вниз в вертикальном пике. Драко ожидаемо позже приземлился около зверя. И это действительно была косуля. Потом Гарри понёсся к озеру, тормознул у самого берега, сбросил одежду и занырнул в прохладную водную глубину. Драко невольно скользнул взглядом по широкой спине и узким бёдрам. Поттер был бесстыдным — бельё не посчитал нужным оставить. — Малфой, жара! Раздевайся и ныряй! Купаться хотелось до безумия — июньское пекло доконало. Малфой поковырял песок носком ботинка, мысленно плюнул и стянул рубашку со штанами. Поколебался секунду, но бельё всё же не снял. Вода была волшебной — чистая и холодная. Драко помнил, как в первый раз увидел это место: лес из елей, дубов и вязов, сочную зелень на опушке, прозрачную гладь озера, и понял, что оно идеально. Накупавшись, Драко выполз на берег и раскинулся под жаркими лучами. Сердце бешено колотилось. Хороший день — давно не было такого умиротворения на душе. Когда Гарри вылез, Драко уже успел высохнуть и одеться. Он лежал, закинув руки за голову и старался не пялиться на накачанную фигуру. В школе авроров знали толк в тренировках, и почему-то это обстоятельство сейчас крайне нервировало. Наконец, Поттер соизволил одеться и упал рядом. — Обалденно, — выдохнул он, и Драко с истиной не спорил. — Если я не соглашусь, что с такой красотой делать будешь? — Поменяю детские игрушки на взрослые и открою бордель, — лениво ответил Малфой. Гарри хмыкнул и прикрыл глаза. Его разморило на тёплом песке. Солнце перетекло из зенита и уже не жгло кожу. Из полусна выдернул щелчок зажигалки. Гарри чуть повернул голову и увидел, как Малфой глубоко затягивается и медленно выдыхает дым. — Давно куришь? — Со следствия, — чуть помедлив, отозвался Малфой. — Лет пять получается. — Почему маггловские? — В камере с магглокровкой сидел. Он дымил постоянно. Говорил, так проще. Оказалось — и правда проще. Позже магические пробовал — не вставляет. Гарри помолчал. Потом спросил: — Жалеешь? — О чём? — Обо всём. Драко приподнялся на локте и щелчком отправил окурок в озеро, который рассыпался пеплом, едва тронув воду. — Мудак ты, Поттер, — устало бросил он и поднялся на ноги. — Как что-то надумаешь — шли сову. У меня дел полно, — сказал он и аппарировал. Гарри сел, тронул пальцами песок и бездумно вывел округлую букву «Д». Под рёбрами противно ныло. Перед глазами завис образ шестнадцатилетнего слизеринца с растёкшейся по предплечью татуировкой и палочкой в чуть подрагивающей руке, направленной точно в очки-половинки. За его спиной стояли те, кто пришёл убивать. Вот кто действительно был мудаком, так это тот сопляк. Гарри отчётливо понимал, что, подписав договор, он даст шанс тому, кто на него не имеет никакого права. И даст шанс тем, кто без него не сможет нормально жить. Гарри кинул взгляд на дом — тот высился над пушистыми ёлками и был похож на пряничный домик из детских сказок, с деревянными скамейками, брусчатыми дорожками и каменным мостом через извилистый ручей. Гарри мог бы расти в таком. Цель оправдывала средства. А что оправдывало цель? Худые руки на коленях, спутанные длинные волосы, пустота в глазах и резкий запах лекарств — вот что. Гарри точно знал, что напишет сегодня вечером в письме Кингсли. *** Перед встречей с адвокатом и подписанием договора было немного времени, и Гарри решил в очередной раз заскочить к Айви. Гарри старался быть с ней каждый день, и в последний раз она чувствовала себя значительно лучше. Она всё ещё была в клинике святого Мунго, но не скучала — часами гуляла в волшебном саду, когда-то устроенном Невиллом. Там было действительно хорошо: россыпь цветов, редкие растения и даже несколько разноцветных клубкопухов. Эти зверьки были чем-то средним между котом, сказочным колобком и кроликом, а их рык больше походил на рык гиены, но в целом, они были очень дружелюбны и милы. Гарри нашёл Айви в саду в компании длинноухих зверьков. Рядом на траве расположился Малфой, бездумно путая пальцы в пушистой шерсти и что-то увлечённо рассказывая. Айви заразительно хохотала. Гарри как замер с открытым ртом, так и стоял, пока не поймал напряжённый взгляд Малфоя. — Мне пора, — Малфой легко поднялся и потрепал Айви по волосам. — Увидимся. От расстроенного выражения детского лица Гарри неприятно кольнула совесть. — Я не хотел мешать, — он сделал шаг в сторону Драко и примиряюще коснулся ладонью плеча. Айви подскочила, обняла руками их обоих. — Не уходи, — заныла она. — Я хочу узнать, чем закончилась история. — Э-э, — Малфой смутился, отчего кожу окатила красным прилившая кровь, — я потом тебе обязательно расскажу. От реакции Малфоя Гарри засиял как рождественская гирлянда, покосился на Айви и весело поинтересовался: — Неужели он знает интересные истории? — Да! — нетерпеливо выпалила она, — Драко рассказывал, как вы с ним на первом курсе попали в Запретный лес, и там был кто-то страшный, кто нападал на единорогов, и потом он чуть не напал на вас двоих, но Драко не испугался и решил спасти всех! — Правда, что ли? — Гарри сложил руки на груди и с выражением крайней заинтересованности уставился на Малфоя. — Я что-то подзабыл, чем всё закончилось. Не напомнишь? Драко страдальчески закатил глаза и покраснел ещё сильнее, хотя казалось, что больше некуда. — Пришли кентавры и всех спасли, — сквозь зубы процедил он. — Нет, нет, я точно помню, ты в одиночку отбивался от целого стада кентавров! — И всех победил? — В голосе Айви было столько наивной восторженности, что Гарри прыснул. — Заткнись, Поттер. — Не выражайся при ребёнке. Когда Гарри перестал давиться от смеха, Драко — кипеть от злости, а Айви умчалась на обед, в воздухе вспыхнули стрелки часов, напоминая о времени. — Пора, — Драко болезненно потёр виски. — Не злись, — Гарри поймал его за локоть. — И не пытался. — Да я не про это, — Гарри сжал пальцы, — я про озеро. Постараюсь больше не задавать неудобных вопросов. Драко коротко кивнул. Напряжение, давившее в груди последние дни, вдруг немного отпустило. Драко подумал, что у них есть шанс на мирное сосуществование. *** В большом зале, любезно предоставленном Министерством, яблоку некуда было упасть. Нет, Драко, конечно, не рассчитывал, что их будет двое, но такая толпа: министр, Поттер, два адвоката, отец, Грейнджер, Визенгамот в полном составе и человек пятьдесят прессы. Драко сомневался, что в магической Британии есть столько издательств. Очевидно, большая часть пришла просто посмотреть. Зачем здесь нужен Визенгамот было вообще не понятно, и судя по охреневшему выражению лица Поттера, не Драко одному. В целом, всё прошло терпимо, если не считать непрекращающихся вспышек камер и незатыкающегося гула голосов. Нервы у Драко были ни к чёрту, но он давил из себя приветливую улыбку, стараясь, чтобы она не превратилась в злобный оскал. Адвокат Поттера затребовал добавления в договор пункта о том, что разорвать соглашение можно будет только по обоюдному согласию, не считая перечня форс-мажорных ситуаций, разумеется. На напряжённый вопрос Драко, что делать, если один не сможет работать с другим, адвокат ответил: — Договариваться. Вы берёте ответственность за беззащитных детей и ваши с мистером Поттером разногласия не должны негативно на них сказываться. Драко нахмурился, Гарри сверлил его тяжёлым взглядом. Кингсли наклонился к его уху и шепнул: — При всём уважении, мистер Малфой, но мы здесь все прекрасно знаем, кого из вас двоих действительно волнует судьба детей. Вы должны отдавать себе отчёт, с кем и ради чего заключаете договор. Драко скрипнул зубами и поставил аккуратную подпись под размашистым росчерком Поттера. Когда они пожимали друг другу руки, вспышки камер превратились в один слепящий взрыв, а барабанные перепонки сдавило от волны всеобщего гама. От висков к затылку прокатилась мигрень. Люциус подхватил Драко под локоть, удерживая от позорного падения, и, ослепительно улыбаясь прессе, тихо спросил: — Держишься? — Не уверен. Домой и умереть. — Нет, Драко, — мягко ответил отец, — в лучший паб на Косой Аллее праздновать удачно заключённую сделку и улыбаться. Да твою же мать! *** Как Люциусу удалось уговорить Поттера на паб оставалось загадкой. Но тот сидел напротив и бездумно листал страницы меню. В пабе висел тихий полумрак. Деревянные, грубо сколоченные столы, такие же скамьи, оплывшие свечи под потолком — как такая сельская простота могла сделать из этого паба одно из самых популярный мест — было для Драко ещё одной загадкой. Но выбирать не приходилось. Хорошо ещё, что их любезно оставили одних, а толпе журналистов пришлось драться за единственное окно, в котором можно было увидеть только широкую спину Поттера. — Что будешь пить? — спросил он. — Что-нибудь от головной боли, — честно ответил Драко. Гарри отложил меню, устроил руки на столе и уткнулся в них подбородком. — Иди домой. — Пойду, но позже. Отец говорил, не меньше часа. — Ты всё делаешь, как он скажет? Драко еле сдержался, чтобы не огрызнуться, поинтересовавшись, давно ли Грейнджер перестала вытирать им слюни. Но начинать сотрудничество с выяснения отношений было глупо. — Мы вроде решили неудобных вопросов не задавать. Гарри молча поднялся и скрылся в глубине паба. Драко глянул на часы — до конца мучения оставалось пятьдесят минут. Было удивительно, как при своей прямолинейности Поттер умудрялся иметь столько друзей. Он же прёт напролом, как зелёный луч непростительного. Что в нём находят? На одной известности дружбу не построишь, а вокруг него вьются, готовы последнее отдать. Поттер вернулся минут через пять, плюхнулся на лавку и поставил перед Драко флакон с зельем. На зависшее замешательство в серых глазах объяснил: — От твоей больной головы моя болеть начинает. Пытка мигренью вариантов для выбора не оставляла. Драко откупорил крышку, глотнул и подумал: если бы он дал Поттеру зелье, тот бы выпил? Или предложил сначала протестировать на себе? — До аптечной лавки бегал? Обруч, сдавивший виски, чуть ослабил хватку, и это было почти блаженством. От всеобщего гула, запаха воска и даже компании Поттера уже не хотелось кого-нибудь прибить. — Нет, домой аппарировал. Лучше? Вопрос прозвучал пугающе искренне, и Драко всерьёз захотел посмотреть в зеркало и проверить, не порыжели ли его волосы. — Определённо. — Хорошо, — Поттер опять схватился за меню. — Так что с заказом? Есть хочу — умираю. Драко было всё равно — что пить, что есть и о чём говорить. С прошедшей головной болью можно было допинать остатки вечера и наконец уже выспаться дома. Гарри покусал губы, заказал себе стейк полной прожарки, для Драко, поколебавшись, — форель на пару и две пинты тёмного эля для них обоих. — Он здесь хорош, — сказал Гарри, когда перед ними поставили две запотевшие кружки. Драко равнодушно относился ко всему, что делалось из солода, но эль и правда был очень хорош — густой, с лёгкой горчинкой, фруктовым привкусом и медовым ароматом. Градус абсолютно не чувствовался, и после ополовинивания бокала голову приятно повело. Хорошо. Форель была превосходна, и Драко решил, что если ещё и Поттер сейчас сменит статус с «невыносимый» на «удовлетворительный», то можно смело записывать себя в клинические идиоты. Поттер поглощал стейк со скоростью Молнии в пике и допивал уже вторую пинту эля. Он обхватил ладонями толстые стенки кружки и легко перебирал пальцами, словно переставлял аккорды на грифе. Драко понял, что залип на его пальцах — красивых, мужских — когда поднял глаза и наткнулся на насмешливый взгляд в упор. — Заснул? — Гарри опрокинул в себя остатки эля. — Нет. Подумал, как тебе удалось Грейнджер убедить. — Никак. Ей идея понравилась и она поддержала. — Серьёзно? — Драко скептически изогнул бровь. — Слушай, — Гарри протёр губы салфеткой и отставил пустую тарелку, — она полгода протаскалась в палатке по Британии, пережила пытки Лестрейндж, дракона в Гринготтсе, Адский огонь, бойни, смерти друзей и близких и ещё кучу всего. Она знает, что действительно — надо. Даже Рон спокойно отнёсся. Поистерил, правда, но по-другому он не умеет. Драко почувствовал себя глупо. Неужели, все успели перерасти детские принципы, а он так и не смог? Гарри расплатился, поднялся и протянул руку. Драко второй раз за день ощутил твёрдость его ладони и почувствовал, как чуть кроет от разливающейся по телу надёжности. Оценить это открытие лучше всего будет завтра. Или через неделю. Нет, лучше через год. Без сомнения, через год. Драко осознал, что рукопожатие затянулось, и разжал пальцы. Он мысленно воззвал к Мерлину, чтобы это не попало в газеты. — Какие дальнейшие планы? — голос Гарри показался чуть смущённым. На его щеках Драко углядел заалевшие пятна. Хотелось верить, что это от выпитого эля. — Закончить работу по персоналу, получить недостающие разрешения, просветить тебя по части летописи и картам с магическими возмущениями и, собственно, начать забирать детей. Если завтра ко второй половине дня я успею освободиться, то пойдём в Министерство. — Хорошо. Камин я на тебя настроил, так что заходи. Я буду дома. — Договорились. Когда Драко аппарировал домой, то обнаружил, что в баре они просидели два часа.