Рубикон

Утром зашла Джинни. В прошлом году она пробилась в основной состав Пушек Педдл в качестве охотника. Гарри считал, что для её уровня ей там ловить нечего, но она с завидным упорством отмахивалась от него и выматывала себя на сборах и тренировках. К всеобщему изумлению, Пушки вырвали победу в последнем матче с Паддлмир Юнайтед только благодаря Джинни — она разъярённым рыжим пятном металась по полю и загоняла мячи во вражеские кольца со скоростью пулемёта. Снитч поймал ловец Паддлмир — он хотел устроить ничью, потому что команда не справлялась. Но в последнюю секунду, когда его пальцы были в паре дюймов от снитча, Джинни успела зашвырнуть победный мяч в кольцо. Болельщики бесновались так, что трибуны грозили не устоять и превратиться в щепки. Джинни чуть не разорвали на сувениры, Гарри еле успел выставить защиту. Рон неделю не мог прийти в себя. Поверх плакатов с Пушками в своей комнате он развесил фотографии сестры. Джинни крутила пальцем у виска, Гарри давился от смеха, а Гермиона флегматично говорила, что сестру на стенах своего почти-что-мужа переживёт. Поклонников у «Рыжеволосой Молнии», как её нарекли газеты, было хоть отбавляй. Гарри был рад этому факту, потому что у них не сложилось, и он всё время чувствовал себя виноватым в её присутствии. Джинни на днях вернулась со сборов и сейчас сидела на высоком стуле в гарриной кухне, качала ногой и ела пирог собственного производства. Она сияла так ярко, что Гарри почти верил. Он тяжело вздохнул. Он и сам не понимал, что не так. Вот же девушка — красивая, живая, влюблённая. Они были близки, много пережили вместе, хотелось быть с ней: ходить на её игры, поддерживать, трепаться ни о чём, обнимать и ерошить огненные волосы — и всё. Гарри когда-то пытался копаться в себе и понять, что же с ним не так. Потом перестал. Радовало, что и он, и Джинни по горло заняты, и количество их встреч плавно стремится к нулю. Видеть тоску в глазах близкого человека было мучительно. И сейчас натянутая улыбка стекла с её губ, взгляд стал болезненно-острым. — Я скучаю по тебе, Гарри. — И мы все по тебе скучаем, — попытался вырулить он с ненужной темы. — Нет, Гарри, я скучаю по тебе. Гарри подошёл к ней вплотную, притянул, крепко обнял и шепнул в рыжую макушку: — Джинни, ты же знаешь… Ты же всё знаешь. Она всхлипнула, молча вжалась лицом в его плечо. Сладкий запах густых волос кружил голову. Время отщёлкивалось с каждым гулким ударом её сердца. — Мне пора, — она мягко отстранилась и соскользнула со стула, — скоро игра с Коршунами, приходи. Я пришлю пригласительные. — Ни за что не пропущу. — Замотаешься в оранжевый шарфик? — А как же! Гарри смотрел, как зелёное пламя в камине вновь становится рыжим, как её волосы. На душе было хреново, хоть вешайся. Но у него был способ выбить из себя апатию, поэтому он спустился в подвал. С некоторых пор на подвал это мало походило — Гарри сделал из него тренировочный зал. Заклинание расширения пространства, пружинящих стен и потолка — для безопасности — и пять големов. Големами Гарри гордился: они были высокие, чёрные и безликие, знали основные боевые заклятия, были вполне манёвренны и непредсказуемы. Конечно, это были не настоящие маги, но зато можно запускать в бой больше одного, что усложняло задачу. Гарри попотел, но всё же смог запихнуть в одного умение кидаться Круцио. Он опробовал его на себе — до Риддла было как до звезды, конечно, но всё равно весьма ощутимо. Отрабатывать контратаку, когда тело крючит от боли, было полезно. Гарри скинул футболку и разбудил все пять своих творений. Тренировка обещала быть жаркой. *** Если бы кто-нибудь рассказал Драко Малфою, сколько проблем всплывёт по ходу реализации офигительной идеи Люциуса — он бы нашёл способ свинтить. Одно создание образовательного плана чего стоило. Оказывается, дети не могли целыми днями сидеть и играть в игрушки. Им надо было правильно развиваться, разнообразно питаться, заниматься спортом и гулять. Причём, для каждого возраста нормы были разные. Самый простой способ — узнать, как уже было сделано и утверждено кем-то другим, — требовал определённых действий: встречи с МакГонагалл и портретом Дамблдора. И если разговор с нынешним директором Хогвартса в принципе был терпим, то как смотреть в глаза Дамблдора Драко не представлял. Воспоминания о последней встрече были туманны, потому что он малодушно выдернул их, как и некоторые другие, запихнул в колбу и задвинул в нижний ящик стола. Жить с этими мыслями Драко не мог, уничтожить — тоже. Драко нервничал, как первокурсник перед распределительной Шляпой, когда зелёное пламя вышвыривало в знакомый директорский кабинет. Минерва МакГонагалл была всё той же — с тугим пучком на голове, поджатыми губами и ровным, препарирующим взглядом. Драко был благодарен ей за это постоянство. Смириться с презрением было бы тяжело. Она не пичкала чаем и тошнотворными сладостями, за что Драко тоже был благодарен. Она предложила присесть — и Драко опустился в широкое кожаное кресло напротив неё. Над её головой дремали портреты прошлых директоров, кроме одного. Дамблдор невозмутимо поглощал засахаренную клюкву и, судя по всему, был счастлив насыщенной портретной жизнью. На столе МакГонагалл лежал утренний Пророк, на обложке красовалась фотография, запечатлевшая исторический момент — крепкое рукопожатие двух некогда злейших врагов. Драко утром пробежался по всем доступным изданиям, и тон статей был вполне благожелательным. То, что сюда была приложена рука самого министра магии — сомнений не вызывало. А вот независимые издания не страдали склонностью к вылизыванию чужого зада, но Люциуса это мало беспокоило. Он говорил: «Что одобрено министром, то одобрено магами». Наверное, он был прав. Время покажет. — Рад тебя видеть, Драко. Жаль, что наша последняя встреча была не столь радужна. Первым решил разбить гнетущее молчание Дамблдор. Тактичности в нём было ровно столько же, сколько в Поттере. Драко смотрел на колокольчик в седой бороде. Выше поднять взгляд сил не хватило. — Вы считаете этот повод достаточно радужным? — Война окончена, а стороны активно договариваются — на большее я мог только надеяться, — колокольчик раздражающе звенел от каждого слова. Драко не знал, что сказать, но Дамблдор ответа не ждал — он сложил руки в замок на животе, прикрыл глаза и прикинулся спящим. Старый манипулятор. Чувство вины затопило так сильно, что готово было прорваться и залить всю комнату. Драко глубоко вздохнул, пытаясь привести нервы в порядок. Когда-нибудь он обязательно научится жить со всем этим. — Мистер Малфой, — резкий голос МакГонагалл заставил вздрогнуть. Не женщина, а кремень. Владеет собой похлеще Люциуса. Прям хоть уроки бери. — Вы просили план занятий. Альбус Дамблдор передал мне копии всего, что у него было. Вот, — она протянула кипу бумаг. Драко принял увесистую пачку и пролистнул большим пальцем страницы. — Спасибо. Не ожидал, что будет такой объём, — честно признался он. Ему показалось, что губы МакГонагалл тронула улыбка. — Потому что здесь всё, что может понадобиться: программы, списки заклинаний, меню, инструкции, перечни лечебных зелий, литература. Драко понял, что на изучение всего этого уйдёт не один день. Вот если кого-нибудь привлечь. И у Драко даже была готовая кандидатура. — Благодарю, мы с Пот… с Гарри изучим и сделаем всё, что сможем. МакГонагалл поднялась и проводила Драко до камина. — Вы задумали хорошее дело, мистер Малфой. Если будут трудности, вы всегда можете обратиться: ты и Гарри. Вот от кого не ожидал настоящей поддержки — так это от неё. Это было… приятно. Очень. — Спасибо, я… мы постараемся никого не подвести. Теперь она улыбнулась уже по-настоящему и ободряюще сжала его плечо. Сердце предательски ёкнуло. Драко смог только кивнуть и зачерпнул летучий порох. — Драко? Голос Дамблдора остановил занесённую над камином руку. — Мне жаль, что в школе я не сделал ничего, чтобы вы с Гарри стали общаться. Вы бы могли подружиться. Жизнь вас свела снова, и дала шанс — не упустите его. Драко резко обернулся и наконец-то встретился со взглядом ярко-голубых глаз. — Мы слишком разные, — после паузы ответил он. — Но сработаться постараемся. До свидания, — и шагнул в зелёное пламя. *** Драко решил идти сразу к Поттеру. Пусть заканчивает прохлаждаться и займётся делом. Обязанности можно будет поделить — развлекательная программа и еда должны быть вполне по силам даже солдафону с отбитыми мозгами. Кричер встретил и сообщил, что хозяин находится в подвале и тренируется. Драко усмехнулся над непередаваемой интонацией при произнесении слова «хозяин». Разболтал домовиков Поттер. Один ленится и дерзит, второй вообще непонятно где. Как так можно? Драко сбежал по лестнице вниз, распахнул тяжёлую дверь подвала и остолбенел. Поттер — полураздетый, распалённый — метался по огромному, тусклому залу, с бешеной скоростью уворачиваясь от разноцветных вспышек заклинаний. Он то взлетал до потолка, то пластался по полу, то исчезал в сером мареве и тенью скользил за спины чёрных фигур. Он пускал в них нити заклятий с такой скоростью, что Драко не понимал, как он их произносить-то успевает. Он был потрясающе хорош — быстрый, гибкий, неуловимый. Газеты не врали, когда изливались восторженными одами в честь умений Поттера. За таким никуда пойти не страшно. Драко смотрел во все глаза и ощущал непонятное, неправильное чувство, разливающееся по телу, начинающееся чуть ниже пупка. Он вцепился пальцами в косяк до побелевших костяшек и пропустил, когда одна из фигур метнула заклинание в его сторону. Алый луч Круцио летел с неотвратимой точностью. Драко отшатнулся и, едва успев выкрикнуть «Протего!», полетел спиной на пол. Заклятие пронеслось около виска, обожгло кожу и врезалось в стену. По залу громыхнуло «Фините максима!», вспышки выключились, и над Драко мгновенно нависло белое лицо с полыхающей сквозь стёкла очков смесью тревоги и ярости. — Жив? — Вроде. Гарри прижал влажную ладонь к виску Драко. Он рвано дышал, и от него резко пахло разгорячённой кожей. Драко забыл, как надо выдыхать. Да какого Мерлина происходит?! — Ты спятил, Малфой? — голос Гарри дрожал. — А если бы в тебя Круцио прилетело?! — А какого хрена твои големы непростительным кидаются!? — зло прошипел Малфой. — Потому что это мой дом, мои големы и моя тренировка! Под ладонью Гарри заполошно бился пульс. Он убрал руку, отстранился и откинулся на стену. Чёртов Малфой! И это он что-то говорил об умственных способностях Гарри? Какого хрена его понесло сюда? Придурок! Гарри тяжело поднялся, бросил короткое «я в душ» и с такой силой шарахнул дверью, что будь на потолке штукатурка — она бы обязательно отвалилась. Он поднимался по лестнице и кипел от злости, он стоял под горячими струями — а злость всё никак не отпускала. А потом Гарри неприятно обнаружил, что злится вовсе не на Малфоя, а на себя — знал же, что тот придёт и не предупредил эльфа, чтоб тот не дал ему сунуться куда не надо. Перед глазами всё ещё дрожал красный луч проклятья, несущийся точно в светловолосую голову. Мерлин, хорошо, что он додумался Авадой голема не пичкать! Малфой нашёлся в гостиной, обложенный кипами бумаг. Невозмутимый, как огурец*. Он поднял взгляд на Гарри и кивнул на соседнее кресло: — Присоединяйся, будем работать. По молчаливому соглашению произошедшее решили больше не вспоминать. *** До Министерства им не удалось добраться ни в этот день, ни через неделю — пришлось сначала разбираться с презентом от Дамблдора. Они разделили обязанности, и каждый закопался по уши в свою часть. — Ты ко мне как на работу ходишь, — второй день подряд лицезрея в своём доме Малфоя, сообщил Гарри. — Совы долго летают. Так быстрее. — Где я провинился опять? — вздыхал в потолок Гарри. — Я думал, Волдеморту все долги отдал. Поэтому гостиная на площади Гриммо методично превращалась в офис, Кричер — в секретаря с бесконечным запасом кофе. Второй эльф так и не появлялся. В итоге, задолбанный вопросами, Гарри сдался и раскололся, что Винки лечится от депрессии и алкогольной зависимости. — А нормальных эльфов ты завести не пробовал? — отстранённо спросил Драко, отмечая в перечне имеющиеся зелья. Гарри потупился. — С Гермионой не хочу ссориться, — наконец смущённо признался он. Драко хмыкнул. За яйца эта женщина умела хорошо держать. Они работали — подлокотник к подлокотнику, периодически путая чашки друг друга, злясь: кто на запах табака, кто на перманентный бардак. Мотались иногда вместе, иногда раздельно по необходимым делам. Несколько раз засветились в окрестных маггловских кафешках в компании друг друга, что, конечно же, попало в прессу. Люциус был страшно доволен. Когда Гарри одуревал от всего, то спускался в свой любимый подвал и третировал големов. Малфой ехидно желал ему круциатус в задницу. Когда Драко доходил до ручки, то аппарировал к озеру у домика и изображал из себя русалку. Поттер, конечно же, желал ему трезубец Тритона. В то же место. — По-моему, я стал экспертом по детскому питанию, — Гарри откинулся на спинку кресла, стянул очки и утомлённо потёр глаза. — Что с поставщиками? — Пока не решил. Посмотришь? — Да. Подожди, пособия добью. Иногда заглядывала Гермиона — её пришлось привлечь как специалиста по связям в Министерстве. Дела при этом пошли значительно быстрее. Она была собрана и маниакально ответственна. Министерство вешалось. Рон забежал лишь однажды, но наткнувшись на Малфоя, натужно засопел, изображая соплохвоста. — Ты вроде говорил, что он не против? — Драко мстительно пожелал, чтобы нечётко произнесённое «Нора» выкинуло рыжего недоумка куда-нибудь подальше. Гарри только вздыхал. Они навещали Айви, развлекали её историями и волшебными игрушками. Она каждый раз нетерпеливо дёргала их за руки и допытывалась, когда же всё будет готово. Обещали к осени. К концу третьей недели, к приходу Малфоя, Гарри научился расчищать его место от своего мусора. Драко начал выходить курить на балкон. Приближалось тридцать первое июля. *** — Завтра у меня выходной, — сказал Гарри утром тридцатого июля и покосился на Драко. Тот невразумительно угукнул. — Ты можешь тоже отдохнуть, — рискнул Гарри. — Разрешаешь? — тонкие губы растянулись в ехидной улыбке. — Приглашаю. Малфой оторвался от работы и поднял взгляд на Гарри. — Куда? — На день рождения. Драко пощупал прохладной ладонью лоб Гарри. — Поттер, ты перегрелся? — участливо спросил он. Кожа на лбу горела от короткого прикосновения. По всему выходило, что да — перегрелся. Потому что как иначе объяснить, зачем Гарри последнюю неделю мучился от желания видеть Малфоя не только за работой? Когда впервые эта идея посетила голову, Гарри решил, что он переработал — и вымещаемая дурость размазала по стенке одного голема. Восстановить его не получилось, пришлось создавать нового. Когда на следующий день идея вновь нарисовалась, Гарри пошёл в маггловский бордель и до изнеможения оттрахал местную шлюху. Не помогло. На третий день Гарри кисло потрошил утренний омлет в тарелке и думал, что не так всё и плохо — он просто за четыре года соскучился по регулярным дозам яда. Это ведь нормально? Как бы только предложить? Четвёртый и пятый день он собирался, на шестой — решился. Осталось подобрать нужный аргумент. — Посвéтишься в моём окружении, порадуешь отца. Брови Драко скептически поползли к переносице: — А ты кого порадуешь? — Обязательно искать смысл во всём, что происходит? — мгновенно завёлся Гарри. — Я просто предложил: без умыслов, замыслов и всего того, что обычно делаешь ты! Не хочешь — не приходи, — отрезал он и уткнулся в первую попавшуюся под руки бумагу. «Проблемы подростков и пути их решения» сияло чёрным на белом листе. *** Драко не хотел идти, когда весь день работал вместе с хмуро молчащим Поттером, не хотел, когда выбирал вечером подарок и костюм, и особенно не хотел, когда стоял в распахнутых дверях забитом гриффиндорцами зале и ловил на себе недоумённые взгляды. Место проведения и антураж оставляли желать лучшего: стеклянно-бетонная маггловская высотка, огромное пространство, напичканное светом, музыкой, людьми и беспорядочным движением. По телу уверенно разлилось чувство «не в своей тарелке». Драко твердил себе, что делает это только ради семьи. Гарри вынырнул из шумной толпы, наткнулся на него взглядом и широко улыбнулся. Он прошёл через зал зигзагами, затормозил в Драко и обдал его терпким запахом спиртного. — Поттер, да ты никак надрался? — Не-ет, надрался Рон, — протянул он и неопределённо махнул рукой куда-то себе за спину, — А ты опоздал. — Дал тебе время друзей подготовить, — на автомате ответил Драко, в который раз жалея, что пришёл. — Не переживай, у них крепкие нервы. Соврал им, что твоё присутствие было отдельным пунктом в контракте. Он медленно выговаривал слова, безнадёжно пытаясь подружиться с собственным языком. — С тобой не нервы, а канаты нужны, — прошипел Драко, безуспешно выпутывая руку из цепких пальцев на запястье. — Брось, я не так плох, как тебе кажется. Пойдём, догоним тебя до нашей кондиции, а то ты дёрганый слишком. Гарри потянул его к длинному столу, забитому горами еды и батареями выпивки, выудил два стакана из пирамиды, чуть не грохнув её, и плеснул в оба огневиски на три пальца. — С днём рождения меня, — сказал Поттер, промахнулся с чоканьем и опрокинул в себя стакан. Драко смотрел на развернувшееся представление, и оно ему не нравилось. Правила приличия требовали что-то сделать, но что — он понятия не имел. Из ступора вывела появившаяся Грейнджер. Она сжимала губы в тонкую полоску в лучших традициях МакГонагалл. Гарри качался, как осенний лист на ветке, и взгляд Грейнджер стал растерянным. — Не знал, что Поттер любитель напиться на собственном празднике, — бросил ей Малфой, тщательно контролируя свой голос. — Я его в первый раз в таком состоянии вижу, — нервно сказала она. — Не знаю, что с ним происходит. Правильным решением было извиниться и уйти, сославшись на неотложные дела, но — вот же долбанная совесть — сил не хватило. Если бы ещё Уизли не накидался. Не спихивать же на девушку, пусть и Грейнджер, пьяного Поттера. Зато будет, чем шантажировать. — Давай-ка выведем его, пока на первую полосу не попал, и экспресс-чистку устроим. Хорошо, что был разгар вечеринки — под всеобщим шумом, дополненным насыщенным звуком низких басов и хаотичным движением празднующей толпы можно было незаметно увести даже виновника торжества. Они отыскали первую попавшуюся тесную подсобку и затащили туда под локти полумёртвого именинника. — Грейнджер, следи. Я быстро. Нужное зелье было в первой же аптечной лавке. Драко встряхнул в руке флакончик с жидкостью и непроизвольно передёрнулся. Как-то ему выпала радость близко познакомиться с этим средством. Больше он так не напивался — впечатлений хватило на всю жизнь. Драко аппарировал обратно. Грейнджер сидела на полу, Поттер откинулся затылком на её колени. Судя по его виду, он катался на детских каруселях. Драко наколдовал таз, полотенца и воду. — Лучше выйди, зрелище будет так себе, — кинул он ей, подхватывая Гарри под шею. — Видела и похуже, — мрачно ответила она. — Ну как знаешь, — пожал он плечами и откупорил склянку. — Давай, Поттер, открой ротик, будь умницей. *** — Что, мать вашу, это было, — первые внятные слова за последние двадцать минут. Прогресс. — Это, Поттер, встреча с реальностью. Иногда тяжело проходит, — сказал Малфой, очередной раз применяя очищающее заклинание. Гермиона была бледная и страшно недовольная. — Ты меня поражаешь! Что на тебя нашло?! — зло бросила она, поднялась с пола и безуспешно попыталась пригладить растрепавшиеся волосы. — Пойду, проверю твоих гостей. Заодно заберу у Рона бутылку, — и уже повернувшись к Драко: — Не знаю, как тебя благодарить. Гарри тебе должен будет. Когда звонкий звук каблуков затих, Гарри в изнеможении откинулся на пол. Что нашло? Херня нашла — не иначе. Стоял три часа назад, окружённый друзьями и ждал того, кого не должен был. Первый час улыбался, обнимался, принимал подарки и раз в минуту бросал взгляд на входную дверь. Второй час делал вид, что радовался и дегустировал алкоголь. Третий час ржал, как ненормальный, и методично напивался. А потом зацепился за серый взгляд и пошёл на него, как под Империо. Втянул носом знакомо-холодный запах и… очнулся на полу, среди веников и вёдер и всё с той же серой радужкой перед глазами. Из Гарри лились извинения, как из рога изобилия. — Поттер, кончай с самобичеваниями, — заткнул его Драко. — Ты и так запорол мне полвечера. Приведи себя в порядок и двигай к гостям. — А ты? — И я, — сказал он, будто смертный приговор подписывал. — Не зря же приходил. Поттер пять минут крутился у наколдованного зеркала, приводил в порядок волосы, физиономию и одежду. Жаловался, что всё ещё мутит. Когда он двинулся к выходу, Драко притормозил его у двери и сунул в руку коробочку, перевязанную лентой. — Подарок, — ответил Драко на вопросительный взгляд. — Мне? — тупо спросил Гарри. — Мозги не до конца прочистило? Ещё зелья дать? Гарри смутился, распутал ленту и достал из коробочки чёрный шнурок, на котором болтался серебряный диск-подвеска с витиеватыми рунами. Он покрутил его в руке, пробежался кончиками пальцев по рельефу надписей и натянул на шею. — Ну как? — Гарри сиял, как только что отчеканенный галеон. Драко захотелось побиться головой о стену. Как он вообще выжил со своей дуростью? — Ты же догадался, что это не просто цацка? — уточнил Малфой. — Э-э… а что она делает? Драко подмывало сказать, что смертельно проклинает каждого надевшего, но с этой чумной головы на сегодня было достаточно. — Вообще у неё было какое-то название, но я не смог вспомнить, — решил не вдаваться в подробности Драко, с непонятным чувством разглядывая в вырезе рубашки край побрякушки. — Она от затуманивания мозгов. Любовное зелье, танец вейл, чары спутанного сознания и прочая дрянь. От Империуса не спасает, но ты вроде и сам неплохо справляешься. Гарри дёрнул рукой и стиснул подвеску в руках. — Малфой, — осторожно произнёс он, — это Амулет Наваждения? Драко щёлкнул пальцами: — Точно. В школе авроров был отдельный курс по артефактам, амулетам и другой вспомогательной атрибутике. Относительно легко можно было купить простые одноразовые обереги. Этот был очень редким и многоразовым. Гарри читал о нём и подобных ему и всё хотел достать себе: перерыл кладовые Блэков, наведывался даже в Лютный переулок — всё без толку. Самому такой не сделать. А тут Малфой в подсобке со швабрами… — Откуда он у тебя? — Поскольку времени прошвырнуться по магазинам ты мне не дал, — язвительно ответил Драко, — пришлось свои запасы потрошить. Решил позаботиться о мозгах национального достояния. Теперь из Гарри лились благодарности вперемешку с восхищениями. Он как потёкший бачок с заклинившим вентилем — не заткнуть. Остатки вечера прошли без приключений, что радовало. Грейнджер фонила напряжением, Поттер — муками совести, а Уизли — нетрезвой икотой. Хоть этот не в сопли надрался. Рядом с Поттером периодически крутилась мелкая Уизли, но тот старательно её сторонился. В тоске, лившейся из её глаз, можно было захлебнуться. Драко передёрнуло, и он решил держаться от неё подальше. Того, чего он так боялся: насмешек, бойкота и издевательств — не произошло. Конечно, на него пялились и шептались, но как-то слишком неявно. Многие кивали головой в знак приветствия, кто-то даже заводил разговоры и хвалил за совместную работу с Поттером. Драко казалось, что он в параллельном мире. Он был настолько уверен, что все бывшие сокурсники спят и видят его раздавленным и сломленным, что ему не приходило в голову, что у всех давно своя жизнь и заботы, а тяжёлое прошлое подёрнулось дымкой, и вновь возвращаться к нему у них нет ни малейшего желания. Они выкинули весь негатив куда подальше и просто жили. Драко так не мог, потому что он был негативом сам для себя — и избавиться от него можно было только вместе с собой. Вечер подбирался к своему логическому завершению и Драко, прощаясь со всеми, чувствовал, что пришёл не зря.