Сумерки

Все смотрели на нас, пока мы вместе шли к своему лабораторному столу. На этот раз Эдит не стала отодвигать стул, чтобы сесть как можно дальше от меня. Вместо этого она устроилась совсем рядом, наши руки почти соприкасались. Ее волосы слегка щекотали мою кожу. Прозвенел звонок, и вошел мистер Баннер, толкая перед собой небольшой металлический столик на колесиках, а на нем – старенький телевизор и видеомагнитофон. Вот так пунктуальность! Весь класс ликовал – мы будем смотреть кино! Следующей темой в программе по биологии шла генетика, и в качестве прелюдии к теме «Генетические расстройства» мистер Баннер собирался поставить нам «Масло Лоренцо». Конечно, далеко не комедия, но все же лучше, чем лекция. Этот фильм я уже смотрела несколько лет назад, обливаясь горючими слезами. Мистер Баннер вставил в видеомагнитофон какую-то древнюю кассету и направился к выключателю. Когда в классе воцарилась темнота, дело приняло странный оборот. Я и без того уже остро осознавала, что Эдит сидит прямо здесь, всего в дюйме от меня. И даже не представляла, что могу еще сильнее ощущать ее присутствие. Но в темноте… Возникло такое чувство, словно электрический ток перетекает из ее тела в мое, насыщая узкий промежуток между нами маленькими молниями, вроде тех, что скачут между двумя оголенными проводами. Особенно интенсивно, почти до боли, это ощущалось в том месте, где ее волосы касались моей руки. Мной овладело мощное, почти непреодолимое желание протянуть руку к ее идеальному лицу… всего разок коснуться ее в темноте. Что со мной не так? Нельзя же лезть к людям и трогать их только из-за того, что погас свет. Сжав кулаки, я крепко скрестила руки на груди. Начались вступительные титры, и мрак в аудитории слегка рассеялся. Не в силах удержаться, я бросила быстрый взгляд на Эдит. Она сидела в позе, практически повторяющей мою — руки скрещены, кулаки сжаты — и как раз в этот момент взглянула на меня, а заметив, что я тоже на нее смотрю, улыбнулась почти смущенно. Даже в темноте ее глаза по-прежнему обжигали. Это был очень долгий час. У меня не получалось сосредоточиться на фильме. Пыталась вести себя как обычно, хотя бы расслабить мышцы, но электрический ток никак не унимался. Время от времени я искоса поглядывала на Эдит, но она тоже оставалась напряженной. Когда мистер Баннер включил свет в конце урока, я вздохнула с облегчением и вытянула руки, распрямляя сведенные кисти. Эдит хохотнула. — Что ж, это было… интересно, — тихо пробормотала она, настороженно посмотрев на меня. — Угу, — всё, что я смогла выдавить в ответ. — Пойдем? — спросила Эдит, поднявшись на ноги одним плавным движением и подцепив свою сумку одним пальцем. Из-за парты я выбиралась осторожно, боясь снова потерять равновесие. Молча она дошла со мной до спортзала и остановилась у двери. Я поглядела на нее, собираясь попрощаться, но слова застряли в горле. На ее лице отражались почти болезненные терзания, и оно было таким невыносимо прекрасным, что желание прикоснуться к ней охватило меня еще сильнее, чем раньше. Но можно было только стоять и смотреть — и все мои силы уходили на то, чтобы сохранять неподвижность. Эдит нерешительно подняла руку — в глазах ее ясно читалась внутренняя борьба, — а потом быстро провела кончиками пальцев по моему лицу, от виска до подбородка. Пальцы у нее оказались, как всегда, ледяными, но след, оставленный ими на коже, был подобен ожогу, который еще не начал причинять боль. Не сказав ни слова, она развернулась и быстро зашагала прочь. Я поплелась в раздевалку. К суровой реальности пришлось вернуться, когда мне дали бадминтонную ракетку. Она была легкой, но в моей руке ей явно не место. Парни и девушки оглядывали меня кто снисходительно, а кто с тайным злорадством. Мистер Клапп велел разбиться на команды. К счастью, Майк по-прежнему считал меня своим другом и тут же пришел на помощь. – Хочешь играть на моей стороне? – милостиво предложил он. – Спасибо, Майк, но ты же знаешь, как я играю! – грустно улыбнулась я. – Не беспокойся, я буду играть за двоих! – заверил он. Иногда Майк такой милый! Увы! Я старалась не мешать Майку держать волан в игре, но тут подошел физрук и велел мне «проявлять побольше активности». Мало того, мистер Клапп решил остаться, чтобы посмотреть, как я выполняю его указания. Тяжело вздохнув, я прошла на место. Девушка, играющая на другой стороне, усмехнулась, – по-моему, именно ее я несколько раз сбивала на баскетболе. Подала она прямо на меня, причем коротко, так, чтобы волан упал у самой сетки. Я бросилась вперед, твердо решив его отбить, однако совершенно забыла о сетке. Ракетка отскочила от нее с огромной силой, вылетела из рук и, проехавшись по моему лбу, ударила по плечу Майка, который подбежал, чтобы меня спасти. Мистер Клапп кашлянул, пытаясь подавить смешок. – Бедный Ньютон, – пробормотал он и направился к другой площадке, чтобы мы смогли вернуть игру в прежнее безопасное русло. – Ты как? – спросил Майк, массируя плечо. – Ничего, а ты? – тихо спросила я. – Все отлично! – Он покрутил рукой, чтобы проверить, нет ли болевых ощущений. Остаток урока прошел без происшествий. Физрук несколько раз к нам подходил, но делал вид, что ничего не замечает. Майк играл отлично и умудрился выиграть. В пылу победы он даже пожал мне руку! – Итак? – многозначительно начал он, когда мы шли с корта. – Что итак? – Белла плюс Эдит? – с вызовом спросил Майк. Настроение тут же испортилось. – Не твое дело! – предупредила я, тихо проклиная нескромность Джессики. – А что прикольная парочка. Я промолчала – Но она смотрит на тебя так… будто хочет съесть. Взрыв истерического хохота мне кое-как подавить удалось, но негромкий смешок все же сорвался с губ. Майк недовольно на меня посмотрел, а я решила прервать разговор – ни к чему хорошему это не приведет. Равнодушно махнув рукой, я скрылась в раздевалке. Быстро переодевшись, я почувствовала, что у меня дрожат колени, и дело было вовсе не в ссоре с другом. Интересно, Эдит придет за мной к спортзалу, или мне ждать ее на стоянке? Может, она вообще забыла, что я без машины, и мне придется идти пешком? Что ж, всего-то пара миль. А если на стоянке я столкнусь с ее родственниками? Знают ли они, что я обо всем догадалась? Если знают, то как себя с ними вести? Выходя из спортзала, я уже решила прогуляться до дома пешком. Однако мои опасения оказались напрасными: Эдит ждала у самого входа. Я подошла к ней – все мои сомнения и тревоги куда-то улетучились. – Привет, – глупо улыбаясь, выдохнула я. – Привет, – просияла Эдит. – Как физкультура? – невинно поинтересовалась она. – Отлично, – мрачнея, отозвалась я. – Правда? – недоверчиво переспросила она, рассматривая что-то за моим плечом. Оглянувшись, я увидела спину Майка. – Что такое? – спросила я. Ее взгляд стал напряженным. – Ньютон действует мне на нервы, – призналась Эдит. – Ты опять подслушивала! – расстроенно воскликнула я. Хорошего настроения как ни бывало. – Лоб болит? – заботливо спросила она. – Ты просто неисправима! – Я сделала шаг по направлению к стоянке, хотя и сомневалась, что она меня повезет. Эдит тут же со мной поравнялась. – Ты ведь сама сказала, что я никогда не видела тебя в спортзале, вот мне и стало любопытно… Я обиделась. К стоянке шли молча, буквально в двух шагах от нее я остановилась как вкопанная. Вокруг машины Эдит собралась группа парней. Присмотревшись, я поняла, что они стоят не вокруг «вольво», а вокруг красного кабриолета, раскрыв рты в немом восторге. Никто из них не заметил, как Каллен, змейкой прошмыгнув мимо них, села в машину. Последовав ее примеру, я, также незамеченная, уселась на пассажирское сиденье. – Шикарно! – чуть слышно пробормотала она. – Что это за машина? – спросила я. – Кабриолет, сто семьдесят лошадиных сил. – Слушай, я же не механик! – возмутилась я. – «БМВ», – закатила глаза Эдит и стала осторожно выезжать, стараясь не задеть поклонников машины Розали. – Все еще злишься? – А ты как думала! – Если я извинюсь, ты меня простишь? – робко спросила она. – Возможно… если ты будешь искренна и пообещаешь больше так не поступать, – заявила я, а золотистые глаза вдруг стали по-кошачьи хитрыми. – Как насчет серьезного извинения и согласия на поездку в твоем пикапе в субботу? – внесла встречное предложение Эдит. Тщательно все обдумав, я решила, что стоит согласиться. – Договорились! – Тогда очень извиняюсь, что тебя расстроила. – Медовые глаза целую минуту горели неподдельным раскаянием, а потом вновь стали озорными. – В субботу утром я буду у твоей двери. – А как объяснить Чарли присутствие чужого «вольво» на нашей подъездной аллее? – Кто сказал, что я приеду на машине? – А как ты… – начала я, но она не дала мне договорить. – Не беспокойся, машины не будет. На этом и порешили, у меня были проблемы и поважнее. – Может, вернемся к утреннему договору? – многозначительно спросила я. – Очень может быть, – кивнула Эдит. Я старалась придать лицу вежливое выражение. «Вольво» затормозил, и, удивленно подняв глаза, я увидела, что мы уже на подъездной аллее Чарли. Оказывается, если не глядеть в окно, все не так страшно. – По-прежнему не понимаешь, почему нельзя смотреть, как я охочусь? – торжественно спросила Эдит, а в ее глазах плясали бесенята. – Ну, меня больше удивило как ты отреагировала на мой вопрос. – Неужели испугалась? – Конечно, нет, – без запинки солгала я. – Прости, я не хотел тебя пугать, – продолжала она, улыбаясь, хотя глаза стали серьезными. – Просто представила, что ты увидишь нашу охоту… – Лицо Эдит помрачнело. – Это так страшно? – Очень! – Почему? Глубоко вздохнув, она отвела взгляд. – Когда мы охотимся, – медленно проговорила Эдит, – то, забывая о разуме, отдаемся инстинктам, особенно обонянию. Если в таком состоянии я почувствую твой запах… – Она покачала головой. Я старалась ничем не выдать себя. Но вот наши глаза встретились, и я почувствовала, что воздух снова наполняется электричеством, совсем как на биологии. Голова закружилась, стало трудно дышать, а Эдит все смотрела на меня. Я судорожно вздохнула. – Белла, тебе пора домой, – велела Эдит, уставившись на тяжелые облака. Я неохотно открыла дверцу, холодный ветер привел меня в чувство. Шла я очень медленно и осторожно, боясь поскользнуться и упасть. Твердо решив не оглядываться, я услышала шуршание опускающегося стекла и не удержалась. – Белла! – позвала Эдит совершенно спокойным голосом. Высунувшись из окна, она ослепительно улыбнулась. – Что? – Завтра моя очередь. – Что ты имеешь в виду? – Моя очередь задавать вопросы, – ухмыльнулась она, сверкнув белоснежными зубами. Машина с ревом сорвалась с места и свернула за угол, прежде чем я собралась с мыслями. Улыбаясь, я вошла в дом. То, что завтра она собирается за мной заехать, совершенно очевидно. Ночью мне снова приснилась Эдит. Теперь мои сны стали совсем другими, полными напряженного ожидания. Всю ночь я ворочалась с боку на бок и заснула лишь под утро. Естественно, я не выспалась и встала раздраженной. Доставая из шкафа бежевую водолазку и джинсы, я с тоской вспоминала аризонские сарафаны и шорты. Завтрак прошел спокойно: Чарли поджарил яичницу, а я ограничилась кукурузными хлопьями с молоком. Интересно, папа не забыл про субботу? Словно прочитав мои мысли, Чарли поднялся и поставил тарелку в раковину. – Насчет субботы… – начал он, включая воду. – Да, папа? – с опаской спросила я. – По-прежнему собираешься в Сиэтл? – Пока не передумала, – внутренне поморщилась я. Ну зачем он спросил и заставил меня врать? Чарли выдавил на тарелку немного жидкого мыла и растер его щеткой. – Ты точно не успеешь на танцы? – Пап, я не танцую! – Неужели никто не пригласил? – расстроенно спросил отец, тщательно споласкивая посуду. – На весенние танцы девушки приглашают парней, – успокоила его я. – Да? – Чарли нахмурился. Мне стало его жаль. Наверное, трудно быть отцом и жить в постоянном страхе, что однажды твоя дочь встретит парня или девушку своей мечты. Или, наоборот, никогда никого не полюбит. Бедный Чарли, лучше ему не знать, кому принадлежит мое сердце. Махнув рукой на прощание, Чарли ушел, а я пошла наверх чистить зубы и собирать учебники. Не успела патрульная машина отъехать, как я бросилась к окну. Серебристый «вольво» уже стоял на нашей подъездной дорожке! Я сбежала по лестнице, гадая, как долго продлятся наши отношения. Вот бы они продолжались вечно!.. Эдит ждала в машине и даже не подняла глаза, когда я захлопнула входную дверь. Я подошла к машине и нерешительно помедлила, залюбовавшись ее белозубой улыбкой. – Доброе утро! – поприветствовала она меня вкрадчивым бархатным голосом. – Как дела? – Золотистые глаза пристально изучали мое лицо, будто в вопросе был какой-то подтекст. – Хорошо, спасибо! – Разве может быть иначе, когда она рядом? – Ты какая-то усталая, – тактично намекнула она на темные круги под моими глазами. – Плохо спала, – призналась я, закрываясь волосами. – Я тоже, – поддразнила она, поворачивая ключ зажигания. Я уже привыкла к негромкому урчанию мощного мотора. Наверное, мне нелегко будет сесть за руль своего пикапа. – А чем ты занималась ночью? – полюбопытствовала я. – Ну уж нет, – усмехнулась Эдит. – Сегодня моя очередь задавать вопросы. – Ладно, что ты хочешь узнать? – Какой твой любимый цвет? – серьезно спросила она. – Каждый день по-разному. – Например, сегодня? – Наверное, коричневый! – глядя на свою водолазку, ответила я. – Коричневый? – недоверчиво фыркнула она. – Конечно, – оправдывалась я, – коричневый – теплый. Я так скучаю по коричневому! А здесь все, что должно быть коричневым: стволы деревьев, скалы, земля, покрыто мхом. Мои слова чем-то задели Эдит – она задумчиво смотрела на меня. – Ты права: коричневый – теплый. – Нерешительно коснувшись моих волос, она заправила выбившуюся прядь за ухо. Скоро мы уже были в школьном дворе. Выбрав на стоянке место поудобнее, Эдит вновь повернулась ко мне. – Какой диск ты сейчас слушаешь? – спросила она таким тоном, будто мне предстояло признаться в убийстве. В последнее время я слушала только диск, который подарил Фил. Услышав название группы, Эдит усмехнулась. Открыв небольшое отделение под магнитолой, она вытащила целую стопку дисков и передала мне. – Неужели Дебюсси хуже, чем это? – Эдит показала на диск со знакомой обложкой. И так целый день! Встречая меня с английского, по дороге на испанский и даже во время ланча она выпытывала у меня мелкие подробности моей биографии. Какие фильмы я предпочитаю, какие не смотрю никогда, где бы хотела побывать, что читаю перед сном. Не помню, чтобы мне когда-нибудь приходилось столько о себе рассказывать. Я очень смущалась, боялась, что ей неинтересно, но искреннее внимание и бесконечная череда вопросов заставляли меня продолжать. В основном, вопросы были простые, лишь некоторые вгоняли меня в краску. Зато когда я краснела, Эдит тут же выдавала очередную партию вопросов. Например, когда она спросила, какой мой любимый драгоценный камень, я тут же выпалила «топаз». Вопросы летели с бешеной скоростью; это напоминало психологический тест, где нужно отвечать то, что первым приходит в голову. Наверное, услышав ответ про топаз, Эдит задала бы мне еще добрую сотню вопросов, но я густо покраснела. Зарделась я потому, что до недавнего времени я больше всего любила гранат. Однако разве я могла ответить иначе, глядя в медово-золотистые глаза? Естественно, заметив мое смущение, она стала выяснять, в чем дело. – Сегодня твои глаза совсем как топазы, – вздохнула я, теребя свой локон. – Возможно, две недели назад я назвала бы оникс. – Я рассказала больше, чем хотела, и теперь испугалась, что Эдит разозлится, как случалось всякий раз, когда я показывала, как сильно она мне нравится. На этот раз Эдит не разозлилась. – Какие цветы ты любишь? Вздохнув с облегчением, я безропотно поддалась психоанализу. На биологии было не легче. Эдит продолжала расспросы, пока в классе не появился мистер Баннер, который опять привез тележку с телевизором и видеомагнитофоном. Очередной фильм о генетических расстройствах!.. Как только учитель подошел к выключателю, я отодвинулась от соседского стула. Не помогло – свет погас, и мое тело снова пронзил электрический разряд. Чтобы хоть как-то бороться с желанием, я вцепилась в край стола так, что пальцы побелели. Я честно пыталась сосредоточиться на фильме, но к концу урока так и не разобралась, о чем он. Когда мистер Баннер включил свет, я искоса взглянула на Эдит. Вот она поднялась, вышла из-за парты, подождала, пока я соберусь. Как и вчера, к спортзалу мы шли молча. На прощание Эдит погладила мою щеку, а затем ушла, не сказав ни слова. Физкультура пролетела на удивление быстро – я вполглаза следила за игрой Майка. Сегодня Майк со мной не разговаривал: то ли видел, что мои мысли витают слишком далеко, то ли злился из-за вчерашней небольшой ссоры. Мне было жаль нашей дружбы, но сейчас меня занимали заботы поважнее. Как только прозвенел звонок, я со всех ног бросилась в раздевалку. От волнения я становлюсь еще более неуклюжей, но, увидев Эдит, я забыла обо всем и радостно улыбнулась. Золотисто-медовые глаза просияли мне в ответ. Теперь она задавала совсем другие вопросы, гораздо сложнее и опаснее. Она хотела знать, чего мне больше всего не хватает в Форксе и почему. А затем вообще потребовала подробного описания последнего года жизни в Финиксе. Мы несколько часов просидели в машине перед домом Чарли, не обращая внимания на то, что небо потемнело и начался ливень. Я, как могла, рассказала о густом смолистом запахе креозота, стрекоте цикад жарким июльским днем, кружевной листве деревьев и бесконечном небе, до которого далеко даже горным вершинам с багрово-черными жерлами потухших вулканов. Труднее всего было объяснить, почему мне дорог этот край, убедить, что красота может скрываться даже в опаленных солнцем долинах и диких, цвета топаза, скалах. Мою любовь к Аризоне трудно передать словами, и я поймала себя на том, что все чаще прибегаю к жестам. Иногда Эдит меня перебивала и задавала вопросы. Почему-то с ней я забыла о стеснительности и говорила взахлеб. Наконец, когда я подробно описала свою маленькую заваленную книгами комнату в Финиксе, Эдит благодарно кивнула и очередного вопроса не задала. – Ты закончила? – с облегчением спросила я. – Вообще-то нет, просто твой отец скоро вернется домой. – Чарли! – вскрикнула я, внезапно вспомнив о его существовании, и взглянула на потемневшее от дождя небо. – Сколько сейчас времени? – поинтересовалась я вслух и посмотрела на часы. Как быстро пролетело время! Чарли действительно скоро подъедет. – Сумерки, – чуть слышно произнесла Эдит, глядя на затянутое облаками небо. Голос звучал задумчиво, будто ее мысли блуждали где-то далеко. Я тайком за ней наблюдала, а она вдруг резко повернулась и заглянула мне в глаза. – Самое лучшее время суток, – сказала Эдит, будто прочитав в моих глазах вопрос, – и самое спокойное. Хотя и очень грустное, потому что означает конец дня и приближение ночи. Тебе не кажется, что в темноте маловато таинственности? – Ночь прекрасна! – возразила я. – Разве днем увидишь звезды, ну кроме одной? Хотя здесь их вообще не видно… Эдит засмеялась, и мне стало так легко и хорошо. – Чарли приедет через несколько минут. Так что, если ты не решила поделиться с ним планами на субботу… – Ну, такого желания пока не возникло. – Я поспешно собрала книги, чувствуя, как затекла спина от долгого сидения в одной позе. – Значит, завтра моя очередь? – Конечно, нет! – поддела меня Эдит. – Я же предупредила, что еще не закончила! – О чем же еще спрашивать? – удивилась я. – Завтра узнаешь. – Она потянулась, чтобы открыть мне дверцу, и ее рука почти коснулась моей груди, заставив сердце бешено биться. Дверцу она так и не открыла. – Этого еще не хватало! – пробормотала Эдит. – Что такое? – испугалась я. – Очередное затруднение, – мрачно ответила она, отстранилась от меня и буквально вжалась в сиденье. Пелену дождя прорезал свет фар, и какая-то темная машина остановилась в нескольких метрах от нас. Я выскочила из «вольво». Капли дождя тут же забарабанили по куртке. Как я ни старалась, я не смогла рассмотреть, кто сидит в той другой машине. Вот в свете ее фар четко проступил силуэт Эдит – она даже не оглянулась на прощание. Шины скрипнули по мокрому асфальту, и в мгновение ока «вольво» скрылся из вида. – Привет, Белла! – донесся знакомый голос. – Джулс? – прищурившись, спросила я. И тут из-за угла выехала патрульная машина, ярко осветив фарами наших гостей. За рулем черного автомобиля действительно сидел Джулия, ее ослепительная улыбка могла озарить даже вечернюю мглу. Рядом с ней – грузный мужчина постарше. Его лицо было слишком полным, щеки обвисшими, а подбородок дряблым. Зато глаза – черные, живые, страшные! Отец Джулии, Билли Блэк. Я сразу его узнала, хотя в последний раз видела пять лет назад, а в день приезда в Форкс даже не вспомнила по имени. Билли Блэк так и впился в меня взглядом, и в ответ я робко улыбнулась. Еще одно затруднение, как выразилась Эдит. «Затруднение» смотрело на меня с тревогой. Неужели Билли узнал Каллен? А если да, то верит ли он в легенды, над которыми смеялась его дочь? Судя по лицу Билли, ответ был очевиден. Верит.