bad guy

Тэхёну всё это не нравилось. Он не знал, какого чёрта делал со всеми этими пьяными подростками. Иногда в его голове просто что-то щёлкало, что-то невероятно тупое, и он решал, что ему пора гулять, развлекаться, познавать молодость. Жить здесь и сейчас. Вот только молодость в гетто была отстойна. Развлечения здесь, это не какой-то там боулинг и кинотеатр. Конечно же нет. Здешние подростки развлекались тем, что играли наперегонки с патрулём, трахались за углами и пробовали действительно опасные штуки. Как, например, полежать на рельсах, пока на тебя несся поезд. — Не, я не буду этого делать, — Тэхён фыркнул. Он ещё не потерял последние остатки мозга и понимал, что прилечь на пути — такое себе удовольствие. Народ вокруг него смеялся. Все кричали что-то вроде «зассал» и «кишка тонка», но Тэхёна это не трогало. — Ты либо с нами, либо против нас, — сказал один особо умный, и все в одобрении засвистели. На Тэхёна обрушилось всестороннее давление. Люди говорили, что все вступающие к ним новички прошли через это — и посмотри, всё нормально, все живы. «Конечно, нормально, навряд ли вы бы стали таскать с собой труп», — думал Тэхён, но вслух не произносил ни слова. — Хорошо, — ответил он в конце концов, делая шаг вперёд. Тэхён размышлял о том, что спокойно пойдёт прямо к рельсам, а достигнув их — бросится со всех ног вперёд, даст себе фору и убежит домой прежде, чем кто-то схватит его и изобьет. Однако… — Я пойду с ним, — это был голос Чонгука, Тэхён его ни за что не спутал бы. Он насмешливый и нахальный, всегда уверенный. — Что? — он практически закричал, когда Чонгук вышел к нему из толпы. Как всегда в своих огромных массивных берцах, чтоб удар побольнее был, в дырявых джинсах с армейским ремешком и заправленной в них кофте с длинными рукавами, на которой нарисовано что-то сюрреалистичное. Чонгук ничего не сказал. Это был тот человек, который при нежелании отвечать на вопрос просто не стал бы этого делать. Он потянул Тэхёна вперёд, из-за чего Ким вспомнил, как пальцы, сейчас сжимавшие его запястье, выкручивали ему когда-то руки из-за его нежелания отдавать карманные. Кровь застыла в жилах, волоски на теле вздыбились. Он никуда не убежит. Не тогда, когда Чонгук ведёт его под ручку, как глупого ребёнка. Этот сукин сын умный, в отличие от своих дружков, — знает, что Тэхён убежал бы, чтобы они не успели надавать ему пинков под зад за несогласие вступать в банду. Сердце испуганно залупило о грудь — даже ему неймётся убежать. — Ложись, — приказал Чонгук стальным тоном. От его голоса Тэхён вздрогнул. Он смотрел на Чонгука с мольбой, но тот был непреклонен — кивал головой в сторону рельсов, подгонял к действиям. — Быстрее. В отдалении слышался звук грохочущего поезда. - Если ты не ляжешь, то после очень об этом пожалеешь, - Чонгук шипел это ему на ухо. - Ты станешь отбросом. И поверь, это намного хуже, чем полежать одну минуту под поездом. С тобой всё будет нормально - главное прижмись крепче к земле. — Ты уже делал это? — спросил Тэхён боязно. Он был уверен, что лицо его было белее бумаги, а глаза шире монет от страха. — Делал, — Чонгук закатил глаза. — Живее давай. Тэхён медленно лёг. Он думал, что его сразу же проберёт холод шпал, на деле же оказалось, что он не мог почувствовать ничего, кроме пульсации крови в ушах. А затем Чонгук лёг следом за ним, и целая гамма эмоций атаковала его: незнание, недоумение, в какой-то мере восторг и немного облегчение. Это была бы поза валета, будь между рельсов место для двух тел сразу, но из-за нехватки пространства они лежали друг за другом, как горох, лишь головы их были на одном уровне. Тэхён удивлённо повернул свою к Чонгуку. Их лица были близко-близко, и Тэхён мог рассмотреть каждую чужую царапинку, каждый шрамик, каждую родинку и ресничку. Он мог увидеть чёрные, как колодезное дно, вкрапления в карих глазах Чонгука. Более того, он мог ощутить его дыхание на своей щеке. Шум поезда был всё ближе. — Почему ты лёг со мной? — спросил Тэхён. Его сердце из быстрого темпа перешло в бешеный — он опасался, что оно остановится, не приспособленное к такой дикой скорости. — Потому что тебе страшно. — Если бы Чонгук мог — Тэхён был в этом уверен — он непременно пожал бы плечами в жесте «это ничего такого, пустяк». Но он не мог, и поэтому всё казалось серьёзным. Уши начинало закладывать. Тэхёну чудилось, что он чувствовал вибрацию шпал под своим телом. Вдалеке раздался протяжный гудок поезда, заставивший сердце уйти в пятки. Только присутствие человека рядом позволяло Тэхёну держаться. — Я думал, тебе нравится, когда мне страшно. Усмешка расцвела на лице Чонгука. Тэхёна чутка подбешивало, что тот мог улыбаться, когда на них нёсся поезд, в то время как сам он едва дышал. — Да, нравится, — Чонгук приблизил своё лицо ближе. Теперь кончики их носов соприкасались. — Но в этот раз твой страх — не я. Меня это бесит. — Это хорошо, — сказал Тэхён и часто-часто заморгал. Слеза покатилась по его щеке. Она казалась обжигающе горячей из-за того, что его кожа была сравнима с температурой мрамора. — Последнее, чего я сейчас боюсь — ты. У Чонгука в глазах сверкнули молнии. Когда поезд начал ехать над ними, они стали единственным источником света для Тэхёна, но потом он зажмурился и закричал, не в силах держать веки открытыми. Его крик утонул в грохоте поезда. Наступила тьма, в которой губы Чонгука нашли приоткрытый от ужаса рот Тэхёна. Однако тот, оглушённый лязгом колёс о рельсы, даже не замечал этого. Для него существовал лишь шум, вибрация и сильный поток воздуха, забирающийся даже под самую, казалось бы, плотную ткань. Для Тэхёна не существовало никаких поцелуев — только страх. Однако каждой тьме суждено рассеиваться, а каждому поезду проезжать. Тэхён увидел свет, когда его резко подняли на ноги. Он не мог стоять: всё тело у него было ватным, поэтому Чонгуку приходилось держать его за плечи. Пьяные в угар парни и девушки смеялись и ободряюще свистели, вскидывая вверх бутылки с алкоголем. Но Тэхён не слышал этого — он мог лишь представить звуки по тому, как открывались чужие рты. Он не знал, как чувствовали себя люди, на секунду умершие, а потом вернувшиеся к жизни, будто перерожденные, но думал, что именно то, что он сейчас. — Вишня, кажись, обдолбался адреналином, — сказал один из толпы, сально ухмыляясь. — Пёс, дашь его мне на часок? У Чонгука ни одна мышца не дёрнулась. Он посмотрел на говорившего холодным, незаинтересованным взглядом, как смотрят психи, эмоции которых невозможно распознать. — Могу дать только по роже, Сизый, — он ухмыльнулся всем, в особенности Сизому, и подхватил Тэхёна на руки. Парень повис на нём, смотря отрешённо в лицо, но при этом словно сквозь, будто оно было из стекла. Чонгук покачал головой, прижимая безвольное тело ближе к себе. До этого Тэхён упорно сопротивлялся, не шёл на контакт и отказывался вступать в банду. Но теперь он принадлежал к команде, а значит, принадлежал и Чонгуку, и пёс был готов завилять невидимым хвостом от удовольствия. Теперь ему не придётся искать повод увидеться с Тэхёном; не придётся отбирать его деньги, потому что после сегодняшнего они вместе могли прессовать новеньких. Стать кем-то вроде Джокера и Харли Квинн, быть у всех на слуху и вместе внушать в душах других страх. Чонгук клыкасто улыбнулся своим мыслям — этот план ему нравился.