Все пути ведут к тебе

      Трава расстилалась по всей поляне, касаясь шелком двоих на ней сидящих. Спрятавшись под кроной клена от полуденного солнца, сидел Се Лянь, опершись спиной о ствол. Положив голову на его бедро, словно на подушку, так же расслабленно лежал Хуа Чэн, прикрыв глаза. Можно было подумать, что мужчина отдыхает, однако, в действительности, он рассматривал и любовался мельчайшими деталями лица Се Ляня, что сейчас было расслабленным, с запечатлевшей улыбкой на устах. Видимо, принц наслаждался пейзажем Призрачной Горы.       И правда, с небольшого холма картина открывалась прекрасная: кристально чистое озеро с маленьким водопадом, от которого шла тропинка к пещерам и камню для медитации, и только благодаря ей образовывался просвет в этой буйной зелени всевозможных деревьев и лиан.       Сквозь него можно было видеть вниз до самого края зеленого рая, где на границе с вечными снегами было еще одно озеро и именно оно сейчас блестело, подобно драгоценным камням под солнцем.       Се Лянь был рад, что ему на данный момент не нужно было решать очередную задачу, а можно было просто быть. После того, как он вспомнил большую часть прошлой жизни, у него было ощущение, что будучи девушкой в прошлом воплощении, он вечно бежал куда-то все время преодолевая трудности, так что нынешняя жизнь казалась ему приятной прогулкой. Беззаботным полётом бабочки. Парень улыбнулся этой метафоре, словно Хуа Чэн всегда знал и поэтому окружил себя этими созданиями, знал и ждал, пока он, не спеша, полз к этому состоянию.       В этой жизни самой большой задачей оказалось даже не получение соглашения Хуа Чэна на свадьбу по всем правилам его страны для радости его матери, а выдержать все многочисленные ритуалы и шумные празднества с огромным количеством гостей, поскольку когда слух пронесся по долине, то все Боги, заклинатели и даже торговцы, что могли позволить себе поездку, поспешили в Туманные Глубины, дабы высказать уважение и заверить в своей преданности самую могущественную свадебную чету.       Губы Се Ляня тронула улыбка несмотря на то, что Хуа Чэн согласился на все, дабы порадовать своего принца, он не удержался от шалости и явился во главе своей свадебной процессии в своем истинном облике. Полуобнажённый, с красной меховой набедренной повязкой, его вечный спутник - украшение с черепами - в этот раз было в истинном размере. Восседал он на костяном драконе, его свиту составляли все демоны и духи, обитающие на Призрачной Горе. Они танцевали под барабаны вокруг дракона и посыпали жениха и демонов пеплом из погребальных костров.       При виде возлюбленного, мать Се Ляня не могла не упасть в обморок. Се Лянь должен был признать, что давно привык к диковатому виду Хуа Чэна, для него давно было главным - быть рядом. Он сам даже не подумал бы просить его принять другой облик, даже для свадьбы.       Когда же, невинно хлопая глазами, в которых разгорался огонь, Хуа Чэн сменил облик на прекрасное одеяние, тогда сердце Се Ляня пропустило удар. На нем был красный костюм, расшитый серебряными нитями с широкими наручами, что были увенчаны диковинными животными, сплетающимися с цветами и листьями клена в пресловутой гармонии, а прекрасное лицо не скрывала повязка, лишь непослушная челка красиво отбрасывалась движениями головы.       Се Лянь почувствовал набат собственного сердца, что застучало, как бешенное, поскольку со всех сторон он мог слышать воздыхание всех особей женского пола, о мужественной фигуре, украшения на груди и сапогах, от которых раздавался мелодичный звон.       Внутри Се Лянь был уверен, теперь слава самого красивого Бога однозначно и надолго закрепится за его избранником, и от этого разливалось тепло гордости и радости за признание Бога Разрушения.       Се Лянь перебирал пальцами такие нежные и шелковые волосы Хуа Чэна и эти ощущения заставили юношу взглянуть на лицо его возлюбленного. Оно было расслабленно, а глаза закрыты, так что принц позволил себе его рассматривать без стеснения, будто рассматривая модель для писания портрета.       Даже без внимательного, цепкого взгляда, лицо Хуа Чэна выглядело благородно и мужественно, даже слишком красиво, настолько красиво, что хотелось прикоснуться ... слишком сексуально.       От концентрации на ощущениях и красоте своего избранника, Се Лянь сам не заметил, как вернулись ощущения небольшого дискомфорта на его теле после бурной ночи. Он специально не позволил им до конца исцелиться после ночи, которая следовала за тремя днями бурного празднования их свадьбы.       Он планировал при первой возможности восстановить всю цепочку происшедшего ночью. Все было для него настолько ново: хотя его никто не торопил. Се Лянь хотел прикасаться к Хуа Чэну, и ему нравилось ощущать чужие прикосновения. Ведь началось все во дворце, где к слову Се Лянь стеснялся показывать свои предпочтения слишком громко, потому они сбежали на Призрачную Гору, где, слава всем Богам, не было ни души, и они могли отдаться страсти как хотели и где хотели.       Позже омывши друг друга в озере и накинув на голое тело лишь верхние одежды, дабы легкий ветерок не беспокоил их, они легли под дерево. Они сделали это без лишних слов, при этом им не надо было что-то говорить, это не могло быть лучше, даже если бы они обсудили свои действия - это было просто чувствование себя единым целым, божественная безмятежность.       В этот раз ... смотря на лицо Хуа Чэна и пропуская его волосы между пальцев... Се Лянь неожиданно вспомнил, как было в прошлой жизни, когда их страсть больше походила на голод друг друга, голод тепла и любви, словно в поединке каждый пытался выяснить, кто может больше дать, а потом взять. Импульсивно, с неумолимой поспешностью, хищно - это было хорошо, очень даже хорошо.       В этот раз было все наоборот и еще очень даже хорошо: осознанно, неторопливо, где каждое ощущение пропитано желанием узнать себя и другого, страстью и нежностью одновременно.       Это был последний кусок воспоминаний, которого ему не хватало, он вспомнил и свой последний день, как он умер. Одновременно нахлынувшие воспоминания наслаждения и боли потери ощущались сейчас единым целым, ступенями на одной лестнице в небо.       Он все еще смотрел на Хуа Чэна положившего ему голову на колени и не желая придавать большого значения своему последнему предсмертному состоянию, позволил лишь бровям на секунду нахмуриться.       Несмотря на погружённость в свои воспоминания от его взгляда не ускользнуло, что один из маленьких серебряных черепов в украшении Хуа Чэна, которое он никогда не снимал рассыпался, словно его и не было.       Се Лянь, не до конца верящий всем историям про Богов, сейчас смотрел на это украшение не моргая. Возможно, это действительно не просто украшение, отпугивающее любопытных и назойливых.       От осознания этого и того, что им еще есть чем поделиться друг с другом, у Се Ляня сначала остановилось дыхание, как перед тем, как распаковать подарок, а потом закололо сердце, что всю эту память повесили на одно существо. Ему казалось несправедливым, что Хуа Чэн помнил больше встреч, как и разлук.       Поэтому пальцы его рук уже сами проложили дорожку от волос по скулам к груди, на которой лежало "украшение" и, слегка коснувшись пальцами, принц все еще неуверенно шепотом спросил: - Это ... мои?       Хуа Чэн, все это время наблюдавший через полуприкрытые веки за лицом возлюбленного, уже понял, о чем будет вопрос, и зарывшись лицом в складки ханьфу на животе принца, глубоко вздохнул, ответив глухо: - Да. Любовь это когда видишь себя в другом.       Счастливо улыбнувшись, Се Лянь подумал про себя, поняв, что также его муж не хочет предаваться болезненным воспоминаниям, и также скрыл чувства, спрятав лицо.       Природная тактичность не позволяла Се Ляню раньше просить показать то, что он сам не мог вспомнить, и только сейчас он cмог осознать, как мало там радости и сколько боли в этих воспоминаниях. - А я могу сам вспомнить? - Се Лянь не хотел просить показать мужа, не желая заставлять проживать это ещё раз, но ему очень хотелось разделить с ним прошлые воспоминания и стать ещё ближе. - Во время солнечного затмения, когда разум слабеет, а сила эмоций возрастает в разы. Только нужно будет оставаться в состоянии медитации всю ночь в позиции наблюдателя- ответил нехотя Хуа Чэн. - ... это же сегодня, поскольку мудрецы советовали закончить со свадебными празднествам до этого дня - от радости вырвалось у Се Ляня, не заметившего, как зажмурил глаза Хуа Чэн. - Ваше Высочество, пожалуйста, позвольте себе отдохнуть, это может быть опасным... - глухо произнёс Хуа Чэн, словно официальный тон позволит притормозить принца, если тот что-то вобьет себе в голову. - До следующего придётся ждать лет так 50, пусть будет сегодня, - с самой милой улыбкой попросил Се Лянь. - Может, подождём, необходимы годы тренировок дабы сохранять внимание так долго и не остаться в мире иллюзий прошлого, -начал было Хуа Чэн, но увидев горящий взгляд воодушевления принца, вздохнув, добавил, - хорошо, как пожелаешь, только позволь мне за тобой наблюдать.       Спустя пару часов, когда уже полностью одетый Се Лянь направлялся к камню для медитации, где уже все должно было быть подготовлено Хуа Чэном для ритуала, он был перехвачен Инь Юйем. - Пожалуйста, ваше высочество, отложите данное мероприятие. Вы, наверное, не заметили, но долгие празднования вашей свадьбы, да и бессонные ночи, могут сказаться на вашей концентрации!       По началу принц не знал, что сказать. С одной стороны, он ценил мудрость долгоживущих на земле сущностей, а с другой стороны, он радовался, что не обременён огромным количеством опыта, который бы мог запереть дома, без желания дерзать. Он просто затруднялся сейчас определить, что было бы разумней, осторожным или дерзким. Подобная дерзость на грани безрассудства может стоить жизни, однако, он потом будет себя корить, что не воспользовался этим шансом.       На самом деле, внутри он уже давно решил. Знал ведь, что Хуа Чэн не даст зайти этому слишком далеко, если возникнет малейшая опасность. Настолько вера в мужа, и в то, что все пути в конечном счете ведут к любви, сильно овладела сердцем принца, и он отчетливо чувствовал, что возможности проигрыша просто нет.       Именно это состояние, эту жемчужину мудрости юноша извлек, благодаря воспоминаниям прошлой жизни. Сейчас он готов был занырнуть глубже.       Несмотря на то, что его муж поддержал идею неохотно, он точно знал, что любые трудности, что могут возникнуть на их пути, в конечном счете позволят им узнать друг друга еще ближе. Он хотел знать, являлось ли правдой то, что он император, которому снится, что он - безмятежная бабочка, или же это бабочке снится, что она может быть императором или Богом.       Эти мысли быстро промелькнули в голове Се Ляня и он вежливо улыбнулся Инь Юйу и сказал: - Я благодарен тебе за заботу, мне, возможно, и не представить и десятой доли страданий, которые выпали на долю Хуа Чэна в связи со мной. Я благодарен, что ты был рядом и по-прежнему остаешься рядом, хотя не обязан. Как раз потому, что Хуа Чэн никогда не покажет и не поделится своей прошлой болью, моим желание заключается в том, чтобы лучше понять себя и его, ведь чувство единства – любви - подразумевает единство как радости, так и грусти.       Инь Юй кивнул, что понял, и последовал за Се Лянем, где уже было все подготовлено для практики.       Медленно дыша, Се Лянь быстро вошел в состояние медитации и чувства единства, что он никогда не умирал и не рождался. Что весь мир вокруг него - иллюзия, которая создавалась раз за разом, заново усиливая фокус на разные аспекты жизни, как одна игра переходит в другую.       Вот, он – генерал, спасающий вражеских мирных жителей, а с ними - и малышку Бань Юэ, несмотря на все его усилия, люди и дети гибнут, а он понимает, что нельзя конфликт решить силой.       Сброшенные в воду для гибели дети становятся духами воды и рек, выбрав себе новый смысл и образ для жизни.       Мгновение - и он обучает молодого правителя страны, закладывая новое мировоззрение в умы правящей семьи, дабы избежать новых войн.       Вот, он первый раз пробует сам нести корону и новое мышление, в конце убеждаясь, что сколько людям не дай, им все равно будет мало. Состояние и мышление простого народа, который в конце поддержит и выбирает себе достойного правителя.       Се Лянь погружен в себя и не видит, как один за одним рассыпаются в прах черепа в украшении Хуа Чэна, который также погружен в медитацию и сидит позади возлюбленного, усиливая его потоки энергии.       Се Лянь погрузился на самое дно, и сейчас он чувствует себя в отчаянии и бессилии. Он, мечтавший помочь простым людям, сам становится жертвой их краткосрочной выгоды, и он должен держаться из последних сил, дабы не погубить и не сравнять этот город с землей. Сейчас его разум охвачен лишь тем, каким образом он это сделает.       Пусть это будет вирус, от которого будут погибать те, кто застрял в своих старых убеждениях и не хочет меняться. Пусть его назовут Белым Бедствием или Короной, но он снесет головы тех, кто увенчал себя мудрецом или знатоком жизни. Останутся в живых только дети и те, кто будет готов принять новый образ жизни.       В тот момент, когда он меньше всего ожидает и понимает даже самого себя, он встречает поддержку и понимание от другого, пусть это всего лишь и дух.       Сейчас, наблюдая со стороны эти сцены, его захлестывает чувство Благодарности, он понимает и видит, что Хуа Чэн - тот, кто всегда был рядом, и, также, он дает возможность людям следовать своим путем, позволяя им совершать ошибки, именно он позволял Се Ляню также искать свои пределы и ценности. Преданность и поддержка другого существа дает силы осознать, что есть другой путь.       В этот момент Се Лянь решил встать на другой путь - путь Любви. Он будет девушкой, и он не будет никого учить и убивать. Он хочет создать путь любви - такой, которая будет примером на века, путеводной звездой для тех, кто решит искать ее.       Как же тяжело быть женщиной в этом мире. Та, которая должна научить сыновей и мужей чувствительности, сама отказывается от своего самого большого дара, преследуемая болью и трудностями. Столько боли невозможно вынести, женщину используют, унижают со всех сторон .... Боль, словно от сотни мечей...       Столько страданий. Он так устал бороться, ему бы только поспать и забыться хотя бы на минутку.       Разумом Се Лянь понимает, что он опустился на самое дно и что это - мышление его тела, он должен сохранять осознанность и фокусироваться на том, что тело прибудет в страдании, а душа в блаженстве. Он - не есть тело.       На заднем плане еще есть осознанность, твердящая, что эта боль была вынужденной – она позволила тебе встретиться с самой темной своей стороной, чтобы проснуться цельным сознанием, принимающим изобилие жизни во всех ее проявлениях. Сознанием, создающим мир вокруг себя. Боль разбудила в тебе присутствие огромной силы - ты можешь одновременно испытывать боль и радость от жизни. Ты и есть сама жизнь. Как цветку нужен и дождь и солнце, так и Се Лянь нуждается и в боли, и в радости для роста. - Се Лянь, очнись! Приди в себя! Хуа Чэн тряс безжизненное тело принца, из которого, казалось, ушла жизнь. Однако Хуа Чэн не собирался так просто сдаваться, даже после того как он перепробовал всевозможные способы, мужчина принялся хлестать Се Ляня по щекам.       Се Лянь ощущал, что что-то мешает ему заснуть, но он был такой уставший, что мог бы вздремнуть и на бегу. Когда голова буквально начала плавиться, юноша просто вынужден был открыть глаза, чтобы тут же встретиться с горящими глазами мужа, первый раз наблюдая его в таком взбешенном состоянии, отдающим приказы вокруг.       Заметив, как его возлюбленный открыл глаза, Хуа Чэн вздохнул, ставя бочку, которую держал в руках, намереваясь плеснуть содержимую в ней ледяную воду на лицо юноши, наземь. «Видимо, бочку притащили духи» - подумалось Се Ляню.       Осознание настигает принца медленной повозкой, давая понять, что произошло, и его охватывает всепоглощающее чувство благодарности и вины за то, что он опять доставил неприятности Сань Лану.       Какой бы путь он не выбирал, Хуа Чэн всегда его поддерживал, даже отказался от своего отшельничества, когда принц выбрал путь Любви. Пока он проходил взбирался по ступеням эволюции сознания, тот был всегда рядом - в качестве духа, друга, возлюбленного и мужа. Он - Совершенство.       Только Се Лянь не успел высказать слов благодарности, видя что Се Лянь уже вне опасности, Хуа Чэн сверкая молниями из глаз, развернулся и ушел.       Се Лянь поднялся, заметив краем глаза, как на него пытливо смотрел Инь Юй. Тот ничего не говорил, лишь глаза его распахнулись в немом удивлении, когда Се Лянь вновь сел на камень для медитации, и поспешил занять место рядом с ним, прежде чем они перенеслись к подножью Призрачной Горы. - Ваше Величество, дайте Хуа Чэну пару минут, он просто потерял немного самообладания, увидев Ваше безжизненное тело... опять. - произнес слуга, потупив взгляд на последнем слове. - Я не в обиде, - тепло улыбнувшись произнес Се Лянь. - Наоборот, меня переполняет огромная благодарность к нему. В данной медитации я осознал, насколько великую силу он мне даровал, и все те страдания, произошедшие со мной, были, можно сказать, также моими творениями. Я могу легко уничтожить целую страну. - Но сейчас не об этом... Великая сила - это ответственность, и я просто понял, что мне не хватает концентрации, как ты уже заметил, я даже заснул во время медитации… Се Лянь замялся, но, спохватившись, продолжил: - Я отлучусь ненадолго, поскольку никто не лучше в управлении вниманием, чем рыбаки, часами ждущие, чтобы совершить один удар. Так что, Хуа Чэн найдет меня в деревне рыбаков. Инь Юй понимающе вздохнул и отступил в сторону, освобождая дорогу к реке. - Бань Юэ! - позвал Се Лянь, когда они очутились у реки.       Тут же вода в реке закипела, образовывая над гладью дымку, что приняла форму подростка - девочки, поспешившей радостно к берегу. - Се Лянь, я так рада, что ты обо мне вспомнил, - прощебетала она. - Да, я тоже очень рад. Лицо юноши украшала легкая улыбка, у меня есть одна просьба к тебе, мне придется на время все забыть, чтобы направить свое внимание на изучение одного навыка – теперь улыбаясь полностью, словно они вчера расстались, проговорил Се Лянь. - Отнеси меня к ближайшей деревне рыбаков.       Девушка радостно закивала, поскольку сразу поняла задумку принца, увидев, что он блокирует свои магические силы, и в руках у нее появилась корзинка с прекрасной белой тканью, расшитой золотыми нитками, которую она разместила у своих ног и протянула руки в принимающем жесте.       Обернувшись к Инь Юю, который недоуменно смотрел на происходящее, отказываясь верить в то, что сейчас происходит. Принц лишь слегка улыбнулся, понимая, насколько неприятно будет тому доставить эту новость Хуа Чэну.       И, последним магическим силам, оставшимся в теле, Се Лянь распорядился принять форму младенца, который был подхвачен руками девушки - духа, прижимавшего дитя к себе. Она покачала и нежно уложила ношу в корзинку, заботливо прикрыв пеленкой и, не сдержавшись, поцеловала в лоб - младенец был ангельски красив и улыбался миру, как своему лучшему другу.       Ребенок, тихонько покачиваясь на волнах реки, сразу же уснул, позволяя течению привести его к деревне рыбаков.       Инь Юй не спешил возвращаться на Призрачную Гору, но, даже медленным темпом, он должен был рано или поздно туда добраться. Первое, что высмотрели глаза слуги - был сидящий в небрежной позе, хмурый Хуа Чэн, и у мужчины отлегло от сердца, что он хотя бы не был тем, кто сообщил эту новость Богу Разрушений. - Разошли гонцов. Тем правителям, на которых поступали жалобы в тирании, передай от меня привет, - даже не глядя произнес ровно Хуа Чэн. - Так они же от страха покончат с собой,- Инь Юй знал, что только имя Бога Разрушения уже внушает священный ужас у людей, и на деле его господин просто не церемонится и времени зря не теряет, а в народе это обрастает еще дополнительными слухами, укрепляющими его карательный образ. - Так замечательно же, я раньше отправлюсь в пещеру медитаций. Завтра хочу список, кого еще нужно навестить лично, - с последними словами Хуа Чэн поднялся и направился к пещерам, словно он только и ждал Инь Юя, чтобы отдать распоряжение, но тут же остановился через пару шагов. - Он сказал, что знает, что вы его найдете... в деревне рыбаков, - добавил Инь Юй, понимая, что именно этого и хотел услышать Хуа Чэн. Спина Хуа Чэна выпрямилась, и он покинул поляну.