Дочь на ночь

— Я всё-таки хотела бы тебя внутри, — вдруг сказала Лея после разговора о маме. Эзра смотрел на нее и не знал, что и думать. У него очень странная и непонятная дочь. И что творится в ее голове? Хотя если бы Эзра вылез из своей головы и посмотрел на себя со стороны, возможно, он точно так же бы изумлялся о себе самом. Конечно, глупо притворяться, будто они еще не совершили инцест. Они уже по уши в этом дерьме. И он тоже хотел трахнуть шлюху и наконец кончить, перевернуть страницу, чтобы уснуть и сбежать в другую реальность в надежде, что завтра всё как-нибудь разрешится само собой. Например, упадет метеорит и раздавит эту планету. Было бы чудесно. — Нам надо предохраняться. — Эзра собрался встать и найти в своих вещах презервативы, но Лея остановила его. — Я предохраняюсь, тебе не нужно об этом беспокоиться. — И ты думаешь, я тебе поверю? — А ты думаешь, я совсем идиотка? Эзра многозначительно промолчал. Лея закатила глаза: — Зачем мне врать? Я не хочу детей! — Да уж… Лучше не надо, — вяло отозвался Эзра. — Или… подожди, ты боишься триппер подхватить? — усмехнулась она. — Расслабься, я периодически проверяюсь… — Ах, конечно, — раздраженно кивнул Эзра и снова попытался подняться. — Я возьму презерватив. — Нет, так неинтересно! — Лея не дала встать и ткнула в плечо. — Тебе действительно стоит расслабиться. — Я расслаблюсь с презервативом. — Вот сейчас ты не похож на клиента, папочка, — с укоризной сказала Лея, приблизившись к губам, выдыхая на них слова. Полуприкрытые глаза, подернутые чарующим туманом, пьянили и лишали рассудка, заманивали в гибельный омут похоти. Лея точно знала, что делала, когда так смотрела на… клиента. — Я хочу тебя внутри, — шептала она. — Хочу, чтобы ты кончил в меня. Эзра опять чувствовал себя завороженным. В самом деле: почему бы и нет? Что он теряет? Он уже всё главное потерял. Совесть, здравый смысл, дочь… И, вероятно, жену. Хуже быть не может. Так что он сдался и кивнул. Лея улыбнулась. Ее губы скользнули по его щеке и оказались у уха. Обнаженная мягкая упругая грудь прижалась к его груди. Эзра напрягся. — М, да, трахни меня и наполни спермой… — выдохнула Лея и лизнула мочку уха, опустила бедра и, двигая ими, потерлась о член. — Лея… — Эзра сглотнул и посмотрел в потолок, собираясь с мыслями. — Я сделаю это, да. Но на своих условиях. Хорошо? — О, конечно! — воодушевилась она, отстранившись. — Это как раз то, что я люблю: быть полезной и угождать. Трахни меня, папочка, то есть Эз-ра, так, как тебе этого хочется. Лея прикусила губу и повиляла бедрами, будто радостная нетерпеливая собачка. — Ляг на живот на кровать, — попросил он, вдруг со смущением огорчаясь, оттого что не может обещать Лее веселую поездку, потому что он просто хочет приехать и наконец отдохнуть. К счастью, она шлюха и ей должно быть всё равно, насколько тривиальны или, наоборот, экзотичны его желания. Лея послушно слезла с колен Эзры и плюхнулась животом на кровать. — Может, на четвереньки? Или на колени и локти? — уточнила она с энтузиазмом. — Нет, просто лежи так, — ответил Эзра и, стянув с себя последние детали одежды, оседлал ее бедра. Так можно представить, что под ним действительно шлюха. Всего лишь тело. Тело с дырками для выпуска напряжения. Такими мыслями Эзре удалось вернуть прежнюю крепость в член. Он протолкнул его между сведенных бедер Леи и продолжил то, на чем они остановились: терся о ее влажные половые губы, постепенно наращивая темп. Быстро достигнув пика возбуждения, Эзра попросил: — Встань на колени. Лея послушно приподнялась, вставая на колени и опираясь на руки. Эзра не стал тянуть: Лея была такая влажная и горячая, что он знал, что не встретит сопротивления. Поэтому, хоть и не с рывком, но входил он достаточно быстро и уверенно. Лея запрокинула голову, выдыхая томное хныканье, и раздвинула бедра шире, глубже прогибаясь в пояснице навстречу удовольствию. Странные, дикие, необычные ощущения: член папы внутри нее. Твердый. Твердый из-за нее. Внутри, в ее мокрой вагине. И Лея полагала, что преякулят уже мог вытекать. Ей было немного жаль, что она не видит папу, но толстый мощный член внутри неплохо возмещал потерю некоторой доли удовольствия. Наконец-то что-то достаточного размера наполнило ее! Растягивая ее, он уверенно дошел до предела и ненадолго замер. Бедра Леи подрагивали, пока внутри она пыталась сжимать член папы, будто бы хотела удостовериться, что всё реально, и ощутить каждый дюйм наполнившей ее плоти. Лея не выдержала первой и с порочным стоном отодвинула бедра, чтобы снова тут же нетерпеливо насадиться до предела. Папа крепко обхватил ее бедра и, почти полностью выйдя, резко вошел, смущая пошлым звуком мощного удара плоти о плоть. Если бы папа не удерживал Лею, возможно, ее бы толкнуло вперед от столь грубого рывка. Лея хотела сказать что-нибудь, поощрить грубость, но так потерялась в ощущениях, что смогла лишь неопределенно промычать. К тому же решительные и суровые толчки последовали и без просьб. — Да!.. — Тебе нравится? — спросил папа, стараясь унять сбившееся дыхание. — Тебе нравится так? — Да, мне нравится… Эзра. — Разве так не лучше? — Он вдруг замедлился. — Нет! — испугалась Лея. — Нет, нет… Я хочу грубее! — Она сама насадилась на член грубыми рывками несколько раз, пока папа не вернулся к прежнему ритму. — Потому что только так ты можешь чувствовать меня внутри? Когда я делаю это медленно, — он снова замедлился, вызывая очередной стон разочарования у Леи, — ты вообще меня там чувствуешь? О да, она чувствовала. Папин член стал таким твердым, горячим, мощным… Ради нее. Но она хотела резко и грубо. Хотела, чтобы папа был жестким с ней, поэтому проныла: — Не-ет! П-пожалуйста!.. — Скажи, почему ты не чувствуешь меня, когда я двигаюсь медленно? — насмешливо поинтересовался папа. — Потому что я слишком мокрая и растянутая. Потому что я шлюха. Пожалуйста, п… Эзра! Словно в наказание, он возобновил грубые толчки, вызывая сладострастные стоны, звучащие в унисон со шлепками. Порочность и запретность ситуации возбуждали Лею. Она чувствовала, что после оргазма стыд, позор и ужас обрушатся на нее, придавливая, а может, и раздавливая. И это осознание делало ее мокрее, горячее, возносило на самый пик, доводило до исступления. Ее трахает собственный папа. А дома его ждет мама. И папа любит маму, а мама — папу. А еще они любят ее, Лею. И папа сейчас любил ее сзади особенно активно. Наращивая темп, он все грубее и резче врывался в сочную жаждущую вагину. Имел шлюху. Сзади, чтобы не видеть лица и не помнить, что она его дочь. — Папа! Папочка! — напомнила она ему, желая сократить ритм, продлить удовольствие и оттянуть момент неизбежного падения с громадной высоты. — Чёрт! Лея! — сбившись, тяжело дыша, выругался с досады Эзра. — Я люблю тебя, папочка, — невинно произнесла Лея и усмехнулась, пользуясь тем, что папа не видит ее лица. — По имени, — цокнув языком, напомнил он. — Называй по имени. — Но я так возбуждена! Папочка делает меня такой мокрой, такой глубокой и широкой! Мне тяжело сосредоточиться… Ах! Да! Видимо, он разозлился и стал только грубее. Изо всех сил Лея пыталась сдержаться, расслабив мышцы. Но всё равно один из резких толчков вызвал непроизвольное содрогание. Верхней частью тела она упала на кровать, чувствуя, как дрожат бедра и волна за волной оргазм пронзает низ живота, пока жесткий член по-прежнему неистово таранит вагину. Лея кончила, а папа еще нет. Продолжал ритмичные движения в быстром темпе. Дурман от недавнего возбуждения спал, улетучился с последними мышечными сокращениями, и ей стало не по себе. Возможно даже — противно. Это всё та глупая маленькая Лея со слепой верой в хорошего папу, который всегда будет рядом и никогда не сделает ничего такого жуткого. Не трахнет ее. Кто угодно может, но не папа же!.. Глупая мелкая зануда! Захотелось плакать. Захотелось, чтобы папа обнял и успокоил, как маленькую. Но он сейчас драл ее сзади — безо всякой нежности, как кусок просроченного мяса. И уже никогда между ними не будет прежних отношений — обычных и простых отношений ребенка и родителя. Он никогда не сможет обнять ее, прижать и, погладив по голове, утешить. Теперь любое касание между ними вызовет ожог, воспоминания о похотливом грехопадении. Не просто о сексе, как между обычными людьми, а об извращении… И во всем виновата она. Она стала шлюхой и развела на секс собственного отца. Так хотелось плакать! А еще — развернуться и, обняв отца, разреветься у него на груди, причитая: «Папа, папа, папочка»… Хотелось просто быть маленькой девочкой в папиных руках. Вместо этого она почувствовала последний грубой рывок и горячую сперму, разливающуюся внутри. Сперма, подарившая ей жизнь, обожгла ее внутренности — и слезы всё-таки обожгли ей глаза. Она променяла отца на клиента. Стоило ли это того?.. Лея не успела толком задуматься, что же сделает папа дальше: задержится ли в ней, пока член полностью не потеряет эрекцию, или грубо выдернет, оттолкнув ее, как использованную шлюху. Мысли Леи прервались придавившим ее телом. Повинуясь, она покорно опустила бедра и легла на живот и замерла. Папа медленно выскользнул из нее, опустошая. Он дрожал над ней. Сначала Лея думала, что ему, может быть, холодно, но потом ее, словно молния, ударило осознание: он… плачет? — Папа? — обеспокоенно спросила Лея, пытаясь повернуться, хотя и не желая видеть отца плачущим… особенно из-за нее. Лея перевернулась, с усилием толкаясь под тяжелой папиной тушей. И действительно в его глазах блестели слезы. Лея пробормотала испуганно: — Прости меня… п-папа… — Тебе не за что извиняться. Это я виноват. — Нет, неправда… — Сначала я вырастил такую дочь, а потом… — Он накрыл глаза ладонью. Ах, ну да. А она уж было подумала, что он серьезно. Странно, но в этот раз Лея приняла пафосное актерство отца с облегчением: они в порядке, у них всё будет хорошо, раз отец по-настоящему не разваливается перед ней на кусочки, а просто пытается обелить себя, чтобы его пожалели и сняли с него ответственность за всё произошедшее. Ну так чёрта с два. Он сильнее, чем она думала и чем он кажется. Кто бы пожалел и утешил ее! — Я люблю тебя, что бы ни случилось, — уверила она и поцеловала мокрые места прямо под каждым глазом. — Это просто напряжение схлынуло, тебе нужно поспать. Папа покорно кивнул и смахнул слезы тыльной стороной ладони. Он выключил свет и забрался под одеяло. Лея легла рядом. Луна проглядывала сквозь щель в шторах и тускло освещала пространство. Взгляд отца почему-то был напряжен, и, казалось, там затаился какой-то невысказанный страх. — Что? — не выдержала Лея. — Ты… не уйдешь? — Куда? Папа недовольно свел брови. — Ты шутила, да? — О чем? — О том, что тебе нужно к клиентам. — Ах, это… Да, это необязательно. Ты же все-таки решил воспользоваться моими услугами… Так что, я полагаю, зная, какой ты порядочный человек, что ты мне заплатишь… за всю ночь. Впрочем, не то чтобы это было вообще проблемой… Можешь не платить. У меня не такие кабальные взаимоотношения с сутенером. — Пошла ты к чёрту! — возмутился обманутый и обыгранный папа и недовольно повернулся спиной. Лея прикусила губу, сдерживая улыбку. И обняла папу одной рукой. Подождав, пока его дыхание успокоится, Лея зашептала: — Помнишь, когда я была маленькая, мне одно время казалось, что под кроватью живет монстр? Я не могла засыпать и пугалась, потом визжала на весь дом. Ты с мамой приходил и успокаивал меня. Вы включали свет, доказывали, что никакого монстра под кроватью нет. Ну же, смотри, там ничего нет, говорили вы. Рядом с вами я не боялась и смотрела под кровать: монстра действительно не было. — Это было после того, как какие-то бандиты напали на дедушку, когда он гулял с тобой. На тебя это произвело сильное впечатление. Ты была сама не своя: тебя пугало абсолютно всё. Каждый шорох, стук в доме, люди на улицах… — Не все люди. Только мужчины в шапках, как у тех бандитов. Просто тогда многие носили такие шапки… Да, Лея действительно в тот период своей жизни была пугливой. И монстр под кроватью — это было самое страшное. Лея вновь стала смелой девочкой, лишь когда перестала бояться того монстра. — Я не могла нормально спать из-за монстра почти каждую ночь. Сначала вы приходили на мой крик вместе, потом поочередно, потом стал приходить только ты… Я видела на ваших лицах злость, раздражение, усталость. Вам рано на работу, а я кричу всю ночь и зову маму и папу из-за монстра, которого нет. Однажды ночью я снова увидела, как щупальца тянулись по полу из-под кровати. Я хотела закричать. Но… сколько раз до этого я уже кричала? Сколько ночей и сколько раз за ночь? Всё было одинаково: щупальца, я кричу, включается свет, я смотрю под кровать, а там — никого и ничего. Разве это не значит, что всё повторится снова? Я только разбужу и побеспокою родителей, которые уже намаялись и, я понимала, становятся всё более недовольны мной и моим поведением. И если всё повторяется и повторится вновь, то что это значит? Это значит, что монстра нет. Его на самом деле нет под кроватью. Лея улыбнулась. — Ты не представляешь, каких усилий мне стоило слезть с кровати и залезть под нее. Ведь была вероятность, что монстр исчезает, когда вы приходите, и появляется, когда уходите, оставляете меня одну. Я дрожала и плакала, но залезла в ту ночь под кровать. Монстра действительно не было. Я лежала одна. С каждой ночью залезть под кровать было всё проще, пока я не забыла об этом монстре, как о страшном сне… — Лея вздохнула и замерла, прислушиваясь: — Папа? Уснул. Лея шире заулыбалась. Это так мило. Ее личный плюшевый медвежонок. Папа. С улыбкой Лея прижалась крепче к теплой спине и прошептала еле слышно: — Спасибо, что приходил. Ей снилось, будто на неустойчивых ногах маленькая Лея догоняет папу, хватает большую ладонь и чувствует, как сжимаются сильные пальцы и крепко держат ее за руку. Солнце такое яркое, что всё вокруг сверкает и туманится. Эзре снилось, будто он трахнул собственную дочь. Раннее солнце еле пробивалось сквозь плотные пыльные шторы. Эзра с трудом открыл глаза — виски́ пульсировали нещадно. Повернув голову и разглядев почти допитую бутылку, он зажмурился от неприязни, чувствуя подступающую к горлу тошноту. Чертов дешевый отель с дешевым пойлом и дешевыми… Он резко повернул голову в другую сторону. Рядом на подушке спала его дочь. Это был не сон, не чертов кошмар. Будто чувствуя на себе взгляд, она приоткрыла сонные глаза и хитро уставилась на него. Эзра с удовлетворением заметил проблеск страха или даже паники в этих глазах, но вскоре она вновь смотрела с прежним порочным и излишне самоуверенным весельем. — Так приятно просыпаться рядом с папочкой… — заявила Лея, потянувшись, и вдруг закинула ногу на него под одеялом. — О, у тебя утреннее пробуждение? Эзра схватил ее колено и оттолкнул. — Нет. — Ну конечно. Поздно отрицать, я почувствовала. — Это не связано с тобой. Скоро пройдет. Отстань. — Как это — пройдет? А мне? У тебя есть шлюха, напоминаю. Как будто об этом можно забыть. Под одеялом Лея схватила его тяжелый член и, сжав, задвигала ладонью. — Я надеялся, мы сделаем вид, что ничего не было. — А я надеялась, мы закрепим и укрепим наши отношения. Ведь мне так понравилось с папочкой. С Эзрой. Я не хочу на этом заканчивать. — Половина того, что ты говоришь, — ложь. Если не больше, мысленно добавил Эзра. — Не отстаю от папочки, да? Вдруг раздался звонок, вынудив обоих вздрогнуть, будто их застигли на месте преступления. На тумбочке рядом с кроватью засветился мобильный телефон, и папа протянул к нему руку. Лея всё еще сжимала член, но чувствовала, как он становится мягче, теряя крепость. На дисплее светилась фотка мамы. Отец смотрел, не отвечая на вызов. Лея любила маму. Очень-очень. Но… Но сейчас она хотела папу только для себя. Потянувшись вперед, она легко выхватила телефон и положила обратно на тумбочку. Правда, к этому моменту он перестал звонить. Лежа у папы на груди, Лея посмотрела ему в глаза и, разглядев там подступающую панику, ободряюще улыбнулась. — Я думаю, мы продолжим, — задорно предложила она и попыталась сползти ниже, но папа схватил ее за плечи. — Нет, — сказал он твердо. — Нет. Всё. Хватит. Он отпихнул ее от себя. — Этого больше не повторится. Нам надо… забыть. Да, забыть, — сказал он неуверенно. — Я уеду домой. Ты останешься и найдешь нормальную работу… — Кажется, он говорил, пытаясь убедить в первую очередь себя, что хороший исход возможен и всё непременно наладится… само собой как-нибудь. Двигая ногами по его ногам, Лея запричитала: — Папа, папа, папочка… Останься со мной. Не бросай меня. Я буду послушной девочкой. Я сделаю всё, что ты скажешь. Хочешь, я уйду от сутенера? Хочешь стать моим сутенером? Хочешь, я буду спать с твоими друзьями, пока ты смотришь? Она боролась с улыбкой, прикусывая нижнюю губу. Ее отец — чопорный ханжа! Надо же с этим как-то бороться. У нее такое большое поле, такой простор для борьбы! Сколько она всего еще может со своим медвежонком! Нет, она еще не готова отказаться от него! — Что ты?.. Что ты вообще… Что за бред, Лея? — сипло прошептал Эзра. Лея подняла голову и посмотрела на него. Во взгляде папы читались боль и отчаяние. Лея улыбнулась. Засмеялась. — Тебе не нравятся мои слова? Тогда накажи меня, папочка. Ты никогда не бил меня ремнем. Это можно исправить, — игриво подмигнула она. Он простонал и откинул одеяло: — Я иду в душ. — Я тоже хочу! Возьмешь меня с собой? — пошла за ним Лея. — Нет, мне надо помыться. — Дверь захлопнулась прямо перед носом. Недовольно вздохнув, Лея собрала все части своей незамысловатой одежды. Но ощущения между ног и на бедрах не давали отделаться от мысли, что ей тоже очень нужно в душ. Смыть папину сперму с себя. Скрывшись в ванной после папы, Лея боялась, что он покинет номер, оставив ее одну, поэтому спешила, как могла, постоянно прислушиваясь, не хлопнула ли дверь. Лея была готова выбежать за папой вдогонку, даже не одевшись, если раздастся характерный звук. Она не могла позволить ему уйти одному. Но дверь не стучала, и когда Лея вышла, папа ждал, прислонившись к стене у входной двери. Лея улыбнулась, чувствуя приятное расслабление в мышцах. Стало так легко и хорошо! Папа хмуро оглядел ее. — Неужели у тебя нет… приличной смены? Разве можно так ходить при свете дня? Лея расхохоталась. — Смены? На смену нужны деньги, особенно на приличную… — отсмеявшись, заметила она. — И хорошо, что ты вспомнил. Ведь ты мне должен. Она протянула руку. — Что? — Оплата услуг. Они у меня платные, напоминаю. — Нет, — твердо отказался папа. — И ты сказала, что бросишь это дерьмо. — Да, но… у меня было условие, — хитро прищурилась Лея. — К тому же это всё равно не отменяет уже оказанных услуг… — Нет, — отрезал он и отошел от стены, чтобы встать у выхода. — Ууу… Папочка кинул меня на деньги! — притворно надулась она, словно ребенок, которому не покупают понравившуюся игрушку, и, приблизившись к папе, ударила его плечом в плечо. — Как подло! Они встали напротив двери. Папа взялся за ручку и замер. — И… что дальше? Что будет за этой дверью? — вдруг спросил он. — Тебе обязательно знать ответы на все вопросы? — усмехнулась Лея. Всё равно не узнаешь, пока не шагнешь.