***
Одеяло мешало, протыня сбилась, теплая подушка. Все мешало Акихико спать. Он даже подумал, что кровать ему мстит за все грехи, особенно за похоть. Часы показавали два с чем-то ночи, он не очень то на них смотрел. Поерзав на кровати еще немного Аки буквально вскочил от осознания. От сознания того, что сам все испортил. Угецу, Харуки, кто следующий? Кто следующий его выгонит из жизни, из сердца, из мыслей? От осознания становилось страшно и одиного. Каждую ночь одиночество и чувство вины не давали Акихико уснуть. Телефон то и дело мелькал, приходили сообщения от девушек и парней, мечтавших заполучить кампанию Акихико Кадзи, только сам Акихико Кадзи кажется понял, кого действельно желал всё это время. Черный, как ночь, горячий кофе наполнил своим терпким ароматом кухню, и Кадзи показалось, что он лишний даже здесь, настолько аромат казался плотным и вязким, всезаполняющим. — Смешно, — сказал он сам себе и взглян на свое отражение в кружке, — тебя хотят практически все, а тот, кто нужен тебе, даже смотреть на тебя не хочет. Молодец, хорошо постарался. Слова звучали с толикой издевки и отчаяния. Посмотрев на свое отражение еще раз Акихико перевел взгляд на стену, потом на другую. Все так отличалось. Здесь тепло, уютно, даже легкий персиковый запах всё еще можно уловить за запахом кофе. Блондин поежился вспомнив комнату, кровать, кружку, да все, что делил с Угецу — не уютно. Телефон иногда загорался — очередное сообщение. Хоть Аки и понимал, что Харуки ничего не напишет, но каждый раз бросал взгляд на экран.***
Утро. Тихое, у всех по своему одинокое, сонное, потому что никто не мог заснуть. Ятаке всю ночь корил себя за этот глупый ультиматум, Харуки за то, что тряпка, а Акихико за то, что просто идиот. Все трое осознавали скорый конец, ведь все плохое должно рано или поздно закончится, так и тут. Нужно просто успеть, поторопиться, возможно, а точнее обязательно всё наладиться. Сегодня кофе ну никак не получался, инструменты валились из рук, а разнорабочие нигде не требовались. «Когда репетиция?» — всплыло в общем чате. Рицка хотел репетировать, у него были идеи, много идей. Хорошо, когда любовь согревает тебя и дает возможность творить. «О? Репетиция? Я за» — отозвался Мафую. Акихико и Харуки молчали. Ни тот и не другой не знали, что писать, да и стоит ли. «Ты еще у меня?» — Акихико ликовал. Наконец, хоть кто-то набрался смелости заговорить первым и это был Харуки.***
Акихико вздрогнул, услышав звук открывшейся двери. Было тревожно, вдруг он пришел не один? — Почему ты все еще здесь? — спросил Харуки, голос его звучал отрешенно, будт ему была не интресна причина, будто он спросил из вежливости. — Я скучаю по тебе, — голос Акихико вдруг задрожал, прозвучал тише, чем пять минуть до этого. — Харуки, пожалуйста… — Аки, — перебил его Хару, — пожалуйста, давай не будем делать друг другу больно. Дыхание сбилось у обоих. Акихико так вообще испугался. — Что значит. что это значит? — Кадзи вскочил с дивана, — нет, никто никому не делает больно, что за чушь? Никто никому не сделает.ничего. Харуки. Голос кадзи совсем потух, превратился в неуверенный, как дрожащий осенний лист, шепот. — Я нашел тебя, прости, что раньше не замечал ничего или не хотел замечать… Это все теперь не важно, Харуки! — Кадзи взял его за руку, — останься здесь, мне нужет ты. — Мне нужен ты. Как эти слова ранят и делают приятно одновременно. Харуки смотрел другу, да, все еще другу, в глаза. Он ждал этих слова так долго, настолько долго, что, кажется, они стали ненужными. В голове что-то счелкнуло. Воспоминания летели пралелльно друг другу. Ячменный чай, согревающий все внутри, безчисленные свидания вместо репетий, нежные объятия, грубая сила. Харуки как-будто осенило, он тоже не замечал. Не замечал Ятаке. Его трепетных чувств. Рука Харуки выскользнула, ладонь вспотела, сердце будто снова забилось чаще. — Кажется. я ошибся, — проснес Накаяма смотря буквально сквозь Кадзи, но все-таки сфокусировавшись на нем улыбнулся. Улыбнулся легко, тепло и эта улыбка резала обоих. — Знаешь, наверное человек, котрому я действительно нужен ждет меня в другом месте, — всё это Харуки говорил прямо в то самое лицо, в те самые зеленые глаза, которые когда-то заствили его дышать реже, а сердце бится чаще, — человек, который нужен мне по настоящему. Спасибо. — Спасибо. В глазах Акихико потмнело, тело его пошатнулось, парень осел на диван. Его отшил тот, в котром он так нуждался. Ком, размером с Арезону, застрял в горле и мешал происзносить слова. — Я люблю тебя, Харуки, — всё-таки смог произнести Акихико, но Харуки это уже не было нужно. Все, что он мог ему ответить «спасибо».***
Несясь по улицам, будто на крыльях Харуки буквально впорхнул в квартиру, ставшую для него спасательным кругом. — Вы что, помирились? Ты бежишь мне это рассказать? — Ятаке произнес это с пренебрежением, даже с отвращением. Брюнет не мог найти себе место, он понял, где Харуки задерживается, но строить из себя ревнивую дурочку пишущюю тысячу сообщений в сеекунду он не хотел. — Он открыл мне глаза, — Харуки немного успокился, но блеск в глазах не гас, — Ятаке, я люблю тебя. Ятаке наконец вздохнул. По телу пролилось такое приятное, вязколе тепло. — Я тебя тоже люблю, Харуки, — прошептал Ятаке.