Трепет змеиного сердца

      Снова слёзы текли по бледным щекам, покрытым столь странной на вид жёсткой чешуёй. Мари не знала, сколько она здесь, но боль, так отвратительно царапающая всё внутри, не утихала, всё так же заставляя образы мёртвых тел друзей ярко вспыхивать перед алыми глазами. Фантомное ощущение тепла от крови дерзко выжигало всё живое у неё изнутри, хотя, казалось, что жечь там уже было нечего.       Вот снова рука с длинными, как иглы, когтями внезапно коснулась плеча; одна из игл переместилась на воротник голубого платья, отодвигая его, давая острому коготку болезненно чиркнуть по коже. Холод от прикосновения заставил Козакуру вновь вздрогнуть, но посмотреть на змея ей сил не хватало. Тягучее чувство внизу живота снова начало растягивать все эмоции, как чёртову резину, до крика. Где-то внутри девушка уже вопила и билась в агонии, но на лице была лишь нескончаемая печаль и тонкие дорожки слёз. — Моя королева, — шипяще, со своей змеиной изящностью вымолвил Куроха, обходя кругом и с нескрываемой насмешкой глядя на «королеву», вновь проигравшую и скинутую с трона счастья королеву. — Надеюсь, ты по мне скучала, я вижу, как тебе здесь одиноко, поэтому я принёс тебе подарочек.       На пол со звоном, бьющим по барабанным перепонкам, упала красная капелька остывшей крови, а за ней запечённый ошмёток той же жидкости. Беловласая боялась даже думать о том, с чего это капало. В отчаянии она опустила очи, погружая себя в спасительную темноту сознания. Однако мужские ледяные, как у мертвеца, пальцы, обхватившие и резко поднявшие её подбородок, не дали ей полностью отречься от происходящего. — Королева, ну же, открой глазки, я так хочу в них взглянуть. Раньше ты всегда не стеснялась дарить взгляд каждому из тех глупых и жалких людишек, — последние слова он произнёс с нескрываемым раздражением и злостью, но потом, будто опомнившись, добавил невероятно довольным голосом, — которые сейчас все мертвы.       «И единственный, на кого ты теперь можешь смотреть, это я.» — Мысленно закончил предложение демон из самых страшных кошмаров всех членов банды.       Наконец собрав все крупицы смелости, обладательница «объединяющего взгляда» взглянула в лицо своего мучителя. «Ясный» выглядел как всегда: чёрные острые чешуйки покрывали некоторые участники кожи около ядовито-жёлтых глаз, подбородка и до тошноты красивые черты лица. На длинных, черных волосах небрежно заплетённых в косу, виднелись багровые капли, как и на всей тёмной одежде. — Наконец ты взглянула на меня! Взгляни, что я тебе принёс!       Медленно, как в заевшей старой кассете, взгляд опустился на руку мужчины.       Пронзительный, тонкий и так быстро потухший вскрик разнёсся во тьме. В окровавленной руке находилась голова Сето с вырванными глазами, нити нервов торчали из глазниц, собирая на своих концах алые бусинки с железным вкусом. Губы, которые почти всегда улыбались Мари, были разорваны и превратились в мясную кашу; нос у Коске был сломан и хрящ, находящийся под кожей, как будто бы был раздроблен на множество осколков. — Сето… — сломанным от долгого молчания голосом прошептала Козакура. — Ага, всего бы лягушонка мне было лень тащить, да и его тело теперь «немного» сломано, думаю, тащить отдельно ноги, а потом руки с телом было бы слишком неудобно. Да и моя вся одежда теперь грязная, а кровь этого засранца особенно плохо отстирывается, — с обиженной интонацией, как ребёнок, высказался желтоглазый парень, театрально разведя руками, предварительно швырнув отрубленную голову девице.       Слёзы с новой силой покатились из глаз светловолосой, очи наполнила всепоглощающая пустота. — Ты не рада? Какая жалость. Ладно, заберу эту игрушку, поиграю с ней, а то мне, знаешь ли, тоже скучно. Моя Мари, ты чего-нибудь желаешь? — Впервые он обратился к ней по имени и с такой странной нежностью, что малышку невольно пробил страх, ведь не к добру такой ласковый голос. К своему же удивлению, юная особа ответила: — Не знаю. — Хм, как насчёт обстановки поприятнее? Вспоминая твою комнату, она была очень светлой и уютной, а тут темновато для тебя, такой светловолосой и невинной, — щелчок пальцами, и маленькое тельце рухнуло на мягкие шёлковые подушки с двумя одеялами; под потолком не было люстры, но почему-то оттуда лился тёплый розоватый свет. Только две вещи напоминали, где она — что вся «комната» находилась в самой настоящей золотой клетке и за решёткой находилась всё та же тьма, и что на кроватке с балдахином с ней сидел парень в тёмных одеждах. — Ну как тебе? Красиво, не правда ли? Даже пороскошнее, чем в твоей комнате. Теперь моя королева счастлива?       Сильные руки подхватили девушку и усадили к себе на колени, без малейшего стеснения обнимая её за талию и расстёгивая первые две хлипкие пуговицы платье, оголяя беззащитную кожу шеи. — Куроха, уходи. Я не хочу тебя видеть, я тебя ненавижу! — внезапно громко из последнего отчаянного порыва выкрикнула девочка. Что-то внутри порвалось, заставляя на секунду забыть, с кем она говорит. — О, а не слишком ли ты многого просишь? А если я скажу, что не хочу? Тем более, не должна ли ты быть повежливее со мной?       Кисти юноши схватили самые длинные потемневшие пряди и болезненно дёрнули, заставляя их обладательницу буквально столкнуться носами со змеем. — Лучше не играй со мной, я, если ты не забыла, могу с тобой делать всё, что захочу, не испытывай моё терпение.       Губы Курохи колкие, как шипы терновника, впились в мягкие и нежные уста Мари, от чего та вся сжалась в столь болезненно-странных объятьях черноволосого. Он целовал её грубо по-собственнически, его руки отпустили несчастные пряди и опрокинули на кровать тельце, подминая под себя жертву. Клыки царапали губы до крови, руки сжимали до хруста костей столь хрупкие плечи. Она не сбежит от него, Ясный Змей это прекрасно знает, Мари это тоже понимала, и смирение с отчаянием накрывало с новой силой с каждым движением языка демона в её рту. Выхода нет, никто не спасёт. А столько маленькие лодыжки окутывали лозы тёрна, царапая и заражая всё внутри чувством неизбежности. И плодами этого терновника будут не бархатистые ягоды, а будет лишь всепоглощающее отчаянье, которое не излечишь.