Замри, умри, воскресни

— Освободишь? — спросил Готорн, — Чем это он меня? — Бинтами, — весело хмыкнул Чуя. — Бинтованный придурок! — Но-но. Обзывать Осаму моя привилегия… Без ножа не обойтись, — он спрыгнул со стола. Натан стал размышлять, зачем шатену понадобилось ласкать его, возбудился же ведь сам, а теперь… — Он пошел с Ёсано в комнату развлекать ее?! — то ли спрашивая, то ли утверждая, проговорил священник. — А чего ты хотел, чтобы она сейчас верхом на тебе скакала? — Накахара подошёл к нему с ножом и перерезал бинты. — Нет, мне такого счастья не надо. Но почему он так в ней заинтересован? — Потому-что она единственная, кто может меня спасти, если что-то пойдет не так, — они встретились взглядами, — Пойду я сигареты у Осаму в ящиках посмотрю. — Подожди, — Натан удержал его за руку, — Есть и другие способы успокоиться. Иди сюда. Он обнял Чую и прижал к своей груди. «Странно, обнимает Натан, а такое чувство, словно Дазай». И как будто стена между всем миром и ними. Он действительно успокаивается в этом поле уверенности и тепла, в благодарность, целуя Готорна в обнаженную грудь. А Натан пытается понять, что же сотворил с ним Дазай, как он может обнимать Накахару, находится с ним в непосредственной близости и совсем не хотеть его. — Ты одеваться вообще думаешь, или так и будешь ходить обнаженным, всех дразня? — улыбаясь, спрашивает Чуя. — Ой, прости, совсем из головы вылетело, — священник достал боксеры из-под подушки и натянул их на себя, потом надел брюки и застегнул рубашку. — Другое дело, — хмыкнул Чуя. Он скатал футон и без помощи Натана, с лёгкостью опустил его на пол под окно. Готорн подивился силе эспера и поймал себя на мысли, что ему бы хотелось почувствовать эти руки на своем теле. Он хлопнул ресницами, отгоняя мысли как наваждение и проговорил. — Ну что, заглянем в холодильник? По-моему с нас ждут обед. Он открыл холодильник и оба молодых человека склонились к полкам, изучая съестные запасы Осаму. Первое, что бросилось им в глаза, это большая кастрюля с супом. — Что там у него? — Рамен, — ответил Натан, вытаскивая кастрюлю и заглядывая под крышку. Он передал ее Чуе. — Прекрасно, хватит на четверых. Он поставил кастрюлю на плиту и снова вернулся к священнику, выискивающего овощи. Его же интересовала выпивка. Он обнаружил на полке дверцы недопитый дангиндзе и бутылку дорогого вина. Отлично, обе бутылки Накахара поставил на рабочий стол и начал сервировать основной. Натан вытащил на стол варёную фасоль и готовый соус терияки, а также болгарский перец, лук и острый перчик. Мафиози посмотрел на заготовку и облизнулся, священник же вооружился ножом. Чуя поставил на плиту сковородку, добавил в нее масла и, облокотившись на рабочий стол, стал следить за Готорном. Тот быстро управлялся с овощами, и вскоре все было нарезано и отправлено на сковородку. — Мне нравится смотреть, как ты готовишь, — признался Накахара. — А мне нравится, когда ты смотришь, как я готовлю, — улыбнулся Натан, — Так по-домашнему, будто нет ни вражды, ни войны. — Точно. Когда Осаму с Акико вернулись на кухню, рамен был уже в тарелках на столе, вместе с разлитым по стаканам дангиндзе для Дазая и Готорна. Себе и Ёсано Чуя позволил налить красного вина. Натан раскладывал порционно фасоль под соусом терияки, Накахара ставил полные тарелки на стол. Потом они сели напротив детективов и трапеза началась. Ели в тишине, священник старался не поднимать глаз от своей тарелки, а Чуя наоборот пытливо разглядывал парочку напротив. Осаму уверенно встречал взгляд партнёра, а вот Акико смущалась и щеки ее краснели. Парнишка хмыкнул. Рамен практически был съеден и все приступили ко второму, когда Дазай в прямом смысле слова привязался к Готорну. — Натан, твою мать, если ты сейчас суп не доешь, я тебя насильно кормить буду. — Осаму, успокойся. Не в моих правилах набивать желудок, — священник одарил детектива своим серьезным взглядом. — Не заговаривай мне зубы, отче. Ты вообще ничего не ешь, если только Накахару своим взглядом. Чуя придвинул к нему тарелку. — Ешь. Это же Дазай, он не отстанет. — Если я доем весь рамен, то фасоль в меня точно не влезет, — прошептал в ответ Готорн. — Доедай суп, потом что-нибудь придумаем, — Чуя дружески потрепал Натана за плечо. В разговор вмешалась Акико. — Не обижайтесь на Осаму, Готорн. Скорее всего, он боится, что у вас анорексия. — Это что ещё за хрень? — выругался Накахара. — Это, когда голоданием доводят себя до такого сильного истощения, что после него только смерть. У них в Америке, кстати, частое явление. Чуя серьезно посмотрел на Натаниэля. — Нет у меня анорексии, я просто действительно мало ем. А с вами разве можно поесть спокойно?! — он встал и направился со своей тарелкой к раковине. Осаму поднялся со своего места и направился за ним. Когда Натан поставил тарелку на стол рядом с мойкой и повернулся, то столкнулся нос к носу с Дазаем. — Что? — зло спросил священник, детектив в ответ лишь поцеловал его долгим, нежным поцелуем. «Твою мать! Специально целует при Накахаре, что бы нас поссорить», — подумал Готорн, ощущая, как тело тут же отвечает на призыв. И точно, Чуя встал из-за стола и направился в ванную. — Что-то я тоже засиделась у вас, мальчики. Спасибо за гостеприимство, — Акико поднялась со своего места. Детектив, наконец, отлип от священника. — Я провожу тебя, Ёсано. Они медленно вышли в коридор, а затем и на улицу. Натан рванул в ванную вслед за Чуей. Дёрнул ручку двери, конечно, было закрыто. — Накахара, открой. Это Натан. Послышалось, как щёлкнул затвор. Готорн вошёл внутрь, Чуя стоял лицом к раковине и смотрел на вошедшего через зеркало. Священник не знал с чего начать, поэтому просто подошёл и обнял его сзади. — Прости! — Я не хочу слушать ни объяснений, ни оправданий, мне тяжело сейчас. — Давай уедем вдвоем ко мне на родину, Накахара. Будем тихо жить где-нибудь в сельской местности. Заведем маленький приход, нам с тобой хватит, — он повернул Чую к себе лицом. — Во мне живёт бог разрушения, Натан. О какой тихой жизни ты говоришь? Это невозможно. А потом, здесь я стою на страже Йокагамы. И спину одному придурку прикрываю время от времени. — Лучше бы ты этого не делал, он все равно не ценит, а ты в опасности из-за него. — Я готов умереть за Осаму, если понадобится, — серьезно проговорил Чуя, Готорн зарычал от бессилия, — Ну, что ты, успокойся. Все хорошо. Накахара обнял Натана в ответ и тот почувствовал, как ритмично и спокойно бьётся сердце молодого эспера. Господи, сколько терпения ему нужно, идти рука об руку с этим идиотом! Не успел священник упомянуть его в мыслях, как Дазай появился на пороге ванной комнаты. — Готорн, убери руки от Чуи! — Начинается. — Может, хватит? Вы достали меня оба. Чуя оттолкнул Натаниэля, прошел мимо Дазая и хлопнул за собой дверью. Первой мыслью Готорна было идти за ним, но дорогу перегородил Осаму. Его руки легли на плечи и он прижал священника к стенке. — Натан, — в ответ тот залепил детективу звонкую пощечину, — За что? — Ты Накахару обидел, придурок. Он уходит. — Что? — Задержи… Дазай выбежал в коридор, Готорн съехал по стене на пол, он уже знал, что будет дальше. Чуя стоял в наброшенном на плечи пальто перед вешалкой и не мог дотянуться до верхней полки, где лежала его шляпа. Осаму сгреб его в охапку, парень вздрогнул как от удара. — Не уходи. Я не понимаю, что происходит. Честно. — Серьезно, не понимаешь? Дазай, да ты влюблен… в Натана… безумно. — Нет, я тебя люблю, — Осаму повернул Чую к себе лицом, — Черт… Это всё чары оборотня. Как ты устоял? — Натан мой друг. Я же говорил. — Нет, тут другое. Вы просто братья по крови, так сказала Акико. Он чувствует тоже, что и ты. — Значит, он любит тебя в ответ. Пусти, — Накахара попробовал вырваться, не применяя свою суперсилу. — Чуя, я не могу тебя отпустить. Ты моя истинная любовь. Веришь? Нет? — Тогда должен уйти Натан. — Хорошо, я сейчас же отвезу его в агентство. — Нет, он не будет больше ничьим пленником. — Как мы тогда узнаем, кто заказал ему тебя? — Никак. Хватит с него, он итак натерпелся из-за нас… Да отпусти же ты меня, — Накахара с силой толкнул от себя Дазая. Тот разжал руки и выпустил его. — Ладно, делай, как знаешь. Я попросил Акико прислать к нам Рампо. Покумекаем с ним вдвоем, откуда ноги растут. — Вот и правильно… Натан, пойдем, прогуляемся. Готорн появился в дверях ванной и уставился на Чую. Идти ему совершенно не хотелось, но взгляд Накахары был неумолим. Он посмотрел на Дазая, тот стоял к нему боком, сложив на груди руки, и косился в его сторону, но Натан понял, он не вмешается. — Идём, — обречённо бросил священник и направился к выходу. Они вышли вместе и направились по выездной дороге к проезжей части. Оба молчали, у обоих на душе было паршиво, они чувствовали вину друг перед другом и не могли решиться заговорить. Когда главная дорога показалась из-за поворота, Готорн остановил Чую, потянув за пальто. — Ты свободен, Натан. Можешь идти на все четыре стороны, — проговорил тот, одаривая священника строгим взглядом. — Прогоняешь? — Готорн до крови прикусил нижнюю губу. — Отпускаю, — спокойно ответил Чуя, — Неужели тебе самому вся эта ситуация не осточертела? — Я в ней ещё до конца не разобрался. — Что, не понял кто из нас тебе дороже: я или Осаму? — хмыкнул Накахара. — Ты всегда будешь мне дороже, любимый. И мое предложение все ещё в силе. Уйдем вместе? — Я не брошу Дазая, Натан. Он — моя судьба. — Да пойми ты: со мной — жизнь, с ним — смерть. Я спрячу, он — подставит. Не специально, но подставит. — От кого ты меня хочешь защитить? — Чуя прильнул к Готорну, тот зарычал, крепко обнимая парня, — Не скажешь? — Пойми, Накахара, я тоже боюсь. — Тебе такси вызвать? — руки Чуи легли на плечи священника. — Сам справлюсь, — он приник к губам Накахары, целуя долго и страстно. Он хотел, чтобы по припухшим губам Чуи, Дазай понял, что они целовались на прощание. — Прощай, Натан, — Накахара повернулся и медленно пошел обратно к дому. — Береги себя, Чуя, — священник следил за ним взглядом, пока тот не скрылся за ближайшим поворотом.       Он долго так стоял, глядя на опустевшую дорогу, потом рванул следом за Накахарой. — Я должен достучаться хотя бы до Осаму, если Чуя такой упертый.