Превосходя ожидания

Смотреть на две фигуры, радостно удаляющиеся подальше от академии было… забавно. Забавно наверное потому, что одна из них была его соулмейтом, а другая — близким другом, и они шли за ручку, весело болтая о чём-то. Все же, было бы гораздо лучше, если бы соулмейтом Кьёки оказалась Яомомо, та хотя бы приносит другой радость и счастье, ведь у неё это очень даже легко получается. А у него нет. Денки криво усмехается и направляется в общежитие. Странно, что он до сих пор дышит — обычно Каминари руководствуется только эмоциями, и сейчас он чувствует разочарование — настолько сильное, что жить казалось чём-то нереальным. Войдя в общежитие и спешно обходя любой источник коммуникации, Денки широким шагом преодолевает расстояние зала, как тут у лестницы его останавливают обеспокоенные Киришима и Мина. Каминари пытается отшутится и идти дальше, но его друзья как никогда назойливы, почуяв что-то неладное. Даже Бакугоу, проходящий мимо них к себе в комнату прокомментировал «кислое лицо туполицего». Каминари ничего не остаётся, как устало вздохнуть и пригласить друзей в свою комнату. Денки садится на кровать, а друзья располагаются с обеих сторон от него. Никто не может начать разговор и даже Мина молчит, не зная, как его начать. — Так ты расскажешь, что случилось? — Осторожно интересуется Эйджиро после пятиминутной тишины, внимательно вглядываясь в лицо лучшего друга. Денки будто просыпается из сонного омута, когда Ашидо обеспокоенно кладёт руку на его плечо. — Я не хочу, чтобы вы знали подробностей, но… один близкий мне человек узнал то, что я бы хотел скрыть от него. Теперь этот человек избегает меня, а я совсем не знаю, что делать, — Мина и Киришима многозначительно переглядываются. — Ты боишься показаться кому-то глупым, Каминари? — спрашивает Мина, внимательно наблюдая за другом. Какая проблема могла возникнуть у Денки? — Вовсе нет! Если бы это, то я бы и не волновался так. А это другое… — Каминари задумался. — Так сказать, то, что мне бы хотелось скрыть даже от самого себя. — Киришима еле сдерживается, чтобы не спросить, но вовремя получив сильный, еле-еле не доходящий до звания полноценного удара пинок в ребро локтем от Мины, быстро опоминается и собравшись с мыслями, говорит. — В любом случае ты должен поговорить с этим человеком. Объясниться, рассказать. Если этот человек считает тебя близким и для себя, то он примет тебя с твоими недостатками и не перестанет любить, — Денки вздрагивает от этого слова, а затем поднимает взгляд с пола и смотрит на Киришиму. — А если нет? — А если нет, то нифига он не близкий! — вмешивается Мина и раздраженно фыркает. — И вообще я не знаю, какое трусло будет избегать близкого человека, узнав о нем правду! — Ну Мина, тут можно поспорить, все же, правда бывает разной, — не соглашается Киришима, но оказывается перебит своей подругой. — Я считаю, что людей любят за слабости, и нельзя избегать этого. Конфликты неизбежны. В одном я согласна с Киришимой — вам нужно поговорить. Вообще в идеале этот человек должен поговорить с тобой, но раз уж он потуже тебя, то начать должен будешь ты. Сходите куда-то, пообщайтесь наедине. И Денки! Ты не должен так сильно убиваться из-за этого, — Денки криво усмехается, но кивает. Интересно, как бы отреагировала Мина, если бы узнала то, что узнала Джиро? — Я очень виноват перед этим человеком. Перед всеми вами. Перед всеми, кто мне доверяет, черт возьми. Не знаю вообще, кто мне простит такое. Я не достоин этого, ничего не достоин, — горько, безучастно говорит Каминари, будто констатирует всем известные, неоспоримые факты, опустив голову вниз. Его тело сводит мелкая дрожь от беззвучных всхлипов. — Денки… — растроганно произносит Мина. — Это не правда, и ты знаешь это. — Каминари в ответ молчит. — Ты всегда можешь довериться нам. Если тебе нужна наша помощь… чтобы не случилось, ты можешь всегда рассчитывать на нас, мы придумаем уже, как тебе помочь и поддержим, — Киришима подбадривающе хлопает по плечу, а Мина перекидывает руку через плечи Денки и встряхивает его со всем энтузиазмом. — Какой бы ужасной она не была? — Какой бы ужасной она не была. — Но ты не сильно обижайся, если я на эмоциях как-то задену тебя. Кислотой например, — Киришима возмущённо смотрит на Мину и заканчивает за неё. — Мы постараемся помочь тебе. — Спасибо ребят, не знаю, чтобы я делал без вас. Я не вижу никакого смысла в своём существовании, — Денки печально улыбается, и ловит поражённые взгляды друзей. — Бро, всё настолько серьезно? — Тебя Айзава с хентай-мангой спалил? — Киришима и Мина задают оба вопроса одновременно и возмущённо переглядываются. — Это и вправду серьезней, чем если бы меня спалили с хентай-мангой. Во всяком случае, спасибо вам, ребят, — Каминари медленно поднимается с кровати и уже собирается направится к выходу из комнаты, как тут ошарашено останавливается, оказавшись в объятиях Киришимы и Мины. «Совсем не по-мужски» — проносится в голове у парня и он, уже не не сдержавшись, тихо всхлипывает, прошептав «мне страшно». Он чувствует удивление, исходящее от друзей, когда они нерешительно замирают, а затем тепло, исходящее от них же, после короткой паузы сжавших Каминари ещё сильнее. Почему они терпят его? Почему поддерживают? — Все будет хорошо, Камибро, — тихо говорит Мина, обняв со спины уже рыдающего друга. — Мы поможем всем, чем сможем, — вторит ей Эйджиро, насупившись. Что могло так расстроить и сломать его друга, безнадежного оптимиста, который сам кого угодно своей логикой сломает? — Просто будьт-те рядом и верьт-те мне, пожалуйста, — сквозь всхлипы Денки почти молится, чтобы так и было. — Чтобы не случилось. — Чтобы не случилось! — вместе пообещали оба его друга, тревожно переглянувшись. Спустя какое-то время друзья ушли, хотя и предлагали остаться пока Денки не придет в себя окончательно, но тот отказался и сказал, что сегодня же постарается решить свои проблемы и попросил оставить его одного. Мина и Киришима не могли спорить с Каминари и ушли вниз, обещая хранить молчание о проявившейся слабости друга. «Плакать — не стыдно», — сказал Эйджиро перед тем как за ним закрылась дверь. Денки падает на кровать и зарывается лицом в подушку. Тишину в комнате прерывает вибрация телефона и тревожная песенка, сообщающая о новом сообщении, судя по рингтону, с неизвестного номера. Денки кривится и лениво найдя телефон рукой, переворачивается на бок и открывает сообщение. Неизвестный номер — отправить в спам — добавить в Контакты 19:34: Твои друзья такие милашкииии! Будет забавно, если с ними что-то случится ;) Денки замечает сверкание желтых глаз за окном и испуская мученический стон швыряет телефон куда подальше от себя. Как же его раздражает контроль над своей жизнью! Скоро у него начнётся шизофрения из-за этой постоянной слежки. У Каминари нет не то чтобы желания, у него нет даже сил встать с кровати и занавесить окно шторами, специально сделанные плотными и непроницаемыми. Спустя какое-то время, Денки все же встаёт и закрывает окно как можно плотнее, перекрывает вентиляцию коробкой от кроссовок и садится за стул на колесиках рядом с рабочим столом. Может, стоит написать Джиро записку? Каминари задумчиво достаёт из шухляды любимый, сильно погрызенный карандаш неоново-жёлтого цвета и слегка помятый, но стерильно-белый листок. «Привет! Как жизнь? Слушай, я тут хотел поговорить на счёт — » Нет, не так. Денки стирает все написанное и задумчиво грызёт карандаш. «Привет Кьека, я должен сказать тебе кое-что — » Все равно не то! Парень раздраженно сминает листок в мячик и бросает в корзину. Почти попал. Каминари подтягивает колени к груди, все ещё сидя за столом, отталкивается от него ногами и едет в сторону кровати, хватаясь за голову и оттягивая корни волос. Все же, лучше было бы поговорить вживую, но осмелится ли он переступить порог комнаты той, чьё доверие предал? Проблемы набрали слишком огромный оборот, и он даже не знает, что делать. Совесть шепчет, что рано или поздно ему придется страдать снова и он должен закончить все это, поговорить с Джиро, но на практике это куда сложнее, чем в теории. Размышления Денки прерывает слегка неуверенный, стук в дверь. Когда он ничего не отвечает, стук становится громче и раздраженней. У парня даже нет сил ответить и прогнать посетителя. Денки по-прежнему игнорирует стук к себе, впервые не будучи дружелюбным и гостеприимным хозяином, и надеясь, что нежеланный гость уйдёт как можно скорее. Наконец, не вытерпев, Каминари тихо просит уйти человека за дверью и надеется, что от него отстанут. Правда, глаза Денки округляются чуть ли не до размера блюдец и не лезут на лоб, когда он слышит голос последнего человека, который должен был стучать в его комнату. — Открывай уже, я знаю, что ты здесь, Каминари Денки! *** Джиро с раздражением делает глубокий вдох, заставляя себя унять постыдную дрожь перед неизвестностью. Она сжимает кулаки, считая мысленно до десяти, как учили в детстве, и ненавидит себя за такое глупое чувство. В первую очередь она будущая героиня и не должна так себя вести. Иначе как она будет справляться с неприятностями в дальнейшем? Кьёка убеждает себя в том, что сюда она пришла не ради Каминари, а ради правды. Хотя в этом она обманывает себя только наполовину. Джиро пока стучит в дверь раздумывает над тем, что может произойти. Нужно мыслить логически, продумать максимальное количество разнообразных событий, только вот она не может. Паранойя слишком сильно давит на разум, шепча на ухо, что в её жизни появился тот, кто готов продать друзей ради… ради чего там становятся злодеями? Ах-ах, какая жестокая шутка, что она связана с ним жизнью. Хорошо, что только безобидными надписями на теле, не так ли? Кто бы мог подумать, что всеми любимый желтоглазый красавец станет предателем? Джиро быстро прогоняет эти надоедливые мысли. Всё может пройти безобидно, если такое возможно, а может всё пойти наперекосяк. Плохо, слишком плохо, ситуация ей совсем не нравится. Кьёка кусает губы, раздумывая над тем, что будет делать, когда он начнёт ей угрожать. Ситуация будет отвратительной, однако они находятся в общежитии. И если он использует причуду, то это сразу же отразится на электричестве, остальные это заметят и первым делом подумают на него. И, скорее всего, кто-то пойдёт разбираться с ним. Он также может её запугать, ударить небольшим зарядом, намекая, чтобы Джиро держала язык за зубами, даже не смела думать о том, чтобы рассказать об этом кому-нибудь. Но с этим проблем не будет. Это только докажет его причастность к злодейской организации, и она сможет подать какой-то безобидный и незаметный сигнал Яойорозу, чтобы та в свою очередь начала действовать. Крота нужно поймать, даже если он твой твой соулмейт. Даже если это тот, кто тебе нравится. Самое ужасное, что может произойти — драка между ними двумя. Если его отчаяние одержит верх, то она будет для него слишком лёгкой мишенью. Нужно будет действовать быстро. Одно неверное движение и он поджарит её. Если он начнёт нести чушь, то это будет также плохо. Нет, это не заставит её изменить своё мнение. Своему слуху она доверяла всегда. Джиро не знает чего именно ожидать. Он может и напасть, и притворяться, что ничего не знает и не понимает, и… сказать, что в этом не его вина? Ложь, ложь, ложь… будет ли он лгать? Сможет ли она это распознать? Соулмейты это как-то чувствуют? «Ты задавала ненужные вопросы в детстве». Если судьба связала их души непросто так, то… из этого разговора должно что-то выйти. А что если он не по собственному желанию этим занимается? Что если… Но мысли прерывает открывающаяся дверь, и Джиро молча проходит в комнату Каминари, игнорируя слова, которые он успел произнести, и встаёт около рабочего стола, бросив беглый взгляд на разбросанные канцелярские принадлежности. После чего она окидывает взглядом комнату, которая по её мнению была самым настоящим храмом бога беспорядка, если такой вообще существует. Нельзя тянуть время, Кьёка решила перейти сразу к делу. — Надеюсь, что ты достаточно умён, чтобы понять причину моего прихода к тебе, — она скрещивает руки на груди, внимательно наблюдая за движениями одноклассника. — Однако, честно говоря, я сомневаюсь в твоих умственных способностях, поэтому поясню, чтобы не было недопонимания: я знаю, что ты работаешь вместе с злодеями. И сейчас я хочу объяснений. Кьёка напряжённо стоит, готовая к любому исходу действий. Она понимает, что в её положении грубить Каминари довольно опасно, как бы иронично это не звучало. Но это могло бы ускорить процесс. Если она его сможет разозлить, то он на эмоциях может выдать что-то. К тому же, Джиро готова к самому худшему. Они, в конце концов, не в каком-нибудь романтическом фильме или книге, где всё обязательно заканчивается хорошо. Денки растерянно смотрит на Кьеку. Возможно, она подумает, что он растерян потому что знает, что она знает — она же вроде считает его глупым, да? — но ему все равно, действительно все равно, что она так думает о нем, хотя как бы этого не хотелось, её слова действительно всегда больно били по самооценке. Больше всего Каминари боялся услышать от неё едкие слова снова, только вот зная, что на этот раз — заслуженно. Сейчас он боится только того, что она окончательно разочаруется в нем — это добьёт в нем последнее, что осталось от желания жить. Наверное, она боится его — судя по напряжённому виду Кьёки и приготовленного к атаке в любой момент тела, она думает, что он станет нападать на неё, или может, позовёт сообщников, которые притаились по близости? Может, в шкафу, или под кроватью? Не зря же у него такой бардак. Впервые в жизни Каминари осмеливается подумать, что Джиро дура. Хотя, чего он ожидал? Злодей с электрической причудой — это не орешки щёлкать — чего от него ждать? Теперь Джиро наверняка думает, что он прятал свою истинную сущность под личиной простофили. Если так, то все же, частично это правда — прятать сущность одинокого неудачника действительно стало привычкой. А так он вовсе не одинокий, и совсем не неудачник. Дурак, но все же, не настолько несчастный. Денки удивляет то, что обычно прямолинейная Кьёка сейчас не назвала его злодеем напрямую, а сказала, что он с ними сотрудничает. Она сомневается? Или это так, из жалости, ведь его даже злодеем назвать нельзя? Жаль, что он не сильный антагонист, который мог бы и покривляться Кьёке в ответ, а в идеале вообще свалить из страны и жить долго и счастливо, работая электриком. Но Денки — лишь пешка в чьих-то руках, к тому же с добрым сердцем и слабым духом. Ему совершенно не хочется делать Джиро больно, расстраивать её ещё больше. Отвечать колкостью это просто не по-Денковски, не по-мужски, тем более, он сам виноват во всем. Все, на что у Денки есть силы, это принять более или менее приличный вид, опустив ноги на пол, хотя, судя по его самочувствию, выглядит он так же паршиво, наверняка сейчас бледный, как смерть. Каминари поднимает голову и пытается смотреть Кьёке в глаза. Его взгляд послушный, спокойный и слегка печальный. — Хорошо. Ты наверняка не поверишь тому, что я расскажу, и ладно. Я понимаю, что это странно — быть таким неудачником, а ещё доверять злодею это попросту опасно и глупо, но знай, что я не собираюсь тебе врать. И никогда не буду. — Наверное, удивительно слышать такое разнообразие слов от Каминари, учитывая то, с какой интонацией он это говорил. В голосе парня проскакивают нотки усталости и отрешённости. Фраза застыла на несколько секунд в воздухе. Джиро старается в это поверить, она надеется на это. Но увы, Каминари Денки, ты уже обманывал её и остальных долгое время. Вместо этого она ровным тоном произнесла: — Это так мило с твоей стороны, я польщена, — Джиро отводит взгляд в сторону, не желая на него смотреть, хотя это довольно безрассудно на её месте. Одно сейчас её радует — тот хотя бы не притворяется, что ничего не понимает. Однако столь непривычное поведение одноклассника не настораживает, а скорее удивляет. По его виду понятно, что он как-то совсем поник духом, что слишком странно и необычно для Джиро. Он, как минимум, должен вести себя более уверенно или даже агрессивно. Но она быстро прогоняет подобное клише из головы. Каминари снял перед ней свою маску, и первое впечатление несколько… разочаровывает? Или всё же радует? «Брось, Джиро, очередная уловка. Не позволь себя обмануть второй раз», — шепчет тихо-тихо в уши приставучая паника. Многие представляют злодеев либо хладнокровно рассудительными, либо с психическими отклонениями. Второго, к счастью, нет у Каминари. По крайней мере тех, которые заставляют людей идти на безумные поступки. Хотя, тут уже с какой стороны посмотреть. Сейчас Каминари ведёт себя так, словно его всё достало. И из-за этого Джиро хмурится, стараясь не выдавать своё нарастающее раздражение. Посмотрите на него, работает вместе со злодеями, так ещё ведёт себя так, словно его поймали на какой-то глупости, которая не стоит такого внимания и такой бурной реакции. Джиро слишком охвачена своим детским страхом, чтобы заметить несостыковки в некоторых вещах. Также она, например, не думает о том, что это могло быть не по его воле. — Ну, — она возвращает взгляд на него, всё ещё держа скрещенные руки на груди и плотнее сжимая рукава кофты, в которой пришла, чтобы унять иногда пробегающую по телу дрожь. Она намекает Каминари, чтобы тот начал уже что-то говорить. Эта гнетущая атмосфера напрягает и давит. Денки молча рассматривает девушку, а особенно долго всматривается в её лицо, стараясь уловить хоть какую-то эмоцию. Забавно, что она отводит взгляд. Она ведь должна быть уверена в себе, все-таки, она наверняка хочет посадить его за решетку и она на все сто уверена в своей правоте — почему она отводит взгляд? Не верит ему? Боится? Ладно, этого стоило ожидать, но тут есть ещё одна причина. Все же, её явно что-то в нем не устраивает. Наверное, были несколько другие ожидания о Каминари-злодее, возможно, он должен был оказаться загадочным маньяком, или самоуверенным головорезом? Во всяком случае, наверняка такими люди представляют себе злодеев. Забавно, ведь они столько раз сталкивались с представителями злого общества, а поникших злодеев никогда не замечали. Все были настолько увлечены и преданы своему делу, что даже и подумать не могли, что делают что-то не так. По крайней мере, Денки знает только одного, и то с рассказов Мидории. «Не такого злодея себе представляла?» — Денки не осмеливается произнести эту мысль в слух, потому что Кьёка вообще откажется верить хоть во что-либо, а так есть шанс, что она все же чему-то из его слов найдёт оправдание. Хотя, это вряд ли, зная Джиро. Что же, возможно, все ещё можно было бы надеяться на чудо, если бы Денки давно не потерял надежду на удачный для себя исход. — Я начну, только хотел тебя попросить сесть куда-то. Знаешь, это ужасно неловко, общаться с человеком, который стоит, когда ты сидишь. — словив полный недоверия взгляд, Денки устало вздыхает, и увидев, как Кьёка встаёт в стойку, толкает стул на колесиках в её сторону и садится на кровать. Возможно, он лишь пытается найти отговорку чтобы оттянуть разговор на болезненную для него тему, но все же он не врет — ему действительно неловко сидеть, когда она стоит. — Нет, я не собираюсь тебя убивать или делать тебе больно. Вообще использовать причуду не думаю. Если так уж хочешь, то можешь стоять. Ладно. Только не перебивай, пока не закончу. — Каминари делает глубокий вздох и пытается говорить как можно громче и внятнее. Как только Каминари начал свой рассказ, Джиро всё же села на кресло, которое тот любезно толкнул в её сторону. Она хотя бы перестанет чувствовать неприятное ощущение ватных ног. Да и предчувствие у неё совсем нехорошее. Чтобы тот не рассказал — любая версия будет ужасной. — Все это началось довольно давно — ещё прошлой осенью, незадолго после атаки на USJ. Меня поймали приспешники Лиги по дороге в академию, перепутав с Бакугоу, на которого они и были нацелены. Я ещё опоздал в тот день, и меня еле пропустила система внутрь. Меня перехватили, и только в каком-то местном штабе, уже показывая меня Шигараки до них дошло, что я вовсе не Бакугоу. Ну, там Томура начал злится и чуть было не убил тех парней, которые меня туда притащили, но они нашли от меня какую-то пользу… Забавно, правда? Шигараки вспомнил, какой я слабак и решил использовать меня как слабое звено класса. Конечно, не по доброй воле. С помощью шантажа его люди постоянно выуживали из меня информацию, к чему прибегают и до сих пор. Я очень испугался, когда Тога начала называть имена моих близких, и говорить что они сейчас делают. Лига следит за мной, и когда я пытаюсь игнорировать их или спрятаться — Каминари кивнул на вентиляцию, — Они злятся и прибегают к методам по-эффективнее. Помнишь, ты спрашивала, что это за ожоги у меня на запястьях? Даби баловался. — Каминари смотрит на свои руки, криво улыбается, а через секунд десять молчания снова принимает безразличный, усталый вид. Она слушала его внимательно, наблюдая больше за мельчайшими изменениями лица. Когда-то Яойорозу рассказывала основы такой науки, как язык тела, сейчас это невероятно поможет. Если бы Джиро знала больше, чем базовые факты. — Я всех вас подвёл, каждый день из-за меня на кону стоит жизнь моей семьи, моих друзей и твоя собственная. Я просто не знаю, когда я потерял надежду на что-либо. — плечи Денки начали дрожать, как и его руки, а сам Каминари сгорбился. Почему-то в этот момент ему кажется, что за эти минуты он состарился не на одну сотню лет. — Я так надеялся, что все обойдётся… идиот-Каминари, да? Верно подмечаешь. Я очень жалею, что в первый же день не пошёл к Айзаве-сенсею и не рассказал ему все. Раз уж ты все знаешь, то нет смысла скрывать от других, и поэтому я планирую сдаться полиции и героям. А потом умереть от той, или другой стороны. Я буду рад умереть, ведь мое существование приносит только боль и разочарование другим. Тебе в том числе. Мне очень жаль, что тебе достался такой соулмейт, Кьёка. — Денки даже не поворачивает голову в сторону девушки, называя её по имени. В тот момент он чувствует себя ужасно жалко. Как только ужасный и долгий монолог закончился, Джиро произнесла только одну фразу: «Ясно», а после молчала, оставив без внимание тот факт, что Каминари назвал её по имени. Она обдумывала всё, что услышала. Заставили? Это не то, что она думала услышать. Только хорошая ли это новость? Не совсем, у каждой ситуации есть две стороны. Сейчас в ней борются две эмоции — невероятный шок, что злодеи на это пошли, что они часто издевались над ним всё это время, совершенно не боясь за последствия, потому что понимали, что у Каминари кишка тонка рассказать об этом, и оставляли новые и новые шрамы, которые Джиро несомненно замечала, но списывала на тренировки либо с Бакугоу, либо с Киришимой. Каминари, у которого всё это время за солнечной улыбкой скрывалась невыносимая боль, как физическая, так и психологическая. Через что он успел пройти прежде, чем страшная правда открылась? Вторая эмоция — это неожиданная ярость, которая извивается внутри, словно паразит, мешая мыслить здраво. Она начинает крутить на палец наушник, всей душой мечтая, чтобы это был сон. Но на такое рассчитывают только глупцы. Джиро злилась и на Каминари, и на злодеев, и на треклятую жизнь, потому что это чертовски несправедливо. Вот же, лига настолько влиятельна, что может позволить себе слежку за гражданскими? Плюс у них есть сведения о близких Каминари, а значит, вероятнее всего, и о других учениках тоже. Джиро стало ещё хуже от одной этой мысли. Если это так, то Денки может быть далеко не последним шпионом поневоле. Джиро хочет посмотреть в его янтарные глаза, которые совсем недавно горели огнём радости и задорности. Несколько минут назад она видела пустоту, которая больно давила на её бешено бьющееся сердце. — Ты идиот, сам это сейчас понимаешь, — Джиро вскидывает голову, говоря едкие словечки. — Хотя постой, я всё это время ошибалась. Ты неудачник. Каминари, не поднимая головы, молчит, зная, что слышит это заслужено. Хотя, все же, от её слов чертовски обидно. Не то, чтобы Каминари ожидал от неё другой реакции, но можно было бы и проникнуться ситуацией и вытянуть из себя хоть какие-то ободряющие слова. Хм, чтобы он сделал на её месте? «Жертва никогда не виновата», — проносится в её голове. На уроках учителя часто произносили эту фразу, как и множество других. Если кого-то избили, то это вина того, кто напал. Если кто-то мёртв, то это вина убийцы. Жертва на то и жертва, чтобы быть невиновной. В глубине души она хочет согласиться с этим, но неоправданные ожидания мешают, заставляют с недоверием смотреть на того, кто является её соулмейтом. На того, кто сейчас сидит с поникшей головой, на человека, который устал от всех этих хитроумных планов злодеев, который когда-то был обычным мальчишкой, мечтавшим о том, как он станет героем и будет спасать миллион жизней. Грустно ли из-за этого Джиро? Нет, ей больно от того, что тот, кто ей нравился долгое время, втянут в эту сумасшедшую игру. А она невольно стала зрителем всего этого. Если всё это правда, то у Каминари действительно не было выбора. Кьёка сама бы не стала рисковать жизнью родных и других важных для неё людей. И зачем ему сейчас врать, есть ли в этом вообще смысл? И после этого разговора у него будут проблемы. Из-за неё? Чушь. Эти проблемы были у него с самого начала, ровно с того момента, когда он согласился работать на злодеев. Она прекрасно понимает, что сейчас она может лишь предоставить возможность Каминари сознаться самостоятельно, чтобы хоть как-то улучшить его ситуацию. Только вот поможет ли ему это? Поможет ли это тем, кто находится под наблюдением Лиги? — Прямо сейчас ты себя ведёшь настолько жалко, что противно слушать. Я понимаю, что если твои слова правда, то у тебя действительно не было выбора, — она опускает то, что тот мог рассказать об этом с самого начала, потому что почти понимает его причину. — Но не смей сейчас давить на жалость. Это никак тебе не поможет. Джиро замолкает, слыша себя со стороны. Понимает, что сейчас она несправедлива к Каминари, у которого сейчас самое сложное положение за всю жизнь. Она не так умна, как Момо, чтобы за считанные секунды решить проблему, понять наилучший исход событий и произнести те слова, которые так нужны в подобной ситуации. Джиро хочется накричать, срываясь на одноклассника, проклинать проклятые надписи на телах друг друга, совершенно несправедливо проклинать трусость Каминари. Но вместо этого она берёт эмоции под контроль прежде, чем что-то произнести. — Ты жертва обстоятельств, — Джиро говорит это тихо, разочарованно и чувствует себя невероятно странно. Словно в ней фонтан из самых разнообразных эмоций, который перекрыли. Так необычно, что все они вызваны дурачком Каминари, который раньше был шутом для всего класса. — Также ты, несомненно, подорвал моё доверие к тебе, как и доверие остальных. Однако ты обязан понимать, что никто из нас не захочет твоей смерти, как бы ты не поступил. Ты настоящий идиот, раз считаешь, что герои будут желать смерти тому, кто стал жертвой, или позволят убить тебя и твоих родных. Мне жаль, что так вышло, правда. Сейчас ты не должен… — Она тяжело вздыхает, отворачиваясь от Каминари. — Ты не должен смотреть назад, ты должен думать о том, что тебя ждёт дальше. Это мой единственный совет тебе. Как от соулмейта. — Денки, до этого сгорбившийся хуже некуда, поворачивает голову в её сторону и смотрит ей в глаза, удивленно и внимательно, не веря своим ушам. Джиро закрывает глаза и плотно сжимает губы. Действительно ли он был для многих в классе другом? Сейчас это уже неважно, чтобы он не думал обо всех, это уже ничего не решит. Ругаться сейчас тоже не имеет смысла. Сейчас ничего не имеет смысла. Ничего. Ничего, ничего, ничего, ни че го. — И да, Каминари. Я… — Джиро хочет сказать, что тоже сожалеет о том, что они соулмейты, но останавливает себя, потому что боится, что сейчас говорить это будет жестоко даже для неё. В конце концов, она просто разочарованная в судьбе девушка, а не монстр, который готов делать пострадавшему человеку ещё хуже. — Неважно. Я надеюсь, что Айзава-сенсей примет правильное решение и поступит так, как этого требует подобное положение дел, несмотря на то, что он наш классный руководитель. Денки смотрит на Кьёку внимательно, будто изучая и заново знакомясь с ней. Наверное, ей может быть не по себе от его взгляда, и пусть. Чего он не знает о ней? Или знает настолько хорошо, чтобы предугадать любую реакцию? Сказать, что этот разговор не помог ему, ничего не сказать, наоборот — то, что могло показаться Джиро поддержкой, отдавило в нем последнюю каплю каких либо надежд. Да, она говорила вещи толковые, и он действительно дурак, раз так сильно себя загоняет, но её советы казались сейчас бесполезными. Как он может идти вперёд и не обращать внимание на то, что позади? В теории все намного легче, чем в практике. Он разрушил свою жизнь, и теперь она говорит смотреть ему вперёд? Нет, герои не убьют его — его убьёт совесть. Денки был дураком, и дураком останется. Почему всем, кто не участвует в происходящем, кажется, что все таааак просто? Будто он мог в любой момент подойти к Шигараки и сказать: «Хэй, чел, я тут подумал, я больше не хочу помогать вам». Кого-то волнует, чего он хочет? Нет, всем вокруг плевать на него, его мнение и его желания, или их отсутствие. Он всего лишь один из восьми миллиардов несчастных людей, и таких, как он, миллионы. Разве хоть раз спросил кто-то, чего хочет он? «Каминари, а чего ты хочешь больше всего?» «Быть счастливым!» — ответил бы он, не задумываясь не на секунду, как бы банально это не звучало. «А что ты делаешь для этого?» Кьёка кажется очень черствой, и это даже больно, но Денки где-то подсознательно понимает, что это лишь её внешняя оболочка. Это как вершина айсберга, почти полностью спрятанного под водой. На поверхность всплывает лишь маленький кусочек всей сущности. Она говорит лишь часть того, что думает. Правда мягче или жёстче — вот это уже загадка. Но Денки точно знает, что у Джиро доброе сердце, просто спрятанное глубоко внутри за грубой и жесткой оболочкой. Не совсем то — что у Бакугоу — Бакугоу не жесток, он просто невежливый и неотесанный. Странная наверное вышла бы парочка — сухая Кьёка и неудачник Денки. — Джиро, ты…невероятная, — Каминари говорит это с какой-то странной умиротворенностью на лице, и под словом «невероятная» подразумевает не только выносливость, отвагу и доброту девушки. Он подразумевает её отличительные черты — непоколебимость, её умение держать эмоции на ключе и маска пренебрежительности ко всему, что её раздражает. Все же, невероятный не означает «выдающийся». Невероятный означает «нереальный», и даже в какой-то степени, «неправдоподобный». Он знает, что у Джиро нет плохих намерений, что её действия объяснимы логикой, что она хочет в какой-то степени помочь ему, но легче от этого не становится. — И очень забавная. — Ведь она хочет сделать как лучше, а лучше не становится. И Денки начинает тихо смеяться, несмотря на обстоятельства, всю абсурдность ситуации, на изумленный взгляд Кьёки. Пусть посчитает его сумасшедшим — она хотела, чтобы он не давил на жалость, чтобы не был таким никчёмным мусором. Она разочарована в нем. У Денки начинается истерика. Столь резкая смена настроения одноклассника несколько пугает. Даже не несколько, а довольно сильно, поскольку несколько минут назад он говорил о смерти, как о чём-то довольно очевидным. Словно это единственный верный выход из его ситуации. По коже пробегают мурашки. «Только не делай глупости, пожалуйста», — мысленно молится Кьёка, не позволяя себе показать это внешне. В голове представляется ужасная картина того, что Денки мёртв. Но самое ужасное, что это он сам сделал. Нет, нет, нет, нет… Чем больше думаешь над этим, тем больше фантазируешь и беспокоишься о человеке, который сейчас этого не заслуживает. Нет, всё-таки каждый имеет право быть выслушан и в нужном случае успокоен. Наоборот, Денки тот, кому сейчас нужна поддержка. Джиро понимает, что ей необходимо собраться. Если судить по словам Каминари, то подобное «сотрудничество» длится уже приличное количество времени, а значит, что встречи были столь искусно скрыты, что даже учителя не замечали в этом что-то странное. Либо Лига стала вести себя слишком смело, либо кто-то из них начал позволять себе слишком многое. Либо просто неудачное совпадение. Джиро судит сейчас с практической точки зрения, мало думая о чувствах. Ни Каминари, ни своих, ни чужих. Она боится того, что из всего этого выйдет в ближайшие дни. Она смотрит на него, фыркая при последнем предложении, но не может скрыть легкую улыбку, которая появилась на её лице. — Сам бы знал, каким ты забавным бываешь, — едко подмечает Джиро, после чего резко замолкает от того, что позволила себе такую вольность, или от того, что Каминари начал резко нервно смеяться. И что прикажете делать в такой ситуации? Для Кьёки Каминари был одним из лучших. Он был тем лучом света, который приносил в класс что-то радостное и забавное, не давая окончательно впасть в уныние из-за очередного неудачного теста. Он с сияющей улыбкой показывал Кьёке свои минимальные баллы и говорил, что её результат не так плох, как его. Джиро была тогда ему благодарна, хотя после этого всё же просила Момо помочь разобраться с трудной темой. Даже все эти дурацкие и совсем несмешные шутки были для неё забавными, и она тихо смеялась себе под нос. Несмотря на всю его легкомысленность, он хороший друг. И не только Джиро это подтвердит, но и многие в классе. Однако перед ней сейчас сидит разбитый в дребезги подросток, который не заслужил эту судьбу. Джиро не может его винить в том, что он помогал злодеям, потому что не его это был выбор. Она не могла просто взять и отвернуться от него, потому что это будет нечестно по отношению к нему. И сейчас у того начинается истерика, поэтому Джиро позволяет себе смягчится и пересмотреть свои приоритеты. Она берёт свою гордость в руки и засовывает в самый дальний шкаф, потому что сейчас не та ситуация, где это нужно. — Ладно, может я звучала немного грубо несколько минут назад, но сейчас ты можешь выговорится, сказать что угодно, я не буду тебя сейчас осуждать. Ради бога, только успокойся, — Возможно последнее предложение было лишним, поэтому Джиро хмурится, решаясь как-то сгладить резкое высказывание. Она наклоняется чуть вперёд и заглядывает в чужие потускневшие от безысходности глаза. — Каминари, ты не один. Чтобы ты не натворил, через что бы ты не прошёл, от тебя не отвернутся окончательно. Джиро замолкает, не зная, солгала ли или нет. Она опускает, что месяц, а может и больше, он проведёт под пристальным наблюдением полиции и про-героев. Опускает, что ей всё это время будет страшно за него, что он опустит руки окончательно, что его найдут злодеи. Ей страшно за него. Каминари пытается успокоится, ответить Джиро на её слова, сказать что-то, или оспорить то, что он не останется один, если и так был таким все это время, но сил на это просто нет, ведь лучше всяких слов говорят слёзы, показывающие то, что он не может сказать словами. Джиро лишь плотнее сжимает губы, образовывая тонкую полосочку, а лицо постепенно начинает сильнее бледнеть от такой реакции одноклассника. Она никогда не видела людей, которые давали волю эмоциям и плакали у всех на виду, показывая свою слабость. Ну, кроме Мидории разве что, но там и ситуация иная, он-то плакал в основном от счастья. А здесь словно дождевые тучи заслонили собой яркое солнце, которое всё это время освещало мир, в котором жил Денки. Ужасно невыносимо наблюдать за этим. И Джиро яро верила в тот момент, что ей очень неуютно не из-за того, что человек показывает в не лучшем свете, а из-за того, что он очень дорог для неё. Наблюдать за страданиями близких людей — настоящая пытка. Но не столь ужасная, как для него, нужно признать. Будь на месте Кьёки кто-то иной, то он сразу же заключил Каминари в тёплые объятия, прижимал к себе, стал бы гладить того по волосам и успокаивать, шептать на ухо, что всё образуется, что его поймут и примут любого, что его спасут, вытащат из пучины отчаяния, в котором он сейчас погряз. Но Джиро никогда не бывала в такой ситуации, ей крайне неловко это делать, она боится, что сделает только хуже сейчас. Но и смотреть на это спокойно она не уже может. Сама того не замечая, она встаёт со стула и молча подходит к Каминари, словно боится спугнуть, хоть понимает, что он навряд ли заметит, потому что ему всё равно сейчас. И как только расстояние достаточно близкое, она присаживается на корточки и не перебивает, позволяя ему выплакаться, выпустить часть своих эмоций, одновременно боясь до него как-то дотронуться. Быть рядом, так обычно делают в такие моменты? Сейчас Джиро его не осуждает, она принимает эти мучительные для своих ушей рыдания. Денки рыдает, пытаясь стереть с лица всё наступающие и наступающие слёзы. Нет, он сдерживался слишком долго, слишком долго скрывал свои настоящие эмоции, слишком долго носил маску счастья. Каминари лихорадочно думает, что плакать перед девушкой совсем некрасиво, и пытается успокоится, но получается, у него, если честно, так себе. Он пытается считать до двадцати, застыдить себя мыслями о том, что Джиро разочаруется в нем ещё больше, если он продолжит так себя вести. Нет, она не должна переживать за него, и будет только хуже, если он скажет все, что думает и все, что чувствует, ведь он только снова начнёт плакать и все опять испортит. Но Кьёка просит… Наверное, больше для него, чем для себя. Денки порывисто вздыхает и пытается успокоиться, как минимум, прекратить этот позор, но чувствует, что в нем все закипает, голову разрывает от отчаянных мыслей и все, что он может, это сказать: — Я устал. И отключится сразу после этого. Всего два слова срываются с его губ после плача, а затем он резко затихает, медленно падая на кровать. Джиро изначально испугалась, что с ним что-то не так, но после резкого рывка, благодаря которому она оказывается рядом, она поняла, что тот просто потерял сознание. — Боже, Каминари, — проговаривает она без какой-либо злобы. Она, усаживаясь рядом и молча смотрит в его красное лицо. Джиро хочет вернуться в те моменты, когда они вместе шутили, веселились и просто общались на самые разные темы, лишь бы не быть сейчас здесь, решать эту проблему. Вернуться в то время, когда всё было нормально, когда его ещё не схватили. Но быстро прерывает эти жалобные мысли, сосредотачиваясь на настоящем. В чём смысл этих желаний, если они никогда не исполнятся? Она просидела так где-то минуту, приводя все свои мысли в порядок. После чего Джиро устало вздыхает, что-то проговаривает себе под нос и укладывает Каминари на кровать в более удобную позу — насколько это возможно для её сил — и накидывает на него край одеяла, задаваясь вопросом: «Зачем?» Ответ оказался слишком простой и даже ожидаемый: «Я не могу оставить его так, единственное, что я могу сделать — хотя бы нормально уложить спать». Виной такой доброте то, что они соулмейты? Какая ирония. Удостоверившись, что Каминари находится в отключке в удобном и тёплом положении, Джиро пересела на край кровати, бросив обеспокоенный взгляд на лицо одноклассника, который затем поспешно отвела. Чтобы он не натворил глупостей, она решила остаться в его комнате. Нужно занять себя как-то всё это время и отогнать мрачные мысли, поэтому она решила рассмотреть чужую комнату. Сколько же у него барахла, как же в его духе. *** Каминари будит головная боль, просто разрывающая на части. Денки поднимает голову и удивленно обнаруживает Кьёку, сидящую рядом, и пока не заметившую то, что он проснулся, потому что, кажется, она сама заснула. В голову приходит мысль о том, что нужно разбудить Джиро и спросить что она тут делает, но Денки прекрасно помнит то, что было до того, как он, видимо, отключился. Все же, в этом случае тоже стоило бы спросить у неё тот же вопрос, ведь Денки помнит, что он наговорил. Бросив взгляд на настольные часы, Денки удивляется ещё раз. Половина третьего. Весьма иронично. Денки садится в постели максимально осторожно, чтобы не потревожить явно уставшую от всего Джиро, и думает, что он будет делать, когда она проснётся. Сейчас, несмотря на головные боли, Денки чувствует себя трезвым, и ему кажется, что он в довольно-таки адекватном состоянии, чтобы смочь проанализировать ситуацию и выбрать лучший вариант следующих действий. Он точно помнит, как вёл себя, и точно знает, что это недопустимо. Он точно извинится перед Кьёкой за такое поведение. К сожалению, с её памяти ничего стереть нельзя, и это Каминари сейчас выбешивает. Выбешивает тот Каминари, который пару часов назад рыдал. При ней. Несмотря на это, Денки не жалеет о том, что рассказал Кьёке о всем. Лучше она узнаёт это от него, чем от кого-то ещё. В том, что кто-то ещё об этом что-то скажет, сомнений у Каминари не было — завтра, а точнее сегодня же он прийдет к Айзаве-сенсею перед уроками и расскажет все, как есть, во всех подробностях, из событий упуская лишь сегодняшнюю ночь. От рассуждений парня отвлекает голова, склонившаяся на его плечо, и заставившая его невольно вздрогнуть. Денки почувствовал, как Джиро прислонилась к нему — и чуть ли не удивлено охнул, но его сдержал факт того, что Кьёка спит. Парень пытается как можно удобнее для Джиро согнуться, чтобы ей было комфортно. Конечно, не будь она спящей, она бы в жизни к нему так не прислонилась — теперь уж точно. Единственным, что волнует сейчас Денки, была вовсе не его жизнь, а реакция на его подпольную работу семьи, друзей, общества. Её реакция, в первую очередь. Денки понимает, что когда люди устают, они становятся более искренними, но даже при таких обстоятельствах Кьёка была до последнего момента холодна, и это его ранит. А чего ему ещё ожидать с такой историей? Точно не объятий. Одно только удивляет его в этой ситуации — что Джиро не ушла к себе в комнату, а осталась здесь, с ним. Может, она думала, что сейчас откуда-то вылезут приспешники Лиги и зарежут его? В принципе, вполне может быть, ведь, в чем со временем удостоверился Денки, Лига найдёт его везде. Или может, Джиро боялась что он разыграл эту сцену наоборот, чтобы дать шанс злодеям провернуть что-то? Нет, это вряд ли, ведь, судя по эмоциональной как для неё реакции Джиро на его слова и эмоции, она ему верит. Значит, она хотела закончить разговор и осталась ждать, пока он не проснётся? Этот вариант кажется Каминари и разумным и глупым одновременно. Разумным, потому что именно так принято решать проблемы у настоящих героев, идя до конца, а глупо, потому что он этого не заслуживает. Сейчас Денки жалеет, что он наговорил всё Джиро только потому, что наговорил слишком много, и все его слова были правдой. Ей не нужно было это знать, не нужно было получать почву для волнений — ведь Джиро все же не камень, и что-то она то чувствует, не нужно было разрешать ему выговорится, тем самым просто дав свободу чувствам, не нужно было становится в её глазах ещё жальче. Несмотря на это, Денки чувствует некое облегчение от того, что позволил всем своим эмоциям вырваться наружу. Порой, когда накапливается слишком много проблем и эмоций, а деть их некуда, они имеют свойство накапливаться. Это похоже на метафору с переполненным водой сосудом — когда составляющего слишком много, сосуд или лопает, или вода выливается через верх. Денки кажется, что он пережил и то, и другое, но, как ни странно, сейчас он чувствует себя более спокойно. Из раздумий Каминари выводит фраза со стороны уже, как оказывается, не спящей Кьёки. — Надеюсь, что ты успокоился. Она резко отстраняется от него, убирая пряди волос, которые упали на лоб во время сна. В конце концов, организм дал о себе знать, и Джиро погрузилась в сновидения, в которых не видела ничего, кроме пугающей пустоты. И когда она только открыла глаза, то несколько секунд пребывала в растерянности от того, что не совсем понимала, где находится, и почему так неприятно болит шея. Но быстро пришла в себя и сообразила, что находится не у себя, а её голова… Что ж, её голова лежала на чужом плече, что объясняло бешеное грохотание, которое она услышала. Оказалось, что она проснулась из-за быстро бьющегося сердца Каминари, которое также стало причиной того, что её собственное сердце начало стучать сильнее. Джиро бы могла подумать, что их сердца бьются в унисон, идеально дополняя друг друга, но, к сожалению, она не была способна на такую романтическую мысль. Она устала, вымотана морально настолько, что всё же предпочла бы уйти к себе и забыться, но понимала, что сейчас так нельзя. Иначе бы Айзава-сенсей, да и другие учителя, огорчились её поступком. Честно говоря, она сама бы потом жалела об этом. — У меня вот шея затекла, — она машинально потирает шею, всё ещё не смотря на одноклассника. Забавно, что первое о чём она завела разговор — шея. Уход ли это от главной проблемы или очередное эгоистичное высказывание, чтобы привлечь к себе внимание? Джиро удивляется тому, насколько она разговорчива и списывает всё на то, что хочет сгладить гнетущую тишину и как-то разрядить атмосферу. Совсем на неё не похоже. В любом случае, она здесь и продолжение разговора неизбежно, ведь нельзя делать вид, что всё нормально, даже если хочется. Как бы ей не хотелось вновь это обсуждать и думать об этом, ей придётся. Не потому, что она себя заставляет или это долг любого героя (помочь нуждающемуся), а потому, что ей нравится Каминари, а отпускать его вот так просто она не желает, даже если это необходимо. Кьёка вспоминает слова Момо, что нужно поговорить по душам. Она всегда следует советам подруги, потому что они часто оказываются правильными, ведь Яойорозу невероятно умна и добра к людям, так же общаться с другими ей гораздо проще, чем Джиро. Это одна из причин, по которой Кьёка осталась: нужно поговорить в спокойной обстановке, чтобы понять и принять друг друга такими, какими они являются на самом деле. Этот разговор всё равно рано или поздно бы произошёл. Джиро отгоняет остатки сна, зевая и прикрывая ладонью рот, а затем поворачивается со спокойным лицом к Каминари. — Выглядишь лучше, — и это её радовало. — Спасибо, — Денки неловко тупит взгляд, не зная, что ещё можно на это ответить. Вся храбрость и уверенность в себе испаряются, как только он опять слышит её голос. Смотреть ей в глаза теперь кажется чём-то подлым. Проходит минута, две, три, а в комнате все ещё тихо — Денки не может перестать думать об этом, и его это даже как-то раздражает. Правда, где-то в душе эта тишина кажется благословением — Джиро не давит на него, пока он думает, как начать с ней разговор. Только сейчас Каминари чувствует, как бешено колотится его сердце, и этот факт его даже порадовал, ведь, если сердце бьется, это значит, что он ещё жив. Может видеть, слышать, думать, любить. Эти факты приободрили Денки: все же, он должен использовать каждый момент, пока дышит, должен говорить то, что думает, он просто не может больше тратить жизнь в пустую, он больше не может портить её другим. Задумываясь и оглядываясь на жизнь, Каминари понимает, что упустил слишком много, и этот факт его сильно угнетает. Почему он только сейчас понимает, сколько мог и может сделать? Денки пытается прогнать эту обвиняющую его мысль из головы. Уж лучше, что он вспомнил об этом сейчас, а не на допросе в полицейском участке или при смерти. И несмотря на то, что жить как обычному ученику академии Юэй ему осталось лишь несколько часов, эти несколько часов он проведёт с пользой. Каминари делает глубокий вдох, поворачивает голову в сторону Кьёки и пытается начать разговор: — Я хотел извинится за вчерашнее… — Денки останавливается, переводит взгляд с пола на лицо Джиро и обратно и спустя пару секунд добавляет, — за все. Мне очень жаль, что тебе пришлось столкнуться со всем этим. И мне стыдно. Правда, мне очень стыдно за то, каким дураком я был все это время. Мне стыдно, что я заплакал при тебе вчера — наверное, теперь ты не знаешь, кому ещё можно доверять, но к счастью, не все люди такие идиоты как я: часть из них в ловушки не попадает, другая — не попадается. Мне жаль за вчерашнее поведение, но я благодарен тебе, что ты выслушала и осталась здесь. Знаешь, порой ты казалась мне жестокой, но на самом деле все это время жестоким был я, когда медленно отравлял твою жизнь. Я не уверен, возможно ли это, но я прошу тебя простить мне всё. Если я сделал твоё существование адом — прости, это совсем не то, чего я хотел для тебя. Сегодня перед уроками я пойду к Айзаве-сенсею и все расскажу. Все, за исключением этой ночи. Я предоставлю свою жизнь в чужие руки, и наверное, так будет правильно. Ведь как там было сказано? Не помню, но в любом случае, я буду рад это сделать, потому что скорее всего, перестану омрачать множество жизней. Мне неприятно думать о том, что мы можем не увидится больше, но наверное, так будет лучше для тебя и для всех. Ты чудесная, Кьёка, и ты действительно заслуживаешь лучшего. — и смотря на неё, он улыбается ей, пытаясь прибодрить и себя. Лицо его яснеет от той мысли, что все не зря. Долгий и столь искренний монолог Каминари трогает её, но одновременно пугает: насколько же он отчаялся и насколько же он сейчас не верит в себя. Однако Джиро прекрасно понимает его, не перебивает, только внимательно смотрит на него. — Дурак, — добродушно качает головой Кьёка, после чего устало вздыхает. — Никому ты жизнь не испортил. Не пойми меня неправильно, но мне правда неприятна вся эта ситуация, но я тебя не виню, не могу. Она не хочет говорить о том, что будет дальше. Не знает, что будет происходить внутри класса, как на это отреагируют злодеи, что они предпримут, чтобы избавиться от разочаровавшей их игрушки. Что будет в самой академии, смогут ли они все после такого шока продолжать нормально учиться? Или же Айзава-сенсей не станет распространять эту информацию? Но весь класс обязан знать. Вопросы будут, и их будет огромное множество. Кьёка начала крутить свой наушник. — Честно говоря, когда я увидела свою метку соулмейта, то обрадовалась, — она фыркает, отводя взгляд в сторону. — Не думай о себе слишком много, просто мне действительно с тобой приятно проводить время, а раз ты оказался моим соулмейтом, то это даже к лучшему. Однако, когда я услышала тот самый разговор, то внутри меня всё оборвалось. Может на меня это было совсем непохоже тогда, но я сильно испугалась, стала переживать и накручивать на себя и на тебя. Мой худший детский кошмар стал явью, от этого я не могла мыслить ясно и рассудительно. И я не могла поверить, что ты… — Мерзкое слово, которое крутилось всё время в голове. Она вновь перевела взгляд на него. — Предатель. Но так оно и оказалось. Однако вновь оглядываясь на всю эту ситуацию, я понимаю, что в этой ситуации не мне хуже всего, а тебе. И всё, что увидела несколько часов назад… Это твои чувства и эмоции, ты не должен их стыдиться, потому что именно это делает тебя человеком, личностью, тем, кто ты есть. Это делает тебя настоящим, а не фальшивкой. Джиро замолкает, оставляя в покое наушник. — Не думай, что мы тебя будем ненавидеть до конца своих дней, — Джиро сглатывает, несколько раз барабанит пальцами руки по одеялу, а затем в нерешительности кладёт свою ладонь на чужую. — Денки, я хочу верить, что твои эмоции и чувства ко всем всё это время были искренними. И единственное, чего я сейчас хочу — правосудия. Давно пора заняться этими злодеями и загнать их в Тартар. Денки, до этого внимательно слушавший Кьёку, смотря куда-то в пол, вздрагивает, когда она называет его по имени, и ошарашено смотрит на руку поверх своей. Сказать, что он удивлён, это ничего не сказать, ведь Джиро превращается из сухой и сдержанной в сострадательную и милосердную, и Каминари даже не знает, как на это реагировать. Джиро вовсе не сказала, что он не виноват, и если честно, она была права — все же, Денки в любое время мог подойди к кому-то из взрослых и рассказать все, что с ним приключилось, но вместо этого он молчал, скрывал все за маской беспечности и держал при себе все свои дела. Он глупый, но несмотря на это, она прощает его, как он может судить по её словам. Она хочет поддержать его, она говорит ему, что с ним приятно проводить время, что плакать это нормально, что он что она хочет доверять ему, хочет помочь. А потом ещё и берет за руку, чтобы поддержать. Она принимает его таким, каким он есть, со всеми глупостями и проблемами, она хочет помочь. Совсем не по-джировски, да? Денки всхлипывает, и по инерции зажмуривается, чтобы сдержать сантименты, но вспомнив слова Джиро, перестаёт это делать, дав волю эмоциям. Каминари поворачивается лицом к Кьёке и к её удивлению, он улыбается — лучисто и искренне, с наполненными слезами глазами. — С-спасибо, я правда не заслуживаю эт-того, — его голос дрожит, и он даже не пытается совладать эмоциями, которые так и льются через край. Кажется, что недавнего спокойствия и след простыл. Денки смотрит в её глаза, пока его ладонь сначала осторожно, будто боясь спугнуть, переворачивается ладошкой к верху, но потом все увереннее переплетает пальцы с чужой, но такой тёплой и родной, её рукой. Ему хочется обнять Кьёку, прижать к себе и никогда не отпускать — но он слишком уважает её, чтобы сделать что либо, от чего ей будет неприятно или неловко. Кажется, она совсем не против того, чтобы он чуть-чуть подержал её за руку, и Каминари кажется, что всё, что это всё, что ему нужно. Слёзы текут одна за другой, но Денки всё равно — всё его внимание, его существование и мысли занимает Джиро. — Но ты можешь мне верить. И все чувства, которые я испытываю к тебе, семье, друзьям, врагам — настоящие. Я по-настоящему уважаю героев, по-настоящему ненавижу злодеев, по-настоящему ценю своих одноклассников и друзей, и по-настоящему влюблён в своего соулмейта. — Денки краснеет и на секунду отводит взгляд, теперь чувствуя себя неловко. Это он что, только что признался что-ли? Этот смелый поступок вовсе не входил в его планы. Обескураженный вид Джиро совсем не придаёт сил продолжать свой небольшой монолог, и Денки, смущенно почесав свободной рукой за затылком, тихо добавляет, — А ещё я по настоящему дурак. Джиро лишь хлопает глазами, позволяя себя держать за руку и краснея сильнее и сильнее, а её тело резко напряглось от такого внезапного заявления, а глаза невольно начинают смотреть в пол. Когда их разговор успел перейти в такие сантименты, из-за которых Каминари ляпнул признание в любви к… ней? Джиро могла поклясться, что в тот момент она потерялась, отрицая тот факт, что именно она его соулмейт, словно напуганная девочка, которая боится, что её разыгрывают и после захотят посмеяться над ней. Но, конечно, она не настолько глупа, чтобы отрицать очевидное. Раз Каминари сказал это, значит так оно и есть, учитывая все обстоятельства и его искренность. Этот день удивлял Джиро всё больше и больше, открывая всё больше тайн и секретов, которые хранят в себе люди, а именно они вдвоём. Ей было приятно это слышать настолько же сильно, насколько она сейчас чувствует себя неловко. Она была готова принять его слёзы, готова была посидеть рядом, выслушать всё что угодно, но любовь — последнее, что было в её мыслях. Последнее потому, что она не думала, что до этого вообще дойдёт. Она понимает, что оставить его слова без внимания она не может, потому что знает, что он хочет услышать что-то в ответ, хочет узнать её мнение на этот счёт и увидеть, услышать реакцию. И честно говоря, она сама хотела бы поговорить на эту тему, хоть старательно избегала её на посиделках у Хагакуре, ссылаясь на то, что ей не интересны отношения и важнее всего сейчас — стать настоящим героем. И тогда она лгала абсолютно всем, начиная от лучшей подруги и заканчивая самой собой. Джиро принимала тот факт, что Каминари был для неё симпатичен во многих смыслах, но не позволяла себе это как-то проявлять, ей нужно было разобраться с этим: понять он просто друг или что-то нечто большее. Однако её крайне удивляло, что именно Каминари сделал первый шаг, хоть и осознавала, что его высказывание было на эмоциях, которые он не мог контролировать. Как бы приятно ей не было, она ощущала печаль, потому что они открылись друг другу сейчас, в этой ситуации. Она огорчалась, что после этого разговора они не смогут увидеть друг друга долгое время, однако это не страшно. Они разойдутся на прелестной ноте, которая будет преследовать Джиро в дальнейшем, как приятное воспоминание. Джиро поднимает свой взгляд и добродушно улыбается, чуть хихикая и делая вид, что подобный разговор это что-то обыденное, тянет свободную руку к голове Каминари, чтобы потрепать его растрёпанные волосы. — Я не отрицаю, что ты полный дурак, — она смотрит вновь в заплаканное лицо одноклассника, стараясь проговорить всё без тени волнения, но сейчас у неё это получается плохо. — Мне тоже нравится мой соулмейт и я рада, что он сейчас честен со мной. Джиро убирает руку с чужой головы и старается не отводить взгляд в сторону, а проклятые наушники выдают её эмоции и смущение, которое она сейчас испытывает, они касаются её щек, словно руки, которые хотят скрыть яркий румянец на щеках, поэтому Кьёка быстрым движением свободной руки убирает их с лица, успокаивая саму себя этим движением. И сейчас ей не страшно, что перед ней сидит тот, кто передавал информацию злодеям. Именно из-за этого Кьёка чувствует себя глупо и безрассудно. Ей кажется, что её будто заменили, потому что ей сейчас не хочется подкалывать Каминари, не хочется как-то резко отвечать, а хочется просто посидеть вместе, не задумываясь о плохом. Джиро сейчас так наивна, добродушна и глупа, что потом ей станет тошно от самой себя. Эмоции перемешиваются на лице Каминари. Удивление, радость, грусть, интерес и смущение — чего только нет в этом потоке! Кьёка смущена, и это редчайшая для неё эмоция, и Денки невольно засматривается на неё, чтобы запечатлить эти мгновения в памяти. Она не грубит ему (идиот не считается), она не подкалывает. Просто вываливает шокирующую правду. Та же тупит взгляд на пол. Он удивлён, потому что не знал что Кьёке вообще может кто-то нравится — она совсем не смахивала на человека, который может испытывать слабость к другому человеку, а если даже и может, то точно не к такому, как он, глупому идиоту Денки. Парень поспешно глотает ртом воздух и неловко отводит взгляд в сторону — он ведёт себя совсем неподобающе, потому что понимает, что Кьёка также смущена, как и он, а своим неуверенным видом он только подрывает её настрой, вон — уже даже руку забрала, так раскраснелась! В то же время, Денки радостно — он хочет расцеловать Кьёку и крепко прижать к себе, потому что его чувства взаимны, но с трудом сдерживает эмоции в себе, потому что на смену радости приходит горькое разочарование — тот факт, что он потерял столько времени, которое мог провести с Джиро вместе, и тот факт, что он ещё не скоро сможет сделать это, сильно огорчили Каминари. Если бы он только знал, он бы обязательно использовал бы время, чтобы быть с Джиро раньше! Хотя, наверное, её реакция на его злодейское эго была бы хуже и им обоим было бы больнее. Он надеется, что Джиро действительно верит ему и хочет доверять. Ему стоит перестать зацикливаться на прошлом и жить настоящим. Денки утешает мысль про то, что ему захочется вернуться, несмотря на любые наказания и приговоры, вернуться, чтобы увидеть её, знать, что она примет его, что она будет рада ему. Остаётся только надеяться, что Кьёка его дождётся. Денки робко, но ласково проводит по щеке Джиро, которая выглядит тоскливо и которую очень хочется приободрить. Каминари осторожно пододвигается к девушке поближе и прислоняется своим лбом к её. Поскольку Денки выше Джиро, это выглядит достаточно забавно, но чувствует он себя невероятно особенно. Он прикрывает глаза, чувствуя её дыхание на своём лице, глубоко вздыхает и тихо произносит: — Возможно, я и идиот, но сегодня самый счастливый идиот на свете, — Каминари открывает глаза и улыбаясь, смотрит в те, что горят напротив. Все же, они с Кьёкой очень разные люди, даже сложно поверить, что родственные души. Но в чём-то точно похожи — оба не верят в предназначение и глупо влюбленны в своего странного соулмейта, который иногда удивляет и доставляет много хлопот. Денки до сих пор считает матушку-судьбу сумасшедшей, но точно уверен в одном: она знает, что делает. А ещё уверен в том, что ему ужасно повезло с соулмейтом. Денки совсем не тот человек, который верит в удачу и везение, но в этом случае можно сделать исключение. — Твой счастливый идиот. Столь неожиданная близость друг к другу, изначально пугает Кьёку, а наушники как по рефлексу уже поднимаются в воздух и норовят ударить, благо она успевает остановиться. Она никогда бы не позволила кому-то подойти так близко, а уж тем более кому-то касаться её лица. И прямо сейчас, когда расстояние между ними столь мало, что она ощущает тепло от его дыхания, она крепко сжимает одеяло, от неловкости и беззащитности. При других обстоятельствах она сразу ткнула бы Каминари штекером в глаз и выслушивала бы его нытьё после этого. Не то чтобы ей сейчас это не хочется, просто она сама позволила, чтобы атмосфера в комнате стала именно такой, а Каминари всего лишь хочет как лучше. Только вот для неё это совсем непривычно. Приятно слышать такие слова со стороны. Ей хочется прямо сейчас обвить его шею своими тонкими руками, положить голову на его плечо и слушать чужое сердцебиение. Очень романтично, очень сентиментально и очень непохоже на неё. — Рада, что ты догадался самостоятельно, — она с улыбкой его подкалывает, прикрывая глаза. Хорошо, что у него мрачное настроение пропало. И её взгляд становится немного грустнее, как бы Джиро не старалась скрывать это, но прямо сейчас она слишком устала морально. Как жаль, что после того, как они открылись друг другу, то им придётся разделиться на долгое время. Кьёка не знала, как будет вести себя в первое время, что она подумает в классе, когда повернёт голову и увидит, что Каминари не сидит рядом за партой и что-то калякает в тетрадь. Эта мысль обжигала, однако не убивала до конца. Джиро не верит в эзотерику, часто смеётся с Хагакуре, которая верит в гороскоп и каждый день читает предсказания для каждой девочки в 1-А классе и другим желающим, что уже говорить о нити судьбы, которая для всех предопределена уже давно? Единственное, во что Джиро верила — спасибо слишком романтизированным рассказам родителей — с самого детства: связь соулмейтов, благодаря которой они сидят друг напротив друга и рассказывают то, о чём в обычные дни никогда не заговорили бы даже при сильном желании. Если судьба действительно решила их связать таким образом, то они смогут вновь пересечься. Когда это будет, а главное: что они будут делать дальше? Впрочем, какая сейчас разница? Джиро прекрасно осознавала, что эта ночь станет последней перед тем, как Каминари придётся отдать свою жизнь в другие руки. Завтра его заберут в полицию или в специальное агентство, и сколько он там пробудет никому сейчас неизвестно. Поэтому стоит провести последние часы вместе, как настоящие друзья. Как… соулмейты. — Слушай, — она на секунду замолкает. Если решилась на что-то, то иди уже до конца, Джиро Кьёка. — Ты ведь понимаешь, что завтра… — Нет, она при всём желании не хочет это произносить вслух, поэтому прерывает недосказанную мысль. — Давай проведём оставшееся время с какой-нибудь пользой? Джиро вздыхает, отодвигает голову в сторону, поскольку эта близость стала слишком неловкой и даже в какой-то степени неприятной для неё. Но чтобы не обидеть Каминари, кивает ему по-прежнему улыбаясь и сразу же пихает его в бок локтём. — Чур ты придумываешь. И это справедливо. Не Джиро завтра будет лишена свободы, а он. Поэтому она благородно уступила Каминари место для выбора. Будь то разговор по душам или какое-то занятие, ей всё равно, лишь бы он последние часы провёл в хорошем расположении духа. Джиро фыркает и задумывается: почему она так за него сейчас переживает? Денки внимательно приглядывается к Джиро и мысленно цокает: так и знал, ей будет неловко. Ужасно неловко, судя по тому, что ее наушник пару раз поднялся в порыве его ударить. Да уж, неловкость — это совсем не то, что ему хочется ей дать. Возможно, он слишком привык к своей шумной и эмоциональной компании. Её хочется прижать к себе, обнять, быть с ней вот так долго долго, но разум напоминает, что это Джиро и его мечты в какой-то степени не исполнимы, такая уж у неё натура. А может, это с ним что-то не так? Минета — его близкий друг, и возможно, это невольное хотение телячьих нежностей — заслуга его влияния, и он уже не замечает своей извращенности. Хотя, кажется, объятия никогда не были чём-то пошлым… и их можно использовать во всех ситуациях, особенно в критических… а может, Джиро просто до сих пор его боится. Боится, что он в любой момент пришибёт её током, позовёт своих друзяк-злодеев и скрутив ее, отдаст Шигараки или просто выкинет. Эти мысли омрачают Денки. У Каминари проносится мысль, что, судя по его резким переменам в настроении, у него биополярочка. Весело, ничего не скажешь. Она хочет отвлечь его, вспомнив о том, что будет завтра. Вот это подбодрила, ничего не скажешь. Парень слегка хмурится, потому что сейчас, когда суд над ним кажется как никогда близким, ему уже не все равно, только страшно. А Кьёка невольно это ему напоминает. Гнев тихо бурлит в нем, отчаяние снова даёт о себе знать. Компания Джиро резко становится невыносимой. Она точно хочет как лучше, хочет, чтобы он почувствовал себя хорошо, но ему больно. Потому что он не может чувствовать ее близость даже в то время, которое возможно, будет их последним. Сначала хочется отправить ее спать, как маленького ребёнка, но Денки делает несколько глубоких вздохов и продолжает давить из себя улыбку, делая вид, что думает, чтобы им поделать. Нет уж, больше при ней он грустить и плакать не будет. Лицемер. — Хм… — Денки окидывает взглядом комнату и в голове его проскальзывает мысль, что неплохо было бы тут убраться, но это не совсем то, чем бы стоило заняться сейчас, вместе с Джиро. Эмоции в нем так и плещут, было бы хорошо поговорить о чем-то, чтобы куда-то деть все это. В голову ударило сказанное Джиро минут десять назад о том, что ее худший кошмар сбылся. Неужели она с самого детства боялась оказаться соулмейтом злодея? Наверное, это не совсем та тема, которую стоит сейчас поднимать. Он видит, что она говорит и делает не всегда то, что думает, и он не имеет права ее осуждать, потому что иногда делает так же, но ему бы очень хотелось, чтобы она открылась ему. Искренне. Конечно, ему не стоит доверять, но ему хочется разделить ее переживания, найти объяснение ее действиям. — Можем поболтать, если тебя это ещё не утомило. О чем ты сейчас думаешь? Каминари резко становится серьёзней, и про себя замечает, что эту эмоцию играть легче, чем радость. Джиро слишком хорошо слышит звуки с самого детства, чтобы не заметить нервный, глубокий вздох Каминари. — О чём? — Джиро видит непривычное для неё выражение лица Каминари и замолкает, переводя взгляд на пол. — У меня сейчас достаточно мыслей в голове, которые тебе не понравятся. И все они достаточно противоречивые. И вместо полноценного ответа, Джиро молчит и медленно проводит рукой по своим волосам. «Ты предатель, который работал долгое время на злодеев, подорвал доверие всех, а не только моё, а несколько минут назад, как ни в чём не бывало ты признался в любви и стал слишком смелым, раз решился так близко ко мне наклониться и шептать разные слащавые фразы. Как у тебя вообще хватает наглости так себя вести?» «Почему я такая дура, которая решила остаться в твоей комнате и вообще пошла разбираться во всём этом? Стало ли мне лучше? Немного, в конце концов, ты не совсем тот, кого я ожидала увидеть, что хоть как-то радует. Я удивляюсь своему идиотизму, когда улыбалась, старалась вести себя дружелюбно и чувствовала неимоверно тёплое ощущение в своей душе, смотря в твои глаза, и думала, что что-то хорошее наконец-то случилось. Вот он, мой дорогой соулмейт, с которым мне предстоит провести достаточное количество времени. Дебильные мысли о том, что всё у нас позже всё наладится, когда мы вновь встретимся. Но кого я обманываю, разве мы вообще будем нужны друг другу потом, не говоря о том, что мы вообще встретимся? Дурацкая романтизация, к чему она сейчас меня привела? К тому, что я буквально чуть не бросилась в объятия к предателю, отбросив весь здравый смысл». «Не понимаю, почему мои мысли мечутся от одной к другой. Я ненавижу себя за самые противоречивые мысли, которые сейчас крутятся в моей голове, как надоедливая мошкара. Я тебя люблю, чертов Каминари Денки, а ты являешься предателем и не тем человеком, за которого выдавал себя всё это время. И я всё ещё люблю тебя и даже верю в некоторые слова. И за это же ненавижу себя». «Я ненавижу себя сейчас гораздо сильнее, чем тебя, Денки». Но Джиро, хоть только учится, но всё же герой. А герои не могут позволить эмоциям взять контроль. Джиро пропускает все эти мысли в своей голове и ровным тоном проговаривает, резко подняв голову с таким же серьёзным видом, как у самого Каминари: — Но по большей части я думаю о том, что всё сейчас слишком абсурдно. И это началось ровно с того момента, когда у нас двоих появилась надпись, — она быстро осматривает глазами Каминари, думая увидеть своё имя, но затем переводит взгляд обратно на лицо. — Мне было также радостно, как сейчас мне неприятно. И всё же… Я не могу тебя возненавидеть. Джиро понимает, что это совсем не то, что нужно говорить ему, но когда это её волновало? Она раз за разом над ним шутила, порой даже слишком грубо. Из-за этого она паршивый герой и соулмейт. — Проясним кое-что, Каминари, прямо сейчас, потому что потом у нас не будет такой возможности. Ты чудесный друг и всегда прекрасно ладил со всеми в классе. Понятия не имею, учился ли ты так отвратно только из-за того, что на тебя давил злодейский груз или ты просто донельзя ленивый и глупый. Но каков бы ни был твой ответ, мне всё равно, потому что это не главное сейчас. Ты стал бы славным героем, каким наверняка мечтал, может тебе даже позволят продолжить обучение, я не знаю. Я к тому, что даже в ситуации, в которой мне хочется только развести руками и флегматично пожать плечами, я не могу тебя судить, не только из-за того, что у тебя была причина вести себя так, но и из-за того, что ты для меня действительно многое значишь, даже если ты этого никогда не подозревал. Ты действительно самый приятный парень, которого я встречала. Я вновь говорю на эту тему, потому что не могу долго делать вид, что всё нормально, что ничего серьёзного и глобального не произошло, что мы сейчас сидим глубокой ночью и общаемся будто у нас бессонница. — Джиро замолкает, а спустя несколько секунд добавляет чуть тихо. — Потому что я волнуюсь за тебя и не хочу потерять навсегда. Джиро молчит некоторое время. Этот не совсем душевный монолог не заставил её покраснеть или начать волноваться, как маленькую девочку, хоть она говорила спокойно, не повышая голос на парня, но внимательно следя за его лицом. Денки не двигался, замерев слушал слова девушки, смотря куда-то сквозь Джиро. — Извини, что не могу сказать тебе что-то успокаивающее, не могу перестать думать над этим. Я не могу дать тебе ту поддержку, в которой ты нуждаешься прямо сейчас. Я действительно не хочу делать тебе хуже сейчас, но, похоже, у меня не получается, — она быстро отворачивается от него, чтобы не позволить ему увидеть печаль и тяжесть, которая всё же пересилила и из-за которой она готова уткнуться лицом в свои руки и позволить эмоция высвободиться на волю. Вместо этого она прикрывает глаза и вновь собирается с мыслями. Джиро старается успокоиться и понимает, что переводит всю тему на себя, оставляя без внимания чувства Каминари. От этого ей сразу же становится невыносимо стыдно и мерзко. Поэтому собравшись с силами она вновь поворачивается к нему лицом. — Чтобы не случилось, я постараюсь быть на твоей стороне, если, например, понадобятся какие-нибудь свидетели в этом деле. Я верю тебе и хочу увидеть когда-нибудь вновь, увидеть правосудие, которое достигнет не тебя, а тех, кто стоит за всем этим. Каким бы ты ни являешься, ты хороший, Каминари, даже если сейчас так не думаешь. К своему удивлению Джиро обнаруживает, что ей стало немного легче. Но она не может быть уверенна, что Каминари не стало неприятно от всех её слов. Если он пожелает, чтобы она ушла прочь из комнаты, то она без сопротивления это сделает, чтобы не сделать ещё хуже. Денки молчит, обдумывая что-то. Тишина совсем не напряжённая, скорее облегчающая, и поэтому не пугает Каминари. Парень выглядит уставшим, но не обессиленным, смотрит куда-то в сторону. Он непривычно спокоен, и это удивляет даже его самого, ведь от себя он ожидал минимум нервных припадков или шквал эмоций. Каминари удивляется своей реакции, удивляется тому, что сейчас ему сказали много приятных слов, но он думает совершенно не о них. Его удивляет, что Джиро сейчас пытается быть честной, что несмотря на то, что она его осуждает, она винит себя в усугублении ситуации. Ей не нравится ее характер, её черствость, она хочет его поддержать, но попросту, как ей кажется не может. Она себе не нравится, и это проявляется в её словах. Эта мысль Каминари огорчает, и следующее, что приходит ему в голову, это то, что они с Кьёкой не любят себя и свои качества характера, но ничего с этим сделать не могут. Джиро хочет скрыть эмоции, или делает это автоматом — Денки не знает, но отчетливо чувствует ее печаль. И вовсе не физически — Кьёка держится стойко. Наверное, он чувствует это потому, что она его соулмейт, как бы ванильно это не звучало, чувствует это душой. Те слова, которые для других покажутся безразличными, он почувствует по другому, только потому, что он её соулмейт. Денки кажется, что он чувствует её настроение — она чувствовала отчаяние ещё пару минут назад, а сейчас от него осталось облегчение. Каминари слышит, с какой осторожностью она подбирает каждое слово, чтобы лучше описать свои мысли, как старается не обидеть его, и он искренне тронут этим. Ему кажется, что он должен быть раздражённым из-за её отношения к нему, из-за черствости, из-за того, что она не принимает его, но у него попросту не выходит. Злиться то не на что, разве что на себя, идиота, который опять полез в сантименты и не понимает, что сейчас совсем не до них. Каминари хочет дать себе хорошего леща, какой видел у Мономы из параллельного класса от Кендо, когда он снова начал прикапываться к Бакугоу. Наверное, это бы смогло вернуть его в чувства. Плотно сжатые губы расплываются в мягкой улыбке, и Денки оборачивается к Джиро, покинув мир своих размышлений. — Ты тоже, Джиро-чан. — Каминари чешет затылок и задумчиво продолжает. — Я понимаю, что от меня это может звучать по-идиотски, но ты такая, как есть, и ты не должна злится на себя из-за этого. Ты хороший человек, поверь мне на слово. — Денки осторожно, но уверенно легким движением ложит руку на ее плечо. Он привык делать так с Киришимой, Миной, даже Бакугоу, который после этого всегда хотел подорвать его на месте, но сейчас это ощущается по другому, приобретает новый смысл. Он знает, что ей не нравятся прикасания к себе, но надеется, что она увидит в этом не угрозу, а поддержку, какую он хочет ей оказать прямо сейчас. Этим движением он подбадривает не только её, но и себя. — Честно, не знаю, чтобы я сделал на твоём месте, ты оказалась в действительно затруднительном положении. — Денки упускает то, что возможно, его положение тяжелее, но верит в то, что и у Кьёки оно не простое — соулмейт предатель, ее жизнь под угрозой, полностью подорвано доверие к людям. Вообще это большая травма, так что наверное, ему даже легче, чем ей. Каминари понимает, что пауза уже стала длиннее положенного, поэтому продолжает. — И не смотря на то, что ты там себе думаешь, ты делаешь всё правильно, я думаю. Я не знаю, правду ли ты говоришь про то, что я хороший человек, но раз ты так думаешь, думаю, стоит поверить. Я знаю, что не заслуживаю поддержки, но только ненависти, а ты все равно подбадриваешь меня. Спасибо тебе за это, правда! Знаешь, возможно, я глупый, и не понимаю всей серьезности ситуации, но я не могу сейчас думать о чём-то грустном и плохом. Бредово, правда? Ситуация и правда абсурдная. Знаю, что эгоист, но не могу перестать радоваться тому, что ты все ещё тут, и я искренне благодарен, что ты хочешь помочь мне. По крайней мере, пытаешься. И это уже стоит того, чтобы называть тебя героем. Ну, хотя бы лично мне. — Денки привычно показывает на себя указательным пальцем свободной руки и опуская, смотрит Джиро в глаза. Она не должна загоняться из-за него. Просто глупо это. Джиро хмурится от суффикса, который решил использовать Каминари. Раньше ничего подобного она не слышала от него и сейчас это крайне непривычно. Даже момент, когда он назвал её по имени не такое сильное замешательство произвело, как сейчас. Впрочем, неважно. Даже в этой до жути неправильной ситуации он продолжает быть собой — прекрасным другом, который готов поддержать всех. Чужая ладонь не нервирует, разве что доставляет непривычные ощущения, от которых Джиро чувствует себя… в порядке? В первые секунды она никак не реагировала на неё, может морально истощена, а может всё же ему действительно доверяет. Потом она поднимает свою руку и осторожно кладёт ладонь на теплую, почти горячую руку Каминари и слегка сжимает, чувствуя при этом себя весьма хорошо. К её облегчению, прикосновение к однокласснику дарит уют и спокойствие. Она не должна сейчас выслушивать успокаивающие речи со стороны Каминари, потому что это неправильно. И мысленно цокает, стараясь не вдаваться в рассуждения, которые сейчас совсем не к месту. Если Джиро не нравится, что её поведение никак не вяжется с образом героя, которым она хочет стать, то это только повод, чтобы стараться лучше. И эта ситуация дает огромную мотивацию для неё, чтобы в будущем она могла что-то предпринять и помочь нуждающимся, оказав моральную поддержку. Джиро твёрдо решает, что не должно быть больше таких ситуаций, в которую вляпался Каминари. Не потому, что её самооценка стала падать или что-то в этом духе, а потому что она поступила в эту академию с целью стать героем, который будет спасать и помогать людям, а сейчас на собственном опыте поняла, как это трудно, но всё же достижимо. И ей это доказал Каминари, как ни странно. Да кого она обманывает. Она здесь не как герой, а как его соулмейт и одноклассница. Слова Каминари приятно греют душу, а последняя фраза так и вовсе вызывает глупую улыбку, которую она часто видит на его лице. Если бы Джиро видела себя со стороны, то обязательно пошутила бы о том, что связь соулмейтов подарила ей не только чуднОго человека, но и его дурацкие привычки, а затем добавила с присущей ей едкостью: «Хотя бы повезло, что не идиотское выражение лица после использования причуды». Подводя итог, Джиро считает, что ситуация довольно комичная: Каминари стал её успокаивать и подбадривать, хотя находится не в том положении, чтобы поддерживать. Ей, несомненно, приятно, его забота льстит ей, однако неприятно осознавать, что тему она перевела на себя, как настоящая эгоистка. Она не смеет дальше развивать это. — Ты даже в такой ситуации остаёшься добродушным дурачком. Спасибо, ты тоже крутой, — фыркает Джиро, позволяя себе подержать чужую руку ещё пару секунд, а затем поворачивается всем телом к нему, наклоняя набок голову и садясь поудобнее. — Ладно, Каминари, не хочу, чтобы наш последний разговор закончился на этой теме. Подозреваю, что ты тоже. Давай поговорим так, как это делают все, когда узнают про своего соулмейта и со всех ног бегут к нему. Хоть первые минуты удивления и чего-то там ещё мы уже пропустили, но у нас всё ещё, — она бросает взгляд на часы. — Есть немного времени. Однако Джиро не знает о чём говорить сейчас. Пару дней назад она бы обязательно нашла нужные слова, когда она ещё не знала о его сотрудничестве со злодеями. Сейчас всё это вылетело из головы, оставляя лишь душераздирающую пустоту. Джиро лихорадочно старается что-то придумать, чтобы наконец-то отвлечься от дрянной ситуации, а затем осторожно поднимает руку и хочет было вновь дотронуться до него, как в последний момент указывает на виниловые пластинки, которые аккуратно стоят возле небольшого шкафа. — Всегда хотела сказать тебе, что это невероятно классно! Я даже не подозревала, что их кто-то собирает в наше время. Сейчас же всю музыку можно найти в интернете и там же слушать, — и когда Джиро об этом начала говорить, её глаза загорелись от энтузиазма, и, наверное, она могла бы и начать говорить о пластинках, но вовремя останавливается, чтобы не выглядеть занудой. — С ними словно в другое время переносишься. И это так… старомодно, в хорошем смысле этого слова. Денки поворачивает голову туда, куда указала Джиро и тепло улыбается, когда видит такую положительную реакцию подруги. Право, ему аж неловко стало. Денки еле-еле сдерживает смешок, когда понимает, что Джиро хотела поговорить о их связи и так резко перешла к пластинкам. Может, стоит сказать что он чувствовал, когда увидел ее имя на своём запястье? Денки улыбается, потому что эти ощущения были невероятно странными, но все же счастливыми — ему кажется, что он и раньше догадывался о том, кто может быть его соулом, но когда догадки подтвердились, он был вне себя от счастья. Конечно, ему было грустно из-за того, что может быть потом, но сейчас же почти все позади, верно? Наверное говорить об этом все же не стоит, потому что все опять будет вести к эгоизму. Ещё и учитывая то, что максимум сентиментальности она уже проявила раньше, а значит, ей ещё может быть неловко, из-за чего она перевела тему. Или эта тема болезненна для неё. Во всяком случае, Денки совсем не хочется делать ей больно. Сейчас Джиро интересует другое, и забота Каминари — меньше думать о себе и больше о других, а на данный момент, конкретно о Джиро. — Я думаю, что разница есть: это хорошо, что в интернете есть музыка, но когда я слушаю ее тут, совсем другие ощущения. Звук лучше и глубже, чтоль. Мне всегда нравились пластинки, хоть родители считали и до сих пор считают это пустой тратой времени. Хочешь посмотреть? Тут много разных, наверняка и себе что-то найдёшь. Только сейчас он замечает, как близко к нему сидит Джиро, и это заставляет его невольно покраснеть. Забавно, но именно сейчас он смущён только тем, что она сидит рядом, а когда был от ее лица в нескольких сантиметрах, такого не было. Смущение стало ещё одной причиной, по которой Каминари встаёт с кровати и бодро подходит к полке с пластинками, перед этим недовольно окинув взглядом комнату и цокнув. Да уж, прибраться тут было бы очень кстати. — Наверное, это последняя часть комнаты, где у меня ещё нет бардака, — Денки хмыкает и перебирает артистов, и найдя какую-то, радостно ойкает, — О, это моя первая, «Ultimate Sinatra» — сборник песен Синатры. — Денки как-то по-отечески тепло улыбается и с горящими глазами сжимает пластинку. — Я нашёл ее на барахольном рынке года четыре назад. Тогда из всех артистов на пластинках я знал только этого, он мне тогда очень нравился. Да и сейчас тоже, хоть это совсем и не рок, а джаз. Мне нравится джаз, тут где-то завалялись Армстронг и Нина Симоне. — Парень издаёт смешок, представляя Синатру с рок гитарой или за барабанной стойкой. Затем поспешно ложит пластинку в его обложку и уже собираясь положить на место, произносит, — Тут наверняка есть что-то такое, что и тебе понравится. Ты просто обязана послушать, как они звучат! Джиро, несомненно, замечает румянец, который проявился на лице Каминари, и сдерживает смешок. Она внимательно наблюдает за его действиями и также трепетно выслушивает историю одной из первых пластинок в коллекции. — Значит ты джаз любишь. Я и не подумала бы, — с улыбкой на лице произносит Джиро и спрыгивает с кровати. — Давай послушаем, раз ты настаиваешь. — Я не, — Каминари хочет поспорить, ведь он вовсе не настаивает, но потом понимает, что лучше бы промолчал, и с благодарностью заканчивает, — Спасибо. Она опускает тот факт, что прекрасно знает про их чистый звук, и подходит к полке, позволяя Каминари повозиться с организацией включения, а сама снимает со стены наушники, после чего протягивает их Каминари, а сама вставляет свой штекер в нужный разъём. Как только музыка начала играть, Джиро блаженно прикрывает глаза, наслаждаясь звучанием, и присаживается на корточки, стараясь не обращать внимание на мусор, который раскидан по всему полу. Денки лишь смущенно бросает взгляд на Джиро. Её реакция на его увлечение… он и не знал, что ей это так нравится. Она с искренним интересом перебирает все пластинки пальцами, запоминая каждую. Признаться честно, коллекция Каминари ей нравится своим банальным спокойствием, которые преподносят мелодии, бережно записанные на пластину. Отдаваясь их изучению, она полностью забывает о Каминари, который сидит рядом и, как ей стало казаться, стал ревновать. Её или пластинки — сложный вопрос. Джиро останавливается на одной, внимательно осматривая, а затем также осторожно кладёт обратно, переводя взгляд выше. С пластинками покончено, теперь внимание Джиро приковано к проигрывателю, в котором мелодия уже начинает подходить к концу. — Восхитительно. У тебя хороший вкус, Каминари, впечатляет. Денки довольно улыбается, когда снимает пластинку с проигрывателя. Ему нравятся песни Синатры, ведь он превращает в музыку его самые потаенные мысли. Когда они начали разговор про винил, то было около трёх часов ночи. Полностью восторженная Джиро предложила рассказать друг другу о хобби, которым они уделяют много времени. Как ни странно, Джиро начала рассказывать про игру на гитаре, опустив тот факт, что иногда сидит в своей комнате в попытках написать какую-нибудь песню, но обычно всё летит в мусорный бак, так и не увидев свет. Она вначале немного стеснялась об этом говорить, ведь это не поможет ей в будущем никак, однако, чем дальше разговор заходил, тем более открыто она рассказывала. Каминари же смущённо поделился, что толком ещё не знает, что его больше привлекает, и пробует то одно, то другое. Денки даже тихо сыграл ей мелодию одной своей песни, долго смущаясь перед тем как сказать, что она была посвящена ей. Лучше уже опустить тот факт, что таких у него много, а то Джиро от смущения задохнётся. Денки по-доброму смеётся, и Джиро даже не обижается. В целом, их разговор по душам был тем самым, в чём нуждались они вдвоём сейчас. Джиро узнала довольно много о Каминари и было приятно удивлена, что он не такой простофиля, каким выглядит со стороны. Может он ей действительно подходит, как и она ему. Когда время стало близиться к заветным семи часам, Джиро призналась, что ей нужно всё-таки сходить к себе в комнату перед криками Ииды, которые оповещают, что пора вставать и собираться на занятия. Каминари лишь пожал плечами и ничего не сказал, однако в его лице легко читалась тоска. Все же, неизвестность, которая ждёт его после расставания, пугала. Джиро неловко переминалась с ноги на ногу в нерешительности поглядывая на выход, а затем совершила то, чего Каминари, который уже стоял около двери, чтобы как настоящий джентльмен проводить её, никак не мог ожидать. Она подошла к нему и крепко обняла, положив голову на плечо и встав на цыпочки, чтобы хоть как-то было комфортно. — Спасибо за ночь, Каминари. Было приятно с тобой её провести и узнать много нового о тебе. — Денки был рад, что Джиро сейчас не видит, как же он смущён. Все, что ему остаётся, это сжать Джиро в ответ и прятать лицо от смущения. — Надеюсь, что ещё встретимся. Кстати, не тот момент, но думаю, что ты имеешь право знать, моя метка находится на плече. Наверное, это было её самым необдуманным и нелогичным в жизни поступком. Она понятия не имеет, какое сейчас выражение лица у Каминари, и, честно говоря, не хотела знать. Джиро лишь крепче сжимает его в объятиях и кладёт одну руку на его мягкие волосы, признавая самой себе, что терять его совсем не хочет. Для Кьёки это действие было успокаивающим, а тепло, которое дарил Каминари не только грело её физически, но и морально, словно слабый заряд, который может вывести из небытия. Лицо Каминари приобрело оттенок цвета волос Киришимы, когда она сказала про метку. Интересно, как она выглядит? Ее прикосновения к волосам на удивление Денки успокаивают, и сейчас он замечает, что это очень приятный жест. — А моя на запястье, — Денки смущенно улыбается. Джиро признаёт, что ей нравится вот так просто стоять, обхватив чужое тело руками. Единственное, что в объятиях не нравится ей, что это отличный способ скрыть настоящее выражение лица, чем сейчас и пользуется Джиро. У неё на лице огромная печаль, которая смешалась с усталостью. Никто из них не хочет расставаться, в этом она уверена. — Ну, до встречи, — Джиро отстраняется с добродушной улыбкой, заглядывая, как ей казалось, в последний раз в его лицо и полностью осознавая, что её лицо слишком красное от такого непривычного поведения, но прятать его она не хочет. — Доброй ночи, лучший соулмейт, — Каминари не сильно хлопает ее по плечу, замечая тоску на ее лице, подбадривающе улыбается, — Джиро-чан, мы ещё увидимся, обязательно. Обещаю. Кьёка выходит из комнаты, сразу же направляясь к себе. И как только она услышала щелчок, который означал, что Каминари закрыл дверь, она обхватывает себя руками, чувствуя себя довольно паршиво и впервые за долгие годы жизни одиноко. Ей необходимо добраться до комнаты прежде, чем все эмоции хлынут наружу. И как только Джиро пересекает порог своей комнаты и закрывает дверь на защёлку, она начинает медленно сползать по стене на пол, прекрасно понимая, что эта ночь была последней, когда она его видела. Джиро кладёт голову на согнутые в коленях ноги и тяжело вздыхает, стараясь унять дрожь в своём теле. Всё вышло для неё гораздо болезненнее, чем она представляла изначально. Каминари тем временем стоит по середине комнаты, собирая всю свою храбрость в кулак. Улыбка на его лице сменилась хмуростью, потому что он собирается сделать что-то очень страшное, и в то же время, нужное. Он решил, что лучше найти учителей перед началом занятий, потому что тянуть больше нельзя, а прямо на уроке у всех на глазах он не сможет заявить о своей причастности к Лиги злодеев. Не может, потому что не хочет видеть их реакцию и слышать что они скажут. Трус, но лучше действительно рассказать сначала только учителю. Сделав пару успокаивающих вдохов, он выходит из своей комнаты и направляется прямиком в академию с одной целью: рассказать обо всём и закончить эту ужасную пытку, которую он терпел слишком долго. Вид у него сейчас не очень, но это последнее, что волнует его сейчас. И когда Каминари покинул общежитие, Иида уже начал ко всем стучаться и будить, не подозревая о том, что произошло всего несколько часов назад. Джиро вздрагивает от громкого голоса Теньи и только усилием воли заставляет себя встать с пола и начать собираться. Она уверена, что сегодня будет сумасшедший день. И удостоверивается в этом, когда не видит за завтраком светловолосую макушку с характерной молнией, от чего ей становится совсем тоскливо. Каминари не решился показаться на глаза одноклассникам, она понимает этот поступок и не осуждает. Яойорозу, которая была единственная в курсе ситуации, вопросительно смотрит на подругу, но так и не получает нужного ответа. Вместо этого Джиро спрашивает, что той снилось сегодня ночью, и поняв, что пока лучше не затрагивать эту тему, Момо стала описывать сегодняшний сон во всех красках. В это же время Иида ругается, что Каминари опять проспит первый урок, а отвечать потом нужно будет старосте. Все встречают это с улыбкой на лице, кроме Джиро, которая задумчиво смотрит в чашку кофе и в полуха слушает рассказ подруги. Тем временем Денки неловко топчется перед дверью учительской. Вообще здесь нельзя находится ученикам, но он знает, что исключения бывают во всех случаях, и в этом тоже. Он делает глубокий вдох, собираясь с мыслями. Почему-то сейчас, когда он в нескольких шагах от разговора со старшими, ему страшно, мысли путаются, а ноги только хотят давать задний ход. Каминари раздражает то, что он боится. Он ведь хочет исправить свою жизнь, так? Денки пугает неизвестность, которая ждёт его после разговора со взрослыми. Что с ним будет? Сможет ли он продолжать учиться? Увидится ли когда-нибудь с одноклассниками? С Джиро? Он не знает ответа ни на один из этих вопросов. Что сделает Лига, когда узнаёт? Каминари жмурится от неприятных мыслей в голове. Нет, он должен идти вперёд, не раздумывая над тем, что будет дальше. Жить сегодняшним. Жить сейчас. Набравшись смелости, Денки стучит в дверь, и услышав разрешение войти, открывает дверь и прямо на пороге низко кланяется и как можно быстрее говорит заветные слова, обращая на себя внимание всех учителей. — Айзава-сенсей, мне нужно поговорить с вами, это очень важно. — … — Пожалуйста, позаботьтесь обо мне!