destruction

      Федор спокойно пил чай на террасе. Погода вполне утихомирилась после вчерашнего дождя, лишь холодный ветер гулял, разнося по округе опавшие листья. Но погода, или какие-либо другие факторы никогда не мешали Федору в осуществлении задуманного. Именно поэтому он сейчас сидит на террасе, наплевав на холод и ворчание Ивана. Именно поэтому несколько этажами выше, в желтой комнате, спит Лилит. Хотя, вроде бы ее еще так не зовут. Но скоро, совсем скоро он поменяет ей паспорт, если, впрочем, поменяет. Можно и так оставить. Она вряд ли вернется к своей привычной жизни. Жаль, наверное. Хотя нет, такому человеку как Федор незнакома жалость. Он лишь исполняет свой долг. Перед небом, миром и Богом. Его считают религиозным фанатиком, маньяком убивающим эсперов. Это не так, далеко не так. Федор совершенен, в каждом своем поступке, ведь Бог любит совершенство. А она… нет, зря он себя назвал совершенным, и ее тоже зря. Он слегка поморщился от диссонирующих мыслей в голове. Они люди, в первую очередь. А люди всегда полны пороков. Например, его способность. Федор нахмурился. Его способность это дар, оружие против людской скверны. Он выше других эсперов, даже несмотря на то, что сам является одним из них. Иногда Федору кажется, что он так себя успокаивает. Но сейчас стоит подумать о девушке. Честно сказать, он давно наблюдал за ней. Безупречные данные, история, карьера. Конечно, Федор этим не ограничился. Он очень далеко под нее накопал. Ее подноготная оказалась более интересной, чем оболочка. И там, в прошлом, он нашел то, что может помочь ему в эксперименте. И он решил одарить ее. Одарить, при этом прокляв. Ведь нельзя, продолжая жить в этом греховном мире, не испачкаться. А она так глупо убегает от этого, словно желает остаться безгрешной. Достойное желание, но сейчас не уместно. Они могли бы хорошо сработаться. Только вначале ей следует отринуть то мирское, что держит ее от высших целей. Она способна на большее. Но для того, чтобы достичь вершины, ей нужно упасть. Она взвалит этот груз себе на плечи, и будет нести эту ношу весь остаток своей жизни. Возможно, это жестоко, все же, это делается не из его личной прихоти. Эксперименты над людьми для выявления способности проводились редко, и считаются запрещенными. Но как говорилось ранее, Федора нечего не останавливает.       Даже погруженный в мысли, он всегда оставался на стороже. Поэтому слегка повернулся на звук приближающихся шагов. Это был Гоголь. Приблизившись, склонился в насмешливом поклоне, льстиво улыбнувшись. Федор не ответил ему, лишь неопределенно хмыкнул. Издевка, что сквозила через поведение Гоголя, неудивительна. Эспер всегда вел себя так, ведь он знает что способен уйти в любой момент. Он не участник «Крыс мертвого дома» скорее, частый гость и друг организации. Гоголь сам по себе, делает что вздумается, свободно передвигаясь по миру. Гоголь любит шоу, представления. Наверное, именно поэтому он все еще с Федором. Он ждет зрелищ, а еще, – Федор это прекрасно осознавал – Гоголь уважает Достоевского. Шутит, позволяет себе вольности, но уважает. В общем, нечего удивительного, однако, его наблюдательный взгляд, что всегда где-то рядом, раздражает. Лишь уважение, но ничего дружеского, ни какой эмпатии. Федор понимает его, как никто другой в этом мире, Гоголю же это не нужно. Достоевский и сам не нуждается в его понимании, лишь в хорошей службе, но он знает, Гоголь может в любой удобный момент вонзить ему нож в спину. А от этого ведь, еще интересней. Федор ухмыльнулся одним краем тонких губ.       — Что ты собираешься делать дальше, а, Дос - кун? — лукаво улыбнулся Николай. Он вальяжно сел за стол, напротив Федора, плотно укрывшись плащом. В ту же секунду над столом появилась его кисть, что забрала печенье из стеклянной вазочки, сразу исчезнув, лишь для того, чтобы снова образоваться, но уже около рта Николая. Все это время Федор статично за ним наблюдал, отмечая про себя что, в общем, способность полезная и могла бы подойти Лилит, или как там ее звали в прошлой жизни.       — Неужели тебе совсем не жаль ту девушку? Ах да, прости - прости, — Николай лживо хихикнул. — Тебе вовсе не жаль. Уверен, ты уже похоронил ее прошлое.       — Разумеется, прошлое лишь будет давить. Хотя, именно это можно и использовать в пользу эксперимента, - Федор на миг задумался, наливая себе вторую кружку чая, Николай хмыкнул, поняв, что его обслуживать не собираются. — Ты спрашивал, что я собираюсь с ней делать, вроде бы я уже говорил.       — Да, говорил, ты хочешь сделать из нее эспера. Спрашивать зачем, не буду, бес знает, что творится в твоей больной голове. Но откуда знать, что она выдержит? Неужели ты хочешь просто так сгубить невинную душу, или что-то вроде того, — небрежно сказал Гоголь, помешивая рафинад в чае, который он ловко выхватил из под носа Достоевского. Тот осуждающе взглянул на него, памятуя о своей чашке, кажется, Гоголь не отличается не только совестью, но и брезгливостью. Хотя нет, ложное утверждение, Николай протер края посуды, пока слушал эспера. Смятая салфетка на столе тому подтверждение.       — Нет, я не собираюсь губить никакой невинной души, только Лилит, и это маловероятно. Она идеально подходит, нужно лишь создать условия. Кстати, ей вкололи снотворное?       — Что, когда это я стал управляющим твоего особняка? Вроде бы еще утром дворецким был Гончаров, а я, лишь скромный гость твоего обиталища, — Николай встал, сделав весьма грациозный реверанс, ушел в дом.        Достоевский тоже поднялся, поправил свой плащ и направился в дом. Иногда поведение Николая раздражало, оба прекрасно знали что тайно, но все же следят за всем, что творится в доме, организации и друг у друга. Забавная игра в молчанку. «Я знаю, что ты знаешь, что я знаю, но не буду говорить» Нет, Гоголь определенно хороший союзник, но для Достоевского он слабый соперник. Парень хмыкнул своим мыслям и уже в холе оглянулся по сторонам. Пройдя чуть дальше, он зашел в чайную комнату, сделанную специально по просьбе Ивана. Достоевский ценит его и считает одним из лучших своих «творений». Сама комната нечего особенного собой не представляет. Вид на сад, прекрасный кухонный гарнитур, чугунная лестница наверх, круглый столик у окна и письменный в углу, обычно за последним Гончаров ведет учет домашним доходам, и решает мелкие неурядицы организации. Да, Федор вырезал ему часть мозга, но это лишь избавило его от мучений. Вечно счастливый, Гончаров весьма полезный дворецкий. Рассуждая об этом, Федор застал Ивана при заваривании чая. Из радио в комнате играла классическая музыка, эспер тихо напевал себе под нос мелодию. Обернувшись к вошедшему гостю, расплылся в искренней улыбке.       — Вам что-то нужно, господин Достоевский?       — Я хотел спросить, давали ли той девушке вчера снотворное как я просил? – сказал Федор, наблюдая за передвижениями Гончарова по комнате. Тот сервировал на подносе завтрак.       — Да, скоро она проснется. Снотворное имеет побочный эффект, поэтому некоторое время она будет испытывать слабость и не будет буянить, - объяснил эспер, взяв в руки поднос, готовый к выходу. – Вы не против, если я отнесу ей завтрак?       — Против, Гончаров, лучше позовите работников дома и пройдите со мной. Скоро она проснется, нужно поторопиться, — Федор решил начать исполнение своего плана. Он обещал держать ее в курсе всех происходящих опытов, однако стоит пользоваться славой «злодея» и обходить обещания. Свою часть она не сдержала, но все равно осведомлена о происходящем. В конце концов, Федор определенно не считает ее достаточно достойной, чтобы спрашивать разрешения. Просто красивый самородок, и фактическим долгом ему следует отточить и усовершенствовать ее, не больше. Сострадание и жалость здесь не нужны.

***

       Она очнулась в абсолютно белой комнате. Голова была словно забита ватой. Попытавшись пошевелить конечностями, она обнаружила, что в связанном положении сидит на стуле. «Черт, черт, черт!!!» мысленно кричала она, но боялась крикнуть в ту белоснежную пустоту вокруг. Нахмурившись, попыталась вспомнить то, что произошло вчера. Ее коснулся этот непонятный парень. И все, как она оказалась в этой комнате, который час наступил – неизвестно. Память снова пропала, как и вчера. «Снова та пресловутая способность, о которой говорил Федор? Но ведь ей обладает тот парень в белом, ведь так?» Но и Федор может ей обладать, только другого толка, видимо. В уголке подсознания зашевелилось осознания того, кто такой Федор. Отмахнувшись от пугающих мыслей она стала думать, что за способность у того, с длинной косой. «Так-так, он обнял меня, и я очнулась в кузове. Значит он телепортирует предметы? А почему не сделал этого раньше, ему нужно было обязательно прикоснуться ко мне? А зачем обнимать, можно ведь и просто пожать руку? Хотя стоп, я ведь и не совсем его обняла, он раскрыл плащ, и толкнул меня! Вот, его способность в плаще!» размышляя на эту тему, в углах комнаты, у самого пола открылись шлюзы и в комнату стала медленно проникать вода. Задумавшись, она не сразу услышала журчание воды, сказалось также и снотворное, что слегка притупило ее слух. Она замотала головой, и увидела что шлюзов в комнате ровно четыре, у них довольно сильный, но равномерный напор, и самое страшное – она не увидела ни одной двери или окна. Просто белая комната, абсолютно. Но ведь ее поместили сюда, значит, есть выход. Она посмотрела наверх, к ее облегчению и огорчению там оказался абсолютно белый потолок. Комната была не совсем белой, а будто покрыта квадратной плиткой. Девушка надеяться, что за одним из квадратов находится выход.       — Отпустите меня! — крикнула она в пустоту. Ответом ей было лишь журчание воды, которая уже поднималась. Вот она коснулась ног, привязанных к стулу. Она нервно заворочалась, но веревки были слишком крепкими и дискомфорт только увеличился. Внезапно ее осенила пугающая мысль « Это не просто веревки!» Она попыталась посмотреть на задние ножки стула, не прикреплено ли к ним чего-нибудь. Но к сожалению она не могла их рассмотреть. Положение было ужасным, и все что она знала, это то, что Федор хочет развить в ней какую-то способность. Если он будет использовать такие методы, то нет уверенности что она сможет хотя бы выжить. «Черт, как меня угораздило попасть в секту каких-то маньяков, способных перемещать предметы! Хотя нет, я знаю лишь способность того циркача, способность Федора неизвестна. Но она у него есть, вчера из-за нее я была в отключке. Он управляет сознанием? По крайней мере, ему точно нужен тактильный контакт, он прикоснулся ко мне перед обмороком. Ведь это была именно способность, по-другому нельзя объяснить» Эти мысли отвлекали ее от того, что она находится в каком-то слишком закрытом бассейне. Ей нужно выбраться, но она не знает как. В адреналине и страхе, что волной накатил на нее, отчасти от уставшей головы и занывших конечностей, она попыталась ударить по ножкам стула. Но нечего не вышло, веревки не ослабевали, а лишь сильнее впивались в кожу. Ей хотелось вскрикнуть от боли, но она лишь закусила губу и сильно сжала пальцы в кулак. Нахмурившись, она подумала, слышит ли ее кто-нибудь. Потом, отринув сомнения, поняла, лучше хоть что-то чем совсем нечего.       — Отпустите меня, эй, вы слышите! Хватит меня здесь держать, выключите воду! — надрывно кричала она, не уверенная в том, что это имеет смысл. Снова попыталась ослабить веревки, они не поддавались, раздражая. В определенный момент натертой от веревки коже стало прохладно. Металл. Это не просто веревки. Ее глаза расширились, и она как могла, сжала плечи. Не знала что ей делать, но теперь была уверена что ее слышат, с веревкой был провод, по нему можно пустить разряд. В купе с водой, она может умереть на месте. Ей стало не на шутку страшно, и она начала говорить, уже не кричать, в голосе слышалась дрожь:       — Мне нужно выйти наружу. Скоро показательное выступление, я должна на нем участвовать. Если что, могу заплатить вам, у меня есть деньги, но они снаружи. Я вряд ли вам подхожу, вам нужно отпустить меня.       Она старалась говорить спокойно, но не выдержала и вскрикнула:       — Вы, придурки, выпустите меня, вы не слышите!       Ответом ей послужило журчание, теперь вода достигла колен и плескалась на уровне ее талии. Ее тело ныло от скованного и статичного нахождения в сидячем положении.

***

       Федор наблюдал за ней. Вначале непонимание, потом еще немного, но от действия снотворного. Паника и все нарастающий страх. Хорошая реакция, но если в следующий раз будет что-то подобное, снотворное будет не нужно. Ему нужен шок, абсолютный ужас, крайнее отвращение. Эмоция – способная разбудить способность. Что-то грандиозное! О, она поняла, что может умереть от тока, это видно по ее лицу и реакции. Федор любит красивых людей, но сейчас ее вряд ли можно такой назвать. Ужас исказил лицо, все же, она лишь смертная, пусть и довольно талантливая. Но есть в ней есть корень зла. Корень, который он взрастит в древо, что объемлет ее душу. Она живет в мире эсперов, здесь нельзя быть вечно под солнцем. Только вместе с проклятием. Бог любит совершенство, и Федору приятно считать что Бог любит их. Но она – слишком чиста и невинна, это неправильно. Если она сможет сохранить свое совершенство после того, как он ее сломает, он назовет ее своей спутницей на пути очищения мира. Да, он сделает ее королевой этого мира. Они бы правили на благо мира, окрашивая землю кровью грешников… Но нет, это вряд ли случится. Она может и справится, но будет искренне его ненавидеть, неудивительно. И к тому же, действительно глупо править вместе с ней, она лишь его эксперимент, к тому же слишком экспрессивный. Федор не сможет ужиться с такой угрюмой девушкой, к тому же после всего, она может стать совсем нервной. Эспер хмыкнул с примесью насмешки и презрения, нет, ему не нравится эта девушка, только раздражает ее старания к лучшей жизни. Ее брат уже пытался сломить ее, у него даже почти получилось. А она начала тратить свои данные на что-то бесполезное, на потеху людям. Федор вспомнил что она все еще обычный человек и посмотрел в дисплей. Она выкрикивала о том, что у нее скоро выступление и что-то там еще. Да, это проблема, нужно решить. Просто инсценировать ее смерть. Он знал что сделает это, когда продумывал план. Однако уже и позабыл о том, что не выполнил этот пункт. Для него она уже давно Лилит, а настоящее имя уже и не вспомнить. Облокотившись на спинку компьютерного кресла, и, взяв в руки телефон, набрал Гончарова.       — Да, господин Достоевский?       — Распорядись о том, чтобы инсценировали смерть Лилит. Желательно поправдоподобней, и позаботься, чтобы похороны прошли как можно быстрее.       — Хорошо, будет сделано, вечером пришлю отчет.        Федор положил трубку. И снова взглянул на дисплей. Она даже не заметила его, и это не удивительно. Подарок Агаты, весьма полезный и нужный. Работа одного из ее эсперов, выгодно иметь дружбу с такими влиятельными персонами. Но есть в Агате один существенный недостаток - она чересчур принципиальна. Командир рыцарей-защитников Ордена Часовой Башни, чтит кодекс чести и не желает марать руки. Федор слегка приподнял брови, мол, ее дело. Все же, она полезный эспер, и лучше не соперничать с ней. Пока они живут в относительном мире, его нужно поддерживать. Безусловно, Агата согласна с ним. А пока, вода уже достает до локтей Лилит и по ее лицу видна нескрываемая паника. Отлично, еще немного и эта эмоция достигнет апогея. Неопределенно дернув уголком губ, он снова взял в руки телефон. На этот раз он звонил Родиону, кому-то вроде помощника Гончарова, человеку, что контролирует дом и работников.       — Здравствуйте, господин Достоевский, - раздался в трубке учтивый голос.       — Родион, ты был ответственен за обустройство бирюзовой комнаты, все готово?       — Да, гостья может поселиться в ней уже сегодня, - сказал Родион довольно добродушно. Он не в курсе зачем она здесь, и многих других подробностей организации, и это к лучшему.       Федор положил трубку. Он не отличался вежливостью с людьми, работающими в его доме. Он был благосклонен им, когда нужно строг, когда нужно вежлив. Никто не жаловался на его поведение, его власть здесь абсолютна.

***

       Вода добралась до груди, ее горло перехватил ужас. Но она не будет кричать. Именно в этот критический момент проснулась ее память. Она в руках чистых психопатов, ее не спасут крики. Только все усугубят. Вдруг им в голову взбредёт включить провод? Но отключать воду они не собираются. Она зажмурилась. Сейчас нельзя плакать. Все видит Федор, она знала это. Этот мерзавец не увидит ее слез. Открыла глаза. Выражение лица стало спокойным. Выпрямила спину, пусть это и далось ей с трудом. В этом положении она и собирается дожидаться конца. Но нет, не смерти, скорее конца этапа этого эксперимента. Она аккуратно нащупала проволоку, если разломать ее, можно будет одну за другой, перерезать нити веревки. Они не собираются включать электричество, иначе бы давно убили бы ее. А если и включат, смерть придет быстрее. Осторожно, неестественно сгибая запястье, пыталась надломить проволоку. Спустя несколько минут, все же удалось это сделать. И она начала аккуратно надрезывать нити веревки. Она не знала, видит ли Фёдор с заднего ракурса, но в принципе, ей стало даже как-то все равно. Единственной целью является сбежать отсюда, и как можно скорей.       Спустя вечность, когда вода достигла шеи, веревка распалась. Теперь нужно было освободить ноги, и она уверена что это увидит Федор. У него есть все возможности убить ее на месте. Но он не сделает этого, в этом она тоже уверена. Набрав в легкие воздуха, она окунулась в воду, нагнувшись, открыла глаза. Было сложно держать их открытыми, все тело было в напряжении. Торопившись, пыталась растормошить отекшие ноги, и развязать веревку. Осталось совсем чуть-чуть, но она начала задыхаться от нехватки воздуха. Когда девушка поднялась чтобы вдохнуть кислород, вода достигла середины шеи, нужно поторопиться. Толком не зная куда, выход неизвестен, но если сидеть на месте – концом будет смерть. Снова наклонившись, уже полностью развязала ноги. Теперь самое сложное, они совсем онемели пока находились в неподвижном состоянии. Торопливо растирая ноги, пытаясь заставить их шевелится быстрее. Еще несколько мучительных минут и несколько выплывов для получения дозы кислорода, и вот, возможность плавать. Она начала плыть, держа голову над водой, в направлении стен. И торопливо их обследовать. Бить, пинать, искать лазейку на стыках. Все это было весьма проблематично для исполнения в воде, но ей нужно выжить. Хотя бы потому, что скоро выступление, хотя бы потому, что Денис не зря спас ее шкуру, а брат воспитывал для выживания. Она должна отсюда выйти, всю жизнь ее учили держаться за жизнь. В некоторые моменты на грани жизни, действительно хотелось с ней распрощаться, но не в таких условиях, ни за что. Нахмурившись, она набрала в легкие побольше воздуха и нырнула вниз, обыскать пол. Но это было безрезультатно. Ни лазейки, ни сгиба, шероховатостей, вообще ничего! Ее начало охватывать отчаянье. Вода продолжала наступать. И она решила сделать крайнюю вещь, найти камеру, через которую за ней наблюдает Федор. Ведь он наблюдает, она уверена. Зачем? Просто чтобы этот мерзавец не видел ее смерти. За те часы, что она пробыла здесь, она успела возненавидеть его всей душой. Она снова начала исследовать стены. Наощупь, не доверяя глазам, которые словно ослепли от монотонного белого. И вот, уже наверху, почти у потолка, наткнулась на пластину, прозрачную, абсолютно незаметную. Очень тонкое стекло, если не держать ее, точно не заметишь. Неужели камера? Учитывая отсутствие еще чего-то в комнате, скорее всего да. Она взяла ее в руки, посмотрела сквозь нее на воду и сказала: «Выпусти меня, сейчас же», разломав надвое предмет. Она не имела понятия, каким образом это стеклышко могло быть камерой, но это уже не важно. Надежда на спасение начала угасать. Но тут вода стала всасываться обратно в шлюзы, постепенно удаляясь. Девушка немного отшатнулась от неожиданности. И в один миг, к ней пришло полное осознание ситуации : Федор не убьет ее, пока у не появится способность. И если она не сможет появится, она просто на просто умрёт на одном из этих опытов. Осознав это, медленно, вместе с водой осела вниз. И сев прямо на пол, обхватила ноги, положив голову на колени. Журчание воды отошло на задний план, в мокрой одежде было холодно. Остро, как тогда когда умер брат, пришло ощущение, что этом мире она одна, и никто не побежит ее спасать. Скажут, что укатила за границу, туда, где родилась. Скажут, загремела в психушку, как этого и ожидалось. Денис будет метаться, искать ее, такая он добрая душа. А она помрет здесь как лабораторная крыса, ведь ее даже табличкой над гробом не удостоят, она лишь эксперимент для этого психа.        Несколько квадратов на стене выдвинулись, постепенно уходя вбок. Это дверь. И открывается она снаружи. Даже найдя ее, она бы не выбралась. Хмыкнув, она встала. Вид у нее был, мягко говоря не очень. Хотя проснулась она в вроде даже чистой, собственной одежде. Ночью ее с нее сняли, и занятая другим, она даже не задумывалась кто и как. Уже не важно, для них она вещь, и лишь хитростью она сможет сбежать отсюда. Вся мокрая, она стояла перед Федором, когда он вошел. С дружелюбной улыбкой, хлопая, он прошел в комнату. Ярость вскипела в крови, и, не удержавшись, она попыталась ударить его кулаком. Удар вышел размазанным, неточным, слабым. Она давно не тренировалась, и Федор успел увернуться. Девушка вымучено улыбнулась его безмятежной мине, понимая, что не может сейчас противостоять ему, слегка сгорбившись, устало направилась к выходу.       — Лилит, в комнате тебя ждет Софья, она даст тебе свежую одежду и проведет в твою спальню. Слуги принесут еду в комнату, можешь не волноваться на счет этого, если хочешь, в 8 вечера я пью чай в красной гостиной, ты была там вчера. Скажи об этом Софье, она проведет тебя. Хотя это маловероятно, ты с девяти утра до семи вечера находишься здесь. Рекомендую хорошо выспаться, - его голос, такой спокойный, учтивый, за километр разил лицемерием и фальшью. Ей стало тошно, но все на что она была способна, это короткое «Да пошел ты»        В комнате, в которую она вошла через темный коридор - больше напоминающий коридоры больниц или бункеров, чем на жилой – ее действительно ждала девушка, на несколько лет старше. И еще там стоял парень с длинной косой, все в том же эпатажном костюме. При виде ее он взмахнул рукой в знак приветствия.       — Здравствуй, Лилит! А я только сегодня понял, что не представился тебе, меня зовут Николай Гоголь, снова рад знакомству. Тебе теперь со всеми придется заново здороваться, имя ведь другое, - он говорил так оптимистично и громко, что закладывало в ушах. Прикрыв ухо одной рукой, она покачнулась в сторону от усталости. Заметив это, он снова взмахнул руками, и начал ворковать над ней. — Ах, бедняжка, иди скорее за ширму, Софьюшка поможет тебе переодеться.       Девушка бережно взяла Лилит под руку и повела за ширму. Там Софья сама переодела ее, стоявшую как манекен. Потом, она быстро собрала вещи в какую-то сумку, и надела ее себе через плечо. А Гоголь все это время ждал, напевая себе под нос что-то странное. Как только они вышли, он подошел к Лилит, и серьезно сказал о том, что сам понесет ее к комнате.       — Она находится далеко, тебе стоит беречь свои силы, Дос-кун обязательно придумает что-нибудь сложное для такого человечка, как ты.       Ее возмутило пренебрежительное отношение к себе, но сил уже ни на что не было. Поддавшись, она слегка склонилась к его плечу, и он поднял ее. Кажется, Николай сказал что-то Софье, отчего она поспешно ушла. А потом они еще некоторое время шли в тишине. Дорога действительно казалась не близкой. Девушка устало спросила:       — Почему ты помогаешь Федору?       — Дос-куну? На самом деле, он мой самый близкий друг, он понимает меня, и я не могу не помогать ему. Вот ты могла бы не помогать своим друзьям? Конечно нет. А в конце нашего с ним пути, я должен буду убить его, и для этого, нужно быть всегда рядом. Забавно выходит, не думаешь, —улыбнувшись, склонился над Лилит. И было в этом взгляде что-то безумное, пугающее. Она инстинктивно отпрянула, слегка сведя брови вместе. Через секунду собравшись, разгладила морщины на лбу и закрыла глаза. Ей не хотелось на него смотреть. Человека, которого понимает Федор, вряд ли можно назвать просто «странным»