Blut und Blumen

Уотсон хотел кричать, но из его открытого рта не доносилось ни единого звука. Широко раскрытыми глазами он смотрел на женскую фигуру, которая вдруг, словно ниоткуда, появилась в его спальне. Его горячо любимая Мэри. — Здравствуй, любовь моя. — Мэри подошла к Джону и протянула к нему руки. — Моя Мэри, — с придыханием произнес доктор, дрожа всем телом. — Неужели это и правда произошло? Ты действительно здесь, моя милая Мэри? Внезапно глаза Уотсона начали светиться, и он издал радостный вопль: — Ты вовсе не мертва! Все это просто кошмар, проклятый кошмар! — Ах, Джон, дорогой, на твоем месте я бы еще раз внимательно осмотрела меня. Так ли выглядит здоровая, живая женщина? — Голос Мэри вдруг прозвучал так резко. Джон затаил дыхание. Перед ним теперь стоял скелет, с которого свисали обрывки человеческой плоти. Из его черепа вытекал гной, а из черных дыр, в которых должны располагаться глаза, выползали наружу черви. Уотсон всхлипывал и отступал шаг за шагом, когда это порождение ада становилось все ближе и ближе. — Подойди, мой дорогой, прикоснись к своей прекрасной Мэри. — Зеленая густая слизь и дергающиеся личинки обрамляли скелет, когда он говорил. — Я… не могу… я… Ты не моя Мэри! Скелет издал странный булькающий звук. Это звучало так, словно он где-то слышал человеческий смех и пытался его пародировать. Но выходило неправдоподобно. — Нет, мой дорогой, конечно, я твоя Мэри. Пусть я не совсем опрятная, но чего ты ожидал? Если бы ты не позволил мне умереть, то мог бы и дальше хвастаться моей красотой, но теперь это уже не так, потому что ты этому не помешал. Вы знаете, что Вы из себя представляете, Джон Хэмиш Уотсон? — Мэри, я… — Его голос дрожал. — Жалкий неудачник! Ватсон разразился плачем, не в силах сдерживать рвущиеся наружу эмоции. — Ты огорчил меня, что ты, мол, такой отличный врач, ничего не мог поделать с собственной женой. — При каждом слове у скелета выпадал зуб, волоча за собой темно-желтую нитку слюны. — А теперь, мой глупый маленький неудачник, прикоснись ко мне. Покажи, что ты все еще любишь меня. Уотсон, плача, растянулся на полу. — Даже ты на это не способен? Прикоснуться к собственной жене? Подарить ей прикосновение любви? — Ты не моя Мэри. — Сначала шепотом, а потом все громче и громче, пока он не закричал, как резаный, будто какая-то грозная сила вырвала эту фразу из его уст. — Ты не моя! Ты не моя Мэри! — повторял он в истерике. — Но кто же я тогда, по-твоему, мой маленький неудачник? Это я, твоя Мэри, которую ты не смог спасти. — ТЫ НЕ МОЯ МЭРИ!!! — Уотсон вскочил, подбежал к тумбочке и вытащил из верхнего ящика свой армейский револьвер. — Уотсон, не смейте! — Буквально в последнюю секунду Холмс успел выбить пистолет из руки своего друга. Уже не владея своими чувствами, Уотсон бросился на Холмса, продолжая повторять, как заведенный, только одно: «Ты не моя Мэри». — Успокойтесь, друг мой. — Крепко держа мужчину, Шерлок поглаживал друга по спине. Уотсон отчетливо понял: он сорвался, не сумев совладать со своими чувствами. Это был промах.