Золотой: Месть Мидаса

Время тянулось невыносимо медленно, но неумолимо, дни и ночи смешались в одно тревожное ожидание. Мидас покидал комнату Грёзы лишь тогда, когда его сменяли Хризантема или Артемис. Он спускался к берегу и курил одну сигарету за другой, наплевав на отрывистый кашель и заложенность в груди. Месяц… Шейд просто исчез на целый месяц, уже начинался второй, но от него так и не было никаких вестей. Мидас убедил себя, что надо готовиться к худшему, несмотря на то, что Артемис твердил: Шейд вернётся с помощью. Мидас хотел бы поверить в это, но интуиция едко шептала: зачем духу смерти лишать себя работы? Он, конечно, вернётся… Но лишь забрать её душу. Последнюю неделю Грёза не вставала с постели. Вначале она ощутила резкую слабость и решила переждать денёк-другой в постели, когда она пройдёт, а следующим утром вовсе не проснулась и не реагировала на попытки разбудить её. Позолота съедала Скай изнутри, просвечивала через бледную кожу сеткой сосудов, ложилась пятнами на кончиках пальцев, залегала тенями вокруг глаз и плёнкой на сухих губах. Грёзу бил озноб, и всё чего она касалась, становилось золотым без её ведома. Даже Артемис не мог вернуть прежний вид вещам, попавшим под проклятие, словно оно мутировало, стало сильнее. Если когда-то у мальчика и была возможность, несмотря на предостережение Шейда, забрать у Грёзы силу Оро и уничтожить проклятие, то теперь не осталось и шанса. На седьмой день Артемис, обмывая Грёзу, заметил, что та начала странно дышать: поверхностные частые вдохи постепенно удлинялись и через несколько циклов женщина переставала дышать вовсе на несколько секунд, после чего всё повторялось. Он ощущал неприятный и колкий холод рядом с мамой, хотя в комнату дул тёплый бриз, и сторона, на которую выходили окна, была обращена на юг. Пришедшая сменить его Хризантема поняла по лицу Артемиса, что происходит. Она подошла к брату и приобняла его, желая успокоить. Внезапно Артемис, узрев что-то, ниспосланное ему силой, резко выпрямился и уставился в стену, словно высматривал что-то далёкое, чего не видела Хризантема. — Зови отца, — произнёс он дрогнувшим голосом. — Неужели… — Скорее! Они близко! Хризантема широко распахнула глаза в изумлении и резко бросилась прочь из комнаты. Она вихрем пронеслась через всё здание, перевернув по пути ведро с водой, оставленное уборщиком, и снеся двух агентов, неудачно выруливших перед ней из-за угла. Выскочив из здания тюрьмы через ангар для лодок, она спрыгнула с причала на песчаный берег и обогнула скалу. Мидас сидел на ящике для патронов и курил энную по счёту сигарету, предыдущие лежали под его ногами неорганизованными кучками. Хризантема остановилась возле него и согнулась пополам, пытаясь отдышаться. — Что случилось? — насторожился Мидас, отбрасывая окурок. — Арти… сказал… — произнесла девушка и закашлялась от резкого вдоха. Не дожидаясь полного ответа, Мидас вскочил с ящика и быстрым шагом направился обратно к Грёзе. Хризантема громко выдохнула и, развернувшись, потрусила за ним. Когда они ворвались в комнату, Артемис ходил по ней от стены к окну и обратно, словно заведённый. Мидас приблизился к постели Грёзы и, сев рядом с ней на табурет, взглянул на женщину. — Вот они, — сказал Артемис, оборачивая голову к центру комнаты. Разверзлась чёрная воронка, выпуская из пространственного тоннеля Шейда в непривычном для него чёрном балахоне и сумкой на длинном ремне, надетом через голову. Его лицо было обрамлено непривычной густой чёрной бородой с усами. По всей видимости, Шейд всё свободное время уделял поискам, не заботясь о своей человеческой оболочке. Увидев его, Мидас ощутил укол совести, ведь он полагал, что Шейд попросту забыл о своём обещании. Следом за духом смерти вышла высокая стройная женщина в белой маске, полностью скрывавшей лицо, и розовом латексном костюме с белыми рукавами и золотыми наплечниками, перчатками и сапожками. Её длинные ярко-розовые волосы ниспадали на левое плечо, а правый висок был кокетливо выбрит, открывая ушко с золотой каффой в виде шипов розы на стебле. Увидев Грёзу, она ошеломлённо ахнула и схватилась за сердце, над которым на её костюме было изображено другое сердце, червовое, забившееся часто-часто в такт её собственному. — Где ты был раньше, Шейд?! — воскликнула Заноза. Он развернулась к нему и, замахнувшись, звонко хлопнула его по плечу ладонью. — Я искал тебя три недели! — крикнул тот в ответ. — А потом ещё Хартбрейкер не хотела выдавать мне тебя. — Сестра? Ох, задам же я ей трёпку! — Да какая она тебе… — Шейд замолк, не решаясь закончить фразу. Сообразив, что лучше промолчать, он отмахнулся и покачал головой. Заноза элегантно прошла к постели со стороны Мидаса и, обойдя его, встала у изголовья кровати. Лицо Грёзы было болезненно белым и влажным от пота. Золотые ветки сосудов, проглядывающих сквозь кожу, редко пульсировали, как и её ослабленное сверхъестественной инфекцией сердце. — Хорошая моя, как же ты пострадала… Но я уже здесь, я всё улажу, — прошептала Заноза. Она сняла золотые перчатки, обнажив столь красивые и гладкие руки, что казалось, будто они сделаны из фарфора, и положила ладонь на горячий лоб Грёзы. Артемис хотел предупредить незнакомку о том, что прикосновение к Скай может её погубить, но та, уловив его намерения, ответила прежде, чем заговорил сам Артемис: — Любовь сильнее какой-то там Жадности, мой мальчик. Мне не страшна сила Оро, как и он сам не страшен более никому благодаря вам. Дыхание Грёзы выровнялось и успокоилось, слегка сошла позолота с век и конечностей, но остались золотыми крупные венки. Грёза приоткрыла глаза и застонала. — Вот так, Розочка, приходи в себя, — с улыбкой произнесла Заноза. Мидас обратил на неё изумлённый взор и поднялся с табуретки. — Откуда ты знаешь, кто она? — спросил он и посмотрел на Шейда, полагая, что тот мог сказать женщине об этом. — Это она вернула твою жену в наш мир в новом теле, — ответил Шейд. — Что? — переспросил Мидас, нахмурившись. — Как? — Силой любви, конечно, — пояснила Заноза, и вокруг её маски заплясали полупрозрачные сердечки. — Не понимаю… Ты любишь Грёзу? — уточнил Мидас. — Нет, дурашка, я люблю вас обоих, — сказала Заноза и звонко засмеялась юным и сильным голосом. Сложив ладони у щеки, она добавила: — Вы так подходите друг другу, совершенно безупречная пара! И моя самая любимая, к слову! — Помимо других сотен миллиардов, — буркнул Шейд и кашлянул. — Закройся! — неожиданно огрызнулась женщина. Её костюм в один момент, словно по волшебству, стал лилово-серебряным, а волосы — пепельными. Червовое сердце на груди треснуло пополам и потемнело, истекая чёрной кровью. В следующий миг она снова была розово-золотой милашкой. — Ну ты как скажешь, Шейд, что хоть стой, хоть падай! — с улыбкой произнесла Заноза и хихикнула. Она присела на кровать и, склонившись над Грёзой, продолжила процесс её восстановления. Шейд покрутил пальцем у виска и показал недоумевающему Мидасу два пальца, намекая на раздвоение личности. Постепенно видимые проявления проклятия практически полностью исчезли, даже глаза Грёзы частично прояснились, сохранив лишь несколько золотых точек на синей радужке. Скай пришла в себя и огляделась, соображая, что происходит. Ослабленная долгой болезнью, она с трудом подтянулась, чтобы сесть в постели. Заноза участливо подложила ей под поясницу подушку, но Грёза ничего не сказала ей, лишь посмотрела на женщину, нахмурив в недоумении брови. Заноза поднялась с кровати и, обойдя её, встала у изножья. — Я вытянула большую часть проклятия, но полностью убрать его можешь только ты, мой хороший, — сказала она Мидасу. — Каким образом? — поинтересовался он и сел вместо Занозы подле Грёзы. Та сразу же просветлела и улыбнулась, глядя на мужчину. Она взяла его руку, радуясь, что может сделать это наконец, не навредив возлюбленному, и поцеловала её. — Ты должен жениться на Розочке! — радостно объявила Заноза и захлопала в ладоши, восхищаясь своим коварным планом. — Мы уже… — ответила Грёза, поднимая из-под одеяла руку и показывая серебряное кольцо на пальце (глазам моим больше не видеть этот жёлтый кошмар! — заявила она, вернувшись из мира Оро, и Мидас учёл её пожелания). Заноза схватилась за голову и шумно вдохнула, изображая шок. — Как неожиданно! Но я не могла пропустить вашу свадьбу, это совершенно невозможно! — воскликнула она. Перед ней из ниоткуда возник белый планшет, и Заноза принялась листать на нём какой-то список. — Её и не было, мы просто расписались, — пояснил Мидас, сжимая руку Грёзы в своих ладонях. — Скайли нехорошо себя чувствовала, лишнее волнение было ни к чему. К тому же мы уже были женаты… в прошлой жизни. — Это замечательно, мои хорошие! Но у вас и в тот раз не было свадьбы, — печально произнесла Заноза. Она опустила голову и затряслась от беззвучного плача, из-под её маски капнула слеза. Странное поведение незнакомки начинало раздражать Хризантему, немало настрадавшуюся за прошедший месяц. Её беспечность и озабоченность глупыми мелочами выглядела совершенно неприемлемо. — Да какого чёрта?! — воскликнула Хризантема, — Хватит устраивать цирк, сними проклятие полностью! Заноза замерла и подняла подбородок, к Хризантеме обернулась уже Хартбрейкер. Она резко развернулась на каблуках и направилась к девушке. Между ними встал Артемис и, подняв руку, медленно покачал перед маской позолоченным пальцем. — Ненависть тоже сильнее Жадности? — спросил он, всерьёз готовясь к потасовке с духом, о силе которого не имел никакого представления. Хартбрейкер не шевельнулась. Она стояла перед мальчиком, опустив руки вдоль тела. Из-за чёрной маски, в которой отсутствовали прорези для глаз, неизвестно было, ни что она переживает, ни куда смотрит. Напряжение в комнате росло, густой пеленой обволакивая присутствующих. Шейд уже собирался вмешаться, но Хартбрейкер наконец уступила Занозе власть, и та, наклонившись к Артемису, потрепала его округлые щёчки. — Ты такой миленький, — сказала она с умилением. — Надо обязательно найти тебе пару! Хризантема тихо выдохнула и отползла подальше от Занозы с её непредсказуемым расщеплением личности. — Да вылечится Роза, что вы такие злюки? День-другой, и недуга как ни бывало! — заверила Заноза. — Я же просто хотела порадоваться за своих котяток, посмотреть на вас в костюмах жениха и невесты, подкинуть букет маленькой негоднице, — добавила она, потрясая кулаком в сторону Хризантемы. Артемис сделал вид, что его тошнит от зашкаливающей милоты, сестра вторила ему брезгливым выражением лица. Заноза весело расхохоталась, нисколько не обидевшись на их реакцию. — Ну ладно, я побежала, меня ждут мои славные шипперы. Я должна нести в миры любовь всех жанров и видов! Заноза засуетилась и просеменила к Шейду, цокая каблучками. Тот великодушно предоставил Занозе портал и поблагодарил за помощь. Входя в него, она послала духу смерти воздушный поцелуй, который превратился в розовый дым в форме сердца и растаял на его лице. Как только Заноза ушла, Шейд тряхнул головой, отгоняя насланное на него наваждение, и крикнул в пустоту: — Ещё чего удумала! Я никогда не влюблюсь в безумную девку с раздвоением личности! Грёза фыркнула. — Что это было, дядя Шейд? — спросила Хризантема. — Дух любви. Я давно слышал о ней, но не думал, что Заноза поможет с проклятием, однако обратиться к ней стоило. Связаться с Занозой мне мешала её вторая личность, Хартбрейкер. С ней отдельная история: она дух ненависти, который завидовал силе Занозы и пытался поработить её, и в итоге сам стал частью сознания Занозы. А было это так давно, что они теперь жизни друг без друга не смыслят. Сами видели… «сестра»! А вообще поговаривают, что её сила как раз и заключается в поглощении злых духов и ассимилировании их с собой в качестве перевоспитания, — ответил Шейд и, с любопытством взглянув на девушку, уточнил: — Ты действительно только что назвала меня дядей? — Ну ты же наш дядя, — сказал Артемис, пожав плечами. — Почему бы нам не звать тебя так? Шейд смущённо улыбнулся и сцепил кисти рук за спиной. — Что собираешься делать? — спросил Мидас. Уточнять, что именно он имел в виду, мужчина не стал, Шейд и так его прекрасно понял. Он помялся немного и, поразмыслив, ответил. — Пора бы мне уже вернуться к своим непосредственным обязанностям. Я слишком долго был Брутом, слишком много лгал о себе и своих истинных целях и слишком привык к вам за эти года. Умилившиеся Артемис и Хризантема обступили Шейда и сжали его в своих крепких объятиях. Дух расхохотался и прижал детей к себе в ответ. — Я, кажется, уже говорил, что ты — лучший из моих агентов? — припомнил Мидас. — Эй! — в шутку возмутилась Грёза и дёрнула его за рукав рубашки. — Ладно-ладно, лучший после Скайли. Шейд с улыбкой кивнул головой. — Спасибо тебе за всё, — сказала Грёза. Она опустила голову и смахнула слезинку с ресницы, пока никто не заметил. — Вы будто навсегда прощаетесь со мной. — Нет, конечно, — усмехнулся Мидас, — мы ведь ещё встретимся однажды в глубокой старости. — Я бы сказал, что планировал заглянуть намного раньше, но, боюсь, мои слова неверно интерпретируют. — Приходи к нам чаще, дядя Шейд, — попросил Артемис. — Я постараюсь. Посреди комнаты развернулся чёрный портал. Дети отпустили Шейда и он, ступив в воронку, бросил напоследок: — Будь добр, Мидас, передай все мои дела Майе. Она хорошо трудилась, пока тебя не было, и заслужила занять место Брута в Агентстве. Шейд ушёл, и портал рассеялся бесчисленными чёрными искорками. Грёза подвинулась в сторону, и Мидас, сбросив ботинки, лёг рядом с ней. Хризантема и Артемис тоже запрыгнули на кровать и сели по обе стороны от родителей: Артемис подле отца, а Хризантема — матери. Никаких слов и не надо было им. Они наслаждались наступившим наконец спокойствием в их семье.