Силуэты

Джон потерялся. Все казалось нереальным. В беспокойных снах он чувствовал запах волос Шерлока, его руку на своей груди. Потом кричал, звал Шерлока, протягивая к нему руки в постоянных кошмарах. Кровь на тротуаре. Шерлок на тротуаре. Их переплетенные пальцы на кровати. Руки в крови. Сначала он просыпался, крича и содрогаясь в рыданиях. Пару месяцев спустя слезы просто закончились. Вместо них пришла ужасающая пустота, от которой хотелось сидеть на диване до конца своих дней, напиваясь и пялясь в пустоту. Он даже не знал, спал ли он хоть раз за это время. Все выглядело таким однообразным. Ночь приходила и уходила, по стене двигались тени. Шерлок был мертв. Он не знал, как это делать. Как жить без него. Грег приходил. Сидел рядом, смотря футбольные матчи по телевизору вперемешку с мыльными операми. Принес ему еду навынос и хлеб с молоком. Говорил про Скотленд Ярд, про своих детей, про все подряд. Джон не отвечал. Грег, кажется, понимал. Ушел, когда стало поздно, предварительно потрепав Джона по плечу, и вернулся на следующий день. Миссис Хадсон не показывалась. Как и Молли, Майкрофт и кто угодно, кто мог напомнить ему про Шерлока. Он был благодарен настолько, насколько мог быть. Не мог вынести присутствия живого человека, дышащего, ощущающего, тогда как Шерлок лежал в земле. Шерлок всегда был настоящим, живым — живее всех, кого он только знал. Он был настолько чужд для этого мира, настолько ярким и выдающимся. Без него все было неправильно. Он жил на свою армейскую пенсию. Не мог работать. Ничего не мог. Если Грег не приносил еду, он не ел. Какая разница. Грег принес коробку с вещами Шерлока. Он хотел этого и не хотел одновременно. Не мог заставить себя смотреть на что-либо. Ему пришлось. Он посмотрел видео, которое Шерлок сделал ему на прошлый день рождения. Не плакал, несмотря на то, как сильно хотел. На той ужасной вечеринке он мог думать только о том, как Шерлок прижмется к его спине, дыша ему в шею. Когда пришел домой, они легли в кровать, и Шерлок обнял его за талию, прижимая к себе и шепча «С днем рождения, Джон». Это воспоминание не отставало от него всю ночь после того, как Грег ушел. Вес руки Шерлока. Его дыхание на волосах. Он задыхался от понимания, что такое больше не повторится. Месяцы шли один за другим. Он отпустил бороду. Это помогало видеть другое лицо в зеркале. Грег пригласил его в паб. К своему удивлению, он согласился. Кто-то рассказал анекдот. Он посмеялся, но потом почувствовал себя виноватым. Как он мог смеяться, когда Шерлок гнил в земле? Как он только мог? Он извинился и вышел на улицу, едва сдерживая истерику. Зашел в какой-то переулок и привалился к стене, рыдая так, как не мог уже многие месяцы. Он вернулся домой и долго пересматривал поздравительно видео. Потом пил прямо из бутылки до тех пор, пока не уснул, бормоча «Я так скучаю по тебе» снова и снова. На следующее утро пришел Грег и заставил его подняться. Вытащил к завтраку, отказался слушать какие-либо возражения. — Джон, прошло уже тринадцать месяцев. Хватит всего этого. Шерлок бы не хотел, чтобы ты так себя изводил. Это заставило его засмеяться. — Да, он хотел. Он хотел бы, чтобы я оплакивал его вечно, этот самовлюбленный придурок. Грег тоже рассмеялся. — Ладно, может и так, но прекрати, Джон, серьезно. Ты допьешься до смерти, друг. Ты, должно быть, потерял килограммов 7, не меньше. Ужасно выглядишь. У моего друга небольшая хирургическая клиника, и он ищет нового партнера. Приведи себя в порядок и поговори с ним. Я сказал ему, что ты хороший доктор и что тебе нужна работа. Он готов нанять тебя прямо сейчас. Пожалуйста. Не могу видеть тебя таким. Джон сморгнул накатившие слезы. По окну кафе лениво стекали капли дождя — было достаточно холодно для июня. На нем был свитер в голубую полоску, он особенно нравился Шерлоку. Он всегда молча вытаскивал его из шкафа на кровать, и когда Джон выходил из душа и, улыбаясь, натягивал, глаза Шерлока загорались так, какими их видел только Джон. Грег был прав. Он тонул. Он тонул в отчаянии, и никак бы не исправил это сам. Он ещё немного поковырялся в нетронутой еде. — Хорошо. Я схожу. Грег белозубо усмехнулся, и Джон попытался что-то почувствовать.

***

Его взяли. Он сбрил бороду, подстригся. Купил будильник. В этом не было ничего особенного, но это было рутиной, и это работало. Он стал наполнять холодильник едой, купил немного предметов декора в крошечную квартирку. Купил рамку и поместил туда одно из немногих их с Шерлоком фото, которые у него были. Он поставил рамку рядом с кроватью и даже мог смотреть туда без убивающей его печали. В клинике была медсестра. Мэри. Симпатичная блондинка, она с ним флиртовала. Сначала ему это не нравилось, и он её игнорировал, думая о кудрях Шерлока каждый раз, когда она с ним говорила. Но она была милой, веселой и достаточно упрямой, так что в конце концов он согласился на ужин.Он нарядился, причесался и сел на кровати, беря в руки рамку с фото. — Я люблю тебя. Я всегда буду тебя любить, — сказал он громко, буквально заставляя себя это сделать. — Но тебя больше нет, и я просто… Мне кто-то нужен, Шерлок, правда. Я не могу все время быть один. Она заставляла его смеяться. На третьем свидании она предложила продолжить, и он отказался. Она не обиделась и повторила предложение на пятом свидании. Он глубоко вздохнул, мысленно извинился перед Шерлоком и согласился. Потом все стало проще и быстрее. Просто они оба были одиноки. Ездили за покупками на выходных, пару раз выбрались в музеи и кино. Джон любил её так сильно, как только мог. Он переехал из своей крошечной каморки в её квартиру, и она не имела ничего против их с Шерлоком фото на прикроватном столике. Ему до сих пор снился Шерлок. Иногда в полудреме он думал, что это ладонь Шерлока лежит на его руке, но, просыпаясь, отстраненно смотрел на светлые прямые волосы вместо темных кудрей. Он пытался скрыть от нее свою тоску, но не мог перестать говорить о Шерлоке. Надеялся только, что не выглядит зацикленным в глазах Мэри. Почему бы не жениться на ней? Он не захотел бы встречаться с кем-либо ещё, да и она явно хотела замуж. Он любил её. Правда. Он бы не смог полюбить кого-нибудь так, как Шерлока, но с Мэри ему было действительно хорошо. Он попросил её надеть что-нибудь нарядное, собираясь поужинать в шикарном ресторане. В животе танцевали бабочки. Да, всё было хорошо.

***

Он смотрел и смотрел. Не мог контролировать своё лицо, на котором проносились все эмоции, которые он только знал. Шерлок. Стоял перед ним с этой идиотской улыбкой, как будто это было одним большим розыгрышем. Шерлок. Живой. Дышащий. Прямо перед ним. — Ты это он… Боже, это ты, — Мэри что-то говорила, но он просто не мог заставить себя вслушиваться в это. Он хотел убить его. Он хотел поцеловать его. Он начал с того, что повалил его на землю, пытаясь то ли ударить его, то ли обнять. Конечно, их выгнали из ресторана. Он не мог перестать бить его. Он ненавидел. Он любил. Шерлок ничего не делал, чтобы объясниться. Он не понимал, через что Джону пришлось пройти. Джон же не понимал, как Шерлок мог скинуть всю вину за это на него: он, мол, не смог бы держать язык за зубами. Разве мог так себя вести тот, кто спал, переплетясь с ним руками и ногами, с кем он делил дыхание по утрам, в чьи мягкие волосы он зарывался пальцами? Как он мог быть человеком, который закидывал свои длинные ноги на колени Джона, пока они пили кофе и смотрели телевизор, который заставлял его смеяться до слез, который заставлял его чувствовать так, словно он никогда не был более любим и нужен? Он просто не мог этого выдержать. Не мог смотреть на него больше. Он словил такси и позвал Мэри, сдерживая эмоции, которым даже не знал названия. Мэри сказала, что он ей нравится. Джону же не понравилась ее интонация, такая, словно они с Шерлоком уже о чем-то сговорились. Ничего смешного в этом не было. Джон смотрел на мелькающие за окном огни, на парочки, который гуляли по улицам, держась за руки или целуясь, и все, чего ему хотелось — это вбивать кулак в стену, пока он не станет истекать кровью. Он хотел выпустить все эти эмоции. Как только он пришел домой, рамка с фотографией полетела в шкаф. Он не мог с ним разговаривать. Он не мог молчать. Он не мог спать, в слезах вспоминая все то, что с ними случилось. Как Шерлок мог? Он никак не мог простить это предательство: оказывается, Шерлок ему не доверял. Шерлок писал. Джон удалил все сообщения. Они не разговаривали. Джон не мог даже поесть, потому что желудок все время находился в перевернутом состоянии. Наконец он решился на встречу. Прогуливался по Бейкер-стрит, все не решаясь зайти в дом, когда сильным ударом его повалили на землю. –Извините. Холодно, было очень холодно. Его плечо словно зажали в тисках, куда-то волочили. Потом он пытался позвонить Шерлоку, но рот отказывался формировать хоть какие-то слова. Ничего не работало. Темнота. Он очнулся, объятый пламенем.

***

Шерлок вытащил его, в панике крича его имя. Джон забыл, что сердился на него, с облегчением разглядывая его и чувствуя его руку на своей щеке. Прошло так много времени с того момента, как он касался его так. На какое-то время он даже перестал волноваться о том, что его чуть не убили. Он не заметил, что все это время Мэри была рядом.

***

— Как ты себя чувствуешь? — Немного… подкопченным, — осторожно сказал Джон, разглядывая Шерлока. Он до сих пор не имел ни малейшего понятия о том, почему его чем-то отравили, похитили и засунули в костер, но он совершенно точно знал, что с Холмсом надо что-то делать. Шерлок ему улыбнулся. Мягко. Грустно. Смотря на него так открыто, так ласково. Джон отчаянно хотел коснуться его, просто не мог злиться дольше. Это было так сложно, ведь он до сих пор любил его гораздо больше, чем кого-либо еще. Непонятно было, как он только допустил мысль о существовании Шерлока Холмса в таком мире, в котором они не будут разговаривать. Это было просто невозможно. И, конечно, это нельзя было считать изменой Мэри. Это был не секс. Это был простой комфорт. Он поднялся, и Шерлок отпрянул. Боже, гребаный Шерлок Холмс его боялся. Он его ударил, почему?.. Джон подумал о том, как много того, что между ними было им придется отстраивать заново. Они должны были это сделать, особенно после того, как он потерял Шерлока. Он взял Шерлока за руку, смотря на переплетенные пальцы — впервые за два года. Как будто вернулся домой после длительного путешествия. Посмотрели друг другу в глаза: Шерлок выглядел немного удивленным. Джон не знал, что делать. Не существовало языка, который бы смог выразить все: и как Джон скорбел по нему, и насколько зол он все еще был, и как сильно он его любил. — Я знаю. Знаю. Это все так странно. Но просто… Можем мы?.. Как раньше? — рука в руке, в той же спальне. Там, где мы нашли друг друга. Давай найдем нас снова. Шерлок склонил голову, удивленно распахивая рот. Джон готов был поклясться, что его глаза намокли. А еще он совершенно точно выглядел радостным. — Да, Джон. Мне бы очень этого хотелось. Они молчали. Джон завел Шерлока в комнату, закрыл дверь. Снаружи завывал холодный ветер, в угловой комнате Шерлока света, как ни странно, почти не было — только серое небо за окном. Они не стали включать лампу. Джон стащил все, кроме майки и боксеров, Шерлок же остался без майки. Это было так просто. Так правильно. Джон не предполагал даже малейшей возможности почувствовать себя виноватым. Джон проскользнул в постель, протягивая Шерлоку руки. — Иди сюда. Шерлок лег рядом, и когда он положил голову на грудь Джона, тот наконец-то выдохнул с облегчением. Два года он мог думать только об этом. Шерлок выдохнул, прижимаясь ближе. Их тела так подходили друг другу. Джон обнял Шерлока руками, находя новые шрамы на его спине. Много шрамов. Он посмотрел Шерлоку в глаза. — Ох, Шерлок. Что случилось? — мягко спросил он, неосознанно поглаживая эти отметины на его теле. Шерлок закрыл глаза, лицом утыкаясь ему в шею. — Много всего. Много того, о чем я не хочу говорить. Можем мы просто… пожалуйста? — Да. Да, конечно, — Джон больше не спрашивал про шрамы, но его руки снова и снова находили их на спине и груди Шерлока, и это было ужасно. Джон был военным. Он знал, откуда появляется такое. Шерлока пытали. Шерлока пытали и делали с ним еще черт знает что, а что сделал Джон, когда тот вернулся домой? Он ударил его. Ударил и накричал. Джон ненавидел себя. Он крепче обнял Шерлока, чья рука проскользнула по его плечу, груди и животу, чтобы остановиться на бедре. Джон глубоко вздохнул, чувствуя запах шампуня Шерлока, наслаждаясь им, таким знакомым и родным. Холмс дышал ему в шею, обнимая, как коала, и в мире не было ничего прекраснее в этот момент. Они не двигались, словно слившись из двух частей в одно целое, и вскоре дыхание Шерлока замедлилось. Джон посмотрел на его умиротворенное лицо и улыбнулся. Он дома. Он мягко коснулся губами его макушки. — Мне так жаль, Шерлок. Я скучал по тебе, — шепотом, чтобы не разрушить волшебство момента. Шерлок не спал. Когда он заговорил, движения его губ щекотали шею Джона. — Я тоже, Джон. Мы оба. Джон не особо волновался, что Шерлок это услышал. Он даже не думал о поцелуе, несмотря на то, что это был их первый. Он чувствовал себя невероятно спокойно впервые за два года. Шерлок прильнул еще ближе — хотя казалось, куда уж — и выдохнул. Когда Мэри звонила, пытаясь его найти, он даже не услышал телефон.