На седьмом небе

Ло откинулся на шатающийся стул и громко отрывисто выдохнул: его штормило так сильно, что сердце заходилось неровным ритмом, а пульс, кажется, превышал сто пятьдесят ударов в минуту. Он закинул ногу на ногу, когда учитель спросил его про самочувствие, и ответил, что все в порядке. Просто давление. Давление, конечно, никакого отношения к вчерашней ядреной дури не имело, и Ло пообещал себе больше не курить траву среди недели. Сквозь шум крови в ушах он услышал, как хихикнули одноклассники, когда он в очередной раз нелепо вдохнул воздух. Реагировать не стал, только растянулся в улыбке как последний дебил и чуть не упал с дурацкого хлипкого стула. Только среда, а он уже оттянулся на две недели вперёд. После геометрии он, сославшись на плохое самочувствие и не удосужившись даже зайти за справкой к медику, ушёл с последних уроков. Добравшись до кровати, Ло вытянулся, уткнувшись носом в стену, но не смог заснуть и просто пролежал так оставшиеся три часа до того, как пришла Лами — сердце по-прежнему колотилось, и Ло казалось, будто оно выпрыгнет во сне наружу. С дурью определенно нужно было завязывать. Хотя бы на этой неделе. Хотя бы до того момента, пока он не будет уверен, что от недосыпа у него не лопнут глаза. Лами вернулась раньше, чем обычно, вся раскрасневшаяся и уже с порога сующая ему ингалятор; её щеки и лоб горели от злости, и это казалось Ло очень забавным, поскольку она все больше и больше напоминала школьную медсестру старуху Куреху. — Ло, ты идиот! — Лами повысила охрипший голос; упрямая девчонка болела простудой уже две недели, но на уроки все равно ходила, по официальной версии боясь пропустить что-то из школьной программы. На самом же деле она перестала пропускать школу с тех самых пор, когда Ло прямо в коридоре четверо старшеклассников сломали левую руку в плечевой кости. — Знаешь, как я волновалась за тебя?! — Знаю, — подобно сестре, глухо и остро отозвался Ло. Где-то под рёбрами кольнуло что-то, похожее на вину, но парень все же решил, что это был ещё один приступ тошноты. — Прости меня. — Ты опять вчера пил! Или не пил? Ну-ка, погоди, — она прощупала точку на его шее, и без того круглые глаза Лами сделались ещё больше, — ты опять принимал наркотики? Ло улыбнулся своей фирменной псевдовиноватой улыбкой, которую в один момент перекосила боль в правом виске. Сестра зашлась хриплым отчаянным воем, который меньше всего был похож на плач, но означал крайнюю степень разочарованности и бессильного бешенства. — Лами, дорогая, — Ло постарался смягчиться и сел рядом, боясь прикоснуться. Тело девчонки билось, как от электрического тока, — Я совершил ошибку. И больше так не буду. Обещаю. Прости меня. Последующий час он потратил в объяснениях того, как его вчера угораздило опять оказаться в чертовом гараже Юстасса, и как он из любопытства пробовал новый сорт травы, которая в принципе была наполовину смешана с табаком. Дурацкая трава, короче. Бесполезная. Юсстас же вон, пришёл в школу, живой, бодрый даже. Просто Ло слабак, и сердце у него слабое. Большую часть рассказа пришлось приукрасить, и ложь действительно возымела эффект. Юстасс был трижды проклят, Лами завёрнута в одеяло, накормлена наспех сделанными бутербродами, а Ло снова оказался поуши в чувстве собственной никчёмности. Лами ещё немного повозмущалась из-за пропажи брендовой школьной рубашки, которую Ло, всю заляпанную кровью и гноем, выкинул в мусорку у ближайшей автобусной остановки. Потом рассказала свежие сплетни про него же, услышанные в учительской. Теперь даже учителя, подобно самым отбитым сплетникам, обсуждали, на чём же он сидит, что выглядит так хреново. Под вечер они оба делали домашний тест по биологии, тупо листая каналы с мультиками. Ло носился по квартире, сначала за мёдом, потом за вторым одеялом. Он заботливо приносил сестре чай, когда руки перестали дрожать, но из-за своей нервозности не мог уняться и иногда даже срывался на бег. Когда Лами уснула, сидя перед телевизором, он унёс её в комнату, а сам ещё с часа два пялился в потолок, пока его самого не вырубило. На следующий день он даже дойти до школы не смог. Лами с температурой тридцать восемь по принуждению брата осталась дома, и почему-то именно в этот день перед вторым поворотом по дороге в школу его остановила чья-то огромная ладонь, вцепившаяся ему в плечо. — У меня нет с собой денег. Правда. Возьмите часы и цепочку, я… — Ло испуганно уставился снизу вверх на громадного мужика, сверкающего улыбкой аллигатора. В нос сразу ударил резкий запах мужского одеколона. Предсказуемо, глаза аллигатора были спрятаны за непроницаемыми стёклами. Ло знал только одного такого высоченного лося, однако даже он был на голову ниже этого мужика. Этот мужик окинул его оценивающим взглядом и на всю безлюдную улицу рассмеялся, однако лицо его по-прежнему оставалось серьёзным. Из-за этого ледяного смеха внизу что-то скрутило, и в глотку начал упираться спазм. Спасибо, что не нож. — Наивный малыш Ло, — смех все ещё звучал у него в ушах, — мне не нужны твои деньги. У меня к тебе очень выгодное предложение. В следующую секунду Ло почувствовал, как его подхватили за локоть и с настойчивостью повели дальше по намеченному маршруту. — Что же за предложение? — Вот поэтому ты мне и нравишься. Никаких лишних вопросов, сразу переходишь к сути дела, — шаги незнакомца были огромными, Ло не поспевал. — Ты слышал про новую модификацию смайла? Конечно, слышал. Ло сидел на смайле ещё с прошлого года, молясь, чтобы эта легкая синтетика не сделала его бесплодным. С курьером он встречался где-то раз в два месяца. Вопрос был чисто риторическим. — Да. Кто ты? — Джокер, — мужчина вновь оскалился, все сильнее сжимая руку обмякшего от страха парня. — Понятно. Чем обязан такой чести? Ло затрясся, поворачивая на попятную: к знакомому незнакомцу все же следовало обращаться с почтением, но этого он никогда не умел, и теперь просто храбрился. Наверняка, у Джокера есть с собой пистолет. Он его убьёт. Убьёт! — Я здесь не для того, чтобы толкать тебе дурь, Ло. Буду с тобой откровенен: меня заинтересовала веселая история о том, как обдолбанный подросток смог зашить пулевое ранение иголкой и зубной нитью. Несмотря на полное тогда невменяемое состояние, Ло помнил с удивительной четкостью все, что делал с ногой громилы, завалившегося к ним с Юсстасом в гараж на подростковые посиделки; пуля попала несчастному криминалу в бедро и чудом не задела кость. За эту импровизированную операцию криминал щедро заплатил, а наутро смылся. К слову, эти деньги Ло просрал уже на следующий день. Может быть, их спиздил Юстасс. — Если уж вы знаете моё имя и то, что я курю, то личность моих родителей не представляет загадки, правда? Неудивительно, что у талантливого хирурга вдруг появился не менее талантливый сын. — Насчёт талантливого сына ты преувеличиваешь, — весело махнул рукой Джокер. — Мне не сдалась твоя знаменитая фамилия с приставкой «Ди», Ло. Дальше Джокер молчал, огромными шагами вымеряя асфальтовую дорожку. Школа уже показалась за следующим поворотом. Молчание это казалось опасным, Ло ждал, пока его ударят по голове. — Вы хотите предложить мне работу? Но кем? Я не буду распространять смайл. В школе точно заподозрят. — Смайл распространяет отребье. А мне нужен хирург, — Джокер улыбнулся, стекла его очков блеснули. За ними — пустота. — И я бы хотел воспитать его сам. — Глупая затея. Я курю, пью, у меня есть татуировки, и вообще я на хирурга-то сильно не похож, — Ло пожал плечами. Его выворачивало с любого «пророчества» в сфере медицины. До поступления в универ он планировал сдохнуть. Они вдруг остановились, чтобы не быть в поле зрения идущих на учебу школьников. Джокер поправил Ло выбившийся воротник, на прощание почти заботливо сообщил: — Касательно нового смайла, я могу предоставить тебе материал для твоих исследований. Все, что ты захочешь. Мясо, патологии, мутации, опухоли и все, что там обычно любят ботаники вроде тебя. Тебе не нужен университет, Ло. Ты будешь учиться на практике. Захочешь корочку — купишь. Я заеду за тобой после школы. Естественно, в школу Ло не пошёл. Как только Джокер скрылся из поля зрения, он побежал домой, ничего не объясняя сестре, закрылся в комнате и попытался унять дрожь ингалятором, задыхаясь то ли от бега, то ли от очередного приступа астмы. Мир от переживаний раскололся на тысячи частей, и перед глазами вставал дешевый калейдоскоп, осколки которого были связаны липким страхом. Лами не стала спрашивать, что случилось. Она уже привыкла к тому, что на брата не имеет никакого влияния. Только опять беззвучно заплакала, прибавляя звук на телевизоре. Стоя под душем, Ло тоже позволил себе разреветься. Никакой Джокер его не достанет. Даже если и попытается, то Ло не будет в школе. Джокер его убьёт. Он же грёбаный психопат. Джокер-Джокер-Джокер. Господи, может быть, это глюки? Нахуя ему никчёмный школьник? С мокрой головой парень вышел на балкон, не обращая внимания на сестру, закурил. Замёрзший, но расслабленный от сигаретного дыма, Ло решил, что ещё есть время вернуться в школу. Не на уроки, хотя бы просто встретиться с Джокером, выслушать его и смыться, прикинувшись глупым и недееспособным. Тот ждал его чуть раньше назначенного времени, сидел за рулем неприметной чёрной Тойоты и разговаривал с кем-то по телефону. Увидел Ло, но беседу не прекратил, только стал улыбаться, и от этого оскала у Ло снова подскочил пульс. Джокер поманил его пальцем, открыл дверь соседнего сидения, и тут Трафальгар кожей ощутил, что он пропал. Салон пах новой машиной. Из зеркала на него уставились отражения солнцезащитных очков. — Ты не был на занятиях, — первое, и последнее, что он сказал, пока они ехали в неизвестном направлении за город.