Сборник идей

Танос никогда не мог понять тех людей, которые нарушали правила общества, просто помешавшись на девиации. Они вызывали у него чувство брезгливости и отвращения, видеть их на улицах было тошно и неприятно. Однополая любовь, суррогатное материнство, кровосмешение, любовь к насилию и многие другие формы отклонения – всё это впервые мальчик увидел в Америке, и тогда-то у него зародилось это отношение, не приемлющее подобное в собственной жизни. К счастью, в Японии любое отклонение от нормы строго контролировалось и исправлялось. Здоровые люди не могли в полной мере видеть то безобразие, которое видел Танос в чужой стране. Оттого-то и становится легче: по крайней мере, у них такого точно не будет. В семье богатого рода де Эльджео сохранялись чисто патриархальные обычаи и все были на своих местах, исполняя ту роль, которая им была предназначена в этой семье. Танос являлся наследником, а потому уже с детства учился у отца вести прокурорское дело, чтобы в один будущий миг стать главой рода. Диана, его мать, занималась домашним хозяйством, наставляла слуг и воспитывала детей. Клод зарабатывал деньги и работал, наращивая своё влияние и распространяя страх среди подчинённых. Атанасия же просто... жила как обычные люди. Она не занималась ничем познавательным, чем часто злила брата и расстраивала мать. Игрушки и книги составляли основную массу её комнаты, а различные платьица и косметика были надёжно спрятаны среди всего этого. И потом, девочке было всего лишь двенадцать лет, и ей хотелось детства и друзей. Танос бы назвал её баловницей и лентяйкой; сам-то он вполне серьёзно в свои шестнадцать выполнял поручения и учил учебники, по возрасту явно не для него. Этот уклад сыграл немалую роль в том, что произошло гораздо позднее. По какой-то особой причине именно рядом с Таносом, прямо перед его носом, шагала та самая девиация, которую он не выносил после Америки. — Братик, а что ты делаешь? — Атанасия часто спрашивала это, мешая брату учиться. — Ты слепая? — Ну, зануда такой... — она надувает губы и затем улыбается, так ярко и счастливо, и непонятно только отчего вдруг. — Пойдём погуляем, сегодня погода просто замечательная, а ты сидишь за этими скучными книгами. — В отличие от тебя, я хотя бы делом занят, а не тем, что целыми днями играюсь в игры и примеряю платья, — раздражение ощутимо проскальзывает в голосе, как и лёгкое презрение. Мальчик убирает одну книгу, сдвигая её и как бы указывая сестре, что разговор окончен. Многие замечали, что Атанасия не способна подолгу дуться и злиться. Так действительно было, и Танос много раз получал прощение, сам того не осознавая. Где-то глубоко внутри ему не было наплевать, но почти военная муштра отца сбивала всю его семейную привязанность, и Атанасия стала для него просто "занозой". Шли года, и уклад почти не менялся. Клод решил, что Атанасию пора отдавать в колледж, заменив частные уроки на более профессиональное обучение. Таносу же приходилось вместе с отцом колесить родную страну и практиковаться. День, когда уезжала его сестра, запомнился надолго: — Ты будешь скучать по мне? — Зачем мне это? Ты мешаешься под ногами, срываешь мою учёбу и отвлекаешь внимание. Мне незачем жалеть о твоём отъезде. — Но, братик, так нечестно! Почему ты такой чёрствый? Разве ты не любишь меня? — Это не то (вздох), просто смирись и езжай со спокойной душой. Я жду, что ты не будешь нас позорить. Пожалуй, он должен был уже тогда заметить, что его сестра вела себя не так, как должна была. Он должен был догадаться, что что-то было не так, когда ещё увидел слёзы и нервно подрагивающие руки. Но он счёл это за признаки волнения перед новой жизнью. Он просто не мог знать, что Атанасия – всегда солнечная и шаловливая девочка – вдруг окажется внутри изуродованной страшной болезнью, имя которой – нездоровая любовь. Узнал он об этом впоследствии уже после смерти Дианы, ровно через два года. Похороны проходили торжественно и громко. Все скорбели по такой милой и доброй женщине, так нечестно закончившей век в расцвете сил. Отец был молчалив и мрачен, а потом впервые на памяти сына напился и слёг со слезами на глазах. Таносу было очень стыдно за то, что он почти ничего не чувствовал к своей матери, даже обыкновенной тоски или несчастья. Ему не было безразлично совсем, но создавалось ощущение, что женщина просто была ему чужой, а не той матерью, которая каждый день приносила закуски ему в комнату и ласково просила не перенапрягаться с учёбой. Именно после похорон Танос послал известие в колледж сестры и попросил дать внеплановые каникулы Атти. Ему хотелось, чтобы она успела попрощаться с матерью. И не важно, что всё произошло неожиданно и быстро, так, что девушка не успевала на похороны. Но она не приехала... Юноше пришлось самому ехать за сестрой. Его мир рассыпался на куски, а он не замечал, как бешено колотилось его сердце в попытках достать хоть что-то привычное, успокаивающее. Атанасия была той частью, к которой стремилось сердце в попытках успокоить душу и привести мысли в порядок. Но порядок не вернулся, потому что юноша встретил уже не сестру, а кого-то чужого, смотрящего на него совершенно другими глазами. Молчание длилось долго. Оба разглядывали друг друга, выискивая что-то знакомое и что-то новое. — Мама умерла, — как-то убито начинает Танос, с потаенной надеждой наблюдая за девушкой. Он начал сразу с главного, опустив формальности, оттого почувствовал себя ещё хуже. — Знаешь, я ведь скучала по тебе, — невпопад бросила Атанасия.