"Сны вейлы" или "А если так?"

Драко в очередной раз снился странный сон, с размытыми фигурами в главной роли. Размытыми так сильно, словно именно на людях художник устал и решил отдохнуть. Их ни о чем не говорящие ему беседы то заглушались непонятно откуда взявшимся ветром, то были отчетливо слышны, словно слова говорили в рупор. Силуэты двигались, спорили, развлекались — в общем, жили своей насыщенной жизнью, которая никак не пересекалась лично с Драко, но в то же время она была ключевой, важной для него. Он это чувствовал, наблюдая откуда-то со стороны. Будучи одновременно где-то и здесь, он был не в силах изменить ход времени. Окружающий мир был незнаком, хотя отдельно взятые детали напоминали ему, к примеру, о родном поместье. В последнее время действия всё чаще происходят ближе к вечеру или же ночью. Быть может это от того, что Драко больше не спит днём? — Я нигде не могу найти ___! Что-то случилось. — Что такого могло случиться в Мэноре? Естественно, что после всего, что было, он расстроен. Нужно дать ещё немного времени, — успокаивающие интонации, — Если не давать им самостоятельности, то… — Я уверен. Абсолютно. У него на шее зачарованный кулон. — Я встретила Миссис ___. Она сказала, что отвела его к ___, — голос был женский и взволнованный. — Веди меня к спальне ___. Немедленно. — Пойдём… Он наверное спал, когда… и… не стал будить его. — Не просто не стал, ___. Если с ним что-то случилось, то… В этот раз сновидение было немного иным. Мальчик чувствовал, как привычная туманность рассеивается и ей на смену приходит, пока ещё хрупкое, понимание происходящего. Краски принимали всё большую реалистичность… Что-то стремительно менялось, однако он мог только догадываться, кем являются обладатели голосов, ведь к их силуэтам художник так и не притронулся. —… в твоём доме, ___, ноги моей больше не будет. — Не горячись, ___, я уверен, что мой сын хоть и запутался, но не стал делать ничего плохого. Я ему доверяю. — Плохого, кроме того, что он уже успел сделать, ты хотел сказать? — ___ хороший мальчик. Ты знаешь это, ___, — примирительно спокойный голос. — Знаю, но я волнуюсь за ___. Парный кулон горячий и уже давно вибрирует. Коридор, по которому они шли, был Драко очень знаком. Он, увешанный дорогими антикварными картинами и хрустальными бра, таил много воспоминаний и секретов его семьи. Сейчас он мог с почти полной уверенностью сказать, что действие происходит в Малфой-Мэноре. Художник нарисовал всё так, как было только не давно, так, как было сегодня на празднике. Длинный коридор ведет к спальням, как гостевым, так и господским. Дверь, у которой остановились расплывшиеся тени, тоже была знакома — это дверь его собственной спальни. Даже в замочную скважину виден свет магического ночного светильника. — Мы пришли… В комнате тихо. — Открывай. — Не торопись. Может они оба заснули? — Открывай, ___. — Прошу тебя, веди себя сдержанно и тихо. Не вспыли. — С кем ты говоришь? Я само спокойствие. Открывай! — Хорошо. ___, ты даёшь слово? — Да, — шорох открывающейся двери. Если до этого могли беспокоить остаточные, незначительные сомнения, то сейчас он был полностью уверен. Ему снится его комната. Те же шторы, те же ковры, тот же ночник и тот же балдахин. Всё так, только на постели вместо себя, он видел размытое пятно, словно художник после промокашки вновь размыл неудавшуюся часть работы водой. Драко видел, как мерцают «капли жидкости» в свете его лампы. — Чего и требовалось доказать. Они спят. День оказался полон событий и их просто сморило. — Погоди, я хочу удостовериться. — ___, они спят. Ты можешь их разбудить. — Ты не веришь в волшебство парных кулонов, ___? С ___ что-то происходит и я хочу знать что. Вдруг ему нужна моя помощь. — Но как видишь мой сын к этому не причастен… наоборот спит с ним в обнимку. — Помолчи, ___, иначе мы их действительно разбудим. Мне отчего-то это нравится всё меньше, — шорох постельного белья. — Что именно? — Спят ли? Кулон вибрирует ещё сильнее… Тихо. Мерцание на постели усилилось. Творец вновь размыл краски?.. И что теперь? Драко всматривался, надеясь что-нибудь разглядеть, но всё тщетно. Сознание спорило само с собой: на постели за этим пятном должен быть он, но в тоже время, если это сон, то за мерцающей дымкой может быть что угодно. Не придя к единогласному решению, Драко вновь устремил свой взгляд на фигуры, стоявшие рядом с постелью. Одна из них видимо села на край и потянулась к мерцающему туману… — ___! Вызывай врача! Срочно! — отчетливо слышны нотки паники. — Моргана! — ___, ___! Приди в себя! ___, — в комнате послышался сдавленный стон. Одна из фигур скрылась за дверью спальни. — ___, я рядом и обязательно помогу… Потерпи! Непонятное переплетение фигуры на постели зашевелилось и «картина» стала трещать по швам. Голос паникующего вдруг показался знакомым, но каким-то далёким… Сколько Драко не пытался, он ни как не мог вспомнить, кому голос может принадлежать. Шли долгие мгновения, а сон становился всё тоньше и грозился оборваться в любую минуту. Драко цеплялся за него. Сквозь трещины мира, которые можно видеть, смотря, к примеру, через сломанные стекла очков, он наблюдал, как силуэт, отодвигая одеяло, рушит причудливую фигуру на постели и берет себе её важную часть. Именно так. Важную… Стало очень холодно. Ему захотелось выкрикнуть: «Стой! Не порти! Прекрати! Ты ломаешь целое!». Но в этом мире у него нет права голоса или какой-либо волшебной силы, если даже «сломанные очки» он починить не может. Не имея прав и власти, однако, он был свободен и во сне Драко чувствовал себя взрослее и легче, словно лишался оков и обретал крылья. К сожалению, это ощущение казалось сейчас лишним. — ___ собирается. Давай перенесем его ближе. В гостиную, к примеру. — Хорошо… Он весь трясётся… — Всё будет хорошо. — Если бы я не медлил. Я ведь знал, чем это может закончится… — Мы пришли вовремя. ___ поможет! — Да. ___, слышишь? Сейчас будет лучше! Я обещаю… Прости, что оставил одного. — Поспеши! — Иду! Встречай его! Сон рушился на глазах: осколки потолка, стен, ламп со звоном падали на кое-где уцелевшие островки каменного пола. Трещин становилось всё больше и больше. Они появлялись с той же прогрессией, с которой Драко стремился остаться в своём сне. Силуэты словно не замечали этого, продолжая суетиться вокруг небольшого сгустка тумана в руках одной из фигур, который теперь напоминал скорее большую гусеницу или личинку, чем часть когда-то единого целого, ведь он был не аккуратно укутан в салатовое покрывало. Потолок обрушился в опасной близости от оставшейся на постели маленькой фигурки — другой половины целого. Драко приблизился к ней и ощутил огромную потребность в пробуждении. Ощущение было странным… Нуждался в пробуждении? Своём или лежащей на постели фигуры? А не одно ли это тоже? Мысль оказалась материальна. Вместо мерцающей маленькой фигурки он увидел себя: — Если это я… тогда. Быстро обернувшись, он успел поймать взглядом спину, облаченную в праздничный костюм, и босые маленькие ступни, прежде чем мир содрогнулся, — Крёстный… Адриан! Оглушительный звон бьющегося стекла и болезненное пробуждение. Именно это ждёт всякого, кто был насильственно разбужен и выдернут из царства Морфея, тем более, если оно было магически дарованным. Взволнованные возгласы крёстного вблизи спящего Драко необратимо привели к пробуждению последнего. После такого «доброго утра» мальчик ещё некоторое время лежал в постели, приходя в себя, а когда стал мыслить «здраво», а не красными кроликами, спустился с постели. Не смотря на реалистичность сна и Армагеддона, его комната была невредима. Потолок, пол, светильник — всё на месте и целое. Он проверил. Обычно, если ему и снилось что-то подобное, то пробуждение было самым обыкновенным: не приятным, но и не болезненным. Однако сегодня всё было необычно и началось всё это с прихода в Мэнор Адриана… — Анри! — и ведь почти забыл о нём, но хорошо, что быстро вспомнил. Выбежав за дверь своей спальни, он постарался отбросить все посторонние мысли. Самое главное сейчас — это мальчик, которому плохо из-за него… Это-то он хорошо понимал. За открытую настежь дверь ему ещё, конечно, влетит от maman, однако «влетит» — это слишком жёстко сказано, скорее всего она просто сделает одиночное замечание. Главное, чтобы не узнал отец. Но об этом он подумает позже, если будет время, а сейчас — мальчик. Анри. Только он. Коридор, лестница, двустворчатая дверь в гостиную. Драко бежал быстро, но осторожно. Благо ему никто не попался на пути. Многие гости, если не все, уже попрощались с родителями именинника и разошлись по домам. Только домовые эльфы приводили в порядок зал, комнаты и коридоры, суетясь и бубня себе что-то под сморщенные носы. Драко прислонился к стене и стал слушать, изредка выглядывая из-за дверей, что бы посмотреть, что там происходит. Из гостиной доносились голоса: отец, крёстный и… «Там доктор!» — Адриан заснул. Я дал ему новое лекарство и успокоительное. Советую не будить его пока, — отчётливо разобрал ребенок голос пожилого колдомедика. Драко заглянул ещё раз. На диване в гостиной спит темноволосый мальчик, укутанный в его салатовое покрывало. Он, кажется, немного бледен, но лицо спящего спокойное и не выказывает никаких эмоций. Взрослые перешли на более приглушенное общение. «Почему он молчал? Ему уже лучше?» — Что с ним, Господин Бруссе? — Драко напряг слух, ведь этот вопрос волновал и его. Рядом, на краю дивана, сидит крёстный, держа тонкую ладошку мальчика в своей руке. От волнения и печали кожа его лица приобрела серый оттенок. «Вид у него не здоровый…» — Колики, — Северус хмурит брови, — Не волнуйтесь — так бывает. Вы и сами бы это поняли, если бы так не перенервничали. Проснётся, когда выспится и восстановится. Дети очень чувствительные создания… «Колики? Это что? Заразно? Больно?!» Люциус держит руку на плече друга. Его выражение лица выказывает лёгкое беспокойство, но не более. Аристократ не теряет марку ни при каких условиях. — К примеру, когда мать отказывается кормить грудью или не уделяет должного внимания: надолго оставляет без присмотра, часто ругает или забывает, то волнение и стресс могут перерасти в боль. Обычно заболевает живот, что в нашем случае и произошло, однако может быть всякое… Нельзя забывать и о душе. Однако, думаю, что он отдохнёт и всё, обязательно, нормализуется. — Какое зелье вы ему дали? — Северус выглядит уставшим, слегка пристыженным, но всё-таки заинтересованным. Мужчина корит себя за слепоту и промедление, а если бы он ещё и знал больше о детях и их болезнях, то был бы предупрежден, заметил бы сразу все признаки. Несмотря на долгую совместную жизнь, за здоровьем ребёнка чаще следили эльфы или леди Малфой, которая была у них в доме частым гостем. Он расслабился, избаловался. На Северусе были только редкие согревающие и жаропонижающие, а остальное доставали Лекруа и Нарцисса. — Не расскажете, что могло его так расстроить? — глаза колдомедика горели любопытством. Он посчитал, что о зельях можно поговорить и потом. — Спасибо, господин Бруссе, более мы не будем вас задерживать, — спокойный тон аристократа заставил всех на время замолчать. Старик не хотел уходить, не получив ответы на волнующие его вопросы, а Северус уже строил планы: перечитать больше медицинский трактатов по детским хворям, чтобы в следующий раз не полагаться на колдомедика. Люциус же не желал делиться ни информацией о мальчике, ни вниманием Северуса… Книгам, зельям и Адриану он, конечно, давно и безвозвратно проиграл, но не проиграет Бруссе, который мог бы заинтересовать друга в качестве детской медицинской энциклопедии. Появившаяся заминка дала Драко возможность выйти из тени. «Стресс? А это что такое? Живот… Наверное, больно. Бедный… И зачем смолчал? Всё равно ведь крёстный узнал и пришёл… Ко-ли-ки это что?» Драко чувствовал себя не в своей тарелке. В первый раз ему было совестно перед кем-то. Перед крёстным, а главное — Анри. Мальчик вызывал в нём противоречивые и не понятные чувства. Драко путался в ощущениях, но понимал, что по отношению к Адриану он поступил не правильно. Обычно Малфой Младший радовался, что мог показать свою «силу» перед остальными, но в этот раз Драко было откровенно стыдно за свой язык: — Крёстный… П-прости меня, — Драко вышел из-за двери и сделал несколько неуверенных шагов на встречу, — Я… н-не хотел… П-прости! — вблизи бледное лицо Адриана произвело на его очень впечатлительную натуру ещё более сильное влияние, и мальчик заплакал, шмыгая носом, —…О-он ведь выздоровее-еет? — очередной всхлип. На вышедшего из своего укрытия ребёнка обратили внимания все, кроме Северуса. Его взгляд, полный раскаяния и сожаления, был устремле6н на бледное личико сына. Он словно искал в нём ответы на терзающие его вопросы. Искал прощения. Бруссе и Люциус замерли, ожидая каждый своего, но никто не ожидал того, что произошло. Адриан очень много значил и значит для зельевара. За всё время, что они прожили рядом, ребёнок стал самым дорогим созданием на Земле. Мужчина, который ещё лет восемь назад даже и подумать не мог о собственных детях, мечтая лишь о кратких мгновениях наблюдения за Лили, сейчас уже не мыслил себя без сына. Он беспокоился, грустил и смеялся… С ним. Без него. По нему. Иногда Северусу казалось, что он может чувствовать Адриана: его боль, его волнение, его радость. Он ощущал себя настоящим родителем. Впрочем, так оно и есть на самом деле, если не принимать в расчет особую натуру и манеру поведения мужчины. Настоящий родитель, как верный друг: общая цель, общие друзья и враги. В отношении с Драко всё стало по примеру «аварийного отключения электроснабжения уличного освещения в зимний период времени в жилом маггловском микрорайоне Лондона из-за не санкционированного всплеска магии». А по-простому: темно и страшно. Ты точно заметил в конце улицы людей, но не знаешь кто они. Или же тебе мерещатся преступники и душегубы, не смотря на то, что только недавно ты видел у них лица своих соседей и друзей. А ещё позади кто-то быстро шагает, хрустя снежной коркой, и тебе кажется, что сейчас нападут из темноты, а ты не будешь готов обороняться. Ты ждёшь этого и озираешься по сторонам, спешно шагая в сторону, где предположительно должен быть твой подъезд… Сердце бешено стучит, по телу пробегает холодок… Так и с Драко, вроде бы свой, даже любимый племянник, но теперь Северус ждёт от него только беды, словно в темноте не может различить родного лица. — Крёстный, — словно скуля, позвал всхлипывающий ребёнок. — Адриан непременно поправится, — крестника просиял в ответ на услышанное, — Дома. У Драко в грудной клетке что-то ухнуло и сжалось: — Как? П-почему? Нет! Не хочу, чтобы вы уходили! Наконец, зашевелились Люциус и Бруссе, которые ожидали совсем иной развязки извинений. Поведение зельевара сильно отличалось от предполагаемых обоими развитий событий. Один хотел, услышать прощение и воссоединение родственников, не смотря на всё случившееся, а другой — узнать таки причину переполоха в Малфой-Мэноре. — Северус, я полагаю, что сейчас вам с Анри не следует возвращаться домой, — примирительно заговорил Малфой Старший, — Не так скоро… Здесь он будет под лучшим наблюдением. За ним присмотрят и если будут подозрения или, не дай Мерлин, осложнения, то всегда можно вызвать господина Бруссе! Люциус сделал шаг на встречу, гладя руку на плече друга. Северус никак не отреагировал. — Мне кажется, что мы слишком злоупотребили вашим гостеприимством, Люциус, — он слегка качнул плечом, добившись того, что Люциус убрал руку, — Господин Бруссе полагается на лучший исход и я тоже не буду терять надежду, — Северус поднял спящего сына, устроив его у себя на коленях, — Я возьму покрывало? Вышлю позже. Совой или эльфом, — сказал он поднимаясь, — В крайнем случае, пришлю Лекруа. — Северус, Подожди! Подумай как следует… Из-за чего это случилось? Из-за нашего молчания. Но не только, ведь так? — Крёстный, не уходите! Останьтесь! Я буду хорошим! Я, правда буду хорошим! — Не уходите сейчас… — вторил сыну Люциус, — Это произошло ещё потому, что мы растили их раздельно! Северус, они партнёры и если сейчас вновь их разлучить, то может случиться не поправимое… Мы не можем этого допустить! — Анри спит, не кричите, пожалуйста. Я расскажу ему всё, что посчитаю нужным… Если он захочет меня выслушать. Его голос был спокоен, но по тому, как сильно он прижимает к груди Адриана, можно понять, что испытывает зельевар на самом деле. Временное проявление сильных эмоций потом будет казаться ему проявлением своей слабости. — Друг мой, прошу тебя, одумайся! Они только встретились и не смогут друг без друга. Ты сам читал об этом! Я уверен, что мы справимся. Вместе… Надо всё рассказать… Придумать план выхода из сложившейся ситуации. Останься… Северус не мигающим взглядом смотрит на Люциуса, словно проверяет. Мгновение. Ещё одно и ещё… А в голове мелькают события сегодняшнего дня и обрывки отлученной от светской суеты жизни. В словах Люциуса есть истина. — Хорошо… Но, я расскажу ему всё сам, как только буду уверен, что Анри ничего и никто не угрожает, — выразительный взгляд, направленный на Малфоя Старшего, — Сам, Люциус. — Конечно, никто кроме тебя не будет этого делать. Я прослежу за этим… Драко осознал свою ошибку. — Надеюсь… Только, я прошу дать нам время. На сборы… За это время я прошу тебя провести с Драко воспитательную беседу. Я… не стерплю повторения подобного. Указание Люциусу на несостоятельность в воспитании сына заставило аристократа замолчать и задуматься. В чём-то зельевар прав и он не всегда верно воспитывал сына, но… Но Люциуса сейчас больше взволновало согласие на совместную жизнь, а не ошибки прошлого. Северус будет жить с ним в одном доме, на расстоянии шага, со своим сыном. Даже наличие при этом разговоре господина Бруссе не омрачило смысл сказанного. Он ведь так долго ждал и сможет, если потребуется, заставить колдомедика молчать. Авторитет портить нельзя. Тем более фактом плохого воспитания сына. — Я думаю, что дома и стены помогают… — примирительно произнес «помятый» жизненным опытом старик, посчитав что сейчас должен последовать «вызов на дуэль рассерженного благородного кавалера». Естественно Бруссе понял и намотал себе на ус полученную информацию, — Я сопровожу вас и удостоверюсь, что всё хорошо, — предложил колдомедик. — Не стоит. Назвать свой адрес я пока ещё в силах, — произнес немного ощетинившийся зельевар. Бруссе насупился. Он предполагал, что оставшись наедине без посторонних глаз, он сможет выведать причину происходящего, но Северусу было не до утоления любопытства. — Я колдомедик… — Бруссе предпринял последнюю попытку. — А я отец, — парировал зельевар, — Всего хорошего, господин, — он склонил голову в вежливом поклоне, — лорд, — ещё один поклон. — Северус, ты чего? — Люциус удивлённо смотрел в спину друга, который чётко произносил свой адрес, бросая в камин порох. — Северус… — Адриан! — мальчик разразился рыданием, чувствуя, наверное, что в ближайшем будущем, дня два или целую неделю, таинственно манящего мальчика он не увидит, — крёстный! Нет, не хочу! Папа! Бруссе не смотря на то, что ему не удалось поговорить о случившемся, всё-таки смог вытянуть из услышанного разговора несколько «кусочков головоломки». Он прозвал её «Переполох в день рождение». Старик понял, что случилось что-то нехорошее. Причиной стало то, что партнёры росли отдельно и не знали друг о друге ничего. А вот что именно могло так расстроить сдержанного Снейпа он пока так и не понял. Состояние Адриана не внушало ему опасений. Колдомедик был уверен в скором выздоровлении Снейпа-младшего, а значит в ближайшее время мальчикам поведают об их предназначении друг другу. Это приведёт к тому, что о сегодняшнем раздоре забудут. Или же предпочтут забыть, а Бруссе не любит, когда некоторые интересные факты из жизни наблюдаемых остаются неизвестны ему. Всегда хочется обладать исчерпывающей информацией в интересующем вопросе. Он чувствовал, что скоро за эти данные могут предложить целое состояние, которое поможет его аристократическому роду. Чувствовал, но пока не знал, согласится ли на щедрое предложение.