Шанс

Глеб осторожно присаживается на лавочку, выбрав местечко поспокойнее. Перед ним широко раскинулась уютная набережная. Ему всегда нравилось это место, поэтому он и позвал Артёма сюда. Тот появляется вовремя. Уверенно направляется к нему, заприметив знакомую светлую макушку. Парень, уткнувшись в телефон, пропускает момент, когда в поле зрения оказываются чёрные кроссовки, а следом раздаётся вежливое покашливание. — Привет, — шатен лучезарно улыбается, пряча в карманах лёгкой куртки подрагивающие ладони. Голубин молчаливо кивает и косит глаза на соседнее место. Врач понимает намёк, падая рядом. Несколько минут они просто сидят в тишине, любуясь красивым видом. Отдельные парочки иногда неспешно прогуливаются мимо них, ни капли не раздражая. — Как ты провёл неделю? — Голубин подаёт голос с тихим хрипом. — Хочешь, чтобы мы попробовали поменяться местами? — Депо задорно хмыкает, подмигивая. — Иногда я устаю быть в центре внимания. Диалог — разговор двух людей. Но ты, конечно, можешь не отвечать, если не хочешь. Ты-то здесь добровольно, в отличие от меня. — Сейчас ты тоже находишься здесь по своей воле. Считай это неофициальной встречей вне графика. — Что, даже свой любимый диктофон не притащил? И в блокнот записей делать не будешь? — легко смеётся блондин. — Я знаю, что тебе не нравится эта официальность. Поэтому нет, сегодня мы просто поговорим без этой чуши. Парень благодарно кивает и садится в пол оборота, с интересом поглядывая на Шатохина. Ожидает услышать ответ на поставленный вопрос и гадает, расскажет ли тот о походе в гей-клуб. «Чёрт, он же говорил, что не гей, верно? Тогда что он там делал?» — Мы ездили в Берлин с друзьями на несколько дней. Погуляли по городу, посетили несколько выставок и музеев. Заглянули в бары, конечно, — мужчина довольно ухмыляется, вспоминая грандиозную попойку. — Иногда мы делаем так — срываемся куда-то ненадолго, просто чтобы развеяться и сменить обстановку. — Тебе было это нужно или ты поехал с ними за компанию? — Мне… Думаю да, мне было это нужно. — Почему? — Слишком много всего навалилось, — Артём запинается, формулируя мысль. — Я, может, и психотерапевт, но какие-то проблемы есть и у меня. Поэтому порой бывает полезно поставить всё на паузу, чтобы обдумать и взглянуть на всё со стороны. Как бы издали. Глеб вытягивает пачку из кармана, неторопливо закуривая. Чуть помедлив, предлагает её врачу. Тот бормочет, что не является фанатом ментоловых сигарет, но всё же соглашается. В наступающих сумерках огонёк зажигалки причудливо освещает его лицо, и юноша на миг подвисает. — Что было потом? После твоего возвращения. — Ничего, — Депо невозмутимо жмёт плечами, вытягивая ноги вперёд. — Заехал в офис, разобрался с бумагами. Потусил немного с друзьями. — В клубе? — голос у блондина напряжённый. — Да, в клубе. — И часто вы проводите так выходные? Когда цепляете красивых мальчиков. У шатена дым в лёгких застревает комком. Горло противно обжигает и душит от навязчивого желания прокашляться. Какого чёрта? «Он следил за своими бывшими. Почему ты думаешь, что он не мог поступить с тобой также?» — Периодически, — сдержанно отвечает Артём, делая вид, что обсуждать такое с пациентом — в пределах нормы. — Вы же говорили, что вы не гей. — Это так. — Но тогда почему… — Я бисексуал. Тебе нужно научиться задавать правильные вопросы, — с издёвкой бросает психотерапевт. Голубин выпускает ироничный смешок. Точно, ну, конечно. Это многое объясняет. Как говорится, и вашим, и нашим. — Какой твой типаж? — А у тебя? — мужчина неуловимо меняет тему, смещая фокус. — Почти все твои девушки были похожи на тебя самого. Худые блондинки с истеричным характером. — У меня не истеричный характер! — тут же реагирует юноша, не успевая погасить вспышку раздражения. — Да, верно. Он у тебя взрывной. Ты как бомба замедленного действия. Копишь эмоции в себе и притворяешься, что всё в порядке, а потом изливаешь эту агрессию в один момент после какой-то мелочи, — хладнокровно парирует Шатохин. Блондин отворачивается, забавно насупившись. Упирается локтями в колени и глубоко затягивается, рассматривая лужу под ногами. Любимые чёрные конверсы убиты окончательно, и надо бы найти деньги на новые, а ещё… — Глеб, — мягко отвлекает Артём, поднимаясь и застывая напротив. — Давай пройдёмся. — Зачем? — Всё в этой жизни должно иметь причину? Он улыбается почти ласково и тянет ему ладонь. Глеб пялится на неё пару секунд. Кротко вздыхает, манерно закатывая глаза, и дотрагивается до чужих тёплых пальцев, помогающих ему встать. Истлевший окурок летит в переполненную урну одним удачным щелчком. — Одна из твоих девушек говорила, что ты сорвался во время секса и накинулся на неё с кулаками, когда она сказала, что любит тебя. Ты можешь это объяснить? — Всё было не так, — глухо цедит парень, нервозно перебирая мелочь в кармане. — Тогда как? — Она сказала, что любит только меня, что я единственный. — Почему это тебя спровоцировало? — Депо искренне не улавливает взаимосвязи. — Потому что она соврала. А я терпеть не могу, когда люди врут мне или кому-то ещё. Это низко. — Но… — Она изменяла! — блондин всплёскивает руками, застывая посреди аллеи. — Спала с одним из моих друзей, и я знал об этом. Думал, что подожду, когда она признается. Но потом она позвала меня к себе и свела всё к сексу. Он тяжело дышит и бегает глазами по кругу, смотря куда угодно, но только не на врача. Ему неловко и стыдно. В груди начинает появляться знакомое чувство жжения — ярость. — Другие девушки тоже тебе изменяли, верно? — Артём осторожно подбирает слова, делая шаг поближе. — Изменяли или хотели изменить. Флиртовали с другими. Неважно. Они должны были сказать об этом сами! Признать, что всё разрушили. Но они этого не сделали. — Однако, ты всё равно нашёл способ их наказать. — У меня не было иного выбора, — юноша передёргивает плечами, с вызовом вскидывая подбородок. Он делает шаг дальше, двигаясь по старому маршруту. Шатохин тормозит на миг, переваривая его слова, а после догоняет. Со стороны они выглядят как обычные друзья, встретившиеся после долгого рабочего дня. — Расскажи мне, какими были отношения у твоих родителей, — он кожей ощущает, что попадает точку, поэтому развивает тему дальше. — При чём здесь они? — недовольно щерится Глеб. — Многие исследования подтверждают теорию о том, что дети впитывают модель поведения родителей, а после переносят её в собственную семью. Это паттерны, которые застревают с ними, осознанно или нет. — У них всё было нормально, — с неохотой бормочет пациент, всем своим видом показывая, насколько ему неприятен этот разговор. — Что это значит в твоём понимании? Юноша замолкает, собирая мысли в кучу. В детстве ему казалось, что его мама с папой любят друг друга, что они были идеалом. Лишь повзрослев, он осознал, что показушная вежливость и учтивость была отражением холодности и равнодушия. — Что бы я сейчас ни сказал, вы всё опять сведёте к тому, что они хуёвые и это они виноваты во всех моих проблемах! — с запалом восклицает он. — Я никогда не обвинял ни в чём твоих родителей, — спокойно возражает мужчина. — Лишь сказал, что это статистический факт — наши комплексы, страхи и возможные отклонения так или иначе берут начало из детства под влиянием совокупности разных факторов. — Они были близки. Но, после того как умер Игорь, перестали разговаривать и так и не смогли вернуться к прежнему формату, — уступает Глеб, еле шевеля губами. — Возможно, им было тяжело и так они пытались справиться со стрессом. Депо через силу давит в себе ликующий возглас. Тема семьи всегда была запретной для парня, и его откровения сейчас — огромный прогресс. Они на верном пути, и это лишь вопрос времени, когда наступят реальные перемены. — Мама изменяла отцу, — добавляет блондин, уже понимая, что подписывает себе приговор. — И в этом вся суть, да? Она изменяла ему и рушила семью, и поэтому теперь я так боюсь, что со мной случится тоже самое. А когда это всё же произошло, я вспомнил о ней и слишком бурно отреагировал. — Верно, — Артём смотрит на него почти с гордостью. — Твой отец знал об этом? — Да. Он как-то пришёл к ней на студию и застал её в постели с другим художником. Но они не заметили его. После он ничего ей не рассказал, но зато поделился этим со мной. — Как ты считаешь, почему он так поступил? — Депо прячет внутри изумление. — Папа возненавидел её и хотел, чтобы я тоже это сделал. Чтобы плохо и обидно было не только ему. Мужчина согласно кивает, ободряюще сжимая угловатое плечо парня. Это сродни настоящему озарению. Пациенту важно самому понять какие-то вещи и найти связи. Врач выступает лишь в качестве указателя, подталкивая в правильном направлении. — Что вы об этом думаете? — с вызовом тянет Глеб. — А что ты об этом думаешь? — Я хочу услышать ваше мнение. — Мне кажется, что произошедшее в детстве стало для тебя большим ударом, — сдаётся тот, поджав губы. — Отец вынудил тебя делить эту тайну с ним на двоих. Она — твоя мать, но также она — женщина. Ты привык видеть её ложь и думать о ней, как о неверной и падшей. Повзрослев, ты перенёс этот образ на своих девушек. — Поэтому я их ненавижу? — А это так? Голубин открывает рот, но так и не находится, что сказать. Все его чувства к противоположному полу сложно описать одним ёмким словом — недоверие, равнодушие, жалость, агрессия. Удивительно, как у него ещё стояк на них был с таким сладким набором. — Первый шаг на пути решения любой проблемы — признание, что эта проблема есть. Ты прошёл этот этап, поэтому дальше будет проще, — утешает его шатен. — Ты молодец, знаешь. Не всем пациентам удаётся открыто взглянуть в глаза своим страхам и своему прошлому. Изменения не заставят себя долго ждать. — А если мне больше это не нужно? — голос парня ощутимо дрожит. — Что если мне плевать на этих девушек и то, как я к ним относился или буду относиться? — Тогда чего ты хочешь? «Я хочу тебя», — едва не срывается с губ Глеба, но он отчаянно тормозит себя в последний момент. Что за бред. Почему это вообще возникло у него в голове? — На мой взгляд, гораздо важнее для меня сейчас наладить отношения с родителями. Если такое, конечно, возможно. — Всё возможно. Артём улыбается легко и открыто. Ясные голубые глаза наполнены чистым светом и неприкрытой надеждой. И, впервые за весь месяц их знакомства, Глеб искренне улыбается ему в ответ.