Шанс

Утро начинается для Глеба странно. Пиздецки странно. Первое, что он чувствует, — что-то влажное и шершавое на своей щеке. Какого хуя? Распахивает глаза и изумлённо таращится — перед ним широкий длинный язык, принадлежащий довольной собаке. Парень спихивает её с себя и оглядывается. Комната в приятных серых тонах с белыми занавесками ему незнакома. Он крепко зажмуривается и рывком садится на диване. Под пальцами забавное постельное бельё с узором в виде красных машинок. Он ничего не понимает. Что это за место? В голове оглушающая пустота, всё будто в белом тумане. Прошлая ночь всплывает неясными отрывками. Головная боль сдавливает виски, от чего блондин издаёт тихий стон. Поднимается и бредёт по коридору, рассеянно скользя пальцами по гладкой стене. По пути попадаются несколько картин в узких чёрных рамках. Появляется ощущение узнавания — он видел нечто в подобном стиле в клинике. Точно, в кабинете Ракитина. Вопросы роятся в его похмельном сознании, заметно увеличиваясь в геометрической прогрессии с каждой минутой. А потом внезапно обнаруживается один простой ответ. Настолько кристально ясный, что внутри всё леденеет. На кухне Голубин находит несколько фоток на холодильнике, зажатых под цветными магнитами. С них на него смотрит развязно улыбающийся Артём в компании нескольких незнакомцев. Господи Иисусе. Да что вчера вообще случилось? — Тебя Вета разбудила? — внезапно раздаётся сзади. Он вздрагивает, на миг слыша лишь стук собственного сердца в ушах. Оборачивается и пялится в ступоре на Шатохина, который вытирает влажные волосы полотенцем. — Что? — Моя собака. Она обычно спит на диване в гостиной, но сегодня там был ты. Глеб молчит и теряется ещё больше. В просторную комнату залетает вышеупомянутая собака, ласково потираясь о ноги гостя мягким пушистым боком. — В ванной есть запасная зубная щётка, там же найдёшь чистые полотенца и шмотки в шкафу, — командует шатен. — Я пока кофе сварю. — Ты же не пьёшь кофе утром, — на автомате поправляет юноша. — Сейчас три часа дня. Депо начинает невозмутимо рыться в полках, доставая всё необходимое. Насвистывает что-то под нос и быстро печатает кому-то сообщение. Блондин кидает последний недоумённый взгляд ему в спину. Он долго отсиживается в душе, пытаясь собрать разрозненные воспоминания воедино. «Боже, скажи, что ты не переспал с ним», — умоляюще тянет внутренний голос. Парень тут же ощущает, как щёки покрываются багровыми пятнами. Они встретились на набережной. Миновали парк, прошли несколько кварталов. Разговор свернул в более непринуждённое русло — студенческие истории, первые подростковые пьянки, любимые фильмы. Мужчина предложил ему поужинать вместе, сославшись на позднее время. Он согласился. «Зачем?» Кто-то из них захотел выпить. Воскресенье же, окончание выходных. Второй идею поддержал. А дальше у Глеба в памяти полный провал. Артём встречает на кухне с тостами и яичницей. Запах свежесваренного кофе приятно будоражит. Он оглядывает парня пару секунд, а после кивает ему на стул, протягивая кружку. — Добавил корицу, ты вроде так любишь, — с заминкой заявляет он. — Что? А, да, спасибо. Удивлён, что ты обратил тогда внимание. — Я же психотерапевт. Мне платят бабки за то, что я замечаю всякие мелочи. Они невинно беседуют о ремонте, проблемах с отделкой и ценах на жильё. Шатен откровенничает, что хочет сменить дизайн в спальне. Спрашивает у Голубина совета. С ухмылкой предлагает нарисовать макет. Они оба усиленно создают иллюзию нормальности происходящего. Словно это просто неформальный завтрак двух старых приятелей. Разговор плавно перетекает из одной темы в другую, так и не развиваясь по сути. Им нужно заполнить паузу и отвлечься на что-то. Чтобы не концентрироваться на неловких улыбках, смущённом румянце и косых взглядах украдкой из-под пушистых ресниц. Будто пара подростков, ей богу. — Что я здесь делаю? — Глеб не выдерживает первым, нарушая молчание во время перекура. Депо сильно повезло в своё время отхватить эту квартиру с собственным выходом на крышу. Они отводят глаза, поэтому вынужденно любуются завораживающим видом на шумные улицы. — А как ты себе это объясняешь? — он привычно растягивает гласные, застывая в профиль. — Я мало что помню. Из последнего — мы пришли куда-то поесть. Заказали виски с колой, по классике. А потом пустота. — Тебя развезло. Таблетки, которые тебе прописал Егор, дали побочный эффект. Поэтому ты опьянел гораздо быстрее, чем я ожидал. Мне было страшно отпускать тебя одного в таком состоянии, и я привёз нас сюда. Ты уснул почти сразу. Хладнокровной выдержке Шатохина сейчас позавидовал бы любой карточный шулер. На красивом выточенном лице не дрогнул ни мускул. Голос образцово ровный и уверенный. Не подкопаешься. А самого трясёт изнутри, и всё сводит от ужаса и лжи. Шею фантомно обжигает от мягких губ парня, который прижимался к нему в лифте, неся пьяный бред про судьбу, счастливые случаи и опыт, необходимый каждому. Он не собирается рассказывать об этом пациенту. Также, как не скажет ни слова про то, как тот доверчиво цеплялся за него в гостиной, позволяя стянуть с себя футболку. Или как просил остаться с ним на одном диване, призывно кусая губы с горящими глазами. — Спасибо, — Голубин мнётся и скованно улыбается. — Ты не должен был. Мы же вроде как обязаны соблюдать дистанцию. Мужчина заразительно хохочет, обнажая зубы. Сейчас это звучит, как самая дерьмовая шутка на свете. Они давно наплевали на все условные нормы. Всё полетело к чёрту ещё в тот момент, когда юноша впервые переступил порог его кабинета. — Всё в порядке, забей. Может, это и правда судьба такая. — Что ты имеешь в виду? — блондин задумчиво хмурит брови. — Наша встреча, эта терапия. Если неформальный формат тебе подходит, значит, так тому и быть. Однажды у меня была пациентка, которая могла вести беседы только в кофейне напротив моего офиса, — Депо мягко меняет тему, отвлекая от неосторожной фразы. — Разве это не противоречит правилам? — Мы сами придумываем их себе. Юноша чувствует перемены. Лёгкое, радушное настроение врача испаряется. В его голосе появляется хорошо различимая грусть. Вопрос рождается в голове сам собой. — Она тебе нравилась? — интуитивно догадывается он. — Да. Было дело. — Но ты говорил, что у тебя не было отношений с пациентами. — Тогда всё закончилось раньше, чем я успел сделать первый шаг, — шатен мрачнеет. — Она спрыгнула с крыши. Мне казалось, что у нас наметился прогресс, что ей стало лучше. — Тогда почему? — растерянно роняет Глеб. — Иногда такое бывает. У больных с депрессией происходит резкий скачок показателей. Они радуются жизни и вдруг находят во всём смысл. Ты думаешь, что им и правда легче. Но на деле это как последний рывок перед неизбежным. Парень пялится на него во все глаза, затаив дыхание. В мозгу будто что-то щёлкает. Отдельные пазлы мгновенно собираются вместе, образуя причудливую картинку. Его подташнивает от собственного озарения. — Ты боишься, что я буду таким же? Что исчезну раньше, чем ты успеешь мне помочь? — Забавно, что ты используешь это слово. Снова. — Что? — Когда ты говорил о брате, ты сказал, что он исчез, — мужчина опускается в мягкое кресло и жмурится от яркого солнца. — Ты упомянул это несколько раз. И потом, когда рассказывал о бывших друзьях, сказал тоже самое. Люди будто не умирают и не уходят. В твоей концепции мира они просто исчезают, словно их никогда не было. — Это плохо? — Нет. Это лишь снова подчёркивает то, насколько ты боишься близости и ответственности. Блондин молчит, бросая на него испытывающие взгляды. Внезапно в его ушах эхом отдаётся собственный пьяный голос. «Останься со мной». Он прикрывает глаза, слепо надеясь, что это лишь обрывок недавнего сна. — Мне нужно уехать на несколько часов. Егор ждёт меня в центре. — Я сейчас переоденусь, и… — юноша с лёгкостью читает намёк. — Оставь себе, — Артём усмехается с видом сытого кота. — Эта толстовка мне всё равно велика. «Я хочу, чтобы у тебя было что-то из моих вещей. Как доказательство того, что я действительно был в твоей жизни»