Шанс

— О чём ты думаешь? Артём робко отправляет вопрос в пустоту. Они лежат в обнимку на широкой кровати, переплетясь всеми конечностями. Одна из створок окна открыта, впуская ночную прохладу в комнату. Блондин рассеянно водит кончиками пальцев по оголённой спине мужчины. Странно. Если бы он не знал, сколько ему лет, сейчас принял бы за ровесника. Тот кажется таким крошечным и милым, что хочется постоянно его обнимать и купать в заботе. В голове приятный белый шум. Мысли текут ровным сплошным потоком, но он не цепляется ни за одну из них. В мышцах сохраняются остатки былого напряжения. Парень всё ещё пытается как-то осознать то, что произошло, — секс с Депо понравился ему больше, чем все сотни других с девушками. Глотка тут же пересыхает. Он бегло проходится языком по губам, до сих пор ощущая чужой солоноватый вкус. Неосознанно краснеет, когда память погружает его в события, происходящие в спальне буквально час назад. Голубин будто со стороны видит, как они наспех выпроваживают Макса. Тот успевает только переодеться и незамедлительно исчезает, уезжая на работу. Им бы вернуться теперь к начатому, но момент безвозвратно упущен. Шатен ласково прижимается губами к виску бывшего пациента и вытягивает его на балкон. Они долго торчат там, деля сигареты на двоих. С чувством и толком, неторопливо обсуждают собственные желания, мысли и страхи. Артём хочет быть уверенным в том, что оба видят картину будущего в одном свете. Поэтому он осторожно проходится по нужным темам, прикидывая различные ситуации и альтернативные варианты их развития. По большей части, ему нужно лишь успокоить мелкого. Привнести толику душевного равновесия. Он понимает, что Глебу всё это в новинку, и что подобные перемены могут быть слишком стремительными, а оттого пугающими. Но блондин, напротив, выглядит чересчур спокойным и рассудительным. Отпускает глупые шутки, заразительно улыбается, то и дело норовит как-то приобнять Депо или провести ладонью по тёмной шевелюре. Они отвлекаются на просмотр какого-то старого нуарного детектива, который усиленно рекламирует старший. Но уже полчаса спустя теряют интерес и к этому. Голубин играется, направляя тонкие струйки воздуха на чужое плечо, которое тут же покрывается мурашками. Артём недовольно шипит и хлёстко шлёпает его по бедру, вызывая глухой полувздох-полувсхлип. Парень цепко ловит его за футболку и тянет к себе, с ходу впиваясь в губы. Детская выходка, от которой старший только хохочет и заваливает его на спину. Ладони Глеба удобно устраиваются на чужой пояснице, плавно скользя выше. Он комкает шмотку в руке, забираясь внутрь, поближе к горячей коже. Дыхание пропадает тут же. Его будто током насквозь прошибает. Вещи, которые шатен творит своим языком, — не описать словами. Юноша мигом теряет голову, пьянея без алкоголя. Член напрягается, моментально реагируя на эмоциональный подъём и гормональный выброс. Хочется вернуть себе былой контроль. Притормозить на секунду и задать адекватный, резонный вопрос: «Я и правда собираюсь это сделать? Я собираюсь заняться сексом с этим чуваком, который старше меня на десять лет и который был моим мозгоправом?». Да, блять. Именно это ему сейчас нужно, и нет уже ничего, что могло бы это предотвратить. Рушатся все барьеры, рассыпаются в прах. Голос отца в его сознании, твердящий отвратительные вещи, сменяется на вполне реальный обольстительный шёпот Шатохина. Тот цепляет мочку левого уха зубами, после прикасается губами к чёткой жилке на шее, и Голубин не выдерживает. Его будто трясёт изнутри. Сделав резкий рывок, он меняет положение, оказываясь сверху. Бездонные голубые глаза, кажется, западают в самую душу. Он находит там всё: желание, страсть, ласку, страх. Мужчина задерживает дыхание, погружаясь в этот момент. Возникает едва уловимое предчувствие — сейчас или никогда. И блондин прыгает в этот омут без раздумий. Склоняется ближе и жадно целует с напором. Артём отвечает со слабым стоном и зарывается пальцами в длинные светлые пряди. Нутро горит, его почти подташнивает от того, насколько сильно он хочет этого юнца. Картинки воспоминаний появляются в голове Глеба вспышками. Вот они стаскивают друг с друга одежду, и шатен на миг подвисает, осматривая татуировки на голом животе партнёра. Любовно скользит по ним костяшками — тот расплывается в робкой улыбке. Смущаясь, Депо спрашивает про смазку, осознавая, что совсем не предусмотрел это, так как не предполагал, что они перейдут к этой части программы так быстро. Голубин краснеет ещё больше, но с запинкой выдаёт, что может найти её в тумбочке Макса. Мужчина отпускает нелепую шутку, мол нужно ли ему переживать, что друзья настолько близки, раз знают подобные подробности. Юноша несильно пихает его в бок, заливаясь хохотом, и уходит в соседнюю комнату. Шатохин, очевидно, более опытен, поэтому ему приходится направлять и мягко давать советы. Они не спешат. Глеб без усилий перескакивает через неловкость, утопая в новых ощущениях. Ему странно находиться в статусе ведомого, но по итогу он привыкает, ловя с этого кайф. Долгая прелюдия наполнена поцелуями, стонами и редкой трелью смеха из-за спонтанных вбросов младшего, периодически играющего в самца. Неторопливый секс, который возносит его к заоблачным далям подлинного удовольствия. Они меняются местами, позволяя Глебу ощутить себя на обоих позициях, чтобы обнаружить ту, что наиболее комфортна. Сильнейший оргазм чем-то похож на кратковременную смерть. Настолько хорошо ему ещё никогда не было. Все предыдущие разы сразу меркнут и исчезают из памяти. — Эй, так о чём ты думаешь? — Депо открыто намекает на то, что пауза затянулась. — О тебе. И о твоём языке. Он вскидывает макушку, в полумраке всматриваясь в непроницаемое лицо младшего. Но тот выглядит так, будто говорит правду. Шатен тянется к его губам, оставляя короткий нежный поцелуй. Его коробит от желания спросить нечто другое, но, наверное, впервые он совершенно не знает, как подступиться к нужной теме. Приподнимается на локте и рассеянно водит пальцами по предплечью Голубина, отчётливо ощущая шрамы. — Откуда они? — выпаливает он наконец вибрирующим голосом. — Ты ведь врач. Можешь догадаться, наверняка ведь видел уже такое, — на выдохе отвечает тот, сталкиваясь с ним спокойным взглядом. — Хочешь поговорить об этом? — Нет. Но, видимо, ты хочешь, — цедит блондин, забирая пачку сигарет с тумбочки и прикуривая. — Я больше не твой психотерапевт, но думаю, что, как твой парень, имею право знать. Глеб едва заметно фыркает. Глубоко затягивается и переплетает их пальцы, плавно пуская сизые струйки дыма поверх шелковистой кожи Артёма. У нет никакого интереса копаться в этом дерьме, но в глубине души он и сам понимает чужую правоту. — Отец перебарщивал с воспитательными моментами, — туманно сообщает он. — Мог толкнуть или ударить. Часто устраивал скандалы на ровном месте, обвиняя меня во всех грехах. Я находил свои способы справляться с этим. — Твоя мама не знала? — догадывается Депо. — Нет, конечно. У неё бы инфаркт случился. Папа старался сохранить семью, потому что всё ещё очень любил её, несмотря на измены. Поэтому при ней всегда вёл себя, как паинька. Шатену больно. Глаза сами собой наполняются слезами, и он часто моргает в жалкой попытке их отогнать. В своей практике нередко встречал подобное, но сейчас иной случай — ведь речь идёт о человеке, о котором он искренне переживает и заботится. — Мне очень жаль, — шепчет он с поникшим видом. — Ты этого не заслуживал. — Иногда мне казалось, что заслуживал. Иногда — что все его слова не имеют ничего общего с реальностью, — юноша машинально морщится. — А теперь всё настолько смешалось, что я уже не могу отличить свои настоящие косяки от его пустых доебов. — Сколько тебе было, когда это началось? — Не знаю, лет семь? — неуверенно мямлит он. Шатохина прошибает холодным потом. Сердце предательски замирает на миг, после пускаясь в отчаянный пляс. Он меняет положение и буквально залезает на блондина, утыкаясь лицом в шею, и крепко обнимает. Тот задыхается от наплыва нежности и едва уловимо целует в висок. — Мы это переживём, — твёрдо обещает мужчина. — Обсудим всё. Устрою тебе экспресс-курс по проработке старых травм. Ну, или Егор это сделает. А потом ты переедешь ко мне, и мы будем жить долго и счастливо, попеременно действуя друг другу на нервы. — Ты и правда в это веришь? В застенчивом вопросе прячется глубинное «Ты и правда этого хочешь? После всех моих проблем, комплексов и страхов? Ты хочешь взвалить на себя эту ношу?». — Ты лучше, чем хочешь казаться. И ты — не слова твоего отца, — убеждает Артём, покрывая лицо парня ласковыми поцелуями. — Образ редкостного мудака тебе идёт, но под всеми этими масками ты — самый замечательный, красивый, интересный и очаровательный из всех, кого я знаю. Милый смешной котёнок. — Полчаса назад ты стонал, что находишься здесь лишь потому, что у меня классный член, — с невинным видом вставляет Голубин. Депо срывается на смех, глуша его в чужих тонких ключицах. «Какой же ты дурной», — с издёвкой бормочет он, а после затыкает ему рот очередными поцелуями. «Но я чертовски счастлив, что встретил тебя, потому что ты делаешь меня живым, и поэтому я готов на всё, чтобы ты чувствовал себя также», — мысленно заканчивает мужчина фразу про себя.