Комета

[12 лет назад]

Хокаге говорит тихо, спокойно, не проявляя активных эмоций в столь серьезном разговоре, на котором подняли тему о решении дальнейшей жизни детей Желтой Молнии и Кровавой Хабанеро. Хирузен понимал, что решать, жить им или нет — не в его правах. Как глава деревни, он должен был, как сирот, отправить их в приют и увидеть лишь тогда, когда они, уже как ниндзя, придут к нему за новым заданием в составе их команды генинов. Но Наруто и Наруко — не обычные дети. Обычно Хирузен, Данзо, Хомура и Кохару легко приходили к соглашению по многим вопросам, которые могли бы существенно поменять что-либо в Конохагакуре, но двенадцать лет назад возник тот, который разделил мнения. Что делать с младенцами Джинчурики? Совет Листа решил убить детей, аргументируя это тем, что с его смертью умрёт и Девятихвостый Лис. Данзо же предлагал превратить Джинчуурики в безжалостное орудие убийства, увеличивая боевой потенциал деревни. Что до Хокаге, то он был против обоих вариантов — это жестоко и бесчеловечно, поэтому предложил отдать близнецов на попечение в один из кланов деревни, чтобы они могли воспитать из них шиноби и активного члена семьи, или обычному гражданину, который хотел бы ребенка. Но столь замечательное предложение было встречено отрицательно. В результате многочасовых переговоров, было принято решение отправки детей в приют, чтобы они росли, взаимодействуя с другими сиротами и служащими заведения — они смогут влиться в социум. Проблема назрела как раз в приюте. Единственный человек, благодаря которому оба не умерли еще в приюте от голода и частых ударов, стал неизвестный старик, который работал там. По решению Хокаге, он же и продолжил их воспитание за пределами приюта. Проблема была и в людях. Тех, кто был в момент нападения на месте происшествиях, или те, кто смог узнать о том моменте. Вместо того, чтобы признать в младенцах героев, который спас деревню от полнейшего разрушения, приняв на себя тяжелую ношу, жители деревни стали видеть в нём порождение Девятихвостого Лиса. Если бы не приказ Хокаге о запрете разговора об этом между взрослыми и детьми, новое поколение также бы окончательно отвернулось от Наруто и Наруко. Хирузен просто опустил руки в тот момент, когда не смог договориться с такими же упрямыми стариками, как он. Вместо того, чтобы бороться всеми возможными способами за смысл жизни Четвертого и его превосходной жены, он просто пришёл к компромиссу, чтобы лишний раз не утруждаться. Узнай об этом Кушина, она бы начала кричать и размахивать сковородкой, которая, вероятно, уже бы впечаталась в старческое лицо, сглаживая морщины. — Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что поступил глупо, пустив всё на самотёк. Я прошу прощения у тебя, что сказал неправду и заставил вас страдать. Хокаге резко поворачивается в сторону, с которой велось наблюдение. Я резко вскакиваю. И нет, не от странного сновидения, больше схожими с воспоминаниями почившего Хокаге, а от ледяной воды, капающей с каменного потолка мне за шиворот. Пытаюсь принять сидячее положение и развязать туго затянутые шершавой веревкой руки, а после — пнуть ногой сокомандника, мирно посапывающего рядом. Как мы сюда попали? Легко. По плану Канкуро. Честно, я буду очень расстроена, если мы умрем. Но даже так, я рада, что Собаку но тут. Умирать в одиночестве вместе капельку приятнее, чем поодиночке. Изначально нашим планом было узнать об этой странной организации, которая, как оказалось, промышляет работорговлей, и обезвредить её налетом на убежище, но мы с парнем отвлеклись на местные достопримечательности — парочку темных закоулков с распыленным сонным газом. По моим ощущениям (точнее, Курамы. Что б я без тебя делала, дорогой?), здесь находится еще куча таких комнат, расположенных на разных этажах, а в них сидят не только люди, но и разные модифицированные звери. По ощущениям Канкуро, у него болит ребро от моего каблука. — Может, моим здоровьем поинтересуешься? — парень рычит, жмуря глаза. — Зачем? И так вижу, что не сдох. Кукловод мычит, переворачиваясь с бока на бок в попытке встать. Веревки на руках мешали сделать обычные действия, однако они были весьма простыми, так что я разрезала их кунаем из ПС, ведь сумки у нас изъяли. Надо, кстати, из вернуть. Как только я помогла Канкуро, то мы начали обсуждение своих дальнейших планов, однако где-то через полчаса нас прервал бесстыдно ворвавшийся в нашу камеру бандит: — Эй, малявки, на выход! Этот человек имел неприятный вид — широкое бородатое лицо с парой морщин, лопоухими ушами, узкими глазами, которые тот, кажется, старательно расширяет, широким носом и странной прической, в которой большая част волос выбрита, оставляя сантиметровую длину волос, но на макушке ирокезом торчали волосы в разные стороны. — Чего стоим? Лучше вам поторопиться. — он раздраженно цокает языком, чуть приподнимая факел в руке, чтобы увидеть лица детей. — А если не хотим? — лениво спрашивает Канкуро, сцепив пальцы за спиной, чтобы их развязанные руки не были увидены. Мужчина ухмыляется, и командует двум огромным мужчинам, резво зашедших в клетку, вытащить обоих силой. — «Не стоит поднимать шум. Тихо, спокойно. Значит, Хила-сан не подойдёт» — Амвая. Три. — шепчу я, так же как и компаньон, не двигаясь с места. Этим именем обладает совсем небольшая яркая-яркая ящерица неизвестного для меня вида. Судя по способностям сливаться с обстановкой — хамелеон, а по внешнему виду — агама мванза. Пусть имя и кажется женским, но это самец ящерицы семейства агамовых, имеющий розово-красные голову, шею, плечи, и синее тело. Как обычная ящерица агама весьма трусливы, считая, что лучше трусливый и живой, нежели смелый и мертвый, но, как призыв, готовы следовать воле призывателя. Амвая обычно идет в комплекте с Дагаей — древесная агама, собирающая яд для своего друга, однако сейчас он вовсе не требовался. Думаю, следует одолжить пару колбочек с ядом с Канкуро, чтоб разнообразить Амваю, а то, в отличии от самой ядовитой ящерицы, Хилы-сан, он весьма скуден на ядовитые вещества. Однако это не помешало завалить двух амбалов, ничком падающих на пол, а вот их главарь уйти не смог от братьев Ки, вцепившихся не только в его конечности, но и обвив его руки и шею так, что где-то в районе плеча послышался хруст. — Умницы, мои золотые. — одного из восьмерки я удовлетворительно глажу. — Нам умертвить его, Meinü? — заговорил самый приближенный ко мне. — Эти земноводные! — раздраженно шипит мужчина, стараясь убрать опасность от себя. — К сведенью, это пресмыкающиеся. — поправляю его я, — Как думаете, лучше сразу убить его или разбить нос? — Думаю, лучше нос. — с довольно безобидным видом сообщил, вероятно, старший Ки, принялся со своими братьями исполнять приказ, ведь, если не сможешь убить — убьют тебя. Тогда, когда были украдены (и возвращены) маски Богов Смерти, я поняла, как легко осознать эту простую истину. — Что дальше делаем? — спрашивает меня подошедший Канкуро, уложив локоть на мой плечо, как на подставку. Немного раздражающе. Кукловод шипит на просьбу врага о прощении, — Если мы тебя не убьём — работорговля будет процветать дальше. — Несколькими минутами ранее, ты обращался с нами как с товаром, а теперь смеешь молить о пощаде? — я сбрасываю руку Канкуро и подхожу ближе, чтобы ящерицам было легче — они стали сжимать его шею сильнее. — Я надеюсь, что, переродившись, такие, как ты, больше не станете людьми. — Хэй, детка, отпусти его! — женщина, резко возникшая в проеме, приставила нож к ребенку, который, вероятно, проживал в стране Камня, работая в церкви. — Вы ниндзя, посланные вернуть народ страны Камня? Если я убью нескольких из них, то это плохо скажется на вас, верно? По сути, она права. Однако изъян в том, что девочка могла умереть во время нападения, а там мы уже ничего сделать бы не смогли. — Ну так что, вам разве не важны жизни целей вашего задания? — Тот же вопрос к тебе. Хочешь видеть, как ломается шея твоего подчиненного? Голос главы этой банды был отлично слышен, несмотря на перешептывания её прихвостней, стоящих за спиной. Она предложила сделку: она отпустит девочку и позволит нам уйти, а я отпущу этого мужчину. И я должна верить в это? Нет, конечно, я и так, и так выберусь, но всё-таки я же не зря тратила свое время на задание? Следует спасти еще и остальных. А если выпустить и других людей, мне поднимут награду за их спасение? — О, наши парни уже здесь. — бью кулаком о кулак, озвучивая оповещение подрабатывающего прослушкой Курамы. Женщина скалится, не веря моим словам и разрезает воздух около моего носа. Ну, убить меня будет проблемой. Смерть забирает лучших, поэтому вряд ли я вообще когда-нибудь умру. Тут же слышится крик. Дернулась я — значит дернулись Ки, которые оторвали мужчине ухо. Выглядит мерзко. Улыбка пропадает с ее лица не только после его крика, но и громких боевых действий на нижнем этаже, эхом отражающихся от стен, и она поспешно кладет девочку на землю, выставляя руки перед собой. Удивительно, как сильно работорговцы заботятся о своих, но это в любом случае не имеет значения. *** Обидно, но поймать всех у нас не вышло. Здание оказалось довольно огромным — башня, что была шире и выше той, что стоит в Лесу Смерти, так что некоторых поймать мы не успели. Отбрасывая своих, они убегали через скрытые проходы. — Чёрт, если не добиваешь врагов, они потом возвращаются. — подбрасываю девочку на спине, удерживая крепче под коленями. — Ну, нас всего пятеро…мы бы всё равно всех не поймали. На выход! На выход! — командует суновец, открывая одну из клеток с людьми. — А-а-а, черт, слишком много клеток, еще хуй пойми какой ключ нужен. Оставляю эту работу на ребят, а сама (все еще с девочкой на спине) с клонами закидываю работорговцев в клетку. Повезло, что Ацуши додумался позвать подкрепление (кто же знал, что ту целая группировка, а не команда бандитов?), так что с этим сбродом разберутся другие шиноби, отправляя некоторых на допрос, других — в тюрьму, а людей разведут обратно по своим селениям. Наша команда ответственна только за страну Камня. Девочка на моей спине тихо посапывает. Её светло-русые волосы волнами спускаются на мои плечи и при каждом дуновении ветра пытаются попасть мне в лицо, мешая обзору. Личико у нее довольно милое, а одежда ничем не отличается от той, в которую облачены другие дети её страны. Она тихо мычит и открывает глаза. *** — Я вот не вижу ничего плохого в однополых отношениях. — та малышка, которую я тащила на собственных плечах, оказалась вовсе не такой невинной, как выглядит на первый взгляд. Я бы сказала, что она чем-то похожа на Наруто: так же не отступится от своих слов. Так что, кажется, она будет лезть ко мне на протяжении всей жизни. Её, разумеется. Ведь, если она не отстанет от меня, я закопаю её под ближайшим деревом. — Я конечно, рада, но может ты слезешь с моего стола? — скрывая свое недовольство от оттоптанной ноги, болью намекающей мне, что спорить сейчас ни с кем не надо, я киваю Канкуро на хлеб, которым нас угостила страна. Сами они сейчас беднее любой страны, но всё равно пытаются отплатить за спасение хотя бы ужином, от которого не получилось отделаться. Особенно под таким взглядом дедушки священника. В общем, что случилось с теми сбежавшими ребятами никто не знает, а узнаем тогда, когда они вновь нанесут удар. И я уверена в этом. То, как я изуродовала того мужика, останется с ним до конца жизни и он будет каждую ночь проклинать меня, желая, чтоб я сгорела в адовом огне, а после попробует сам меня туда отправить. Сейчас нам осталось только распрощаться с народом и отправится восвояси на заслуженный отдых, ну и перед этим отчитаться перед новым Каге. — Мы ещё встретимся? — хватает меня за руку Мелестина, тряхнув копной русых волос и состроив щенячий взгляд. — Кто знает. Если нам это суждено, то встретимся. — Вы увиливаете от ответа! — Я обожаю увиливать.