Every Story is a Love Story

— Вперед, иди в спальню, — руководит Мерлин, как только они заходят внутрь. — Ты еле ходишь, я абсолютно уверен, что ты не найдешь в себе сил целоваться стоя. — Боже, как неромантично, — жалуется Артур, все равно подчиняясь его словам. — А ты не идешь? — спрашивает он, когда Мерлин отпускает его руку. — Я через минуту приду, хочу положить еду в холодильник и убедиться, что ты с утра не оставил включенным газ или что-то еще в этом духе. Давай, иди и раздевайся, я приду как можно скорее. Артур послушно отправляется в спальню, потому что последние десять минут не может перестать зевать и кровать манит его как никогда прежде. Он с трудом раздевается, оставаясь в одной футболках и боксерах, когда осознает, что Мерлину уже пора бы присоединиться к нему. — Ты что, заблудился на моей кухне? — кричит он, забираясь под одеяло. — Одной рукой все делается в сто раз медленнее, ложись уже! — кричит в ответ Мерлин. Артур поначалу хочет возразить, но потом понимает, что, во-первых, у него нет на это сил, во-вторых, он верит в зловредность Мерлина, который может наложить табу на секс, к примеру, на месяц, даже перед тем, как они успеют им заняться. Вместо этого он откидывается на подушки и прикрывает глаза всего на секунду... В комнате темно, и где-то рядом играет приглушенная музыка — точно не его плейлист, Артур почти наверняка уверен, что у него на компьютере нет Кэти Перри. Значит, тут кто-то еще, и через секунду он сквозь сон различает тихое напевание “Teenage Dream” над ухом и чувствует прикосновение руки на своем плече. Тут-то все произошедшее днем и восстанавливается в памяти. Значит, это не сон, хоть воспоминания на него и похожи из-за недосыпа, с которым он не сталкивался со времен учебы. Они пошли за сэндвичами, Артур признался Мерлину в любви и умудрился уснуть даже до того, как они успели поцеловаться. Чёрт бы его побрал. Но Мерлин все еще здесь и явно не расстроен, судя по напеванию, так что Артур открывает глаза и тут же щурится, пытаясь рассмотреть все в темноте. Судя по всему, уже вечер, так как Мерлин не удосужился задвинуть шторы; он слушает музыку на телефоне, пролистывая одну из книг Артура, будто уже много часов ждет его пробуждения. Это, несомненно, худшее из соблазнений в истории человечества. — Прости, — бормочет Артур себе под нос, и Мерлин вздрагивает, поднимая на него глаза и замолкая. — Тебе, наверное, скучно было. Его глаза достаточно приспособились к темноте, чтобы увидеть расплывающиеся в ухмылке губы Мерлина, прежде чем тот выключает музыку и скидывает книгу с кровати. — Тебе надо было отдохнуть, иначе ты бы никак не смог отжарить меня как следует. И, более того... — он поворачивается обратно к Артуру и склоняется над ним одним плавным движением, которое Артур спросонья не может разобрать, — пока ты спал, у меня было время все спланировать. Он седлает бедра Артура, мельком задевая его полувставший член. Артур поднимает руки и останавливает их на талии Мерлина, так как еще не понимает, что дозволено, и ощущает, что в данный момент ему нужно просто подыгрывать. — Видишь ли, — продолжает Мерлин без запинки, — мы многого не можем делать из-за гипса на моей руке — серьезно, ты не мог покопаться в себе на недельку раньше или уже месяца через полтора? Это ведь ужасно будет, хотя кое-что мы и можем сделать. — Что ты хочешь предложить? — выдает Артур, пытаясь проснуться. — Ну, разумеется, минеты, и можно рукой, если ты не против, что я неприспособленной буду, — в этот момент Артур потихоньку начинает понимать, каково будет встречаться с автором эротических романов, и лишь сжимает руки на талии Мерлина, побуждая его продолжать. — Если до этого дойдет, то мы наверняка сможем найти позы, в которых во время секса моя рука не будет опорной, хотя идею со связыванием и отшлепыванием придется отложить в долгий ящик, — Артур давится воздухом и невольно подается бедрами вперед. — Напомни мне высмеять тебя за то, что ты решил меня полюбить после письма о связывающей меня Фрее. Артур перебивает его, прежде чем вся кровь отольет от мозга южнее, потому что он уверен, что ему стоит сказать хотя бы пару слов сейчас, когда он в адекватном состоянии и не чувствует себя наполовину зомби. — Я ничего не решал. Мерлин замирает с открытым ртом и выражение его лица становится несколько вопросительным. — А что же это тогда было? — Я просто очень долго приходил к пониманию. Это не... — Артур пытается подобрать верные слова. — Это не новое чувство, — в конце концов говорит он. У него не было времени разобраться, когда оно появилось — точно не в самом начале, они были слишком заняты ссорами, но это чувство стало естественным без разумного осознания где-то между моментом, когда Мерлин впервые занял место в списке авторов бестселлеров, и моментом, когда Артур решил основать “Тинтагель”. — Я бы попросту не сказал, если бы это было так ново, Мерлин. Мерлин наклоняется, опираясь на здоровую руку, чтобы выдохнуть Артуру в ухо: — Не сказал что? Артур покрывается мурашками. — Что я люблю тебя, — отвечает он, вызывая такую же реакцию у Мерлина. — Я правда тебя люблю, и мне жаль, что я сегодня не нашел лучшего способа об этом сказать. Ты застал меня врасплох. Спустя секунду Мерлин садится обратно. — Я бы и не хотел никак по-другому. Если ты еще не понял, Артур — мы не в одном из наших романов. Мне не нужны лепестки роз, лунный свет и прочие глупости. — А жаль, я планировал переиграть признание завтра вечером. С французским вином, огромным букетом красных роз и специально нанятым для этого лунным светом. — Господи, я люблю тебя, — выдыхает Мерлин и целует его. Артур целует его в ответ, не может не, и они оба лишь спустя несколько секунд понимают, что это все впервые. Это не должно ощущаться так привычно и знакомо, но это происходит само собой, с такой же легкостью, как ссоры и внесение правок, так же легко, как все между ними. Артур проникает языком в рот Мерлина, наслаждаясь тихими звуками, которые тот издает, и отстраняется лишь тогда, когда от возбуждения становится физически больно. Мерлин недовольно хныкает, и Артур трется об его нос своим, чтобы успокоить. — Если мы так продолжим, я кончу себе в трусы, и хотя нам не обязательно торопиться ни с чем серьезным, я бы предпочел быть голым, когда мы кончим вместе, если у тебя нет возражений. — Абсолютно никаких, — севшим голосом отвечает Мерлин, и боже, Артур чувствует себя снова подростком от того, какую реакцию у него вызывает эта хрипотца. — Дай мне минуту. Они спорили по поводу множества эротических сцен, что дало им понять — раздеваться, не отрываясь друг от друга, является весьма сомнительной идеей (Мерлин всегда утверждает, что самая сложная часть эротической сцены — это выяснить, как раздеть героев, а после этого все идет как по маслу). Мерлин скатывается с него и Артур быстро снимает с себя боксеры и футболку, сбрасывая их куда-то с кровати. Мерлин без сложностей скидывает с себя штаны и трусы, даже носки, но застревает в футболке. — Я помогу, — вызывается Артур. Осторожность, с которой он снимает футболку с гипса Мерлина, почему-то кажется еще более интимной, чем поцелуи. — Когда я отойду от шока, — тихо говорит Мерлин, приглушенный футболкой, — я, скорее всего, буду говорить тебе о чувствах постоянно, просто предупреждаю. Ты опять будешь звать меня девчонкой, но я долго копил это в себе. — Я не против. Будем вместе говорить. — Боже, какой же ты несносный, — они наконец разбираются с футболкой Мерлина, и он трется о лицо Артура щекой так нежно, что у того нет никакого желания как-либо его подколоть. — Ну что, что хочешь делать? — спрашивает Мерлин как раз в тот момент, когда Артур переворачивает его на спину. Убирая руку с гипсом с пути Артура, когда тот седлает его бедра, Мерлин начинает ухмыляться. — Стоило догадаться, что ты захочешь быть сверху. — Я вообще-то твою руку берегу, — защищается Артур. — Если будешь скакать на мне, то обязательно что-нибудь повредишь, а я не хочу делать перерыв на болеутоляющие. Мерлин тихо смеется и кладет здоровую руку на щеку Артура. — А ты на удивление милый, ты знаешь? Я думал, что ты к этому моменту уже захочешь поиметь меня как отборную порно-звезду, судя по тому, какой ты обычно придурок. Артур поворачивается, чтобы поцеловать запястье Мерлина. — Полагаю, именно поэтому у тебя так много фантазий о том, чтобы поиметь меня? — лицо Мерлина в ответ краснеет. — Я не имею ничего против того, чтобы втрахать тебя в матрас, ну или наоборот, если уж на то пошло, но не сегодня. — Как скажешь, — Мерлин ерзает под ним, потираясь своим членом о член Артура. — Лишь бы ты сделал уже хоть что-нибудь, прежде чем мы оба умрем от нетерпения. Артур начинает аккуратно двигать бедрами, и Мерлин вскоре присоединяется к нему — ничего быстрого, ничего жесткого. Артур целует его, чтобы предотвратить любые комментарии, и задерживается так надолго с закрытыми глазами, пока Мерлин здоровой рукой касается его кожи везде, где может достать. Это ни чуточки не похоже на сцены в книгах Мерлина — они оба чересчур много смеются, Артур никак не может выкинуть из головы поток мыслей “боже-боже-боже, это Мерлин, как это мы наконец-то делаем это с Мерлином, боженаконецто”, и в какой-то момент у Мерлина сводит плечо, но между ними сплошное электричество, и Артур жадно напоминает себе, что они будут делать это еще и еще, а Мерлин между поцелуями то и дело выдыхает “люблю” или “Артур”, доводя его до точки. Когда Артур кончает, он не может перестать улыбаться и почти пьяно смеется, рукой помогая Мерлину кончить. После этого он притягивает его еще ближе, несмотря на мерзкую липкость, и обвивается вокруг Мерлина как лиана. — А что было так смешно? — позже спрашивает Мерлин, уткнувшись носом в его шею. — Не знаю. — После этого они надолго замолкают: Артур на грани дремоты, но слишком бодрый после дневного сна, а Мерлин тихо сопит, задумавшись о чем-то своем. — Ты сегодня останешься? Может, надо позвонить Гвен и предупредить ее, чтобы она не переживала? — Конечно, останусь, — он чувствует улыбку Мерлина кожей. — И мне не надо звонить Гвен. Ты что, думаешь, будто я весь день чутко оберегал твой сон? Я убедился, что ты крепко уснул, и тут же позвонил ей, чтобы убедиться, что у меня нет галлюцинаций. Так что должен предупредить: к этому моменту Фрея и Моргана наверняка уже в курсе происходящего, а, значит, и весь офис тоже. — Мне все равно. Насколько я понимаю, они этого сто лет ждали, так пусть порадуются. — Знаешь, я читал книгу Елены: ту, которую Митиан нашла в комнате рукописей. Вся наша история очень похожа на комический сюжет, так что нам стоит присмотреть за ней и убедиться, что в следующей книге нет ничего общего с работой в издательстве, — Артур смеется, и Мерлин поднимает голову. — Я ведь серьезно. Согласись: они бы не отказались учудить подобное. — Мы будем за ними следить, — заверяет Артур, и Мерлин ложится чуточку дальше, чтобы они могли смотреть друг другу в глаза. — Который час? — Спать пока не пора, только восемь. Мой гениальный план заключается в том, чтобы вылезать из постели только в туалет и на кухню, но мне, похоже, все же нужно передохнуть после первого раунда. — Я ведь могу выдать тебе список правок, — ухмыляется Артур. — Получим хоть какую-то пользу от того, что теперь ты весь в моей власти. — Еще чего, — Мерлин перекатывается поверх него и целует его, пока не становится больно улыбаться. — Я люблю тебя, — говорит Артур, потому что теперь может, и потому что подозревает, что на ближайшее время это станет регулярным способом отвлечения Мерлина. — Ты ведь это знаешь? — Начинаю догадываться, — мягко и сдержанно улыбается Мерлин. — Я ведь почти сдался уже. Решил, что мои чувства просто жалкие, а после того, как узнал, что ты би и ни разу ко мне не подкатил, очень сильно старался о тебе забыть. Чёрт, Артур мог бы себе сто раз врезать и это бы не выбило из него чувство вины. Он приподнимается на локтях и нежно целует Мерлина. — Больше никогда не пытайся этого сделать, слышишь? Никогда. В ответ Мерлин прижимает его обратно к кровати и начинает второй раунд слегка раньше запланированного. * От: Артур Кому: Мерлин Тема: Возьми трубку! Первый эротический роман на гейскую тематику, занявший место в списке бестселлеров, и поднимается все выше в списке! Если ты поэтому не зарядил телефон — я тебя уволю. — Он до сих пор не берет трубку? — спрашивает Фрея с порога кабинета, перекрикивая шум общих обсуждений в главном офисе. Кто-то открыл бутылку шампанского, взявшуюся из ниоткуда, и Артур подозревает, что сегодня к работе уже никто не вернется, но он сильно не возражает. Но он очень сильно возражает против того факта, что уже десять минут не может дозвониться своему парню и сообщить ему радостную новость о публикации “Сладкого сна”. — Наверное, забыл телефон где-то. Или не зарядил его. Придется на него кричать, чтобы больше не забывал. Главный человек дня, и не доступен! Фрея улыбается. — Если хочешь, я продолжу звонить. Ты ведь второй человек дня, не забывай об этом: кто занимался всей редактурой и рисковал целой компанией ради этого импринта? — Нет, я бы хотел сказать ему сам, — Фрея опускает голову, и Артур закатывает глаза. — Возвращайся к празднованию, и можешь поотвечать на звонки и письма, если у тебя сегодня такая тяга к продуктивности. Там наверняка будет куча журналистов, желающих получить эксклюзивное интервью с автором, — краем глаза он замечает Вивиан, забирающуюся на стол ради речи, которую никто не будет слушать. — Все захотят говорить с тобой, Артур: они умилялись посвящению книги с самого ее выпуска и просто не смогут устоять, — Вивиан едва не падает со стола, взмахнув рукой в эмоциональном жесте, и Персиваль с непроницаемым выражением лица одной рукой возвращает ее в вертикальное положение. — Я уверен, что все сотрудники издательства будут счастливы прокомментировать книгу или наши с Мерлином отношения, раз уж всех так это интересует, — телефон разражается трелью до того, как Фрея успевает ответить, и он отворачивается, чтобы тут же поднять трубку. — Ну и где тебя носило? — И тебе привет, я в метро был. Мир снаружи взорвался, пока я ехал? У меня двенадцать пропущенных звонков от тебя, три от Фреи, четыре от Гвен и еще три от мамы. Артур расплывается в ухмылке: все же он сообщит ему первый. — Ну, разумеется, мы все просто хотели тебя поздравить. — Поздравить с чем? — С тем, что ты автор первого гей-романа, попавшего в список бестселлеров. В полдень был на девяносто втором месте и продолжаешь подниматься, — Артур смеется над полузадушенным звуком, который издает Мерлин в трубку. — Тут в твою честь устроили целую вечеринку, все используют тебя как повод откосить от работы. — А мне обязательно приходить? Артур моргает и закрывает дверь в кабинет перед носом Фреи. — Ну, если не хочешь — конечно, нет, хотя я не знаю, почему ты отказываешься от возможности понаблюдать за отрывающимися издателями и собрать на них компромат. — Потому что Моргана снова начнет активно дискутировать на тему нашей сексуальной жизни, — мгновенно отвечает Мерлин. Артуру нечего ответить и он хмурится: Моргана действительно решила, что имеет на это какое-то право, потому как, по ее мнению, она помогла им сойтись. — А еще потому, что я ехал к тебе на квартиру с сюрпризом, и, может быть, ты захочешь уйти на пару часов раньше и отметить тет-а-тет? — И что это за сюрприз? — Артур не в состоянии контролировать заинтересованность в своем голосе и очень надеется, что Фрея не подслушивает за дверью: месяцы внезапных “сюрпризов” Мерлина разбаловали его фантазию больше долгих лет работы. — Я обычно освобождаюсь намного позже. Что занимает столько времени на подготовку? — Ну, это не то, о чем ты подумал: мне на самом деле просто было очень скучно дома. Там достаточно угнетающая обстановка сейчас из-за переезда Гвен к Ланселоту, — Мерлин замолкает на секунду, а потом жизнерадостно добавляет: — Но я могу очень тщательно подойти к растягиванию себя? И к твоему приходу буду весь такой готовый и чувствительный, чтобы показать, что я купил на прошлой неделе. Артур кашляет и старается не думать о том, что Мерлин говорит все это так спокойно посреди белого дня на улице, потому что так и с ума сойти недолго. — Ну, знаешь, сегодня днем уже все равно никто ничего не сделает, а блоггеры и журналисты могут подождать денек-другой до официальных комментариев. Им обычно и собственных слов хватает. — Я очень надеялся, что ты именно так и ответишь, — говорит Мерлин. — А теперь я кладу трубку, потому что это смотивирует тебя выйти из офиса побыстрее. Люблю тебя. — И я тебя люблю. Поздравляю. Он едва успевает положить трубку, прежде чем Моргана заходит в кабинет и начинает смеяться. — Вы такие очаровашки. Уйдешь с работы ради поздравительного секса? Заодно предложи ему съехаться: не теряй времени даром. — Как и всегда, Моргана: это все еще не твое дело. Но да, я ухожу раньше. Не травмируй никого из прессы, не позволяй никому отвечать на телефон по пьяни и не давай Вивиан снова забраться на стол, — Артур даже не смотрит в ее сторону, собирая брифкейс и хватая куртку. — И, прошу, не доводи до приезда полиции и массового ареста за организацию оргии, — добавляет он, проходя мимо. — Мы просто предложим им присоединиться, — кричит она вслед, не удосуживаясь пойти за ним (или выйти из кабинета, раз уж на то пошло: она убеждена, что Артур хранит порнографические изображения Мерлина в своем столе, и, видимо, планирует продолжить свои безрезультатные поиски. Как будто Моргана не знает, что в двадцать первом веке все держат подобные вещи в запароленных папках на телефонах и ноутбуках). Когда Артур выходит из кабинета и машет людям, встречающимся на пути, ему в спину свистит Гвейн, и невольно в голову приходит вопрос, что же он тут делает, если вообще не является сотрудником издательства и лишь иногда приглашается на модельные съемки обложек. Фрея усмехается и кивает Артуру, давая понять, что присмотрит за всеми, и почти целый офис поднимает свои кофейные чашки, полные шампанского, провожая его. Артур все это игнорирует и выходит из издательства как можно быстрее, потому что Мерлин ждет его дома, скорее всего, с очередной новой игрушкой, и у них впереди целый день празднования и сбрасывания телефонных звонков от всех самых близких. И, может быть, впервые в жизни Артур прислушается к Моргане и поднимет тему того, что пока вещи Гвен переезжают к Ланселоту, вещам Мерлина неплохо бы переехать к Артуру. А, может, и не поднимет, потому что высок шанс того, что Мерлин узнал об этом намного раньше него, как и о других важных вещах, как они уже успели выяснить. Издание любовных романов — не самая престижная профессия. Издательство “Камелот” просто чуточку удачливее остальных — его создание окружено таким количеством историй и мифов, что сотрудникам работать в нем капельку интереснее, чем может показаться людям со стороны. С самого начала с Утером и Игрейн и до сегодняшнего дня дела обстоят так, что большая часть сотрудников оказывается в отношениях или друг с другом, или со своими авторами, и это приводит к куче сопливых историй внутри компании, которые им стоило бы публиковать, а не проживать наяву. Люди продолжают находить друг друга, к примеру, как Елена и Митиан (и никто не знает наверняка, что между ними происходит, но судя по посвящениям последних книг Элен Фэй исключительно ее издателю, что-то между ними есть), или как Мерлин и Артур. Серьезно — если бы простой обыватель как-нибудь заинтересовался любовной жизнью авторов подобных романов, он бы уже не смог перестать читать глянцевые журнальчики со сплетнями просто из-за того, как все эти истории действительно похожи на вымысел журналистов. Но Артуру нравится, что все это не выходит за пределы издательства — шутки Морганы о сервисе знакомств или часовые дебаты Мерлина и Елены на тему того, кто из них имеет право писать романы о любовных историях сотрудников (которые закончились только с вмешательством издателей обоих авторов и с помощью самых тяжелых коктейлей). И более того: это значит, что каждый раз, когда у них появляется новый сотрудник, он и понятия не имеет, что найдет здесь не только призвание, но и любовь, как это случилось с каждым из них. В конце концов, раз Артуру пришлось выяснять это без посторонней помощи, то пусть и им тоже.